Ссылка на архив

Проблема освоения иноязычных заимствований русскоязычными индивидами

Министерство Образования РФ

Тверской Государственный Университет

Кафедра английского языка

ПРОБЛЕМА ОСВОЕНИЯ ИНОЯЗЫЧНЫХ ЗАИМСТВОВАНИЙ

РУССКОЯЗЫЧНЫМИ ИНДИВИДАМИ

Курсовая работа

Выполнила:

Ефимова И.Ю.

4 курс

Научный руководитель:

к.ф.н., доцент

Шумова Н.С.

Тверь, 2005


СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ 3

ГЛАВА 1

СУЩНОСТЬ ПРОЦЕССА ЛЕКСИЧЕСКОГО ЗАИМСТВОВАНИЯ И ПРОБЛЕМА АССИМИЛЯЦИИ ИНОЯЗЫЧНЫХ СЛОВ 4

ГЛАВА 2 13

ПРОЦЕСС ОСВОЕНИЯ ИНОЯЗЫЧНЫХ СЛОВ В КОНЦЕ ХХ СТОЛЕТИЯ

2.1. МОРФЕМИЗАЦИЯ КАК СОВРЕМЕННЫЙ СПОСОБ освОЕНИЯ ИНОЯЗЫЧНЫХ СЛОВ 13

2.2. ГРАФИЧЕСКОЕ ОФОРМЛЕНИЕ НОВЕЙШИХ ЗАИМСТВОВАНИЙ 17

ГЛАВА 3 20

ИНОЯЗЫЧНЫЕ ЗАИМСТВОВАНИЯ В СОЗНАНИИ ИНДИВИДА 20

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 34

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 37


ВВЕДЕНИЕ

На протяжении истории языка в его составе постоянно появляется большое количество новых слов, однако далеко не все закрепляются в его словарном составе. Оставшиеся же слова претерпевают существенные изменения, приспосабливаясь к фонетической, грамматической и лексико-стилистической системе языка.

Заимствования в разных языках по-разному влияют на обогащение словарного состава. В некоторых языках заимствования не имеют такого влияния, которое могло бы существенно отразиться на словарном составе языка. В других языках в разные исторические эпохи они оказали столь значимое влияние на словарный состав языка, что даже служебные слова, заимствованные из других языков, вытесняли исконные.

Вопрос о целесообразности использования заимствований связывается с закреплением лексических средств за определенными функциональными стилями речи. Употребление иноязычных слов, имеющих ограниченную сферу распространения, может быть оправдано читательским кругом, стилевой принадлежностью произведения. Иностранная терминологическая лексика является незаменимым средством лаконичной и точной передачи информации в текстах, предназначенных для узких специалистов, но может оказаться и непреодолимым барьером для понимания научно-популярного текста неподготовленным читателем.

Отсутствие научного подхода к проблеме освоения иноязычной лексики проявляется в том, что ее употребление порой рассматривается в отрыве от функционально-стилевого закрепления языковых средств: не учитывается, что в одних случаях обращение к иноязычным книжным словам стилистически не оправдано, а в других - обязательно, так как эти слова составляют неотъемлемую часть лексики, закрепленной за определенным стилем, обслуживающим ту или иную сферу общения.

Следует учитывать и наметившуюся в наш век научно-технического прогресса тенденцию к созданию международной терминологии, единых наименований понятий, явлений современной науки, производства, что также способствует закреплению заимствованных слов, получивших интернациональный характер. Это обусловлено длительной историей развития русского языка: многие заимствования совершенно обрусели и не имеют эквивалентов, являясь единственными наименованиями соответствующих реалий. Этот факт даёт основание предположить, что освоение иноязычных слов является необходимым и неизбежным для развития русского языка процессом. В отношении к заимствованным словам нередко сталкиваются две крайности: с одной стороны, перенасыщение речи иностранными словами и оборотами, с другой - отрицание их, стремление употребить только исконное слово.

Именно поэтому проблема освоения иноязычной лексики русскоязычными индивидами всегда важна и актуальна и имеет достаточно материала для рассмотрения и исследования, так как живой язык — явление динамичное, постоянно развивающееся.

Целью данной работы является исследование процессов освоения иноязычной лексики системой русского языка.

