Научная, обыденная и религиозная картина мира

Философское учение о развитии мира: история и сущность.

III. ЧЕЛОВЕК В РАЗВИВАЮЩЕМСЯ МИРЕ

Для современного человека, вступающего в эру информационной цивилизации, представление о быстро меняющемся мире - неотъемлемая составная часть его мироощущения. Однако создать целостный теоретический образ многомерного развивающегося мира - задача сложная и трудоемкая. Философский путь ее решения насчитывает два с половиной тысячелетия, в течение которых формировалась и разрабатывалась диалектика как учение о развитии мира.

Первоначально термин «диалектика» получил распространение в древнегреческих полисах, демократический строй которых породил «искусство вести беседу, рассуждать» (так можно перевести греческое «dialectike techne»). В рамках такого диалога задавались вопросы, уточнялись позиции сторон, преодолевались односторонность и предвзятость суждений. Благодаря философским изысканиям древнегреческих мыслителей диалектика как инструмент решения политико-правовых и этических вопросов превратилась в метод поиска истины (Сократ) и в метод анализа и синтеза понятий (Платон).

Свое дальнейшее развитие она получила в XVII - XVIII веках в работах Бюффона, Ламарка, Канта в виде эволюционных концепций развития космоса и природы. Большой вклад в ее становление внес Гегель. Именно в его трудах диалектика была разработана как учение о развитии на идеалистической основе. В противовес гегелевскому учению, Маркс и Энгельс рассматривали развитие как атрибут материи и в связи с этим создали материалистическую диалектику. Таким образом, можно сказать, что с середины XIX века принцип развития стал и до сих пор остается одним из центральных мировоззренческих и методологических оснований человеческого мышления.

В самом общем смысле диалектику можно определить как философское учение о законах развития. Отсюда следует, что эти законы, регулируя процессы изменений как в материальных системах, так и в идеальных образованиях (сознание), носят всеобщий и универсальный характер. Они пронизывают собой весь мир, являясь той системой связей, в которой воплощается единство мира.

Итак, категория развития предстает одним из центральных понятий диалектики. Она конкретизирует философское понятие движения. В связи с чем важно усвоить, что категория движения является более общей и более широкой по своему объему, чем категория развития. Движение - это всякое взаимодействие и вызываемое им изменение (процесс + результат). Но в понятии движения не отражается механизм взаимодействия и изменения, поскольку при его рассмотрении мы абстрагируемся, во-первых, от механизма изменений (как? почему?), и, во-вторых, от их направленности (куда? в каком направлении?). В категории развития указанные моменты получают должное отражение, и тем самым она конкретизирует категорию движения. Развитие - это закономерное, необратимое, определенно направленное взаимодействие, генерирующее новое качество предмета (процесс + механизм + направленность + результат).

Современное понимание развития существенно отличается от его трактовки в истории научной и философской мысли. Это связано, прежде всего, с иным пониманием причинности в развивающихся процессах.

В классической философии причинность понималась как жесткая детерминированность событий, совершенно исключающая случайность. Примером тому может служить учение французского ученого Лапласа, согласно которому, если мы знаем скорость движения какого-то физического тела и направление этого движения, то с абсолютной точностью можем вычислить его местоположение в пространстве в любой момент времени. Эта доктрина впоследствии была названа механистическим детерминизмом. Подобная трактовка причинно-следственных связей действительно применима при некоторых инженерных расчетах машин, мостов и других сооружений. Но в XVII - XIX веках она распространялась на все мироздание в целом, поскольку сам мир рассматривался по аналогии с паровой машиной. Это представление верно отчасти, когда система, с которой мы имеем дело, конечна и стабильна. Тогда создается иллюзия, что можно полностью формализовать мир и сделать его управляемым и проектируемым.

Однако начиная с конца XIX века истинность этой картины мира начинает ставиться под сомнение. Оказалось, что принципы жесткого детерминизма не применимы к микромиру, ко многим биологическим и социальным процессам. В связи с развитием квантовой физики возникает новая модель картины мира, основанная на идеях теории относительности А.Эйнштейна и принципе дополнительности Н.Бора. Происходит переход от одномерного к многомерному видению сущего. Оно теперь предстает не как нечто замкнутое и конечное. Высказывается мысль об отсутствии в строгом смысле конечных элементов. Согласно теории Гёделя, во-первых, в любой системе можно найти структурный элемент, который не выводится из данной системы; и, во-вторых, нельзя до конца формализовать тот язык, на котором мы ведем доказательство. Тем самым мир не может быть сведен к полностью управляемой и формализованной системе.

