КОСМИЧЕСКИЙ РАЗУМ

Все, что выходит из состояния лайя (гомогенного), становится активной, сознательной жизнью. Индивидуальное сознание исходит из Абсолютного сознания, которое есть вечное движение, и возвращается в него.

Эзотерические аксиомы

Все, что может мыслить, понимать, желать и действовать, должно быть чем-то небесным, божественным и вследствие этого необходимо должно быть вечным.

Цицерон
Тускуланские дискуссии, I, xxvii (66)

Эдисоновская концепция материи была приведена в нашей мартовской редакционной статье. М-р Дж. Парсонс Латроп в журнале "Harper's Magazine" говорит о том, что этот великий американский физик делится своей личной верой в то, что "атомы обладают определенным количеством интеллекта", и предается иным мечтаниям подобного же рода. За этот полет фантазии изобретатель фонографа был раскритикован в февральском номере "Review of Reviews", где отмечалось, что "Эдисон чересчур активно предается мечтаниям" и его "научное воображение" ни на минуту не знает покоя.

Если бы все ученые использовали свое "научное воображение" хоть немного чаще, а свой догматизм и холодный нигилизм проявляли чуть реже! Мечты мечтам рознь. В этом необычном состоянии, когда, как говорил Байрон, мы можем "видеть с закрытыми глазами", человек способен видеть факты более реально, нежели в состоянии бодрствования. Воображение – это один из сильнейших элементов человеческой природы, или, цитируя Д.Стюарта*, это "грандиозный прыжок человеческой активности, основной источник самосовершенствования человека... Уничтожьте эту способность – и человек превратится в животное". Для наших слепых чувств это наилучший проводник, без которого они никогда не смогли бы вывести нас за пределы материи и ее иллюзий. Наиболее выдающимися открытиями современной науки мы обязаны прежде всего воображению их авторов. Но когда появляется что-то новое, когда провозглашается теория, противоречащая тому, что постулировалось раньше, ортодоксальная наука, вместо того чтобы осмыслить ее, первым делом пытается эту теорию уничтожить. Гарвей* поначалу тоже был причислен к "мечтателям", более того – к сумасшедшим. В конце концов, вся современная наука состоит из "рабочих гипотез", являющихся плодами "научного воображения" (как удачно назвал его м-р Тиндаль).

Но неужели же неодобрение со стороны конклава кардиналов от науки является достаточным основанием для того, чтобы отвергнуть идею наличия сознания у каждого атома и возможности полного контроля со стороны человека над атомами и клетками своего тела, как мечту, не имеющую ничего общего с реальностью? Ведь этому же учит и оккультизм.

Оккультизм утверждает, что каждый атом (подобно монаде Лейбница*) является отдельной маленькой вселенной и что каждый орган и каждая клетка человеческого тела обладает своим собственным мозгом и собственной памятью, а следовательно, и своим опытом, и возможностью выбора. Идея Вселенской Жизни, состоящей из индивидуальных атомарных жизней, является одним из древнейших учений эзотерической философии, и нынешняя научная гипотеза о возможности кристаллической жизни – это первый лучик древнего знания, достигший наконец наших ученых. Если мы готовы признать то, что у растений есть нервы, ощущения и инстинкт (а это не что иное, как другое название сознания), то почему бы не допустить, что всем этим обладают и клетки человеческого тела? Наука делит материю на органическую и неорганическую только лишь потому, что отрицает идею абсолютной жизни и жизненного принципа; иначе она давно бы уже заметила, что абсолютная жизнь не в состоянии создать даже геометрическую точку, то есть даже атом, неорганический по своей сути. Но они говорят, что оккультизм – это "учение, состоящее из тайн"; а тайна – это отрицание здравого смысла; даже метафизика, согласно м-ру Тиндалю, – это всего лишь разновидность поэзии. Для науки такая вещь, как тайна, не существует; и, следовательно, коль скоро Жизненный Принцип есть и будет для интеллектуалов нашей цивилизованной расы вечной загадкой физического плана, те, кто занимается ею, неотвратимо будут признаны либо дураками, либо шарлатанами.

