Россия в диалоге культур

В основу типологии культуры можно положить методологический принцип определения типа культуры в соответствии с присущими ей формами и способами познания, которые опосредуют систему норм, идеалов, организации опыта того или иного общества. Таким образом, возможно выделить два мировых типа культуры – восточный и западный.

Восток считается носителем традиционного типа культуры (вспомним типологию по признакам трансляции культуры). Причем отметим, что этот тип культуры изначален, естественен, а потому и социально универсален. Можно говорить о возникновении нового типа культуры, основанного на свободной активности личности, в классической эллинской цивилизации, прообразе западной (европейской) культурно-исторической традиции.

Именно западное происхождение новаций (рациональная философия, демократия, наука, рынок и т.д.) в культуре человечества допускает использование понятия «Восток» для типов культур, сохранивших свою традиционность (и восточных, и западных по географическому признаку, и древних, и современных по временному). К «Западу» же можно отнести, соответственно, менее традиционные и способные к восприятию и развитию новаций культуры.

Конечно, в данной типологизации, как и в любой другой, есть свои условности. Причем несоответствия реальности встречаются уже в изначальной постановке проблемы разделения: европейскую культуру, строго говоря, нельзя считать прямой наследницей эллинской цивилизации, так как древнегреческие наука и философия дошли до европейцев не прямым путем, а в большей части через мусульманских посредников – арабских мыслителей, в немалой степени развивших античное наследие (даже термин «гуманизм», выражающий столь определяющее для Ренессанса понятие, прозвучал впервые на фарси в художественном осмыслении раввина Саади Бен Иосифа в Х в.).

Но любое аналитическое деление производится для лучшего прояснения целого, поэтому «Восток» и «Запад» в исследовательских целях допустимо считать различными «системами координат», которым свойственны противоположные культурные традиции.

Выделим основные отличия западной и восточной культур:

1. В отношении к миру –Запад уделяет внимание поиску субстанции Бытия, вопросам разумного переустройства мира; для Востока характерно убеждение в гармонии и совершенстве мира и чуждамысль о его переустройстве.

2. В отношении к природе – на Западе человек и природа исторически противопоставляются друг другу, их единство мыслится только через активное изменение природы человеком; на Востоке не расчленяют человека и природу, предполагают их единство на основе приспособления человека к природе через самосовершенствование.

3. В отношении к личности – в западной культуре ценится индивидуализм, автономность и уникальность личности, ее свобода воли; в восточной индивид считается человеком в случае своей обращенности к другим людям, мыслится частью целого (холизм), здесь приоритетен коллективизм и практически отсутствует понятие свободы воли.

Из приведенных коренных отличий культур органично вытекают следующие, опосредованные предыдущими, отличия:

а) В отношении к власти и закону – на Западе закон выше власти; на Востоке наоборот.

б) Во временной ориентации – Запад иудейско-христианской религией и склонностью к новациям прогрессивно ориентирован на будущее; Восток, отдающий предпочтения традициям и естественным циклическим представлениям о времени, ориентирован на вечность, на временные круговороты (старейший символ вечности – змея, кусающая свой хвост).

в) В ценностных ориентациях – представители западной культуры склонны к потребительски ориентированному бытию, обусловленному стремлением к преобразованию, улучшению жизни; для восточной же культуры характерно духовно-ориентированное на служение высшей трансцендентной сущности бытие.

г) В гносеологических оценках – антропоцентристский подход Запада обосновывает безграничную в принципе познаваемость мира, процесс познания сводится к активности разумного субъекта; теоцентристская традиция Востока утверждает ограниченность познания человека, за пределами которого – тайна, поэтому познание есть не только рациональное исследование свойств объектов, но и духовное иррациональное постижение мира, способствующее самораскрытию активности объекта («откровение» вследствие «интуиции», «медитации»).

д) В отношении к истине – на Западе истинно лишь подвластное уму и контролируемое человеком, служащее ему (вспомним позитивизм Конта, американский прагматизм); на Востоке же истина есть само сущее бытие, она не зависит от ума и воли человека, служащему и подчиняющему ей свою жизнь.

