МОСКОВСКИЙ ОБЩЕСТВЕННЫЙ НАУЧНЫЙ ФОНД
ПЕРСПЕКТИВЫ САМОУПРАВЛЕНИЯ
И САМООРГАНИЗАЦИИ
В РОССИИ
Ответственный редактор - И.А.Бутенко
Москва
2000
УДК 352.072.1:340 (470) (082)
ББК 66.3 (2 Ро) 12
П 27
В сборнике, опубликованном по итогам работы секции на Международной конференции «Российские общественные науки: новая перспектива», собраны статьи, в которых на значительном эмпирическом материале, с учетом юридических аспектов и с привлечением разнообразных данных о социокультурном контексте, рассматриваются политическая культура населения и перспективы становления гражданского общества, история и современное состояние Третьего сектора, проводится сопоставление моделей местного самоуправления, принятых в ряде регионов страны, а также сравниваются отечественные и зарубежные подходы к практике самоорганизации.
Предназначен для социологов, политологов, историков, специалистов в области управления, для студентов и аспирантов, специализирующихся в общественных дисциплинах.
Публикация осуществлена в рамках программы
"Российские общественные науки: новая перспектива"
при поддержке Фонда Форда (США).
Мнения, высказанные в докладах серии, отражают исключительно личные взгляды авторов и не обязательно совпадают с позициями Московского общественного научного фонда.
Книга распространяется бесплатно.
ISBN 5-89554-165-8
У Бутенко Ирина Анатольевна (предисловие, структура), 2000
У Авторский коллектив, 2000
У Московский общественный научный фонд, 2000
СОДЕРЖАНИЕ
Самоорганизация, самоуправление и их смысл в сознании
населения России. (Вместо предисловия) 4
Т.Ю. Иванова
Политическая культура населения как условие существования
гражданского общества 19
Е.И. Глушенкова
Гражданское общество и политический процесс
(на примере экологического движения) 36
И.В. Мерсиянова
Становление негосударственных некоммерческих организаций
как результат самоорганизации населения 57
К.И. Соколов
Развитие взаимоотношений некоммерческих организаций с бизнесом
и средствами массовой информации 79
Н.М. Великая
Особенности становления местного самоуправления (сравнительный анализ моделей самоуправления в Ленинградской, Саратовской областях
и г. Санкт-Петербурге) 87
А.Г. Большаков
Местное самоуправление в контексте федерализации
российского государства: перспективы институционализации 102
Л.М. Лысякова
Развитие самоуправления на низовом уровне: сравнительный анализ
России и Китая 119
И.Д.Саначев
Развитие местного самоуправления в России после 1995 г.
и некоторые проблемы муниципальной теории 142
Сведения об авторах 150
Самоорганизация, самоуправление и их смысл
в сознании населения России
(Вместо предисловия)
С
овременная концепция самоуправления сложилась, как известно, в основном в результате муниципальных реформ, осуществленных в Х1Х веке в странах с более длительными, чем в России, демократическими традициями. Для применения к отечественным реалиям эта концепция нуждается в уточнении с непременным учетом того весомого наследия, которое осталось от эпохи торжества вездесущего авторитарного государства, с ее отчуждением личности от основных социальных институтов, собственности и власти. Это наследие в той или иной мере разделяют все россияне, в том числе и выступавшие в роли инициаторов реформ.
Весь пафос социально-экономических преобразований, проводимых в России в последние пятнадцать лет ХХ века, был связан с благородным стремлением создать процветающее свободное общество, в котором личность располагает широкими возможностями для самореализации. И делать это предполагалось за счет снятия различных административных запретов, раскрепощения личной инициативы, расширения участия граждан в принятии наиболее важных для страны решений. Но оказалось, что даже в самой идеологии реформ господствовала тоталитарная установка. В глазах реформаторов население выступало лишь как объект регулирования, управления, то есть как объект воздействия, а вовсе не субъект, способный к самоорганизации; инициатива граждан не рассматривалась ими как значимая социальная сила, способная по-своему влиять на процесс модернизации общества.
Как известно, надежды на то, что рыночные реформы и демократия приведут к благоденствию и что население страны с благодарностью и сразу такие перемены примет и станет жить «по-новому», не оправдались. Поздняя и ускоренная модернизация, при которой стремительные изменения происходят в течение жизни всего лишь одного поколения, создала в обществе иную атмосферу. Свобода рыночных отношений, наряду с рядом безусловно позитивных перемен, привела к тому, что значительная часть населения обнищала и оказалась вынуждена сконцентрировать основные усилия непосредственно на выживании; децентрализация власти способствовала возникновению множества удельных княжеств, с разгосударствлением целых отраслей ведомственные узость и прагматизм нередко усиливались, демократия стала чаще трактоваться как вседозволенность; личная инициатива стала наиболее заметной в теневой сфере... Иными словами, новые модели и образцы социального устройства вследствие централизованной попытки их имплантировать на российскую почву не приживались или, прижившись, приносили странные и неожиданные плоды, вовсе не соответствовавшие изначальному замыслу.
Как в таких условиях осуществляется строительство гражданского общества и правового государства? Как развивается Третий сектор? Что способствует и что препятствует развитию самоуправления? В чем специфика социального участия – жителей, коллег, граждан? Каковые перспективы самоорганизации населения?
Эти и связанные с ними вопросы послужили специальной темой для обсуждения на секции международной конференции «Российские общественные науки: новая перспектива», организованной Московским общественным научным фондом в октябре 1999 г. Переработанные по итогам обсуждения доклады ряда участников этой секции, изучавших и отечественный, и зарубежный опыт непосредственно и в других формах, составили основу данного сборника.