Dixit. И все-таки мы можем повторить вслед за французским проповедником: "Тайна – это гибель для науки". Официальная наука со всех сторон окружена стеною неприступных, непроницаемых тайн. А почему? Да потому, что физическая наука сама себя приговорила бегать все время на одном и том же месте, подобно белке в колесе, а колесо – это материя, ограниченная нашими пятью чувствами. И хотя наука абсолютно ничего не знает ни о происхождении материи, ни даже о механизме образования простой клетки и вообще ничего не может толком объяснить, все равно она упорно продолжает считать жизнь, материю и так далее тем, чем они на самом деле не являются. Сразу же вспоминаются слова отца Феликса, адресованные французским академикам пятьдесят лет тому назад, и с тех пор практически вошедшие в поговорку. "Джентльмены, – сказал он, – вы упрекаете нас в том, что наши учения состоят сплошь из загадок. Но какую бы науку вы ни создали, долетев на мощных крыльях ее умопостроений... до самых ее истоков, вы лицом к лицу столкнетесь с неведомым!"*

Но теперь для того чтобы раз и навсегда покончить с этим спорным вопросом, мы намерены доказать, что современная наука благодаря главным образом физиологии и сама уже стоит на пороге открытия универсального характера сознания, и "мечты" Эдисона, таким образом, скоро станут явью. Но перед этим мы хотели бы сперва показать, что, хотя эта вера затянула уже многих людей науки, немногие из них отваживаются открыто в этом признаться, как это сделал, например, покойный д-р Пирогов из Санкт-Петербурга в своих посмертных "Мемуарах"*. Эта публикация великого хирурга и патологоанатома, без сомнения, вызвала настоящий рев возмущения в стане его коллег. А как же иначе? Общественность немедленно пожелала узнать: как он, профессор Пирогов, которого она считала чуть ли не образцом европейской образованности, как он мог верить в эти предрассудки полупомешанных алхимиков?! Он, человек, который, по словам его современника,

...был само воплощение точной науки и точных методов мышления; человек, который разрезал за свою жизнь сотни и тысячи человеческих органов и ориентировался во всех секретах хирургии и анатомии так же хорошо, как мы сами ориентируемся в знакомой обстановке собственной комнаты; ученый, для которого в физиологии не было тайн и к которому более чем к кому бы то ни было из людей Вольтер был бы вправе обратиться со своим ироническим вопросом: не нашел ли он там где-нибудь между мочевым пузырем и слепой кишкой бессмертную душу? – и этот самый Пирогов, как выяснилось после его смерти, посвятил целые главы своего литературного завещания своим научным аргументам... ["Новое Время", 1877.]

– в пользу чего? Оказывается, в пользу существования в каждом организме особой "жизненной силы",не зависящей ни от каких физических или химических процессов. Подобно Либиху*, он признавал поруганную и подзапретную идею однородности природы – Жизненный Принцип, ту самую гонимую, злосчастную телеологию*, или науку о первопричине вещей, которая, если верить имперским и королевским академиям, является столь же философичной, сколь и ненаучной. Однако же его смертный грех в глазах догматической современной науки заключался в следующем: великий анатом и хирург имел дерзость заявить в своих "Мемуарах" следующее:

У нас нет причин не допускать возможность существования организмов, наделенных такими качествами, которые бы позволяли видеть в них непосредственное воплощение Вселенского Разума, совершенство, недоступное нашему (человеческому) разуму... Поскольку у нас нет никакого права утверждать, что человек есть наивысшее выражение божественной творческой мысли.

Такова основная суть ереси человека, принадлежавшего к числу самых талантливых специалистов нашего столетия в области точных наук. Его "Мемуары" ясно указывают на то, что он не только верил во Вселенское Божество, божественное Творение (или герметическое "Божественное мышление") и Жизненный Принцип, но и изучал все это и пытался научно объяснить. Так, он настаивает на том, что Вселенскому Разуму не нужен физико-химический или механический мозг как особый передающий орган. Эту свою мысль он подкрепляет следующими наводящими на размышление словами:

Наше мышление со всей необходимостью должно признать существование бесконечного и вечного Разума, который управляет океаном жизни... Мышление, в том числе и творческое, в полном соответствии с законами единства и причинности, достаточно зримо проявляется в жизни вселенной и без помощи мозговой массы... Направляя различные силы и элементы на формирование организмов, этот организующий жизненный принцип становится самоощущающим, самоосознающим, рациональным, или индивидуальным. Вещество, направляемое этим жизненным принципом, организуется в соответствии с его генеральной линией, образуя определенные типы...

Он объясняет эту свою веру тем, что, по его собственному признанию, за всю свою наполненную учебой, наблюдениями и экспериментированием жизнь он так и не смог

...убедиться в том, что наш мозг – это единственно возможный во всей вселенной орган мышления; что, кроме этого органа, абсолютно все в этом мире – безусловно и бесчувственно и что только человеческое мышление привносит во вселенную смысл, разумную гармонию и целостность.

