Этика Августина Аврелия

Основные понятия: самоусовершенствование и самовоспитание, смирение, вера, добро и зло, противоречия в человеке, искушение, мотивы поведения.

 

Августин Аврелий (IV-V в.) принял христианское учение с его безоглядной верой в Бога, повелением верить в то, чего не докажешь («может, доказательство и существует, но не для всякого, а может быть, его и нет вовсе»), верить в то, что противоречит, на первый взгляд даже здравому смыслу: «Когда Ты даешь вдруг заповедь непривычную и неожиданную, повелевающую делать даже то, что ранее Тобой запрещалось и временно держишь в тайне причину Твоего повеления (хотя оно и противоречит установлениям данного человеческого общества), кто усомнится в том, что его надо выполнить? Все делается твоими служителями, чтобы показать, что нужно в данный час и что в провозвестие будущего» (вспомним чудо Авраама). При этом, считает он, Бог заповедает разным временам не все свои заповеди сразу, а каждому то, что ему соответствует. «Не имея ясного разума, бессильные найти истину, мы нуждаемся в авторитете Священного писания, в котором следует искать не прямой, а переносный смысл. Я понял, что под нелепостью, часто меня оскорблявшей, кроется глубокий и таинственный смысл: Писание стало казаться мне тем более достойным уважения и благоговейной веры, что оно было всем открыто (по общедоступному языку и простому словарю) и в то же время хранило достоинство своей тайны для ума более глубокого, заставляло напряженно думать». Августин подчеркивает, что постигнутое умом в единой форме может быть выражено словесно во многих, а постигнутое умом в разных формах может быть выражено в одной единственной словесной формуле. Соответственно, в Библии, по его мнению, выражена единая мысль о любви к Богу и к ближнему, хотя и в многообразных символах, бесчисленными языками и бесчисленными выражениями в каждом языке. Это и есть основа этики христианства, на его взгляд, утверждаемая Иисусом Христом: «Я искал путь, на котором приобрел бы силу необходимую, чтобы насладиться Тобой, и не находил его, пока не ухватился за посредника между Богом и людьми, за человека Иисуса Христа: он встал между смертными грешниками и Бессмертным и Праведным — смертный как люди и бессмертный как Бог. Он изгнал смерть для оправдания грешников, пожелав приобщиться к ней вместе со всеми и воскреснув. Он — слово Твое (слово стало плотью и обитало среди людей), Вечная истина, высшее всех высших Твоих созданий (Богочеловек) поднимает до себя покорных тем, что на низшей ступени творения построил он себе жилище из нашей грязи, чтобы тех, кого должно покорить, оторвать от них самих и переправить к себе. Пусть почувствуют свою немощь лучше, видя у ног своих Божество, немощное от приятия кожной одежды нашей, пусть, устав, падут они перед ним ниц, — он же, восстав, поднимет их».

Августин особо подчеркивает веру в чудо Воскресения и рекомендует конкретные методы самосовершенствования и самовоспитания, а также воспитания других в духе любви к Богу и к ближнему, как залог такого воскресения. Он отмечает, что «...никто не делает хорошо против воли, даже если человек делает что-то хорошее» (не нужно принуждать)..., — «когда преступным людям приписывают достоинства, то преступление перестает считаться таковым, и совершающий его кажется подражателем не потерянных людей, а богов-небожителей — в частности, выдумки Гомера: человеческие свойства он перенес на богов» (не надо людям приписывать ложные достоинства); ... «именно неповиновение будет поступком противообщественным, ибо во всех людских обществах условлено повиноваться своему царю» (надо повиноваться); ... «плохо, когда люди непонимающие меряют нравственность всего человечества мерилом собственной нравственности; ... понять, без чего я спокойно обойдусь или с трудом, я могу только при отсутствии того, о чем шла речь; ... нечего хвалиться презрением к славе: ее не презирают, если презрением к ней хвалятся» (он осуждает чрезмерное себялюбие, ибо на этой основе рождаются ложь и «фальшивые идолы»).

Но его занимает главный вопрос: почему же заблуждается человеческая душа, которую создал Бог? («Ты создал человека по образу и подобию своему» — цитирует он Библию). Много он пишет о соблазнах и противоречиях в человеке: «В этой жизни, которая называется сплошным искушением, никто не может быть спокоен за себя, — если он стал из плохого хорошим, то это не значит, что завтра он не станет из хорошего плохим». Августин размышляет над вопросами мотивов поведения человека: «Откуда те, кто слышит от меня самого обо мне самом, узнают, правду ли я говорю, когда ни один человек на свете не знает, что делается в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нем, и Тебя, Господи, очам которого обнажена бездна человеческой совести. Есть, однако, в человеке нечто, чего не знает сам дух человеческий, живущий в человеке, — только ты, Господи, создавший его, знаешь все. И разными бывают и видимость поступка, и чувства совершившего, и тайное сцепление обстоятельств. Душа моя, спрашивая о своих силах, знает, что не стоит себе доверять: то, что в ней есть, обычно скрыто и обнаруживается только опытом». Подводя некоторый итог, Августин дает свое определение преступлению: преступление есть порочное движение души, побуждающее к действию, в котором душа и утверждает себя, «дерзостно и взбаламученно». Разврат есть необузданное желание, жадное к плотским радостям.

Таким образом, Августин глубоко размышляет о морали и нравственности человека, о проблеме добра и зла. «Для меня неясна однако была и не распутана причина Зла. Я говорил: кто создал меня, разве не Бог, который есть само Добро, — откуда же у меня это желание плохого и нежелание хорошего? Я старался понять мнение, что воля, свободная в своем решении, является причиной того, что мы творим Зло... Если виновник этому Диавол, то откуда он сам? Если же и он сам, по извращенной воле, превратился из доброго ангела в злого, то откуда в нем эта злая воля, если он создан был благим создателем? Так в чем же корень Зла и его семя, — откуда и как вползло оно сюда? Или его вообще нет? Или же самый страх перед ним есть Зло? Откуда это, если это все создал добрый Бог? Не злой ли была материя, из которой он творил, — но неужели он был бессилен изменить ее всю целиком так, чтобы не оставалось ничего злого, он, Всесильный? Или она могла существовать и против его воли? Но он не может быть всемогущ, если не все может утвердить добрым без помощи материи, не им утвержденной». И далее он отмечает: «И мне стало ясно, что Ты сотворил все добрым и, конечно, нет субстанций, не сотворенных Тобой. А так как Ты не все сделал равным, то все существующее, каждое в отдельности— хорошо, а все вместе — очень хорошо. И для Тебя вовсе нет Зла (и для всего творения Твоего), ибо нет ничего, что бы вломилось извне и сломало порядок, Тобой установленный. Злом считается то, что, взятое в отдельности, с чем-то не согласуется, но это же самое согласуется с другим, оказывается здесь хорошим (неудивительно, что хлеб, вкусный здоровому, мучительно есть, когда болит небо, свет, милый хорошим глазам, несносен плохим, больным)». И его главный вывод: все существующее истинно, поскольку оно существует, — таким образом, утверждается основной тезис в этике христианства — смирение человека.

В целом в рассмотренных нами учениях преобладает религиозно-мистическая направленность этической мысли.

 

Рекомендуемая литература

Библия. Ветхий и Новый Завет.

Августин Блаженный. Исповедь. — М., 1991 г.

Адо П. Плотин или простота взгляда. — М., 1991 г.