Прежде чем представлять читателям эти доклады, рассмотрим несколько более подробно тот контекст, в котором сама проблематика приобрела особую актуальность, заставившую организаторов вынести обсуждаемые вопросы в повестку дня конференции.
Сверхцентрализация социального устройства была отличительной чертой России на протяжении веков; что, разумеется, отпечаталось и в общественном сознании. Любые претензии, когда населению стало дозволено их выражать, адресовались исключительно центральной власти, которая, в свою очередь, регулярно и с удовольствием вмешивалась в решение многих проблем, формально уже выведенных из сферы ее компетенции. Государственный патернализм управляющих в сочетании с социальным инфантилизмом управляемых были одной из основных характеристик советского режима, и с этим наследием население расстается весьма медленно и неохотно.
В январе 2000 г. 74,2% опрошенных РОМИР полагают, что государство обязано обеспечить каждой семье минимально достойный уровень жизни; вариант «Каждый должен заботиться об уровне жизни себя, своей семьи, не надеясь на государство» выбрали 22,6% респондентов. Оказалось, что россияне по-прежнему очень высоко оценивают роль государства, особенно в том, что касается создания условий для обеспечения материального благополучия граждан и рабочих мест (затруднившиеся ответить здесь фактически отсутствовали). С утверждением о том, что только свободные граждане смогут обеспечить благополучие и процветание России, выразили полное согласие 46,2% опрошенных; скорее согласны с таким мнением 29,9% россиян, «и да, и нет» ответили 9,4% респондентов.
Конечно, крах тоталитарного государства привел к тому, что люди стали ощущать себя в большей мере хозяевами своей судьбы, утратив доверие к социальным институтам и остро ощущая по-разному трактуемую свободу. Как оказалось, россияне чаще жителей других постсоветских стран, также переживающих последствия поздней и ускоренной модернизации, отвечая на вопрос: «На кого Вы можете положиться?», выбирают вариант «только на самих себя». Это отметили 82% взрослых россиян; в других странах этот показатель ниже: от 63% в Польше до 48% в Болгарии. В России реже упоминают в этой связи государство (в 9% ответов по сравнению с 10% в Польше и Венгрии и 35% в Болгарии), которому чаще не доверяют. Россияне меньше других верят в общественные идеалы, но больше озабочены заработком. Ни одному общественному институту, ни одной структуре в 1994 – 1997 гг. не доверяли более четверти опрошенных. В то же время с утверждением о том, что в России обеспечивается свобода политического выбора, согласились в 1995 г. 59%, в 1996 — 64%, в 1997 г. — 65% опрошенных; что обеспечивается свобода слова — 52%, 60% и 54%, а личная безопасность — 4%, 5% и 6% соответственно.
С одной стороны, результаты многочисленных опросов демонстрируют «бегство» россиян в личную жизнь, отвлечение и отказ от других социальных связей, сосредоточение интереса исключительно на непосредственном окружении, прежде всего семье. Как следствие, жители России очень слабо идентифицируют себя со всем обществом (61% респондентов сообщили, что они «предпочитают жить независимо от общества», причем чем моложе опрошенные, тем чаще такая точка зрения высказывается).
С другой стороны, в ответах взрослых жителей России ярко выражено стремление к контролю и регламентации. Несмотря на высказываемое недоверие государству, государственный контроль выглядит в глазах респондентов предпочтительнее свободной конкуренции и рынка; ценности свободы оказываются ниже ценности стабильного существования; в ответах проявляется склонность к коллективности, к уравнительному толкованию справедливости. Проведенное РОМИР в декабре 1999 г. исследование показало следующее распределение согласных и несогласных с утверждением о том, что при демократии в России никогда не будет порядка:
— совершенно согласны — 12,1%;
— скорее согласны — 14,7%;
— «и да, и нет» — 18,1%;
— скорее не согласны — 25,8%;
— совершенно не согласны 17%;
— затруднились с ответом 12,3%.
Анализ результатов многочисленных исследований позволяет А.М.Демидову прийти к вполне, на мой взгляд, обоснованному выводу о том, что в России доминирует тип личности, характеризуемый высоким уровнем социальных разочарований и ценностей дезориентацией, отсутствием политической или религиозной идеологии.
Да и откуда бы взялось что-то принципиально иное?
Связей, помимо семейных, дружеских и трудовых (в основном навязанных, потому что именно они гарантировали определенный доступ к общественным фондам потребления), у советского человека, можно сказать, и не было. А поскольку россияне не привыкли связывать собственное процветание с благополучием ближних (за исключением, возможно, членов семьи), идеи сообщеста, коммунальности, совместных усилий не вызывают у людей какого-либо энтузиазма и тем более не приводят к заметным практическим усилиям. Даже угроза террористических актов осенью 1999 г. дала лишь очень слабый и быстро забытый импульс для объединения жильцов в отряды охраны; эти отряды, явив миру иногда образцы творческой инициативы, выдумки и взаимопомощи, просуществовали около 20 дней и исчезли абсолютно без следа и с общественной сцены, и из памяти людей.
С учетом этих особенностей массового сознания россиян, фиксируемых в конце 1990-х и позже, исследователи постоянно ведут речь об атомизации индивидов перед лицом все присваивающей и на все претендующей власти, результатами которой оказываются не цивилизованная самоорганизация с целью отстаивания групповых интересов, а скороспелая групповщина, криминализация целых социальных слоев, запоздалый кле