А по поводу материализма Молешотта он добавляет:

Сколько бы я ни съел рыбы и гороха, я все равно никогда не соглашусь отдать свое Эго в рабство продукту, случайно выделенному из мочи современными алхимиками. И если, согласно нашей концепции Вселенной, нам предопределено впадать в иллюзию, то моя "иллюзия" выгодно отличается от других по крайней мере тем, что она весьма утешает. Так как она рисует передо мною образ разумной Вселенной и действие сил в ней, подчиняющееся гармонии и разуму; и мое собственное "я" при этом представляет собой уже не продукт взаимодействия химических и гистологических элементов, но воплощение всеобщего, Вселенского Разума. Я чувствую, что последний действует в соответствии со своей волей и сознанием, следуя тем же самым законам, которые управляют и моим разумом, однако он не скован теми ограничениями, которые окружают сознательную человеческую индивидуальность.

Поскольку, как говорил все тот же великий и философски мыслящий человек науки:

Безграничность и вечность – это не только категории нашего разума и мышления, но и реальный, хоть и потрясающий по своим масштабам факт. То, что является всего лишь нашим этическим, или моральным, принципом, не могло бы служить основанием вечной и всеобъемлющей истины!

Вышеприведенные избранные выдержки, представляющие исповедь человека, который всю свою долгую жизнь был звездой первой величины в области анатомии и хирургии, свидетельствуют о том, что он был буквально пропитан философией аргументированного научного мистицизма. Читая "Мемуары" этого прославленного ученого, мы с гордостью отмечаем, что он практически полностью разделяет основополагающие учения и утверждения теософии.

Заполучив в ряды мистиков такой исключительный научный ум, мы можем себе позволить воспринимать идиотские ухмылки, пошлую сатиру и язвительные выпады в адрес нашей великой Философии со стороны некоторых европейских и американских "вольнодумцев" почти как комплименты. Еще не раз мы услышим их голоса, подобные испуганному, визгливому крику совы, спешащей укрыться в своем темном гнезде от света восходящего утреннего солнца.

Сам прогресс физиологии, как мы уже говорили, служит верным признаком того, что свет дня, когда всеобщее признание существования растворенного во вселенной разума станет совершившимся фактом, уже не за горами. Это лишь вопрос времени.

Несмотря на хвастливые заявления физиологии о том, что ее целью является исключительно определение всех жизненных функций для того, чтобы представить их в виде упорядоченной системы и показать их взаимосвязь и связь с физическими и химическими законами (а следовательно, в исходной своей форме – с законами механики), у нас есть опасение, что рассуждение некоторых лучших наших современных физиологов идут вразрез с этой официально провозглашенной целью. И хотя немногие из них отваживаются открыто, как профессор Пирогов, вернуться к "разоблаченной ереси" витализма и беспощадно гонимому жизненному принципу, principium vitae Парацельса, все-таки лучшие представители физиологической науки не могут не замечать, что перед лицом определенных фактов эта наука безнадежно пасует. К большому для нас сожалению, наш век отнюдь не благоприятствует развитию в человеке морального мужества. Для большинства людей практическое осознание благородной идеи principia non homines все еще остается делом будущего. Однако у каждого правила есть свои исключения, и физиологии, которой в будущем предназначено стать служанкой оккультных истин, также не удалось их полностью избежать. Уже появились и те, кто решительно отвергает общепризнанные по сию пору предположения. Например, некоторые физиологи уже отказываются признавать, что во всех живых существах действуют исключительно так называемые изначально "неодушевленные" вещества и только соответствующие этим веществам силы. Их аргументы были сформулированы следующим образом:

То, что мы отрицаем возможность влияния иных сил на живые существа, объясняется исключительно ограниченностью наших чувств. И одушевленную, и неодушевленную природу мы ощущаем при помощи одних и тех же органов, а эти органы могут воспринимать проявления, имеющие место лишь в очень небольшой, ограниченной области движения. Колебания, передаваемые от фибров наших зрительных нервов к мозгу, воспринимаются нашим сознанием как ощущения света и цвета; колебания, достигающие нашего сознания через органы слуха, воспринимаются нами как звуки; всеми своими ощущениями, поставляемыми нашему сознанию органами чувств, мы обязаны движению, и только ему.