Поэтому лапласовский детерминизм заменяется вероятностной картиной мира, а причинно-следственная цепь событий, где предшествующее жестко определяет последующее, - веером возможностей, где нет строгой магистральной, заранее предопределенной линии развития. Это означает переход от неклассической к постнеклассической, или постмодернистской науке с иными представлениями о картине мира, о стиле и идеалах научного мышления. Теперь окружающая нас действительность рассматривается как сложная, открытая саморазвивающаяся система, состоящая из огромного числа взаимосвязанных и взаимозависимых элементов (подсистем). Базовыми понятиями здесь являются открытость и самоорганизация. Первая предполагает постоянное взаимодействие системы с внешней средой, в ходе которого происходит адаптация всех элементов системы к изменяющимся условиям ее существования. Открытость системы, в силу которой постоянно происходит приток и отток энергии и вещества, влечет за собой ее неустойчивость и постоянное стремление удержать равновесие. Самоорганизация (саморазвитие) означает упорядочивание системы за счет действия ее составляющих, т.е. неких внутренних ее возможностей и сил.

Разработкой теории «открытых систем» начинает заниматься синергетика. Это - сравнительно молодая ветвь естествознания, возникшая на стыке термодинамики, физической химии, математической теории систем и других дисциплин. Сущность синергетической методологической установки состоит в ориентации на открытые системы, для которых характерна постоянная флуктуация - нестабильность, неравновесие, колебания и отклонения. Установлено, что порой какая-то флуктуация или комбинация флуктуаций может стать настолько сильной, что существовавшая прежде структура системы не выдерживает и разрушается. И в этот переломный момент, обозначаемый как точка бифуркации (фр. bifurcation - разветвление, развилка), принципиально невозможно предсказать, в каком направлении будет происходить дальнейшее развитие указанной системы. Здесь возможны несколько сценариев: а) либо система сумеет перестроиться, не допустив своего развала (т.е. перехода в состояние хаоса); б) либо, перейдя в это состояние, начнет упорядочиваться по собственным законам; в) либо будет сколь угодно долго находиться в «подвешенном» состоянии, тратя свою энергию на поддержание неустойчивости, но не переходя на новый уровень организации. В точке бифуркации велика роль случайности. Именно из-за этого невозможно однозначно предсказать дальнейшее развитие находящейся в крайне неустойчивом состоянии системы. Но когда этот критический момент пройден, начинает создаваться новая структура. В то же время данные опыта показывают, что самоорганизация системы имеет некий стержень, основу, вокруг которой формируются все остальные элементы. Это поле притяжения получило название «аттрактор». Поиск и выявление таких аттракторов - важная задача исследования открытых и сложно организованных систем.

Итак, современной наукой развитие мира перестало трактоваться как однозначный, линейный и жестко детерминированный процесс. Большое внимание теперь уделяется случайностям и субъективным факторам. В свою очередь, хаос наделяется важной созидательной функцией и требует такого же изучения, как и порядок. «Наше восприятие природы, - отмечает И.Пригожин, - становится дуалистическим, и стержневым моментом в таком восприятии становится представление о неравновесности. Причем неравновесности, ведущей не только к порядку или беспорядку, но и открывающей также возможность для возникновения уникальных событий...». Это делает самоценной каждую объясняющую модель и предполагает вместо одной единственной теории плюрализм мнений, дополнительность и альтернативность концепций. Данный подход кладет конец претензиям на абсолютный контроль над какой-либо сферой реальности, порывает с любыми мечтаниями об абсолютно контролируемом обществе. Многовариантное видение мира, положенное в основание современной (постнеклассической) науки, раскрывает перед людьми возможность выбора и одновременно накладывает на них огромную ответственность, ибо «в мире, основанном на нестабильности, человечество опять оказывается в самом центре законов мироздания» (И.Пригожин). Становится ясным, что природа не «постав» (М.Хайдеггер), который можно лишь использовать в утилитарных целях, а субъект, который мы должны понять, любить и лелеять. Так происходит переход от репрессивного монолога к диалогу.

В противовес плюралистическому видению, представленному современной наукой и философией, обыденная картина мира рассматривает последний как единый и единственный. Он единственный, потому что никакие другие миры, будь то космические просторы или райские кущи, человека, занятого повседневными делами, просто не интересуют. Ему все равно, существуют они или нет. Остальные пласты бытия для него гипотетичны, вероятностны, а этот - безусловно реален, чувственно дан, непосредственно переживаем. Он весомо давит на нас практическими заботами, страстными влечениями и социальными нормами, предписывающими одни действия и запрещающими другие. Оттого крупнейший немецкий мыслитель ХХ века М.Хайдеггер назвал способ повседневного человеческого бытия Заботой.

Поскольку повседневность - мир человеческий и практический, постольку его пространство человекоразмерно и антропоцентрично. Оно все строится вокруг самого человека. Даже самые простые определения исходят из нас самих. Вправо от меня! Влево от меня! Верх и низ - все отсчитывается от меня самого. Это уже потом возникает геометрия с ее абстрактными координатами.