ГЛАВА 1

СУЩНОСТЬ ПРОЦЕССА ЛЕКСИЧЕСКОГО ЗАИМСТВОВАНИЯ И ПРОБЛЕМА АССИМИЛЯЦИИ ИНОЯЗЫЧНЫХ СЛОВ

В разные исторические периоды (общеславянский, восточнославянский, русский) в исконный русский язык проникали слова из других языков. Это было обусловлено тем, что русский народ вступал в экономические, культурные, политические связи с другими народами, отражал военные нападения, заключал военные союзы и т.д. Одна из основных функций иноязычных слов - называния новых предметов, качеств, трудовых процессов, а также не знакомых ранее понятий, явлений и т. д. Поэтому древние тюркские, греческие, готские, скандинавские и другие заимствования это - прежде всего наименования предметов обмена, а в дальнейшем — и торговли, бытовых реалий и др. Эта функция характерна и для активно проникающих в древнерусский язык старославянизмов, которые служат для наименования религиозных понятий, литургических церемоний и церковных реалий. Однако в целом, по мнению исследователей, языковые заимствования в русской лексике составляют сравнительно небольшой процент. Так, Ф. П. Филин отмечает, что заимствований из старославянского языка не более 10%, а греко-латинских, западноевропейских и других в литературном языке около 14 %. Н. М. Шанский считает, что общее число всей заимствованной лексики не превышает 10 % (Шанский, 1972).

Существующие в настоящее время в русской лексике иноязычные слова пришли в нее в разное время из самых различных языков. В общей лексической системе языка лишь небольшая их часть выступает в качестве межстилевой общеупотребительной лексики; подавляющее большинство их имеет стилистически закрепленное употребление в книжной речи и характеризуется в связи с этим узкой сферой применения (выступая как термины, профессионализмы, варваризмы, специфически книжные слова и т.д.).

Определяя то или иное слово как иноязычное, следует отграничивать от заимствованных лексических единиц слова, возникшие на базе иноязычных уже в русском языке. Слова ерунда, га, жоржйк, ямщик, фляга и т.п., хотя и возникли на базе иноязычных слов (ср. латинское слово герундий, французское гектар, французское Жорж, тюркское ям, польское flaszka), являются исконно русскими по своему возникновению словами.

В своем подавляющем большинстве бытующие сейчас иноязычные слова были заимствованы вместе с вещью, явлением, понятием и т. д. (зонтик — из голландского языка, диск — из греческого, вензель — из польского, бульвар — из французского, бокс — из английского, чалый — из тюркского, помпа — из латинского, квартет — из итальянского, штатив — из немецкого и т.д.), однако немало их пришло в русский язык и в качестве новых обозначений того или иного факта, имевшего до этого исконно русское наименование (ср. специфический, вояж — из французского языка, денди — из английского, февраль — из латинского и исконно русские особенный, путешествие, щеголь, лютый).

Заимствования из одних языков являются в нашем языке единичными, слова из других образуют более или менее многочисленные группы. Довольно большое количество слов, в частности, заимствовано русским языком из тюркских языков, греческого и латинского, польского, а также немецкого, французского и английского. Значительно меньшие группы составляют слова, пришедшие в русский язык из голландского и итальянского. Остальные языки дали русскому языку лишь отдельные слова: борщ, бондарь, завзятый, буханка, бублик, парубок (из украинского языка); робот, полька, краля (из чешского); чай, каолин (из китайского); ковер, шалаш, хутор, гуляш (из венгерского); какао, эстрада, колибри, сигара, серенада, томат, гитара (из испанского); халва, алгебра, гарем, нашатырь (из арабского); кимоно, гейша (из японского); инжир, сарай (из персидского); плис (из шведского); орангутанг, какаду (из малайского) и т. п.

Заимствуя то или иное слово, русский язык редко усваивал его в том виде, в каком оно бытовало в языке-источнике. В процессе употребления большая часть слов, пришедших из других языков (как правило, вместе с заимствованием тех или иных понятий, реалий и т.д.), уподоблялась структуре заимствующего языка. Постепенно многие слова, ассимилированные русским языком, начинали входить в состав общеупотребительной лексики и переставали восприниматься как собственно иноязычные. Так, в настоящее время слова броня, князь; мастер, сахар, свекла; артель, богатырь, чулок; ситец и др. воспринимаются как собственно русские, хотя были заимствованы: первые два — из готского языка, третье, четвертое и пятое — из древнегреческого, три следующих — из тюркских языков, последнее — из голландского. Заимствование — закономерный путь развития любого языка, так как «ни один народ, носитель и творец того или иного языка, не живет совершенно изолированной, обособленной жизнью» (Шанский, 1972: 86,87).