Так учит физическая наука, но ведь таковы же, в общих чертах и учения оккультизма, сформулированные тысячи лет тому назад. Однако между этими двумя учениями есть принципиальное различие: официальная наука видит в движении просто слепую, бессознательную силу или закон; оккультизм же, прослеживая движение до его истоков, отождествляет его со Вселенским Божеством и называет это вечное, непрерывное движение "Великим Дыханием"[54].

Но каким бы ограниченным ни было представление современной науки о вышеназванной Силе, оно все-таки многих заставляет задуматься, подтверждением чему является приводимая ниже фраза, сказанная великим ученым, ныне профессором физиологии Базельского университета[55]. Он говорит, как настоящий оккультист:

Было бы ошибкой полагать, что, опираясь только на собственные чувства, мы сможем когда-нибудь открыть в одушевленной природе что-либо, чего нет в неодушевленной.

А далее лектор добавляет, что коль скоро человек наделен "в дополнение к своим физическим чувствам еще и чувством внутренним" – восприятием, которое позволяет ему замечать состояние и феномены своего собственного сознания, то именно "им он и должен пользоваться при изучении одушевленной природы". Поистине утверждение это подозрительно напоминает постулаты оккультизма. Более того, он отвергает идею о том, что все состояния и феномены сознания производят во внутреннем мире человека движение того же самого типа, что и во внешнем, и доказывает это свое отрицание тем, что некоторые такие состояния и феномены не требуют проявления в пространстве. По его утверждению, с нашей концепцией пространства связаны только те феномены, которые достигают нашего сознания через зрение и осязание, в то время как остальные ощущения, аффекты, тенденции и бесчисленное множество самых различных образов имеют протяженность во времени, но не в пространстве.

Так, он спрашивает:

И где здесь найдется место для механистической теории? Мои оппоненты могут возразить, что это всего лишь нереальные образы, тогда как в действительности все эти вещи имеют пространственную протяженность. Но этот аргумент будет полностью ошибочным. Единственное, что заставляет нас верить в то, что воспринимаемые нашими чувствами объекты действительно имеют во внешнем мире пространственную протяженность, это наши предположения, основанные на данных, предоставляемых нам нашими зрительной и осязательной способностями. Однако если принять во внимание еще и наличие у человека царства внутренних чувств, то эти предположения становятся беспочвенными и далеко не такими очевидными.

Этот последний аргумент лектора наиболее интересен для теософа. Как говорит этот психолог современной школы материализма:

Таким образом, более глубокое и направленное знакомство с нашей внутренней природой открывает перед нами мир, совершенно непохожий на тот, который мы воспринимаем через свои внешние чувства; оно открывает нам самые разнообразные способности и демонстрирует объекты, не имеющие никакого пространственного протяжения, и феномены, абсолютно не связанные с законами механики.

До сих пор противники витализма и "жизненного принципа", а также сторонники механистической теории жизни основывали свои взгляды на предположении, что по мере прогресса физиологии ее представители все более и более преуспевают в истолковании физиологических функций на основе законов бессознательной материи. Они полагают, что все проявления, которые приписываются "мистической жизненной силе", восходят все к тем же законам физики и химии. И до сих пор они кричат, что триумфальная демонстрация всего жизненного процесса, во всей его полноте, без всяких тайн, но исключительно как очень сложного феномена движения, управляемого однако только силами неодушевленной природы, это всего-навсего вопрос времени.

Однако в нашем распоряжении есть свидетельство одного профессора психологии, утверждающего, что вся история психологии доказывает, к их большому сожалению, совершенно обратное; вот эти произнесенные им зловещие слова:

Я утверждаю, что, чем более точными и многогранными становятся наши эксперименты и наблюдения, чем глубже мы погружаемся в суть явлений, чем более мы стараемся понять и объяснить феномены жизни, тем более мы убеждаемся в том, что даже те феномены, которые, как нам поначалу казалось, легко могли быть объяснены физическими и химическими законами, на деле оказываются необъяснимыми. Все оказывается намного сложнее; и уже сейчас мы можем утверждать, что никакому механистическому истолкованию эти феномены не поддаются.

Жестокий удар по раздутому пузырю, известному как материализм, который, увеличиваясь в размерах, остается при этом все таким же пустым. Иуда в стане апостолов фикции – "анималистов"?! Однако базельский профессор, как мы уже показали, не единичное исключение, есть и другие физиологи, которые думают точно так же, и некоторые из них заходят так далеко, что уже почти готовы признать наличие свободной воли и сознания у простейшей одноклеточной протоплазмы!