Условно выделив два противоположных типа культуры человечества, можно заключить, что они, конечно, не находятся в полной изоляции друг от друга, взаимодействуют, в многообразии мировых культур мы видим внутри каждой из них смешение этих типов в различных пропорциях. Более того, не выяснено до конца, какая из этих культур будет иметь определяющее значение в универсализации человечества, если, конечно, последняя в принципе возможна. Таким образом, сегодня можно вести речь о всемирном диалоге основных культур. Какое же место в этом диалоге следует отвести России, географически являющейся мостом между Западом и Востоком? Насколько актуален сегодня старый спор славянофилов и западников о будущих путях ее развития?

Проблема триады «Восток – Запад – Россия» была впервые поднята в «Философических письмах» П. Я. Чаадаева и осмысливалась русскими философами, социологами и культурологами в течение почти двух веков. Нужно сказать, что эта проблема является не только академической, но и политической, поскольку вопрос, в сущности, ставится о наличии в мировой истории «третьей силы».

Теоретически этот вопрос был поставлен еще В. С. Соловьевым и результат его исследования, опирающегося на положения христианства, сводился к следующему. Если идея развития предполагает тройственное расчленение (аналогично Святой Троице или диалектической триаде), то следует выделить три ее ступени, две из которых человечеством уже пройдены: вначале Восток (причем в качестве исламского мира он является «первой силой» и на второй ступени), затем, после христианского рубежа – Запад, «вторая сила». Символ Востока – бесчеловечный Бог, Запада – безбожный человек. Противостояние «первой» и «второй» сил должно завершиться на третьей ступени утверждением истинного христианства, становлением «Богочеловечества», и принесет новую культуру миру Россия. Как видим, в этих размышлениях преобладает мессианскоенастроение, вообще свойственное русской философии.

Как видно, проблема не нова и трудно разрешима. Для определения места России в диалоге культур следует хотя бы коротко охарактеризовать самобытную культуру России, уделив особое внимание специфике ее социальной и духовной культуры.

В формировании российской культуры немаловажную роль сыграли природно-географические условия (жесткость и разнообразность климатических природных условий, обширность территории и пр.), геополитические (статус крупнейшей цивилизации «сухопутной» ориентации, положение между Востоком и Западом, привлекательность для западной экспансии вследствие богатства природных ресурсов, расширение Россией территорий не только завоеваниями, но и путем добровольного присоединения и др.), и этнические факторы. Конечно, не следует забывать и о влиянии других культур на российскую ментальность. В результате сложного и долговременного процесса культурогенеза образовался специфический тип российской культуры, имеющий ярко выраженные особенности в социальной сфере, основные из которых следующие:

- идеократизм общественной жизни (важность государственной идеологии для всех сфер социальной культуры, держащейся на власти идей)^*;

______________________________________________________________________

Дополнительная информация:

Приверженность российской жизни различного рода идеям уже давно и довольно часто отмечается многими исследователями. Причины же этого явления приводятся самые разные – исторические, политические, религиозные и пр. С философской точки зрения интересно рассматриваемое в качестве причины идеократизма общественной жизни России влияние на нее воззрений платонизма (См., например, Россман В. Платон как зеркало русской идеи // Вопросы философии, №4, 2005).

Сопоставляя исторические судьбы Западной Европы и России, можно сделать правомерное заключение о том, что на духовную жизнь первой оказал немалое влияние рациональный и конкретный Аристотель, второй – античный разработчик теории идей Платон. В доказательство этого утверждения проведем сравнение основных положений античных философов и рассмотрим их параллели в конкретной жизни Запада и России, акцентируя внимание на проявлениях в них идеократизма:

1. Русская Православная церковь является прямой наследницей византийской традиции, которая строилась на святоотеческой традиции (патристике, ярчайшим выразителем которой, как мы помним, был Августин Блаженный, приверженец Платона). Официальным же учителем католицизма, по-прежнему играющего на Западе немаловажную духовно-идеологическую роль, официально признан Фома Аквинский, почитатель Аристотеля.

2. В работах многих крупнейших русских религиозных философов Серебряного века нетрудно выявить влияние платонизма и критику новоевропейских философских идей, продолжающих аристотелевские традиции.

3. Платон в своем учении противопоставляет душу и тело, «темницу души», в православном христианстве сильны мистические, иррациональные аспекты, вера преобладает над разумом. Аристотель, отменив концепцию первичности идей и соотнеся их с вещами, упраздняет идею враждебности души и чувств. Католическая церковь, более рациональная, приняла идею о гармонии веры и разума.

