Сознание, его происхождение и сущность

II. ПРОБЛЕМА СОЗНАНИЯ

Проблема сознания является одной из самых сложных и далеких от окончательного решения, хотя начиная с древности она была в центре внимания философской рефлексии. Уже первый европейский философ Фалес, положивший началом всего воду, считал, что «ум есть божество мироздания», что «все одушевлено и полно демонов». Тем самым он стал основателем видения мира, состоящего из вещественного субстрата и души, которая является движущей силой. В дальнейшем в учении о духовном начале существовали значительные разногласия. Так, Гераклит утверждал, что огонь как первоэлемент мира, если его рассматривать в сущностном аспекте, предстает как логос, или космический разум. А поскольку человек является частицей космоса (микрокосмом), то его душа есть проявление космического разума. Причем саму душу он понимал как нечто телесное, хотя и состоящее из тончайшего вещества. Душа, по Гераклиту, обладает огненной природой, и поэтому мудрейшей и наилучшей будет та, которая является наиболее сухой; тот же, кто имеет влажную душу, не может быть разумным.

Древние считали, что душа приводит в движение тело, в котором находится, вследствие того, что она сама движется. Таково было мнение Демокрита, который говорил, что душа состоит из атомов шарообразной формы, которые никогда не пребывают в покое и, двигаясь сами, приводят в движение тело. Кроме того, он утверждал, что душа смертна и уничтожается вместе с телом. В его представлении она состоит из двух частей: разумная часть ее помещается в груди, а неразумная рассеяна по всему телу. В противовес этому учению Платон помещал главенствующую часть души в мозгу и считал, что тело смертно, а душа бессмертна. Он всерьез принимал орфический миф о переселении душ, согласно которому боги, сотворив души, поместили их на звездах. Каждая душа имеет свою звезду; следовательно, сколько душ, столько и звезд. Но души творятся только один раз, а потом они лишь переходят из тела в тело.

Итак, в древности, несмотря на попытки объяснить сущность сознания, сама проблема ставится еще в наивной и превратной форме. То, что мы сейчас называем сознанием, тогда обозначалось понятием «душа», которая представала как некая особая субстанция. Эта традиция сохраняется и в средневековье, где, согласно библейскому преданию, Бог вкладывает душу в человека. Но здесь уже духовное начало предстает как нечто нематериальное, простое и неделимое.

Учения о душе как сущности особого рода придерживались и многие философы Нового времени, начиная с Декарта, который трактовал ее как мыслящую субстанцию, существующую наряду с материальной, и кончая Кантом, который в учении об антиномиях чистого разума рассматривал душу также как субстанцию и утверждал, что как вещь-в-себе она обладает своей внутренней природой.

И лишь с развитием экспериментальной науки проблема сознания обретает свое современное звучание; хотя единого мнения по данному вопросу здесь также не наблюдается. Это связано с тем, что человеческое сознание как весьма сложное образование предполагает чувственную, телесную организацию (основу) и вместе с тем имеет самобытное идеальное начало. Отсюда вытекает вся внутренняя противоречивость и двойственность духовной жизни человека. Как отмечал С.Н.Трубецкой, «полуживотное, полубожественное сознание человека вечно двоится между сном и бдением, знанием и неведением, чувственностью и разумом. Оно обладает универсальными формами, вырабатывает в себе общие понятия, общие идеалы, и вместе с тем всегда ограничено по своему действительному эмпирическому содержанию. Оно всегда ограничено и вместе с тем не допускает никаких определенных границ, непрестанно выходя за их пределы. Отчасти оно универсально, отчасти индивидуально, отчасти действительно, отчасти только возможно (потенциально). Оно заключает в себе постоянное противоречие...».