Иноязычные слова подвергались в процессе их освоения разного рода изменениям (фонетическим, морфологическим, семантическим), подчинялись законам развития русского языка, его функционально-стилистическим нормам. Различия в звуковом строе, грамматике, семантико-словообразовательных свойствах, существующие между русским языком и тем, откуда приходило слово, вели к тому, что чужое слово подвергалось постепенному процессу ассимиляции.

Ассимиляцией называется уподобление одного звука другому в артикуляционном и акцетическом отношениях, приспособление заимствованных слов в фонетическом, грамматическом, семантическом и графическом отношении к системе принимающего их языка.

В процессе ассимиляции иноязычные слова приспосабливаются к звуковой системе русского языка, подчиняются правилам русского словообразования и словоизменения, в той или иной степени утрачивая, таким образом, черты своего нерусского происхождения. Как отмечает А.Р. Ивлева, степень ассимиляции может быть различной и зависит от того, насколько давно произошло заимствование, произошло ли оно устным путем или через книгу, насколько употребительно слово и т. д. (Ивлева, 2003).

Совершенно обязательна словообразовательная обработка слова, состоящая в присоединении соответствующих аффиксов, в том случае, если заимствовался глагол или прилагательное. Слова, вроде немецкого marschieren и французского naif, становятся фактами русского языка, только получая характерные для русских глаголов и прилагательных аффиксы -овать и -ный: маршировать, наивный и т.д.

При заимствовании существительных такого переоформления может и не быть (ср. французское marche и марш, греческое lyra и лира, латинское norma и норма, английское dandy и денди и т. д.).

Конкретно при освоении иноязычного слова происходит устранение в нем несвойственных русскому языку звуков и форм; звуки, составляющие его, подчиняются действующим в нашем языке звуковым законам, слово приобретает грамматические и словообразовательные свойства, характерные для того класса слов, куда оно входит, и вступает в новые семантические связи. Примеры преобразований такого рода приводит Шведова - гласные звуки, не совпадающие с русскими (или не свойственные им), передаются по-разному: сочетание гласных еu, аиили их долгота ее— как эв, ав, и (эвкалипт из гр. eukalyptos, автомобиль из нем. Automobil, митинг из англ. meetingи т. д.). Русифицируются многие согласные при освоении японских заимствований. Например, в XX в. в русскую лексику пришло слово шимоза (си-мосэ) — взрывчатое вещество. (Шимозой называли также снаряд или гранату, начиненную этим веществом.) Осовременено наименование рода борьбы при самозащите без оружия дзюдо (или дзю-до) — первоначальное название джиу-джитсу (яп. дзю-дзюцу, восходящее к китайским корням). Претерпели изменение согласные в слове банзай — ура (яп. бандзай — букв. десять тысяч лет), а также в слове Чио-Чио-Сан (яп. Тё-Тё — бабочка, мотылек + сан — госпожа, затем Тьо-Тьо-Сан, наконец, бытующая ныне форма) и т. д. Немецкое слово Losung на русской почве начинает произноситься с твердым звуком л и в соответствии со звучанием с твердым согласным на конце становится словом мужского рода, теряет артикль и производный характер основы (суффикс -ung в нем у нас не чувствуется), входит впоследствии в синонимические отношения со словом призыв и т. д. Латинское слово aquarium коренным образом меняет свои словообразовательно-морфологические свойства, превращаясь в русском языке из производного прилагательного среднего рода в непроизводное существительное мужского рода аквариум, в котором не осознается ни корня, ни суффикса, ни окончания (ср. лат. aqua — вода), ни этимологического родства со словами акварель, аквамарин, акведук (Шведова,2003). Французское слово манто (manteau) при заимствовании теряет несвойственный русскому языку носовой звук и превращается в слово отсутствующего во французском языке среднего рода; греческое существительное среднего рода в форме им. пад. мн. числа seukla испытывает метатезу (еu > uе) и становится формой им. пад. ед. числа существительного женского рода свекла (-а из окончания им. пад. мн. числа становится окончанием им. пад. ед. числа) и т. д.