4. Платон отдавал предпочтение не логике, как Аристотель, а «субъективной диалектике» – диалектике самого процесса познания, в котором противоположные аргументы, сталкиваясь, позволяют на новом витке вернуться к старым идеям и определениям. Такой диалектикой, в которой умозрение, непосредственное знание, играет определяющую роль, всегда были очарованы русские мыслители. В Европе же на процесс познания придерживались логически-рациональных, аристотелевских взглядов.

5. В «Государстве» Платона мы видим четко выраженную иерархическую структуру идеального общества (философы-правители – воины-стражи – ремесленники и торговцы), Аристотель же считал необходимым утверждение «среднего класса» и личное участие граждан в принятии решений и управлении государством (политией). Исторические параллели этих теорий на Западе и в России очевидны.

6. Спецификой категорий, идеей и формой, которые легли в основу философских систем, соответственно, Платона и Аристотеля, возможно объяснить свойственный им геометризм и биологизм. Эйдос Платона предполагает иерархию, собирание разрозненных вещей вместе, а значит, в политике – администрирование и планирование. Аристотелевская концепция формы предполагает способность вещей и людей к самоорганизации, в некоторых аспектах она предвосхищает экономические и либеральные теории Запада.

7. Этика Платона строится на трансцендентных идеалах (недаром платонизм и неоплатонизм активно использовались апологетами христианской религии), вневременных и сверхчеловечных, она получила воплощение в русской морали, прежде всего в идее жертвенности. Этика Аристотеля строится на телеологическом принципе, она служит цели достижения счастья, эвдемонии, и, по сути, учение о «золотой середине», определяющее индивидуальной добродетели место между двумя крайностями, предвосхищает мелкобуржуазную компромиссную мораль.

______________________________________________________________________

- слабость коммуникативных связей (трудности управления обширной территорией, что не позволяет государству стать целостной системой, способствует его бюрократизации);

- общинная ориентация, традиционализм и коллективизм;

- отношение к государству как высшей ценности(наряду с антипатией к его представителям, отсюда – склонность к апеллированию к «царю-батюшке»);

- примат государства над законом;

- авторитаризм, тоталитаризм, централизм государственной системы(вытекающие из вышеперечисленных особенностей);

- понимание социальной свободы как «воли»– многовековая зависимость россиян от власти обусловила понимание социальной свободы не как свободы рационализированной, предполагающей равенство прав граждан, а как экстремистской независимости от властного угнетения (западное рационалистическое понимание свободы как познанной необходимости, предполагающей подчинение закону, противоположно русской «воле» как свободе от необходимости, от закона).

В духовной культуре России выделяются следующие значимые особенности:

- определяющая роль православия(в отличие от католицизма и особенно протестантизма именно в православии получил воплощение дух истинного, «нерационализированного» христианства – дух любви, вселенскости, всечеловечности);

- высокая религиозная и светская толерантность,обусловленная, прежде всего, поликонфессиональностью и многонациональностью России;

- религиозный мессианизм,основанный на утверждении конечного торжества любви и справедливости;

- «соборность» как центральная идея религиозного менталитета,предполагающая объединение людей для общего дела с сохранением индивидуальности каждого из них;

- большая роль нравственных факторов;

- перевес этических и религиозных начал над общественными и правовыми;

- правдоискательство как высшая форма познания(«сердце и правда» вместо западного «разум и воля»);

- широта души(на формирование этой особенности в какой-то мере оказали влияние бескрайние пространства, но, так же, как в огромной стране слабо развиты коммуникационные связи и в результате периферия отстает в развитии от центра, размах мировосприятия российской души сочетается с малым интересом к мелочам) и другие особенности^*.