Таким образом, разноречивость мнений отдельных философов относительно природы человеческого сознания сопряжена с самой сложностью и неоднозначностью данного феномена. Этим же определяется и многообразие аспектов его исследования. Одни рассматривают его физиологические условия, другие - его метафизическое, идеальное начало; одни признают его всецело эмпирическим, ограниченным, другие раскрывают его логическую, универсальную природу.

Фундаментальной и принципиальной для философии является проблема сущности сознания и его происхождения. Что касается определения сущности данного феномена, то здесь наметилось два диаметрально противоположных подхода. Согласно первому, сознание является особой субстанцией, причем носящей космический характер, поскольку заранее предполагается наличие вселенского Разума. К этой точке зрения склоняются в основном идеалистические течения. Так, индийский философ Шри Ауробиндо считает, что «все приходит к нам из разума, более широкого, чем наш», т.е. космического разума; что «все вокруг - это сознание, ибо все есть бытие или Дух». В силу этого сама материя является столь же производной от духа, космического сознания, как и человеческий разум. Субстанциальной концепции сознания придерживался также и дуалист Декарт, который признавал два рода вещей: одни из них умопостигаемые, или относящиеся к мыслящей субстанции; другие - материальные, или относящиеся к протяженной субстанции. Причем к мыслящей субстанции он относил восприятие и воление, а также чувство и воображение.

Совсем иной подход к пониманию сознания складывается у материалистов и позитивистов. Они утверждали, что сознание не особая субстанция, но функция высокоорганизованной материи, т.е. мозга. Желание представить сознание как результат деятельности материального субстрата порой приводило к вульгарным выводам. Так, французский врач и философ XVIII века П.Ж.Кабанис говорил, что «мозг предназначен для мышления, как желудок для пищеварения или печень для выделения желчи». А немецкий естествоиспытатель К. Фогт пошел еще дальше, заявив, что «мысли находятся в таком же отношении к мозгу, в каком желчь находится к печени или моча к почкам». Эта точка зрения нашла множество противников в рядах не только философов, но и ученых. Они возражали, что мысль нельзя приравнивать к моче или желчи, ибо последние суть вещества, доступные нашему зрению; мысль же увидеть глазом невозможно. Тайна мышления заключается не в мозговых веществах, а в характере их соединения и в их совместной деятельности. Следовательно, мысль сродни движению и энергии, а «нервы являются не только проводами, но и действительными производителями электричества». Доводя до логического завершения этот вывод, К.Бюхнер утверждал, что «когда мы очень сильно задумываемся, то голова наша нагревается». Новейшие исследования показали, что в мозгу действительно образуются токи, которые можно зафиксировать на энцефалограмме, однако говорить о каком-то нагревании мозга во время мыслительного процесса является явным преувеличением.

Итак, в определении сущности сознания единой точки зрения не существует: оно рассматривается то как субстанция, то как функция; то как нечто пассивное, отражающее (например, Д.Дидро считал, что наши чувства - это клавиши, по которым ударяет окружающая нас природа), то как спонтанная активность; то как резервуар для хранения многочисленных приходящих извне образов, то как интенциональная деятельность (последнее предполагает то, что сознание всегда направлено на предмет; что оно активно его схватывает, конституируя в своих структурах идеальный образ внешнего объекта).

Другой важной проблемой является вопрос о происхождении сознания. Особенно актуальным он оказывается для материалистической философии, которая считала все духовные и психические факты производными от материи. Для идеализма, отстаивающего первичность и субстанциальный характер духа или сознания, и для дуализма, допускающего параллельное существование материальной и духовной субстанции, проблема происхождения сознания, как правило, особых затруднений не вызывала, ибо факт его наличия просто постулировался.