При ассимиляции также русифицируются суффиксы и окончания, изменяются категории рода и числа иноязычных слов. Например: а) не свойственные русскому языку суффиксы заменяются более употребительными (иногда тоже иноязычными); ср. гр. harmonikos— гармонический, amorphos— аморфный, лат. verticalis— вертикальный, illustrare— иллюстрировать, фр. reglementer— регламентировать, нем. marschieren— маршировать, голл. oester— устрица, sits — ситец и т. д.; б) изменяется род заимствованных имен существительных: нем. die Karaffe, ж. р.— графин, м. р.; das Karnies, ср. р.— карниз, м. p.; die Schrift, ж. р.— шрифт, м. р.; фр. la methode,ж. р.— метод, м. р.; гр. systema, ср. р.— система, ж. р.; лат. aquarium, ср. р.— аквариум, м. р. и т. д.; в) изменяется категория числа: так, слова, заимствованные в форме множественного числа, воспринимаются как формы единственного, и наоборот: нем. Klappen, мн. ч.— клапан, ед. ч.; англ. cakes, мн. ч.— кекс, ед. ч.; исп. silos, мн. ч.— силос, ед. ч. и т. д. Наблюдаются изменения и первоначальных (исконных) значений слов; ср.: нем. der Maler— «живописец» и русск. маляр — «рабочей по окраске зданий, внутренних помещений»; фр. hasarad— «случай» и русск. азарт — «увлечение, запальчивость, горячность»; тюркск. tavar— «скот, домашнее животное» (как объект обмена) — русск. товар — «все, что является предметом торговли», соответственно — tavar + is (товар+ищ) — «компаньон в обмене скота» и русск. товарищ — 1) «друг, приятель»; 2) «член советского общества».

Нередко семантические изменения тесно связаны со структурно-грамматическими особенностями. В этом случае наблюдается изменение характера соотношения между родственными по происхождению словами. Например, между словами консервы, консерватор и консерватория в русском языке нет никакой связи, тем более что они пришли разными путями из различных языков: консервы из французского (conserve), консерватор из латинского (conservator),а консерватория из итальянского (conservatorio).Однако все три слова восходят к латинскому глаголу conservo— сохраняю, оберегаю (от лат. conservare— сохранять). В процессе освоения промежуточные однокоренные образования, характерные для данных слов в тех языках, из которых они пришли, в русском языке были утрачены. Заимствованным оказался только один член ряда, и семантическая связь между родственными образованиями, существовавшая в родном языке, оборвалась, т. е. произошла так называемая «деэтимологизация». Так же нарушена была семантическая и словообразовательная связь между родственными по происхождению словами роман, романский и романс (фр.), аквариум и акварель, (лат.), гонор и гонорар (лат.), гимнастика и гимназия (гр.), тральщик и траулер (англ.), канцлер и канцелярия (нем.) и др.

Изменение значения заимствованных слов бывает обусловлено и тем, что в русском языке укореняются не все значения слова, свойственные ему в родном языке. Например, произошло сужение таких многозначных в английском языке слов, как бизнес; ср.: business — 1) «занятие, дело, профессия»; 2) «торговое предприятие; фирма»; 3) «выгодная сделка»; спорт; ср.: sport— 1) «развлечение, шутка»; 2) «болельщик»; 3) «щеголь». У первого в русском языке утвердилось третье значение, у второго — первое, но с семантическим уточнением и дополнением (Шведова, 2003).

Но не все заимствованные слова подвергаются полному грамматическому переоформлению и переосмыслению. Есть немало примеров использования иноязычных слов с частичным изменением (ср.: денди, леди — англ. dandy, lady) или совсем без изменения (ср.: скетч — англ. sketch; фольварк, франт — польск. folwarkот старого forwak, frant; форма, формула — лат. forma, for­mula).

Конечно, не всегда русификация какого-либо иноязычного слова проводится последовательно, до конца. Некоторые из заимствованных слов живут в русском языке с некоторыми свойствами, ему чуждыми. К ним можно отнести: из фонетических — произношение твердых звуков д, тидругих перед е(ср. ателье, модель, шоссе, мер и т. п.), из морфологических — свойство не склоняться (ср. пальто, бюро, какаду, досье и т. д.).

