Этика Д. Локка

Основные понятия: теизм, моральное благо, разум и вера, удовольствие.

 

Д. Локк (1632-1704) развивает идеи Гоббса о построении этики на разумных основаниях, но уделяет большее внимание ее теистическим корням. Он, в частности, утверждает врожденность (от Бога) нравственных идей. «Неужели, — пишет он, — человек явился в мир совершенно бессмысленно, без нравственного закона, без каких-либо норм своей жизни? В это трудно поверить всякому, кто размышлял о всемогуществе Бога! Этот закон обозначают по-разному: моральное благо, «достойное», добродетель, здравый разум. Он указывает нам, что согласуется и не согласуется с разумной природой, повелевающее нам нечто или запрещающее. Его существование вытекает необходимо даже из того, что об этом законе постоянно и ожесточенно спорят. Другим аргументом в пользу его существования служит человеческая совесть, а также само существование человеческого общества».

В то же время Локк понимает, что и твердость убеждения, «что это сам Бог мне открывает что-либо», не есть доказательство. Значит, нужно проверить этот внутренний путеводный свет. Каким образом? Ответ Локка следующий: дело в том, что, озаряя ум сверхъестественным светом, Бог не гасит естественного света, и разум во всем должен быть нам последним советчиком. Таким образом, разум рассматривается им как путеводитель от Бога. «Такое подчинение нашего разума вере не уничтожает нашего знания, — пишет он, — не потрясает основ разума, но оставляет нам применение наших способностей такое, для которого они нам даны». В связи со сказанным Локк, разграничивая сферы применения разума и веры, считает, что нравственность доказуема и через логические доводы: «Я не сомневаюсь, — пишет он, — что можно было бы установить мерила добра и зла путем выводов столь же бесспорных и необходимых, как выводы в математике». Только две вещи, считает он, привели к тому, что нравственные идеи считаются недоказуемыми: сложность этих идей и отсутствие их чувственного изображения. Но этическое познание не становится, с его точки зрения, менее истинным и достоверным оттого, что мы сами образуем нравственные идеи и даем им различные названия.

Каждый человек, согласно Локку, благодаря своей организации в качестве разумного существа подчинен необходимости руководствоваться собственными мыслями и суждением о том, что для него лучше сделать. Понятие добра, к примеру, ставится человеком в тесную связь с чувством удовольствия, а зла — со страданиями и вредом для него. Удовольствие вызывается воздействием на наш ум или тело каких-то вещей, которые мы называем «благо». Само счастье в своем полном объеме есть наивысшее удовольствие, пишет он, к которому мы способны. Но понятие блага, а значит и счастья, у разных людей различно и, значит, относительно. Общее же в том, что в основу понимания счастья все люди полагают удовольствие. Поэтому удовольствие рассматривается Локком, как наш двигатель, как одна из всеобщих основ деятельной сути человека. Наибольшее же удовольствие, по его мнению, человек получает от пользования самим разумом: «Поскольку разум есть самая возвышенная способность души, — пишет он, — то и пользование им приносит самое сильное и постоянное наслаждение, чем пользование какой-нибудь другой способностью. Это род соколиной или псовой охоты, в которой сами поиски составляют значительную часть наслаждений». Итак, в его этике имеет место и божественный закон морали (это нравственность) и учение о некоторой относительности естественной морали, увязываемой с принципом удовольствия (таким образом, понятия морали и нравственности разводятся).

Переходя к исследованию практических возможностей достижения человеком счастья, в качестве теоретической основы он тщательно анализирует проблему соотношения необходимости и свободы в деятельности человека. Спрашивать, свободна ли человеческая воля, так же нелепо, с его точки зрения, как и спросить, квадратна ли добродетель. Воля человека всегда детерминирована. Но воля есть внутренняя сила и ее проявлениям может быть поставлен предел или нет. Он считает правильным не вопрос— свободна ли воля, а вопрос — свободен ли сам человек. При всяком намерении совершить в данный момент действие человек не свободен хотеть или не хотеть, потому что он не может воздержаться от хотения, а свобода состоит только в силе (и возможности) действовать или воздержаться от действия и только в этом. К примеру, бодрствующий человек не свободен мыслить или не мыслить или сделать так, чтобы его тело не касалось других вещей. Но он может переменить тему размышлений или тело, на которое опирается, и в этом проявляется его воля. Но бывает и так, что он не властен в этом, т.е. чем-то ограничен, и тогда следует говорить, что он не свободен.

