Антропологическое направление в рамках позитивистского типа правопонимания.

Данное направление правопонимания (от греческого antropos – человек) не следует смешивать с антропологическим подходом к праву, изучающим человека как социально-биологическое существо в его правовых проявлениях (представители антропологии права далеко не всегда являются сторонниками антропологического правопонимания в рассматриваемом нами смысле[54]). Речь идет не о междисциплинарном исследовании правовых явлений, а о таком специфическом типе понимания права, который ищет истоки права в человеке как социобиологическом существе (в его психике, генетике, гендерных особенностях и т.д.). С точки зрения методологии своего подхода к анализу и трактовке права рассматриваемый тип правопонимания также, как и социологический, является позитивистским, поскольку, ограничивает свое видение права лишь эмпирическим уровнем анализа. «Тот пласт реальности, который изучает юрист антрополого-позитивистской ориентации, - отмечает в этой связи Г.В.Мальцев, - представлен эмоциями, переживаниями, подсознательными реакциями, интуицией, генетическими программами человеческого поведения … . Все это является объектом естественно-научного знания в области психологии, психиатрии, медицины, биологии, генетики и т.д.»[55]. В рамках антропологического типа правопонимания в настоящее время можно выделить прежде всего психологические, феноменологические, экзистенциалистские и герменевтические концепции права.

Наиболее разработанной версией антропологического подхода к пониманию права является психологическое направление, включающее в себя различные концепции права как своеобразной социально-психологической реальности, которая, существуя в психике человека, поддается опытному эмпирическому наблюдению. Психологический подход к пониманию социальных процессов и явлений, начал складываться в социологии и обществоведении к концу Х1Х в. под влиянием достижений психологической науки и прежде всего экспериментальной психологии. И хотя он не выходил за теоретико-методологические рамки позитивизма, сторонникам данного подхода удалось заметно раздвинуть границы прежнего социологического видения мира, основанного на физическом и биологическом детерминизме и объяснявшего общество посредством аналогий с явлениями физического и биологического порядка. Социально-психологический подход к изучению общества делал акцент на том, что социальная эволюция “происходит под влиянием интеллектуальных, эмоциональных и волевых воздействий одних людей на других, а не путем спонтанного, фаталистического развития”.[56]

Свое наибольшее развитие психологическое направление правопонимания получило в трудах выдающегося российского юриста и социолога Л.И.Петражицкого(1867-1931), который рассматривал право как особое психическое явление, как переживание императивно-атрибутивного (т.е. обязывающе-предоставительного) характера. «То, к чему мы себя считаем обязанным, - писал он, - представляется нам причитающимся другому как нечто ему должное, следующее ему от нас, так что он может притязать на соответствующее исполнение с нашей стороны»[57]. Например, если один человек выполнил для другого какую-то работу, предварительно договорившись об оплате, то их отношения приобретают императивно-атрибутивный характер: один из них чувствует себя обязанным уплатить в соответствии с предварительной договоренностью, а второй притязает на эту оплату как на нечто ему должное. Подобного рода правовые эмоции Л.И.Петражицкий называл интуитивным правом. Именно такой двусторонний, императивно-атрибутивный характер права, считал он, отличает правовые нормы от норм нравственности, которые носят односторонний характер (человек сам считает себя обязанным сделать то, чего другие от него не в праве требовать, например – подать милостыню).

Идеи Л.И.Петражицкого получили развитие в трудах таких российских ученых, как Н.С. Тимашев[58] и М.А.Рейснер[59]. В современной отечественной юриспруденции на данный момент отсутствуют сколько-нибудь заметные работы, основные на психологическом подходе к праву. В настоящее время антропологический тип правопонимания развивается прежде всего в русле таких тесно взаимосвязанных подходов, как феноменологический, экзистенциальный, герменевтический и т.п., сторонники которых трактуют право как продукт индивидуальной интуиции, формирующейся в конкретной жизненной ситуации, как социальные нормы, обладающие признанием субъектов и содержащие в себе момент их взаимного обязывания, как порядок социального общения, обеспечивающий развитии свободной экзистенции (т.е. существования, бытия) и т.п.[60]

Феноменологические концепции права берут свое начало от получившего развитие в ХХ в. феноменологического направления в философии, основателем которого является немецкий философ Э.Гуссерль(1859-1938). Феноменология (учение о феноменах, т.е. явлениях) представляет собой особую методологию познания объекта исследования через анализ тех исходных феноменов сознания, в которых содержится изначальное представление о сущности данного объекта (точнее – о его обобщенном образе, сложившемся в сознании познающего субъекта на основе интеллектуальной интуиции[61]). В российской теории права наиболее ярким сторонником феноменологической концепции права былН.Н.Алексеев (1879-1964)[62].

Существо феноменологического подхода к праву хорошо выразил в своей работе современный французский исследователь Ж.-Л.Бержель: «Особенность правового феномена, - пишет он, - заключается в том, что он по сути своей относителен: его внутренняя идея и его внешние проявления варьируются в зависимости от времени и пространства и обусловлены конкретными правовыми системами, т.е. зависят от своего окружения»[63]. В настоящее время самые различные концепции понимания права объединяются в рамках феноменологического подхода на основе идей о субъективной относительности наших представлений о предмете познания, об обусловленности процесса познания спецификой внутреннего мира познающего субъекта и внешним социальным контекстом его бытия.