Помимо целостных номинативных единиц неисконного происхождения в русском языке существует некоторое количество, как правило, малопродуктивных, заимствованных словообразовательных морфем (например, суффиксы -изм, -ист, -аж, -ер, -ацияи т. п., приставки а-, анти-, ре-, де-, архи-и пр.). Они изучаются, как и исконно русские словообразовательные элементы, в морфологии. Следует отметить, что словообразовательные аффиксы, как таковые, не заимствуются. Перенимаются слова, содержащие эти морфемы. Выделение того или иного словообразовательного элемента происходит уже потом, когда образуется хотя бы небольшая группа одноструктурных слов, пришедших в русский язык вместе с родственными словами (ср. суффикс -ажв словах массаж, пилотаж, тоннаж и т. п., бытующих у нас рядом со словами массировать, пилот, тонна и пр.).

При изучении вопроса об иноязычной лексике всегда надо помнить, что развитие каждого языка носит самобытный и самостоятельный характер.

В составе заимствованной лексики можно выделить, с одной стороны, слова, использование которых не обязательно, так как их вполне можно заменить русскими словами, а с другой — слова, использование которых целесообразно.

Рассмотрим первую категорию слов. Эти слова не долго остаются в языке. Они быстро переходят в пассивный лексический запас, а чаще всего вообще исчезают, поскольку не находят применения в речевой практике общества. Ничем не мотивированное использование иноязычных слов связано прежде всего с жаргонным словоупотреблением. Л.Л. Аюпова подчеркивает, что иноязычные слова жаргонного характера имеют весьма узкую сферу распространения, ограниченную социальными рамками. Они предназначены или для такого обозначения понятий, явлений, которое противопоставлено обозначению тех же понятий и явлений в литературном языке, или для обозначения понятий, явлений, распространенных в узком социальном кругу (таковы, например, слова редингот, офраншировать, сюркуп и т. п.) (Аюпова, 1991).

Из заимствованных слов остаются в языке те, которые обозначают понятия и явления, жизненно важные для народа, представляющие общественную ценность. При этом сохраняются слова, обозначающие какое-либо понятие, явление, вещь, какой-либо оттенок смысла, эмоциональный оттенок, для которых в русском языке нет особого наименования, или русское слово, обозначающее что-либо из перечисленного, имеет иное распространение и применение, сложившееся в речевой практике общества.

Иноязычные слова, использование которых целесообразно, остаются в нашем языке, как правило, на продолжительное время, а то и навсегда, органически сливаясь со структурой современного русского литературного языка.

Всякий язык активно относится к вновь входящим в его состав элементам: он либо усваивает чужие слова без всякого изменения (за исключением окончаний, которые в первую очередь подвергаются ассимиляции), например библия, икона, генерал, солдат, протест, прогресс, либо переделывает их по-своему, например церковь, налой, кадило, просвира, либо переводит слово и употребляет его по иноязычному образу (калькирование): благословлять, провидение, победоносный, землеописание, любомудрие, влияние, трогательный, последовательность, целесообразность.

Однако, когда, как уже было сказано выше, в процессе ассимиляции заимствованные слова входят в грамматическую систему русского языка изменяясь также и семантически, это приводит к утрате этимологических связей с родственными корнями языка-источника. В результате деэтимологизации значения иноязычных слов становятся немотивированными.

Как известно, не все заимствования ассимилированы русским языком в равной мере: различие между явно нерусскими по происхождению словами и словами, которые не обнаруживают своего иностранного происхождения, объясняется и временем их заимствования, и сферой их употребления. Давние заимствования общенародного характера в ряде случаев настолько прочно вошли в плоть и кровь русского языка, что стали принадлежностью его основного лексического фонда (ср. слова тетрадь, свекла — из греческого языка; билет, суп — из французского языка; карман, деньги — из тюркских и т. д.), иные же сохраняют отдельные черты языка-оригинала. Этот случай частичной ассимиляции можно наглядно рассмотреть на примере нефонетических чередований нерегулярного характера з/т, з/ст, зм/ст,с/т. В словах современного русского языка встречаются чередования, которые не объясняются ни действующими фонетическими законами, ни историческими процессами, действовавшими в более ранние эпохи развития русского языка. Это в основном терминологическая лексика, которая может употребляться одновременно в разных терминологических системах: прогноз -прогностика, прогностический; афоризм - афористический, сарказм -саркастический, хиазм - хиастический; демос - демотический, ересь - еретик, еретический. Поскольку эти слова являются по происхождению греческими, то объяснение следует искать в языке-источнике.