______________________________________________________________________

Дополнительная информация:

В. Н. Брюшинкин в своей статье «Феноменология русской души» (Вопросы философии, №1,2005)утверждает, что в оппозиции рациональное/эмоциональное в структуре русской души ведущее место занимают эмоциональные основания. В героях русских сказках, былин, художественной литературы проявляются недоверие к рациональности и поведению по заранее заданным правилам, значит, русская душа может характеризоваться следующим суждением: «Вероятность того, что запланированный результат будет достигнут при помощи рационально построенной последовательности действий не больше, чем вероятность того, что этот или подобный результат может получиться и без такой заранее запланированной последовательности действий: сам собой или однократным напряжением сил» (Брюшинкин В. Н. Феноменология русской души // Вопросы философии, № 1, 2005. – С. 30). Илья Муромец 33 года ждет, сидя на печи, а затем побеждает всех врагов. Иван-дурак ждет случая, который непременно приходит и позволяет ему обойти умных и деятельных братьев. В ожидании чего-то Илья Ильич Обломов, противопоставляемый деятельному Штольцу. Кутузов при Бородино тоже ждет, пока Наполеон активно действует.

Далее автор прибегает к метафоре, уподобляя социальное бытие труднопроходимому болоту, а культуру народа – системе мостков-гатей, возводимую над неопределенным бытием. Европейская культура представляет собой сплошную и согласованную систему таких гатей-мостков, русская же культура никогда не была полностью достроенной, завершенной, в ее системе всегда были и есть прорехи, из которых выпирает бытие-болото. Поэтому в русской жизни нет стандартных путей из одной точки бытия в другую, всякий раз в ней приходится наталкиваться на «необработанное» бытие, что делает эту жизнь опасной и творческой. Русские не доверяют до конца рациональной культуре, чувствуя, что сложность мира ею не исчерпывается, они доверяют бытию, причем бытию сверхрациональному: «Доверие к бытию сказывается в знаменитом русском “авось”. “Кривая вывезет”, говорят у нас, противопоставляя бытийственную иррациональную “кривую” рациональной прямой, которая, несмотря на весь свой прямолинейный “ясный и отчетливый” характер, редко выводит в проектируемый конечный пункт. Доверие к бытию означает, что существует сверхрациональный космический процесс, который обладает собственными законами, в совокупности недоступными человеческому рассудку. Этот процесс в целом благоприятен к человеку, который не суетится, не пытается навязать свое эго миру, а ждет, когда поток бытия подхватит его и понесет к желанной цели. Если же “авось” не срабатывает, “кривая” не вывозит, т.е. поток то ли не захватывает, то ли несет не туда, тогда наступает время кратковременного напряженного действия. “Русские долго запрягают, но быстро едут”» (Там же. – С. 31).

______________________________________________________________________

Проведенный нами краткий анализ русской культуры позволяет сделать вывод о том, что она, имея несомненные сходства с западной и особенно с восточной культурами, тем не менее, обладает рядом отличных от них специфических черт, позволяющих выделить эту культуру в особый тип^*.

______________________________________________________________________

Дополнительная информация:

Анализируя современное состояние внутренних связей социальной системы, идентифицирующей себя как российский суперэтнос, следует отметить, что, наряду с ослаблением социальных наднациональных связей, в России наблюдается и дифференциация интересов малых этносов, которых в ней насчитывается около ста пятидесяти. В результате распада многонационального союзного государства произошло не только разделение бывших республик СССР, но и ослабление внутрироссийских этнических связей, угрожающее распадом и единому российскому государству. В сложившихся условиях любая национальная идея представляется реально опасной для целостности российского суперэтноса.

Ментальность народа – это не просто соответствующий образ мышления, свойственный этносу, а и определенные общие стереотипы поведения, господствующие в его социальной жизни и влияющие на общественное устройство. В этой связи целесообразно выделить ментальность каждого отдельно взятого человека с присущей ему индивидуальностью; ментальность сообщества людей, объединенных кровно-родственными связями; ментальность народов (этносов), обладающих исторически сложившимися стереотипами мышления и поведения с немаловажным влиянием географического фактора; и ментальность суперэтноса, объединенного едиными государственными границами, общей политической, экономической и культурной жизнью.

В современном мире не существует мононациональных государств, средневековый принцип «одна нация - одно государство» отошел в прошлое. Поэтому можно утверждать, что внутринациональные проблемы российского суперэтноса не являются уникальными, в той или иной степени они свойственны любому государственному образованию современного социального мира. Для достижения стабильности общества требуется нахождение путей консолидации национальных интересов в рамках единой государственной идеи.