В современной российской юриспруденции к приверженцам феноменологического направления правопонимания относит себя, в частности, А.В.Поляков, являющийся сторонником коммуникативной концепции права и определяющий право как специфический феномен, существующий в виде «психосоциокультурной коммуникативной системы»[64]. Надо отметить, что основы коммуникативной концепции права заложены в трудах немецкого юриста и социолога Н.Лумана (1927-1999). Правда, если Н.Луман, видел специфику правовой коммуникации, выделяющую ее из числа иных коммуникативных систем (моральных, политических и т.д.), в присущем данной системе двоичном коде «законное/незаконное»[65], то А.В.Поляков связывает отличительный признак правовой коммуникации с наличием такого организующего начала, как правомочие, реализуя которой управомоченный субъект «регулирует поведение других субъектов, определяя правовое пространство коммуникации»[66]. При этом под правомочием он понимает «возможность для субъекта свободно (тем или иным образом) действовать в определенных границах и требовать от других действий, соответствующих правомочию»[67].

Экзистенциалистское направление антропологического подхода к пониманию права выросло на основе философии экзистенциализма (от лат. existentia – существование, бытие). В центре внимания данной философской концепции находится проблема свободы как личного выбора человека, который он делает в соответствии или вопреки условиям своего существования. Представители этого направления по-разному определяют понятие свободы, но все они трактуют свободу как тяжелое бремя, которое должен нести человек, чтобы оставаться личностью в окружающем его мире, стремящемся подавить человеческую индивидуальность, лишив ее личностного начала[68]. Ведущими представителями экзистенциалистской философии считаются немецкие философы М.Хайдеггер, К.Ясперс и французский философ Ж.-П.Сартр.

Одной из заметных фигур в области философии экзистенциализма был русский юрист и философ Н.А.Бердяев (1874-1948), который значительное внимание уделялось проблемам понимания права, оставаясь. При этом преимущественно в рамках естественно-правового типа правопонимания.. Н.А.Бердяев рассматривал ключевую категорию экзистенциалистской философии – категорию свободы – в качестве духовного, божественного начала, присущего человеческой личности как духовному существу, несущему в себе образ и подобие Бога. В земном мире, говорил он, свобода проявляется лишь в духовных неотчуждаемых правах человека – в свободе духа, свободе совести, свободе мысли и слова. В этом смысл он писал: «Право есть свобода, государство – насилие, право – голос Божий в личности, государство – безлично и безбожно» [69]. Он критиковал формальное равенство, закон, основанный на таком равенстве и государство, обеспечивающее реализацию этого закона, за игнорирование неповторимых, качественно своеобразных единичных прав отдельных лиц, за пренебрежение тайной индивидуального начала. Эта смыкающаяся нередко с анархизмом критика государственного начала и защита индивидуальной свободы самовыражения личности в ее противодействии безличному миру, стремящемуся подавить индивидуальное начало, сделать человека таким, «как все», составляет основное содержание как теологических, так и атеистических концепций экзистенциалистского подхода к праву, получивших распространение в современной западной юриспруденции.

Существенный недостатком такого «экзистенциального права», как справедливо отмечает В.С.Нересянц, - является его антиуниверсальный, конкретно-ситуационный характер, в силу которого «экзистенциалистская свобода, т.е. свобода вне и без всеобщих требований права, представляет по сути своей произвол»[70].

Герменевтическое направление правопонимания формируется на основе философской герменевтики (в переводе с греческого – толкование, объяснение), возникшей в середине ХХ в. как составная часть экзистенциально-феноменологического направления современной западной философии и берущей свое начало в работах немецких философов М.Хайдеггера и Х.Г.Гадамера. Это течение философской мысли исходит из того, что неотъемлемой характеристикой человеческого бытия является понимание человеком окружающего его мира путем интерпретации смыслов явлений и процессов этого мира, который при этом рассматривается как своего рода текст. Основным методологическим постулатом философской герменевтики, трактующей процесс познания как толкование смысла бытия, является тезис об обусловленности понимания неким предварительным знанием (пред-пониманием, пред-знанием, пред-суждением и т.п., содержащим гипотезу о сущности познаваемого явления), которое, в значительной мере предопределяет процесс познания.

Герменевтическое направление антропологического типа правопонимания не следует смешивать с традиционной юридической герменевтикой, которая представляет собой один из аспектов догматической юриспруденции, связанный с разработкой теории и методологии толкования нормативных актов. Если традиционная юридическая герменевтика нацелена на как можно более точное установление того, что хотел сказать законодатель, то герменевтическое правопонимание, напротив, представляет собой такой активный творческий процесс интерпретации правовых явлений, в ходе которого познающий субъект формирует собственное видение права, основанное на своем пред-знании, т.е. на своих интуитивных представлениях, своем правовом чувстве и т.п. А поскольку правоприменитель (и прежде всего судья) понимает и применяет нормы через такое «желаемое право, часто неосознаваемое, интуитивное, зависящее от ценностных предпочтений … и возникающее под влиянием правового чувства»[71], то это желаемое или интуитивное право каждый раз по-новому корректирует нормы применяемого законодательства, формируя таким образом то право, которое наиболее адекватно той или иной конкретной жизненной ситуации. В современной российской юриспруденции одним из наиболее заметных сторонников герменевтического правопонимания является, например, А.И.Овчинников.[72]

В целом можно сказать, что по своим теоретико-методологическим характеристикам антропологическое понимание права тяготеет к социологическому правопониманию и в значительной мере повторяет как его достоинства, так и недостатки, связанные с ограниченностью позитивистской методологии. Отличия между этими двумя подходами состоят, главным образом, в том, что социологический тип правопонимания видит истоки «живого» права в социальных отношениях между людьми, а антропологический делает акцент на природно-биологических характеристиках человека как субъекта права. Практическое значение антропологического типа правопонимания связано прежде всего с теми, несомненно весьма значимыми, познавательными возможностями, которые он дает для изучения сложного комплекса социально-биологических факторов, влияющих на позицию законодателя и правоприменителя в процессе познания, создания и применения права.