Все выше поднимаюсь я,
И горный воздух чище, реже,
Но та же вся судьба моя,
И настроения все те же.
В земном томительном бреду
Ни сожаленья, ни пощады,
Но и за гробом не найду
Ни утешенья, ни награды.
Одно из последних стихотворений Сологуба:
Я созидал пленительные были
В моей мечте,
Не те, что преданы тисненью были,
Совсем не те.
О тех я людям не промолвил слова,
Себя храня,
И двойника они узнали злого,
А не меня.
Одно из последних стихотворений Сологуба заканчиваются этими строками:
Быть может, людям здешним и не надо
Сны эти знать,
А мне какая горькая отрада –
Всегда молчать!
И знает Бог, как тягостно молчанье,
Как больно мне
Томиться до конца в моем изгнаньи,
В чужой стране.
Ходасевич Владислав Фелицианович
(1886 - 1939)
Ходасевич никогда не декларировал своей принадлежности к каким-либо литературным течениям, хотя по возрасту он мог бы примкнуть к акмеистам. Его юность прошла в Москве, в среде символистов, с которыми он был дружен. (Он учился в гимназии с младшим братом В.Брюсова – Александром и был вхож в их семью). Он один из самых скупых и строгих к себе поэтов в русской литературе. На протяжении двадцати лет им был выпущено всего пять небольших книжек стихов: «Молодость» (1908), «Счастливый домик» (1914), «Путем зерна» (1920), «Тяжелая лира» (1923), «Европейская ночь» (отдельно не выходила, а вошла составной частью в «Собрание стихов» 1927 г.).
Ходасевич занимает особое место в русской литературе – его поэзия, на фоне активного экспериментаторства начала ХХ века, кажется слишком традиционной, даже устаревшей. В его ранней поэзии очень своеобразный лирический герой – это «маленький человек» со своим особым видением мира, часто в его сознании мир «ущербен», его душа преодолевает «тернистый путь». Может быть, такая особенность его личности и лирического героя связана с особенностями его семьи – он полуполяк, полуеврей (мать иудейка, но строгая католичка). В юности он готовился к карьере артиста балета, но состояние здоровья не позволило реализоваться этим планам; будущий поэт учился в Московском университете, вначале на юридическом, потом на историко-филологическом факультете.
В первой же книге Ходасевича обнаруживается парадоксальность его видения мира: книга называется «Молодость», но вся пронизана мотивами одиночества, тоски, герой лишен даже права на смерть:
Как заунывно заливается
В трубе промерзлой – ветра вой!
Вокруг меня кольцо сжимается,
Вокруг чела Тоска сплетается
Моей короной роковой.
Поражает и образ страны, в которой он живет, где нет «ни зим, ни лет, ни весен», где «кружый год владычествует осень», а ее поля кроет «сыпучий пепел», где рождаются только «уродливые дети» («В моей стране»). Дебют Ходасевича был встречен символистами сочувственно, они видели в нем своего продолжателя.
Название второго сборника – «Счастливый домик» – взято из стихотворения Пушкина, а должно было бы воспевать радости счастливой домашней жизни, но в душе лирического героя все равно нет мира, он задумывается над основами мироздания, над скоротечностью жизни («Бегство», «Элегия», «К Музе»):