В начале сотвори Бог небо и землю.

 

Отец Глеб приводит первый библейский стих и в качестве комментария к нему дает описание популярной космогонической концепции расширяющейся вселенной. Ключевыми именами называются А. Эйнштейн, А. А. Фридман, Э. Хэббл. После краткого научно-исторического экскурса о. Глеб пишет: «Таким образом, научная космологическая модель и «модель Моисея», описанная в «первом дне творения», отмечают начало возникновения видимого физического мiра» [65, с. 19].

При кажущемся правдоподобии, это заключение совершенно лишено логического и фактического основания. Оно никак не вытекает из авторских рассуждений. Приведем первый стих книги Бытия по древне-еврейски

 

и покажем, что несоответствие в выводе о. Глеба касается буквально каждого слова.

(бэрешит) – в начале. Следует принципиально отличать библейское начало в Боге от научного теоретизирования о «начале» самой материи. Бог безначален и превечен, а материя получала начало от Него путем сотворения из ничего. Причем возникновение вселенной -не случайный флуктуационный процесс, не вероятностное событие, описывающееся квантово-механическими или статистическими законами, но такое начало, прежде которого ничего мыслимого и описываемого не было – ни материи, ни вакуума, ни времени, ни пространства. Так учит Церковь.

Прот. Глеб Каледа учит иначе: «Был момент начала возникновения вселенной, когда плотность была бесконечной» [65, с. 19]. Итак, в «начале» все-таки плотность была, причем, оказывается, была бесконечной!

Но начало мiра не в мiре, а в Боге, как начало картины не в краске или холсте, а в художнике. Святитель Василий Великийпредлагает следующий образ: «Кто описывал круг из средоточия и известным расстоянием, тот, без сомнения, начал его откуда-нибудь. Так и ты... не удерживай себя в той ложной мысли, будто бы мiр безначален и нескончаем» [19, с. 9]. В начале не было ни плотности, ни температуры, ни массы, ни энергии.

(бара) – сотворил. Библия говорит о сотворении, то есть о разумном и целенаправленном акте Бога. Творение подразумевает наличие Творца. Библия утверждает, что не естественный процесс развития праматерии привел к бытию мiра, но сотворение из ничего.

Теория Эйнштейна-Фридмана, упоминаемая о. Глебом, напротив, говорит лишь об изменении качества самой материи (расширение, охлаждение и так далее). Научная космогония экстраполирует естественные процессы к моменту возникновения вселенной, ассимптотически приближаясь к нулевой точке. Никакого творения по существу здесь принципиально нет. Есть лишь описание предполагаемого состояния вещества в гипотетическом сверхплотном состоянии. К библейскому повествованию это не имеет никакого отношения. Библия в подобных гипотезах не нуждается.

(элогим) – Бог. Библейское мiровоззрение основано на принятии Бога как творческого личностного начала. В предположении отсутствия или ограниченности в могуществе Бога, все описание Шестоднева рушится и обесценивается. Если Бога нет или Он не всемогущ, невозможно говорить о свободном творении мiра по слову Вседержителя.

Научная же космогоническая теория, начиная с Лапласа, основывается на том утверждении, что гипотеза существования Бога для нее необязательна, и автор в ней «не нуждается». Теория «Большого взрыва» вполне может существовать при отрицании бытия Божия. Поэтому первый библейский стих (как, впрочем, и все остальные) не следует использовать в качестве иллюстрированного подтверждения теории, вполне допускающей атеистическое или пантеистическое миiровоззрение. Христианин должен остерегаться делать это ради соблюдения заповеди: не дадите святая псом (Мф. 7, 6). Лучше следовать святителю Василию Великому, который, составляя токование на первый стих книги Бытия, восклицал: «Сие блаженное Естество, сия неоскудевающая Благость, сия Доброта любезная и многовожделенная для всякого одаренного разумом существа, сие Начало существ, сей Источник жизни, сей духовный Свет, сия неприступная Мудрость – вот Кто сотвори в начале небо и землю (Быт. 1, 1)!» [19, с. 8].

(эт гашамаим вээт гаарец) – небо и землю. В Библии определенно сказано о создании неба и земли. При этом ничего не говорится о расширяющейся вселенной. Бытописатель даже не намекает о якобы микроскопически малых размерах первозданного мiра, ни о его предельно высокой плотности и температуре. При этом говорить о каком-либо соответствии библейского текста современным космогоническим представлениям по меньшей мере бездоказательно. Если Хэббл установил на основании эффекта Доплера факт разбегания галактик, из этого никак не вытекает, что Бог сотворил вселенную ничтожно малой. Во всяком случае, Библия этого уж точно не подтверждает. Если же, как это делают эволюционисты, из космогонических рассуждений вычеркнуть Живого Бога, творящего по своему хотению, то действительно придется аппроксимировать сужение пространства в прошлом за миллиарды лет до физической точки. Но воля Божия не ограничима фактом разбегания галактик. Не вернее ли предположить, что Бог создал вселенную по величине, форме и качеству такой, какой посчитал нужным – примерно такой же, какую мы наблюдаем ее сегодня, имеющей при этом одним из своих свойств эффект Хэббла?

Мы видим, что первый стих книги Бытия никакого отношения не имеет к упоминаемым о. Глебом научным теориям, а теории эти не имеют никакого отношения к Божественному Откровению.

Отметим еще одно странное место в трактате о. Глеба. Он пишет: «Творение неба и земли, фигурирующее в “первом дне”, может быть истолковано как создание пространства и материи» [65, с. 19–20]. В этой связи он отмечает, что «современные научные представления, основанные на общей теории относительности, устанавливают взаимосвязь между физическим пространством и материей... Одновременное возникновение неба и земли в “модели Моисея” не противоречит этим представлениям» [65, с. 20].

Но совершенно не понятно, на каком основании библейские небо и земля истолковываются прот. Глебом как «пространство и материя». Это весьма странная и неочевидная трактовка. Богословских мотивов автор не приводит, а научные мотивы типа: «физическое пространство определяется материей, и нет ни материи без пространства, ни пространства без материи» [65, с. 20] – при всей справедливости, и даже банальности, подобных утверждений никак не подтверждают такую нетрадиционную для Православной Церкви интерпретацию книги Бытия. Апостольская церковная традиция связывает небо и землю не с «пространством и материей», но с «видимым и невидимым»: Тем создана быша всяческая яже на небеси и яже на земли, видимая и невидимая (Кол. 1, 16). Православный Катехизис Святителя Филарета Московского уточняет, что под невидимыми здесь следует понимать «невидимый или духовный мiр, к которому принадлежат ангелы» [159, с. 28]! Так что трактовка о. Глебом первого библейского стиха расходится с Катехизисом и является несколько «приземленной».

Свое толкование первого стиха книги Бытия о. Глеб Каледа увенчивает следующим заключением: «Итак, наука пришла к выводу, что видимая реальная вселенная может быть удовлетворительно объяснена и описана лишь исходя из концепции вселенной, ограниченной во времени и пространстве, и наблюдаемые в природе закономерности действуют некоторое конечное число лет, а Библия утверждает более определенно, что в начале сотворил Бог небо и землю» [65, с. 22]. Но вывод этот о единомыслии науки и Библии по сути своей совершенно не соответствует действительности. Библия ничего не говорит о пространственном ограничении вселенной. Библия говорит о добровольном творческом акте Всемогущего Создателя, положившего начало бытию мiра. Научная космогония учит о том, что расширение вселенной имеет пространственный и временной предел. Библия говорит не «более определенно», а говорит иное.

Далее в своем трактате прот. Глеб приводит второй стих Книги Бытия.