Как отмечает профессор Н.В.Юшманов, звуковые различия з/т,з/ст, зм/ст, с/т наблюдались в греческом языке при образовании прилагательных(analysis - analytikos; krisis - kritikos, metastasis - metastatikos,narcosis – narkotikos) - в русском языке эти прилагательные переоформлены с помощью суффиксов –ичн-, -ическ-(аналитический, критический. метастатический, наркотический). От некоторых греческих существительных с основой на -з, -с в русском языке создаются прилагательные, аналогичные греческим, только без участия чередований в корне: апокалиптический - апокалипсический, эллиптический – эллипсический. Нерегулярные чередования з/т, з/ст, зм/ст, с/т, типичные для греческого языка, представлены в значительном числе примеров в терминологической лексике современного русского языка. Однако намечается тенденция вытеснения иностранных слов с рассматриваемыми чередованиями под влиянием процесса "выравнивания" основ (Юшманов, 1972).

Недавние заимствования узкой сферы применения в ряде случаев удерживают в своем составе даже некоторые чуждые русскому языку фонетические и морфологические свойства (ср. пенсне, денди, интервью, модель, репертуар, кенгуру, нокаут, жюри и т. д.).

Естественно, что иноязычность вторых ясна любому носителю русского литературного языка, в то время как неисконное происхождение первых становится известным только после специальных этимологических разысканий.

Устанавливая, из какого конкретно языка идет заимствование того или иного слова, т. е. откуда оно поступает в русский язык, необходимо четко разграничивать этимологический состав слова и его возникновение как слова в том или ином языке, а также учитывать, является ли оно коренным переоформлением в данном языке какого-либо иноязычного слова, или этот язык выступает лишь как язык-передатчик.

Нельзя, например, слово велосипед, основываясь на том, что оно состоит из латинских корней velox (быстрый) и pedes (ноги), считать латинским, так как оно возникло во французском языке. Неверно будет слова гранит, гранат и граната (имея в виду их корень латинского происхождения granum — зерно) считать все латинскими словами. Тогда как слово гранат действительно является латинским словом (ср. granatum — зернистое яблоко), слова гранит и граната являются соответственно: первое — итальянским, второе — немецким.

Вряд ли будет правильным считать слова гвалт, фортель, рынок, герб немецкими заимствованиями: в русском языке это полонизмы, так как и значения этих слов, и их звучание коренным образом отличаются от тех немецких слов, которые были заимствованы польским языком (ср. Gewalt, Vorteil, Ring, Erbe).

Выше отмечались уже трудности при определении источника заимствования того или иного иноязычного слова. Следует особо обратить внимание на необходимость осторожного использования (при установлении, откуда слово пришло в русский язык) указываемых в пособиях примет. Во-первых, в ряде случаев имеющиеся там приметы одинаково могут характеризовать слова целого ряда языков. Например, в некоторых учебниках начальный звук эуказывается как характерная примета слов из греческого языка. Но этим звуком могут начинаться также и слова из латинского (эгоизм, элемент, эра), из древнееврейского (эдем), из французского (экипаж, эссеист, экран, эшелон), из английского (эль), из немецкого (эндшпиль, эльф), из испанского (эмбарго, эскадрон) и из арабского (эмир) языков.

Во-вторых, в ряде случаев даются такие приметы словообразовательно-морфологического характера, которые могут быть выделены в подавляющем большинстве слов этого типа только при знании соответствующего языка. Поэтому в практических целях после предварительного определения происхождения анализируемого слова по приметам следует прибегать к помощи словарей (как словарей иностранных слов, так и толковых, и этимологического).

В подавляющем большинстве иноязычные слова того или иного грамматического класса являются словами той же самой грамматической категории и в русском. Однако в некоторых случаях такого соответствия не наблюдается: слово, являющееся в русском языке именем существительным, генетически может восходить не только к слову иной части речи, но и к целому словосочетанию или какой-либо форме слова: рояль — франц. royal (королевский); кандидат — лат. candidatus (одетый в белое); омнибус — лат. omnibus (всем); кворум — лат. quorum (которых) из quorum praesentia sufficit (присутствие которых достаточно); кредо — лат. credo (верую); ноктюрн — франц. nocturne (ночной); проформа — лат. pro forma (для формы); республика — лат. res publica (общественное дело) и т. п.