В целом Локк верит в разум человека и отдает ему приоритет в руководстве человеческими действиями, утверждая, что последняя инстанция, к которой человек прибегает в определении своего поведения, есть его разум. Как деятельностное существо он решается на то или иное волевое действие, основываясь на каком-либо предварительном знании, имеющемся в разуме, или на его видимости. Ни один человек не принимается за что бы то ни было, не опираясь на то или иное мнение разума, которое служит для него основным мотивом действия. Сама воля, какой бы абсолютной и бесконтрольной она ни казалась, никогда не выходит из повиновения велениям разума. Необходимость и возможность добиваться собственного счастья на разумном основании есть, по его мнению, основа всякой свободы. И тот факт, что человек постоянно понуждается обстоятельствами добиваться счастья, не есть показатель какого-то ограничения его свободы. «Если свобода, истинная свобода, — пишет он, — состоит в том, чтобы не руководствоваться разумом, то тогда получается, что и сумасшедшие, и идиоты есть единственно свободные люди. Но мне кажется, ради такой свободы никто не предпочтет сойти с ума, кроме тех, кто уже сошел».

В целом свобода разума, которая необходима разумным созданиям и без которой разум перестает быть подлинным разумом, заключается, по его мнению, в следующем: 1) в беспристрастном отношении к поиску всякой истины; 2) в проверке принципов, которыми мы руководствуемся, на основательность, правильность, достоверность. Он считает в высшей степени важным тщательно заботиться о разуме, чтобы правильно вести его в поисках знания и в самих актах суждения. В связи с этим исследуется влияние на разум эмоций. Он отмечает, что нет ничего более непокорного и менее поддающегося управлению, чем наши мысли. В частности, предметы, навязываемые нашим мыслям какими-либо из наших страстей, властно завладевают нашими умами (любовь, страх, гнев, горе). В связи с этим он замечает: «Я не знаю иного способа освободить ум, как путем укрощения страстей или уравновешивания их другими, что достигается изучением и знакомством со страстями».

Локк последовательно обосновывает соответствующие принципы воспитания человека и формирования его интеллекта. Прежде всего он отмечает, что большинство людей не достигают в своей жизни того, чего могли бы достичь, вследствие либо небрежного отношения к своему разуму, либо из-за ошибок при совершенствовании и тренировке этой способности. Таких ошибок в основном три: 1) не рассуждая критически, поступают и думают, как другие; 2) на место разума ставят сиюминутное чувство (действуют в соответствии с непосредственным интересом, настроением, пристрастием); 3) следуют разуму, но не могут охватить умом всего необходимого. Чаще всего нас сбивает с истинного пути последнее, а именно, то обстоятельство, что причины и основания наших рассуждений и заключений — неполны, в том числе и по объективным причинам. Поэтому он подчеркивает важность практического опыта в формировании этических принципов: «Все испытывайте, хорошего держитесь — таково божественное правило».

В основу принципов воспитания им кладется так же практика. С душой, по его мнению, дело обстоит также, как и с телом, — практика делает ее тем, что она есть. Сила тела состоит главным образом в способности переносить лишения. Точно так же обстоит дело и с душой. Великий принцип и основа всякой добродетели и достоинства заключается в том, чтобы человек был способен отказаться от своих желаний, был способен поступать вопреки своим наклонностям и следовать исключительно тому, что указывает разум как самое лучшее, хотя бы непосредственное желание и влекло его в другую сторону. Суть не в том, пишет он, испытываете или не испытываете вы самих влечений, а в способности управлять ими и отказываться от них, если требуется. Счастье или несчастье человека в основном является делом его воспитания, а также собственных рук, утверждает он, — 9/10 людей, с которыми мы встречаемся, являются тем, что они есть (добрыми или злыми, полезными или бесполезными) благодаря своему воспитанию. Правда, есть люди, примеры их немногочисленны, которые благодаря счастливой природной одаренности способны творить чудеса. Но чаще именно воспитание создает наибольшие различия между людьми. И начинать надо с детства. В целом он согласен, что награда и наказание, воспринимаемые как добро и зло, — единственные мотивы для воспитания разумного существа: «...Это шпоры и вожжи, которыми побуждается к работе и направляется все человечество, и потому они должны применяться также и к детям. Устраните надежду и страх, и тогда исчезнет всякая дисциплина».

Вывод: «Здоровый дух в здоровом теле — вот краткое, но полное описание счастливого состояния в этом мире, — кто обладает и тем и другим, тому остается желать немногого, а кто лишен хотя бы одного, тому в малой степени может компенсировать что бы то ни было иное».

 

Рекомендуемая литература

Локк Д. Собр. соч. в 3-ч т.: Опыт о человеческом разумении. Т. 1. — М., 1985.; Об управлении разумом. Элементы натуральной философии. Т. 2. — М., 1985.; Мысли о воспитании. Опыты о законе природы. Рассуждение о чудесах. Т. 3. —М., 1988.