В этом направлении нас продвигает одно открытие за другим. Наиболее интересны в этом плане работы некоторых немецких физиологов, в особенности одна из них, в которой говорится о случаях проявления сознания и позитивного выбора (так и хочется сказать – мышления) у амебы. Ныне общеизвестно, что амебы, или микроскопические организмы, – это мельчайшая протоплазма; классическим их примером может служить Vampyrella Spirogyra – простейший одноклеточный организм, просто мельчайшая капелька протоплазмы, бесформенная и практически не имеющая никакой определенной структуры. Однако и она в своем поведении проявляет такие свойства, для которых зоологам, если уж они не хотят называть это разумом, или мыслительной способностью, придется подыскать какие-то новые определения и названия. Прочтите, что об этом говорит Ценковский[56].

Описывая эту микроскопическую, простейшую, чуть красноватую клетку, он рассказывает о том, как она охотится за необходимой ей пищей, как среди всех водных растений она находит одно – Spirogyra, отвергая при этом все прочие. Наблюдая за ее путешествиями через мощный микроскоп, он обнаружил, что голод заставляет ее перемещаться с места на место, для чего у нее образуются псевдоподии (ложные ноги), с помощью которых она ползает. Она движется до тех пор, пока не находит среди множества растений Spirogyra, после чего она прикрепляется к одной из ее клеток, разрывает ее оболочку и высасывает содержимое. Затем переходит к другой клетке и вновь повторяется тот же процесс. Ценковский ни разу не видел, чтобы она прикасалась к какой-либо другой пище, хотя он предлагал ей на выбор множество различных растений. Говоря о другой амебе – Colpadella Pugnax, он отмечал, что та проявила аналогичную разборчивость, но кормилась она исключительно хламидомонадами. "Проделав отверстие в теле хламидомонады, она высасывает весь хлорофил, а затем уходит, – пишет он далее. – Действия этих монад во время поиска и поглощения пищи просто удивительны; глядя на них, можно признать в них осознанно действующих существ".

Не менее поучительны и результаты наблюдений Т.В.Энгельмана ("Beitrage zur Physiologic des Protoplasm") за Arcella – еще одним одноклеточным организмом, лишь незначительно более сложным по строению, чем Vampyrella. Когда он поместил их под микроскоп в капельке воды, нанесенной на стеклянную пластинку, они лежали, так сказать, на "спине", то есть на выпуклой своей стороне, так что псевдоподии, или фальшивые ноги, проступающие с обратной стороны, оказывались ни к чему не прикрепленными, что делало амебу беспомощной. И тут проявилась одна прелюбопытнейшая их способность. С одной стороны амебы на протоплазме начали появляться пузырьки газа, постепенно облегчавшие и приподнимавшие эту сторону. Так амеба переворачивалась до тех пор, пока одна из ее ложных ножек не смогла уцепиться за стекло. После этого амеба перевернулась окончательно, прилепившись к стеклу всеми своими псевдоподиями, а пузырьки газа были втянуты обратно в протоплазму. Если же каплю воды осторожно нанести на нижнюю поверхность стекла, то амебы, повинуясь закону тяготения, поначалу окажутся на нижней кромке воды. Не найдя здесь точку опоры, они начнут выделять большие пузырьки газа, которые сделают их легче воды и подкинут вверх к поверхности стекла.

Далее Энгельман пишет:

Если, достигнув поверхности стекла, они все-таки не могут отыскать точку опоры, они начинают уменьшать количество и объем пузырьков с одной стороны и увеличивать их с другой. В конце концов это создание поворачивается к стеклу нужной стороной и прикрепляется к нему. Как только эта операция завершена, пузырьки газа исчезают и Arcellae начинает ползать. Осторожно отделите ее от поверхности стекла при помощи тонкой иголочки, чтобы она вновь упала на дно капли; и весь процесс повторится сначала, но будут варьироваться детали; в зависимости от обстановки Arcellae будет выдумывать все новые способы достижения своей цели. Возвращайте ее опять в неудобное положение сколько вам заблагорассудится, и она снова и снова будет искать выход из него, изобретая всякий раз новые способы; и, пока она не добьется успеха, газовые пузырьки не исчезнут! Невозможно себе представить, что все это может происходить при полном отсутствии в протоплазме каких-либо психическихпроцессов".

Из сотен обвинений в адрес азиатских народов в поддерживании позорных предрассудков – следствия "вопиющего невежества", ни одно не основывается на фактах более весомых, чем персонификация и даже обожествление основных органов человеческого тела.