Процесс обмена словами между народами приобретает иногда своеобразные формы. Есть факты, свидетельствующие о том, что слова, заимствованные из одного языка в другой, возвращаются в язык-источник преобразованными в соответствии со своеобразием заимствовавшего их языка. Немецкое Pistole — от чешского pistal (ср. фр. pistolet). Это слово возвращается в славянские языки (русск. пистолет, чешск. pistole), преображенное под влиянием германских и романских языков. Русский карп — германизм, но, как полагает Л. И. Соболевский, герм. karpo заимствовано в свою очередь из славянских языков: ср. древнерусск. коропъ, карп, польск. krop, сербск. крап (Соболевский, 1995: 173).

Некоторые слова кочуют из языка в язык, каждый раз принимая новое обличье в соответствии с особенностями того или иного языка. Появившись в Европе в XVI в., картофель, вывезенный из Южной Америки, получил в итальянском языке название tartufalo (по сходству клубней картофеля с трюфелями). Из итальянского tartufalo переходит в немецкий язык сначала в виде Tartuffel, потом Kartoffel, откуда проникает в XVIII в. в русский язык.

Среди заимствований есть и не освоенные русским языком слова, которые резко выделяются на фоне русской лексики. Особое место среди таких заимствований занимают экзотизмы - слова, которые характеризуют специфические особенности жизни разных народов и употребляются при описании нерусской действительности. Так, при изображении быта народов Кавказа используются слова аул, сакля, джигит, арба и др. Они, как правило, поначалу бывают мало известны носителям того языка, в котором употребляются. К ним относятся, например, наименования: государственных учреждений — бундестаг (нем.), меджлис (тур.), риксдаг (шв.), хурал (монг.) и т. д.; должностей, званий, рода занятий, положения людей — бонза, гейша, самурай, микадо (яп.), клерк, констебль (англ.), ксёндз (польск.), консьерж(-ка), кюре (фр.), лама (тиб.), янычары (тур.) и др.; селений, жилищ — аул(кавк.), вигвам (индейск.), кишлак (среднеаз.), сакля (кавк.), юрта (южносиб.), яранга (чук.) и под.; видов одежды — бешмет (кавк.), кимоно (яп.), сари (индийск.), паранджа (аз.), кухлянка (чук.) и др.; кушаний, напитков — бешбармак, плов, чал (среднеаз.); мацони, лаваш, сулугуни (кавк.) и т. д.; денежных знаков, монет — доллар (амер.), гульден (голл.), йена (яп.), пфенниг, марка (нем.), лира (ит.), франк (фр., бельг.), юань (кит.) и др. Экзотизмы не имеют русских синонимов поэтому обращение к ним при описании национальной специфики продиктовано необходимостью.

В другую группу выделяются варваризмы, т.е. перенесенные на русскую почву иностранные слова, употребление которых носит индивидуальный характер. В отличие от других лексических заимствований варваризмы не зафиксированы словарями иностранных слов, а тем более словарями русского языка. Варваризмы не освоены языком, хотя со временем могут в нем закрепиться. Таким образом, практически все заимствования, прежде чем войти в постоянный состав лексики, какое-то время были варваризмами. Например, В. Маяковский употребил как варваризм слово кемп (Я лежу,- палатка в кемпе), позднее достоянием русского языка стало заимствование кемпинг.

К варваризмам примыкают иноязычные вкрапления в русскую лексику: о'кей, мерси, happy end, pater familias. Многие из них сохраняют нерусское написание они популярны не только в нашем, но и в других языках. Кроме того, употребление некоторых из них имеет давнюю традицию, например alma mater.

Для них не характерно четкое национально-территориальное закрепление. Они могут быть или переданы средствами заимствующего языка, или употреблены без перевода. Причем их первоначальная языковая закрепленность стирается, т. е. она легко восстанавливается этимологически, но не является различительным признаком только той лексической системы, в которой они исконно употреблялись, например денди, мадам, синьор, сэр, хобби и др.

И те, и другие заимствования, кроме функции называния, выполняют особые стилистические функции. Экзотизмы чаще всего придают «местный колорит» описанию или являются средством речевой характеристики: В большом ауле, под горою, близ саклей дымных и простых, черкесы позднею порою сидят... (Лермонтов). Варваризмы используются для передачи дословно непереводимых на русский язык лексических единиц и оборотов или как средство создания иноязычной характеристики. Нередко они придают юмористический, иронический или сатирический оттенок тексту: Сколько истинно-своднических способностей выказал он, перебегая из одного лагеря в другой и успевая пошептаться a parteсо всяким из враждующих членов! ( Шанский, 1972:122), где a parte, ит.— букв. «в сторону (театр.), обособленно».