Материалисты, выводившие сознание из материи, были вынуждены либо признать, что последней изначально присуща способность ощущать, т.е. что все одушевлено, либо показать, как из неживой, косной материи возникает дух. Первая позиция получила название гилозоизма (от греч. hyle - материя, вещество; zoe - жизнь): ее сторонники склонялись к мнению, что даже камень обладает чувствительностью. Так, Д.Дидро утверждал, будто чувствительность статуи и тела различаются лишь степенью, и, стало быть, «способность ощущения есть всеобщее свойство материи». Близкую к французскому просветителю позицию занимал русский ученый К.Э.Циолковский, который полагал, что вся Вселенная одушевлена, что «всякий атом материи чувствует сообразно окружающей обстановке. Попадая в высокоорганизованные существа, он живет их жизнью и чувствует приятное и неприятное, попадая в мир неорганический, он спит, находится в глубоком обмороке, небытии». Циолковский заявлял: «Я не только материалист, но и панпсихист, признающий чувствительность всей Вселенной. Это свойство я считаю неотделимым от материи. Все живо, но условно мы считаем живым только то, что достаточно сильно чувствует». Если построить шкалу чувствительности, то из известных нам животных чувствительнее всего человек. Остальные животные тем менее чувствительны, чем ниже их организация. Растения чувствительны еще меньше. Однако чувствительность, по мнению ученого, не заканчивается на границе живой материи, потому что такой границы нет. Поэтому способность к чувствованию в неживой природе Циолковский обозначает термином «отзывчивость». Отзывчивы все тела космоса, так как все они изменяются в объеме, форме, цвете, прозрачности и т.д. Следовательно, отзывчива любая частица Вселенной (это также гилозоизм, но несколько завуалированный).

Однако слабость этой позиции заключалась в том, что она с необходимостью вела к дуализму. Сторонники монизма (разумеется, материалистического монизма) были с ней несогласны. Они считали, что не вся материя обладает способностью к ощущению; но, тем не менее, признавали, что в фундаменте самого здания материи можно предположить существование способности, сходной с ощущением. Эта способность получила название «отражение». Всеобщность отражения как универсального свойства материи выводилась из всеобщего взаимодействия. Все явления, объекты, процессы объективно существующего материального мира беспрестанно взаимодействуют между собой и в ходе этого взаимодействия претерпевают определенные изменения. Но отражение - не все взаимодействие, а лишь его определенная сторона. Это - способность одних объектов к некоторому воспроизведению в своих изменениях структуры и свойств воздействующих на них объектов. Примером отражения может быть след животного на песке, изображение на фотопленке, нагревание камня под воздействием теплоты. Однако данный вид отражения оказывается еще примитивным, ибо оно не является образом. Зеркало, например, абсолютно равнодушно к тому, что отражено в нем.

Более высоким типом отражения становится информационное отражение, которое связано с активным использованием результатов внешних воздействий. Но этими возможностями обладают лишь некоторые классы материальных систем, которые относятся к живой природе.

Исходной формой отражения на этом уровне является раздражимость, под которой подразумевается способность организма к простейшим специфическим реакциям в ответ на действие определенных раздражителей. Например, некоторые растения поворачиваются вслед за Солнцем. Следующей ступенью развития отражения оказывается чувствительность (способность к ощущению). Если раздражимость присуща и растениям, то ощущение - форма отражения, специфическая для животного мира. Оно появляется уже на уровне простейших животных и предполагает способность реагировать не только непосредственно на факторы внешней среды, имеющие сугубо биологическое значение, но и на биологически нейтральные факторы.

Далее следует нейрофизиологическое отражение. Появление нервной системы позволяет организму активно строить свое поведение и осуществлять его в окружающей среде. Однако высшей внутренней активностью обладают организмы, стоящие на стадии психического отражения, которое имеется только у животных с хорошо развитой нервной системой. Но хотя высшие животные обладают весьма чувствительной нервной системой и могут выполнять сложные операции, все же их психика еще очень далека от сознания человека, ибо в их поведении доминирует инстинкт.