И в самом деле, разве мы не слышали, как эти "беспросветные дураки" индусы говорят об оспе как о богине, персонифицируя таким образом микробов – возбудителей этой болезни? Разве не читали мы о том, как тантрики (мистическая секта) дают имена нервам, клеткам и артериям, связывая и отождествляя различные части тела с божествами, усматривают и интеллект в физиологических функциях и процессах и т. д. и т. п.? Позвоночник, нервы, ганглии, связки и прочие органы, связанные со спинным мозгом, сердце с четырьмя своими камерами, предсердием, желудочком, клапанами и т. д., желудок, печень, легкие и селезенка – у всего есть свое особое божественное имя, и каждый орган, как считается, действует осознанно либо сам по себе, либо подчиняясь могущественной воле йога, чьи голова и сердце являются вместилищем Брахмы, а прочие части тела – источниками наслаждения для Брахмы или какого-нибудь иного божества!

Да, это действительно невежество. И особенно когда мы начинаем думать, что вышеназванные органы и все тело человека состоят из клеток, и эти клетки теперь считаются индивидуальными организмами, и – quien sabe – когда-нибудь будут восприниматься как отдельная раса мыслящих существ, населяющих планету, имя которой человек! А ведь все выглядит именно так. Разве не считалось до сих пор, что все феномены, связанные с усвоением пищи в кишечном канале, объясняются исключительно законами диффузии и осмоса*? А теперь, увы, физиологи пришли к выводу, что действие кишечника во время всасывания пищи отнюдь не идентично работе неодушевленной мембраны в dialyster*. Сейчас уже абсолютно точно доказано, что

...его стенка покрыта клетками эпителия, каждая из которых представляет собой организм per se, живое существо с очень сложными функциями. Мы знаем также, что эти клетки усваивают пищу благодаря активным сокращениям протоплазменного тела, происходящим столь же таинственным образом, как и у самостоятельной амебы и других простейших. На примере холоднокровных животных мы можем заметить, что их эпителиальные клетки как бы выстреливают из себя свои псевдоподии, сокращение протоплазменных клеток эпителия заставляет их (ложноножки) выдвигаться вперед, после чего она начинает вылавливать из пищи капли жира, всасывает их в свою протоплазму и передает далее в лимфу... Лимфатические клетки отделяются от жировой ткани и протискиваются через клетки эпителия к самой поверхности кишечника, поглощают там жировые капли и, отягощенные своей добычей, возвращаются домой, к лимфатическим каналам. До тех пор, пока эта активная деятельность клеток оставалась неизвестной для нас, мы никак не могли понять, почему мельчайшие пигментные частицы, введенные в кишечник, никак не могли проникнуть сквозь его стенки, что, однако, удавалось капелькам жира. Но теперь мы знаем, что эта способность выбирать необходимую пищу и отвергать все бесполезное и вредное присуща всем одноклеточным организмам[57].

Далее лектор спрашивает: если подобная разборчивость в пище существует у простейших, самых элементарных организмов – у бесформенных протоплазмических капель, то почему бы ей не существовать и у эпителиальных клеток нашего кишечного тракта. В самом деле, если даже Vampyrella узнает среди сотен растений свою любимую Spirogyra, то почему бы и клетке эпителия не иметь способности чувствовать и избирать свою любимую капельку жира, пренебрегая при этом частицами пигмента? Но нам возразят, что "способность чувствовать и избирать" свойственна только разумным существам, в крайнем случае – более высокоразвитым животным, обладающим сложными инстинктами, но уж никак не протоплазменным клеткам вне или внутри человека. Согласны. Но коль скоро мы ознакомились с содержанием лекции ученого физиолога и работами других ученых-натуралистов, мы можем сказать, что эти джентльмены наверняка знают, что говорят; хотя, возможно, они не знают того, что их научная проза являет собой лишь небольшую часть невежественной и дикой, но все же весьма поэтичной "болтовни" индийских йогов и тантриков.