Таким образом, процесс освоения иноязычных слов русским языком обогащает наш родной язык, делает его еще более ёмким, выразительным и развитым. Это не только восприятие слов из других языков, а их творческое освоение на всех уровнях языковой системы, формальное и семантическое преобразование в соответствии с самобытными, исконными особенностями русского языка и высокой степенью его развития.

ГЛАВА 2

ПРОЦЕСС ОСВОЕНИЯ ИНОЯЗЫЧНЫХ СЛОВ В КОНЦЕ ХХ СТОЛЕТИЯ

2.1. МОРФЕМИЗАЦИЯ КАК СОВРЕМЕННЫЙ СПОСОБ ОСВОЕНИЯ ИНОЯЗЫЧНЫХ СЛОВ

Современное состояние русского языка характеризуется необычайно активными процессами заимствования обширных пластов лексики, относящихся к различным областям нашей жизни: экономике, политике, спорту, искусству и т.д. Порой заимствуются целые лексические ряды, оформленные однотипно (например, гамбургер, чисбургер, копбургер; йогурт, фругурт, апигурт, эмигурт; клипмейкер, имиджмейкер, ньюсмейкер, хитмейкер, плеймейкер). Такое обилие заимствованных слов неизбежно приводит к тому, что количество перерастает в качество: в таких рядах слов начинают выделяться определенные структурные элементы и параллельно с этим формироваться более или менее конкретное значение выделяемых отрезков. Таким образом, происходит становление иноязычных структурных элементов как самостоятельных морфем в русском языке, иными словами, осуществляется процесс морфемизации. Если какой-либо язык заимствует ряд слов, морфологически членимых в языке-источнике и принадлежащих в нем к одному словообразовательному типу, то при определенной типологической близости языков весьма вероятно, что и носителями заимствующего языка эти слова будут осознаны не как монолиты, но как слова, распадающиеся на части (Шведова, 2003). Понятно, что это процесс долговременный, постепенный, предусматривающий ряд этапов и стадий приобретения иноязычным структурным элементом морфемных свойств в русском языке.

На первой, начальной, стадии иноязычные элементы выделяются лишь как регулярно повторяющиеся отрезки в ряде слов. Например, русским языком в последнее время заимствуется большой поток английских слов с суффиксом -инг- (маркетинг, кинднэппинг, холдинг, кастинг, боулинг, лизинг и т.д.). Однако на русской почве этот отрезок еще не сформировался как полноценный суффикс, так как слова, в которых он выделяется, лишены словообразовательной структуры; в русском языке отсутствует производящая основа, на базе которой образовано данное слово, что является необходимым условием становления структурного элемента как самостоятельной морфемы. Словообразовательный аффикс сам по себе не может быть вычленен из заимствованных слов, если в нем не вычленена образующая основа, не только формально, но и семантически. Для активизации чуждого аффикса необходимо, чтобы на новую почву заимствующего языка были перенесены не изолированные слова, а производные вместе с производящими, что составляет основу для проявления словообразовательной модели. В лингвистической литературе слова со структурным элементом -инг- квалифицируются как "слова с инговым элементом".

Фактором, способствующим развитию способности некоторых таких слов к членению в русском языке, служит заимствование соотносительных пар слов: скайсерфинг - скайсерфер, кикбоксинг - кикбоксер, бодибилдинг - бодибилдер. Однако говорить в этом случае о наличии словообразовательной структуры слова не приходится, так как в русском языке отсутствует производящая база для этих слов.

Лишь в единичных случаях на основе заимствования ряда однокоренных слов слова с иноязычным элементом начинают развивать свою словообразовательную структуру. Например, в слове тренинг уже выделяется суффикс -инг-, так как слово воспринимается как производное от глагола тренировать(ся) и включается в ряд однокоренных слов тренер, тренироваться, тренировка, тренаж. Здесь суффикс еще не обладает четко оформленным значением в силу единичности примеров, когда словообразовательная структура слова с иноязычным элементом складывается уже в русском языке; этот структурный элемент трактуется как "нерегулярная словообразовательная единица, выделяющаяся в имени существительном мужск