Инстинкт составляет также базис человеческого сознания, его нижний слой. Как высшее животное человек подчинен общим биологическим законам и является наследником предшествовавших организаций. Однако как разумное существо, имеющее за собой целые эры культуры, он освобождается от неограниченного господства инстинкта. С эмпирической точки зрения, два фактора определяют степень психического развития человека: его мозг и общество. Первый носит в себе совокупность унаследованных способностей и предрасположенностей. Социальная организация восполняет неизбежные недостатки и ограниченности индивидуальной физиологической организации.

Итак, возникновение сознания, согласно материалистам, связано, с одной стороны, с усовершенствованием и усложнением структуры мозга как материального носителя сознания. Если у современной гориллы при ее весе 200 кг объем мозга составляет всего 420 см3, то у человека при значительно меньшем весе - 1450 см3. Причем у него развита прежде всего передняя часть мозга - большие полушария, как раз непосредственно связанные с мыслительной деятельностью. Современные исследования структуры мозга показывают, что для него характерна асимметрия: левое полушарие отвечает за логическое мышление, правое связано с образным. Сейчас уже достоверно установлено, что отдельные мыслительные процессы соотносительны с определенными участками мозговой ткани; хотя точного соответствия и локализации еще найти не удалось.

То, что мышление зависит от деятельности мозга, показывают факты возможности воздействия на психику человека при помощи медицинских препаратов, наркотиков, а также при помощи токов. Но наличие одного мозга еще не достаточно для формирования сознания. Случаи с детьми, которые воспитывались вне человеческого общества, а также с людьми, долгое время находившимися в изоляции, доказывают это. Сознание способно возникать лишь в процессе общения индивида с другими индивидами. И если процесс формирования сознания рассматривать исторически, то окажется, что оно связано прежде всего с развитием культуры на основе практически-преобразовательной деятельности людей. Фиксация навыков совместных практических действий, норм поведения всегда предполагает определенное взаимодействие индивидов.

Таким образом, сознание выступает как условие программирования специфически человеческой ассоциированной деятельности по созиданию и развитию форм культуры. Оно выполняет функцию социальной памяти человечества, вырабатывая некоторые схемы и архетипы, без которых невозможна эффективная человеческая деятельность.

Однако образы, мысли, понятия, которыми наполнено сознание, не могут быть восприняты непосредственно окружающими, если они не экстрасенсы и не улавливают мысли на расстоянии. В силу этой специфики сознание нуждается в посреднике, и таким посредником является язык, который также древен как и сознание и формировался параллельно с последним. Стало быть, мышление вне языка невозможно. Как отмечал известный немецкий лингвист В. фон Гумбольдт, человек думает, чувствует и живет только в языке. Мысль и язык неразрывны и, тем не менее, не тождественны. Язык может как выражать мысль, так и скрывать ее, вуалировать. Но даже когда мы стремимся четко и ясно выразить свои мысли, а особенно свои чувства в языке, то это невсегда удается. Поэтому в определенном смысле всякая речь есть борьба с мыслью, в которой ощущается то ее сила, то ее бессилие. Вследствие этого человек весь не укладывается в границы своего языка: он больше того, что может выразить в словах.

Язык - не просто средство для понимания и не только отпечаток идей народа. «Язык - это объединенная энергия народа». Разные языки - не просто различные обозначения одной и той же вещи, они различные видения ее (сравните, например, русское слово «медведь» с английским «bear» или французским «ours»: ни в одном языке, кроме русского, вы не найдете того, что медведь - это тот, кто «ведает мед»). Поэтому через многообразие языков нам открывается богатство мира и многообразие того, что мы познаем в нем. Человеческое бытие становится для нас шире, поскольку языки дают нам различные способы мышления и восприятия.

Рассмотренные нами концепции сознания сложились еще в XVIII - XIX веках, и, несмотря на свое внешнее несходство и даже оппозиционность, имели, тем не менее, одно общее свойство: они рассматривали сознание как бы извне. При этом познающий субъект оказывался лишь внешним теоретическим взором, а жизнь сознания развертывалась перед этим взором как отчужденная и обособленная от него картина. Но такое «объективное» наблюдение есть лишь анатомическое вскрытие трупа, а не действительное проникновение во внутренний мир субъективной жизни человека с его любовью и ненавистью, с его страхами и надеждами. Поэтому предпринимаются усилия создать иной подход.