Национальная идея на нынешнем этапе является определяющей в жизни российского социума. Поэтому необходимо формирование методологии перехода от узко-национальных идей малых и больших этносов к национально-государственной идеологии российского суперэтноса, что явится важным инструментом защиты от духовно-нравственной экспансии Запада, атакующего российский менталитет и пользующегося активной поддержкой некоторых средств отечественной массовой информации. Насаждающиеся в массовом сознании идеалы индивидуализма, делающие нормой эгоизм, в том числе национальный, не согласуются с российской системой ценностей, которой более близок коллективизм, поддерживаемый идеей соборности, и социальная справедливость. Только объединив усилия всех составляющих его национальностей, российский суперэтнос способен противостоять идеологической агрессии и сохранить свою идентичность.

По мнению профессора В. В. Ильина, национально-государственную идеологию следует понимать как «…дискурсивную апологетику Отечества, претендующую на выражение самосознания народа и нацеленную на привнесение высокого смысла в державное, национальное и социальное созидание» (Россия: опыт национально-государственной идеологии / Под. ред. В. В. Ильина. – М.: МГУ, 1994. – С. 5). Национально-государственная идеология должна принципиально решать проблему ментальной идентичности и объединять разрозненные индивидуальности и этносы в единый сплоченный народ, организованный политически, экономически и культурно. Идеология коммунизма, выполнявшая ранее эти функции, отошла в прошлое, образовав пустоту в национальном менталитете, которую необходимо заполнить для поддержания социального гомеостаза.

Время показало, что западная идеология, основанная на примате личности, принимает на российской почве извращенные формы, порождая анархическую вседозволенность, приводящую на деле к ущемлению прав индивида, не обладающего экономической и политической, а подчас и криминальной, властью. Думается, происходит это благодаря доминированию в российском менталитете восточной идеи примата общности, подчиняющей индивида более высоким групповым политико-экономическим и духовно-культурным интересам. Механическим давлением сверху изменить определяющие черты ментальности народа невозможно, и в этом одна из причин реформаторских неудач современности. Однако стоит отметить, что под влиянием западных идей в образе мышления российского суперэтноса происходят существенные изменения, и нацеленность на личный успех, порой любым путем, приобретает все более осязаемое выражение в психологии социума.

______________________________________________________________________

Вернемся к поставленному нами вопросу о месте России в диалоге Запада и Востока. В ходе исторического развития российская культура тяготела больше то к восточной, то к западной культурам. Сегодня преобладает, несомненно, ее стремление к Западу в части материальной жизни (кстати, такова и тенденция Востока). Но сможет ли Россия стать мостом между культурами, транслировать восточные духовные ценности, осмыслив и преобразовав их, западной культуре? Ответ на этот вопрос не может быть однозначным, исторические судьбы культур подвержены коллизиям и зависят от многих факторов. Мы можем отметить лишь общие тенденции развития, а они таковы: интеграция человечества представляется закономерным процессом (об этом говорит не только теория, но и историческая практика); сегодня основная символическая культуро-разделительная линия проходит между западным и восточным типами культур; Россия географически расположена между Европой и Азией, классическими представителями Запада и Востока; российская культура обладает огромным историческим опытом синтезирования культур, следовательно…

При всем многообразии нашего мира трудно избежать релятивизма, убеждения в относительности всего, в том числе и культуры, ее форм и типов. Поэтому сегодня уместно и актуально применять в освещении многих проблем понятие соборности, характерное для русской философии, взращенной культурой России. Единство в многообразии, сохранение индивидуальности в сплоченности – таково его применение к проблеме интеграции человеческой культуры. Понятие соборности в истинном смысле диалектично, оно гармонично объединяет противоположности (самобытность, уникальность каждой культуры и универсальность человечества, его стремление к единству): сохраняется многообразие самобытно проявляемых культур, составляющих единое общемировое целое. Конечно, это пока идеал человечества, но идеалы для исторического развития являются маяками, указывающими путь в бурном море людских страстей^*.