Обыденная картина мира не включает в себя внечеловеческий космос как пространство, в котором объективно располагается Земля. Космическое пространство значимо здесь настолько, насколько оно полезно: если от положения звезд зависят разливы Нила, то непременно возникают астрономия и астрология, предназначенные для земных или практических ориентаций. Луна нужна, чтобы светить влюбленным или озарять путь в темноте. Даже языковые пространственные характеристики ландшафта несут на себе ярко выраженную антропоцентричность: подножие горы, горный хребет, устье реки.

Время повседневности также насквозь человечно. Это - время природных циклов, с которыми связан труд человека в аграрных обществах, время трудовых ритмов, задаваемых техникой в современной цивилизации.

Цели и ценности, существующие в рамках повседневной картины мира, диктуются конкретным обществом и конкретной культурой. И здесь в самом общем виде можно сказать, что для западного массового сознания характерны ценности самоутверждения, самореализации, богатства, власти, творчества, рационального переустройства мира. А для восточных культур более типичны ориентации на гармонию с природой, на поддержание традиционного характера отношений, предпочтение коллективных интересов личным, хотя ценности богатства и власти сильны на Востоке не в меньшей мере, чем на Западе.

Однако ориентация исключительно на обыденную картину мира влечет за собой ряд негативных последствий. Чрезмерная сконцентрированность на практическом достижении повседневных целей сужает целостное мировидение, не позволяет видеть очевидных противоречий жизни, приземляет основные цели и задачи людей и тем самым лишает их возможности выйти на простор к другим возможным мирам. Но если очистить мир индивида от высоких потребностей, духовных исканий, идеалов, то горизонт его бытия сужается до стремления получить удовольствие и избежать страдания. И его уже не интересуют ни звездное небо, ни собственная душа.

В отличие от обыденного сознания, все религии во все времена считали, что наша эмпирическая действительность не самостоятельна и не самодостаточна. Она носит производный, тварный характер и по своей сути вторична, будучи результатом или проекцией другой, настоящей, истинной реальности, т.е. Бога или богов.

Таким образом, религии удваивают мир и указывают человеку на превосходящие его силы, обладающие разумом, волей, собственными законами. Эти силы наделены совсем иными качествами, чем те, что непосредственно знакомы нам по обыденной жизни. Они могучи, таинственны, чудодейственны с точки зрения заурядного человека. Их власть над земным бытием если не абсолютна, то огромна. Мир божественного определяет мир людей и в их физическом бытии и в их ценностном строе.

Центральный пункт любой религиозной картины мира - образ Бога или богов, представление о том, что же являет собой высшая истинная реальность. Бог представляет собой верховную власть над земным миром, однако в разных религиях эта власть может быть как безграничной, так и ограниченной. В политеистических религиях (признающих существование множества богов) главный бог (например, Зевс у древних греков) подчиняется космической необходимости, судьбе так же, как и люди. Ему отмерян свой век, свое время, хотя и более долгое по сравнению с человеческим. Зевс не создает земного мира и тем более Космоса, не создает их и Будда в буддизме. Однако в отличие от Зевса, подчиненного слепой судьбе, Будда рождается и умирает по собственному усмотрению, хотя, вообще-то мог бы непрерывно пребывать в состоянии нирваны - запредельного высшего блаженства, которое не является ни бытием, ни небытием. Абсолютным всесилием и бессмертием обладает христианский Бог, который выступает сразу в трех лицах как Бог-отец, Бог-сын и Святой дух. Эти три его ипостаси едины, но неслиянны.

Пространство в религиозной картине мира всегда является удвоенным: это - пространство обычного эмпирического мира, где живут люди, и пространство запредельное: Небо и круги Ада. В христианстве, например, небо имеет очень сложное строение. Внизу находятся ангелы в узком смысле слова, выше ангелы господства, силы и власти, и в непосредственной близости от божественной троицы располагаются херувимы, серафимы и престолы. К божественному миру относится сфера рая - дивного неземного блаженства, которым упиваются праведные бессмертные души. Противоположностью рая выступает ад, где души грешников расплачиваются за свои злодеяния вечными муками. Часть сакрального (священного) пространства присутствует и в земном эмпирическом мире. Это - пространство храмов, которое становится особенно близким к Богу во время богослужений.

Своеобразным в религиозных картинах мира является и представление о времени. Для политеизма древних греков мифологическое время выступает прежде всего как циклическое, поэтому история не имеет направленности. Для христианства мировое время оказывается выстроенным линейно. История - это путь, который имеет свое начало (сотворение мира Богом), череду промежуточных этапов-событий и венчается концом (Страшный суд). Сотворение мира, грехопадение, пришествие Христа - те вехи пути, которые уже миновали. И грешное человечество направляется к следующей вехе - второму пришествию и Страшному суду, после которых все в корне изменится, в том числе исчезнет и нынешнее человеческое время.

Таковы, в общих чертах, особенности религиозной картины мира, а точнее картин мира, потому что в разных религиях они различны.