Одним из первых рассмотреть человеческое сознание изнутри пытался французский философ А.Бергсон. Исследуя сознание в качестве потока переживаний, он вводит понятие длительности как психологического субъективного времени. Главная характеристика этого времени - неделимость и целостность, поэтому в нем невозможно выделить отдельные моменты. В области внутренней жизни, согласно Бергсону, вообще «нет ни окоченелого неподвижного субстрата, ни различных состояний, которые проходили бы по нему как актеры по сцене. Есть просто непрерывная мелодия внутренней жизни, которая тянется как неделимая от начала и до конца нашего сознательного существования».

Как только мы пытаемся отдать себе отчет в состоянии нашего сознания, проанализировать его содержание, то этот поток сугубо личного состояния разлагается на безличные внеположенные элементы, каждый из которых может быть выражен словом. Но чем глубже мы проникаем в сознание, тем больше наше «я» вновь становится самим собой, тем в большей степени наши состояния сознания перестают рядополагаться и начинают взаимопроникать, сливаться, окрашивать друг друга.

В связи с этим французский философ различает два «я», одно из которых является как бы внешней проекцией другого, его пространственным и социальным представлением. Глубочайшая индивидуальность, характеризующая наше внутреннее «я» и являющаяся его альфой и омегой, нисколько не присуща внешнему «я», обобщенная и обезличенная природа которого выполняет чисто практические функции и, в первую очередь, создает условия для возможности контакта и коммуникации с другими. Это внешнее, поверхностное «я» произвело язык, науку и т.д. Предмет его интенции (направленности) - косная и деградирующая материя. Существование этого поверхностного «я» развертывается скорее в пространстве, чем во времени, где мы живем больше для внешнего мира, чем для себя, чаще подвергаемся воздействиям, чем действуем сами. Подлинная же суть сознания - глубинное «я», которое не поддается никаким определениям. Его непрерывность динамична, спонтанна и активна; она характеризуется абсолютной свободой. И в этом смысле сознание - не отражение окружающего мира, кое является лишь одной из его побочных функций. Сознание бытийствует, оно есть проявление бытия в нас.

Большой вклад в открытие и исследование структур сознания внес немецкий мыслитель Э.Гуссерль. Задача философии, считал он, состоит в том, чтобы обнаружить веками скрытый от нас уровень нашего сознания, чистый духовный уровень наших психических процессов, переживаний нашего «я», который не только не является отражением процессов материального мира, но сам своими действиями творит (конституирует) любой мыслимый мир, является источником новых смыслов и творческих прозрений. Однако для осуществления этой задачи надо отказаться от естественной установки сознания (обращенности на внешний мир), чему должна способствовать феноменологическая редукция. Вследствие нее мир становится для меня только феноменом, только коррелятом моего сознания. Поэтому смысл и бытийственную значимость он получает лишь из действий моего сознания. И в результате я обретаю себя не как часть мира, ибо вообще лишил мир его самостоятельности, и не в качестве отдельного человека, но в качестве того «я», в жизни сознания которого получает свой смысл и свою значимость весь мир и я сам как объект. Таким образом, феноменологическое эпох (задержание) открывает новую бесконечную сферу бытия как сферу трансцендентального опыта.

В связи с этим Гуссерль считал, что перед феноменологией стоит гигантская задача - истолковать универсальную структуру трансцендентальной жизни сознания в ее смыслоотнесенности и смыслообразовании. По его мнению, жизнь сознания и есть то бытие, которое всегда искали философы; это - та трансценденция, исходя из которой можно построить мир и не только наш, а любой возможный мир вообще.