Но как бы то ни было, наш профессор физиологии подвергает материалистические теории диффузии и осмоса самой суровой критике. Вооруженный доказательствами явного наличия у клеток избирательной способности и разума, он на многочисленных примерах демонстрирует несостоятельность попыток объяснить определенные физиологические процессы чисто механистическими теориями; такие, например, как проникновение сахара из печени (где он превращается в глюкозу) в кровь. Физиологам никак не удается объяснить этот процесс; истолковать же его просто осмотическими процессами не представляется возможным. По всей вероятности, лимфатические клетки действуют при поглощении растворенных в воде веществ так же активно, как и пищеварительные органы. Этот процесс был подробно описан Ф.Хофмейстером[58]. Иными словами, простой, но злосчастный осмос был свергнут с престола в царстве активных функций человеческого тела и отправлен в пожизненное изгнание как бесполезный дармоед. Осмос был изгнан даже из гланд и прочих желез, где его место заняли все те же эпителиальные клетки. Таинственная способность извлекать из крови определенные вещества, отвергая при этом все прочие, перерабатывать извлеченные вещества, разлагая либо синтезируя их, и направлять ненужные продукты в те каналы, по которым они выводятся из организма, а прочие вновь в лимфатические и кровеносные сосуды – вот диапазон деятельности клеток. "Очевидно, что во всем этом нет даже намека на диффузию, или осмос, – говорит базельский физиолог, – и тем более бесполезно пытаться объяснить все эти феномены химическими процессами".

Но, возможно, в какой-нибудь другой области физиологии удалось добиться более заметных успехов? Потерпев неудачу в пищеварительных процессах, она, возможно, могла бы утешить себя в вопросах мускульной и нервной деятельности, где она пыталась применять законы механики и электричества? Но, к сожалению, сколько-нибудь заметная роль электрических токов была отмечена только у некоторых видов рыб и более ни у кого, и менее всего – в теле человека. Электробиологическая гипотеза, рассчитывавшая на обнаружение обычного динамического электричества, с треском провалилась. Если ничего не знать о Фохате, мускульную и нервную деятельность нельзя объяснить никакими электрическими токами!

Но есть еще и такая вещь, как физиология внешних ощущений. Это уже не какая-то terra incognita, и всем феноменам, имеющим место в этой области, уже дано чисто физическое объяснение. Разумеется, существует феномен зрения, феномен глаза и его оптического аппарата, его "камеры-обскура". Однако сам факт идентичности воспроизведения образов предметов в глазу с их воспроизведением на фотопластинке, их подчиненности одним и тем же законам отражения – это еще не жизненный феномен. Подобное изображение можно получить и на сетчатке мертвого глаза. Феномен жизни состоит в самой эволюции глаза, в его развитии. Каким образом удалось создать столь сложный орган? Физиологи отвечают на это: "Мы не знаем", поскольку для решения этой архиважной проблемы

...физиология не предпринимала ровным счетом ничего. Мы, конечно же, можем проследить последовательность стадий развития глаза, совершенствование его структуры, но мы не имеем ни малейшего представления о том, почему он развивался именно так, а не иначе, какова причинность этого процесса. Вторым жизненным феноменом глаза является его аккомодационная способность*. И здесь мы вновь сталкиваемся лицом к лицу с функциями нервов и мускулов – нашей старой, неразрешимой загадкой. То же самое можно сказать и обо всех прочих органах чувств. Точно так же обстоят дела и в других областях физиологии. Мы надеялись объяснить процесс кровообращения законами гидростатики и гидродинамики. Безусловно, кровь перемещается по сосудам в соответствии с гидродинамическими законами; но ее отношение к ним остается полностью пассивным. Что же касается активных функций сердца и его мускулов, то их до сих пор никому не удавалось объяснить, опираясь исключительно на физические законы.

Выделенные курсивом строки из вышеприведенного фрагмента лекции этого талантливого профессора можно назвать достойными оккультиста. И в самом деле, создается впечатление, что он приводит здесь афоризмы, взятые из "Elementary Instructions" по эзотерической физиологии практического оккультизма:

Загадка жизни кроется в активных функциях живого организма[59], постичь которые мы можем, только наблюдая за самими собой, а не через наши внешние чувства, только наблюдая за своей волей, которая связана с нашим сознанием и потому может быть воспринята нашим внутренним чувством. И потому, когда мы воспринимаем эти феномены через свои внешние чувства, мы не узнаем их. Мы видим все, что сопровождает феномен движения, все сопутствующие ему явления, но разглядеть его суть мы не в состоянии, поскольку у нас нет для этого соответствующего органа восприятия. Мы можем лишь вообразить себе эту суть гипотетически, что мы, собственно, и делаем, когда говорим об "активных функциях". Так поступают все физиологи, поскольку без этой гипотезы они вообще не смогли бы никуда продвинуться; и это как раз и есть первая попытка психологического объяснения всех жизненных феноменов... И коль скоро мы со всей очевидностью убедились в том, что не в состоянии объяснить феномены жизни, опираясь исключительно на физику и химию, то чего же нам тогда ждать от других придатков физиологии, таких, как морфология, анатомия и гистология? Я утверждаю, что они никоим образом не могут помочь нам разгадать загадку какого бы то ни было из таинственных феноменов жизни. Мы, конечно, можем при помощи скальпеля и микроскопа разделить организмы на элементарные составляющие, добраться до уровня простейших клеток, но именно здесь-то мы и сталкиваемся лицом к лицу с величайшей загадкой всего живого. Простейшая монада, микроскопическая капелька протоплазмы, бесформенная и неопределенная, проявляет, однако, все основные жизненные функции – питания, роста, размножения, движения, ощущения и чувственного восприятия, и даже те функции, которые можно назвать прообразом "сознания" – души, присущей высшим животным!