______________________________________________________________________

Дополнительная информация:

Состояние общества как в зеркале отражается в культурологических тенденциях. Переход мировой цивилизации к постиндустриальной эпохе характеризуется постмодернистскими концепциями, возникшими как форма самокритики основ индустриального общества. Если эпоха модерна санкционировала идеи вестернизации и европоцентризма, то культурная эпоха постмодерн, вырастившая современную глобалистику, которая доказала цифрами невозможность для всех стран подняться на западный уровень потребления ввиду экологической перегрузки, потребовала сопряжения цивилизационных форм в поисках новой гармонии. «На пике культурно-цивилизационного кризиса стали складываться системные представления об экологии, которые за ничтожно малый исторический срок уже привели к таким тектоническим сдвигам менталитета, которые казались бы немыслимыми еще в середине нашего столетия. Возникло новое междисциплинарное направление синергетика, раскрывающее общность закономерностей и принципов самоорганизации различных макросистем: физических, химических, биологических, социальных» (Чучин-Русов А. Е. Новый культурный ландшафт: постмодернизм или неоархаика? // Вопросы философии, №4, 1999. – С. 24).

С точки зрения синергетики модернизация архаичных обществ необходима, но в основу ее должен быть положен не копировальный процесс вестернизации, а нахождение и развитие социальных резервов, свойственных конкретной цивилизационной общности. В современной России наиболее адекватное выражение находят, помимо чисто западнического, два проекта национальной стратегии развития - евразийский и атлантический.

Евразийский сценарий, во многом являющийся развитием идей философов-евразийцев, предполагает усиление властных авторитарных тенденций, дистанцирование от Запада в области политической и строительство смешанной экономики с преобладанием государственного сектора в области экономической. В социальном плане доминирующее значение отводится идее справедливости, со времен принятия христианства преобладающей в ментальности российского народа. Для достижения социальной справедливости необходимо усиление государственной власти, прежде всего президентской. С позиции неоевразийцев, Россию в скором будущем ждет социальный толчок, вызванный народным архетипом справедливости, поскольку «…основной парадокс современной российской истории состоит в том, что весь нынешний "беспредел" межнационального насилия, как и вообще насилия вооруженных и организованных против безоружных и неорганизованных, готовит реванш идеи социальной справедливости как сильнейшей государственной и геополитической идеи, а вместе с этим – и условия возрождения единой наднациональной власти в сознании многонационального народа Евразии» (Россия: опыт национально-государственной идеологии / Под ред. В. В. Ильина. – М.: МГУ, 1994. – С. 175).

Построение Евразийского многонационального государства требует коллективного творчества народов, его составляющих, прежде всего русского, героической аскезы и жертвенности, выражающихся в самоотказе от этноцентризма и культивирования малой народной традиции, а также в отречении всех этносов от значительной части своих суверенитетов в пользу верховной власти. Логика евразийского проекта придерживается принципов историзма, возрождения мироустроительных тенденций в новой форме, но с использованием предшествующих социальных наработок. В связи с этим Россию как уникальную цивилизационную модель ждет в будущем или полное забвение, или восстановление былого державного величия государства-континента.

Атлантический проект, по сути своей модернизационный, возник при сравнении исследователями генезиса российского и американского цивилизационных образований, при котором было обращено внимание на сходство в них процессов колонизации, когда культура-колонизатор являлась донором, несущим колонизируемым народам цивилизационные основы жизни. Не оспаривая положения этого проекта, следует отметить, что важнейшая идея «атлантического федерализма» в том, что объединяются вместе не национальные государства, а гражданские общества этносов при доминировании роли центра по отношению к периферии. В более глобальном случае в процессе модернизации доминируют более развитые страны по отношению к менее развитым. Главное отличие от теорий вестернизации здесь видится в непосредственном естественном взаимодействии различных культур в процессе их объединения, при котором ассимиляция малых народов происходит без применения насилия как физического, так и декларативного.

По мнению ряда исследователей, промежуточное положение России между Востоком и Западом в условиях краха прежней идеологии ставит ее перед разрешением геополитического парадокса в осуществлении стратегических целей. «В отношениях с западом она должна придерживаться евразийской политики, всячески подчеркивая свою цивилизационную особенность и защищаясь с помощью особого рода социокультурных фильтров, прозрачных для информации, касающейся технологических средств (в широком смысле слова, включая и социальные технологии), но непрозрачных или полупрозрачных для информации, способной напрямую воздействовать на аксиологическую сферу, на систему морали и ценностей... Совсем другую ситуацию мы имеем для России в ее отношениях с ближним зарубежьем. Здесь чаще всего именно Россия выступает в роли культуры-донора. Следовательно, ей выгодна "атлантическая" политика открытого социокультурного пространства» (Там же. – С. 198-200).

______________________________________________________________________