Что и говорить, проблема просто непреодолимая (для материализма)! Смогут ли наши собственные клетки, а также все бесчисленные, существующие в природе монады научить нас большему, чем уже смогли это сделать великие философы-пантеисты? Если смогут, то "невежественные и темные" восточные йоги и их последователи – приверженцы эзотеризма будут полностью отомщены. Поскольку, как говорит все тот же знакомый нам физиолог,

Клетки эпителия препятствуют проникновению в организм самых различных ядов, хотя, как мы знаем, они довольно быстро растворяются в желудочном и кишечном соке. Более того, физиологи установили, что, будучи введенными непосредственно в кровь, эти яды затем выводятся из организма через стенки кишечника, и лимфатические клетки играют в этом процессе наиболее активную роль.

Если читатель обратится к "Словарю" Вебстера*, он обнаружит, что словам "лимфатический", "лимфа" в этом словаре дано весьма любопытное объяснение. Этимологи полагают, что латинское слово lympha образовано от греческого nymphe (нимфа, то есть "низшая богиня"). "Поэты иногда называли муз нимфами. Поэтому [согласно Вебстеру] обо всех людях, пребывавших в состоянии экстаза (пророческого, поэтического, эмоционального и т. д.), говорили, что они одержимы нимфами νυμφόληπτοι".

Богиня Влаги (в Греции и Риме – нимфа, или лимфа), по представлениям индийцев, появилась на свет из пор одного из божеств (Бога Океана, Варуны, или более скромного "Речного Бога" – эта деталь варьируется в зависимости от конкретной религиозной секты и фантазии ее приверженцев). Главное здесь то, что древние греки и римляне, оказывается, верили в те же самые "предрассудки", что и индусы. Основной сутью этих предрассудков является поддерживаемая по сей день вера в то, что каждый атом материи, относящийся к одному из четырех (или пяти) ее элементов, является эманацией какого-либо второстепенного бога (или богини), которые, в свою очередь, являются эманацией вышестоящего Божества; и, кроме того, каждый атом, будучи Брахмой, в число имен которого входит и Ану (то есть атом), с началом своего проявления приобретает и сознание (причем каждый атом имеет свое собственное, индивидуальное сознание), и свободу воли, дабы свободно действовать в рамках существующих законов. И потому каждый, кто знает, что наиболее величественным и научным символом материальной Вселенной и ее постепенной эволюции является космическая Тримурти (Троица), состоящая из Брахмы-Творца, Вишну-Охранителя и Шивы-Разрушителя, и кто видит тому доказательство в этимологии имен этих божеств[60] и в учениях Гупта-видьи (эзотерического знания), тот способен правильно понять и оценить эти "предрассудки".

Пять основных эпитетов Вишну в дополнение к Ану (атом), являющемуся общим для всех персонажей Тримурти, достаточно красноречиво свидетельствуют о том, что имели в виду индусы, наделяя каждый атом разумом и сознанием и присваивая ему имя какого-либо бога или богини. Вот эти эпитеты: Бхутатман – вся созданная, проявленная в мире материя; Прадханатман – то же, что и чувства; Параматман – Верховная Душа; и Атман – Космическая Душа, или Вселенский Разум.

Весь же индуистский пантеон насчитывает 30 кроров, или 300 миллионов божеств в Макрокосме (Вселенной), и соответственно столько же – в микрокосме (человеке). И эта цифра не покажется преувеличенной, если мы вспомним, что речь здесь идет об атомах, клетках и молекулах всего сущего. Все это, конечно же, звучит слишком поэтично и запутанно для восприятия нашего поколения, однако в то же время все это не менее (если даже не более) научно, чем учения, созданные на основе самых последних открытий в области физиологии и естественной истории.