Диспозиция
1. Структура речи и классический подход к композиции.
2. Обращение
3. Именование темы (вступление)
4. Способы изложения материала в главной части.
5. Повествование
6. Описание
7. Доказательство
8. Заключение
9. Общие рекомендации
Диспозиция (лат. dispositio – расположить) — второй этап работы над речью. Если на первом этапе — на этапе инвенции — оратор определяет, о чем он будет говорить, исследует объект речи, выделяет значимые его аспекты, конкретизирует его, находит способы доказательства тезиса, то на втором этапе оратор располагает собранный материал в том порядке, в котором он будет представлен в тексте. В идеале работа на этом этапе должна закончиться составлением подробного плана-конспекта, в котором будет четко представлена последовательность утверждений и аргументов, а также прочих элементов речи.
Чтобы понять специфику диспозиции, можно обратиться к тому, как представляли задачи этого этапа сами риторы. В «Очерках теории и истории риторики» Н. А. Безменова ссылается на ритора Нового времени Ш. Ватте, который полагал, что «идеи», вырабатываемые в процессе инвенции, нелинейны; они как бы сосуществуют друг с другом одновременно.
Поскольку же речь линейна, перед оратором встает задача выявить связи между этими идеями и расположить их друг за другом. Ватте указывает, что в процессе зрительного восприятия «мысли входят в наше сознание толпой», тогда как при восприятии речи они входят в наше сознание последовательно, друг за другом. Следовательно, задачу диспозиции можно видеть в создании правильного (оптимального) порядка того, что было «изобретено».
1. Структура речи и классический подход к композиции
Диспозиция как отдел риторики рассматривает расположение частей ораторской речи. Сразу же возникает вопрос, что считать частью: отдельный аргумент, отдельную фразу, какое-то рассуждение, абзац и т. п.? Как членить речь? Попробуем пойти в этом за древними авторами, поняв их в современных нам категориях. Древние риторики выделяли в речи отдельные фиксированные части, вроде вступления, описания, воззвания или заключения, и изображали диспозицию как последовательное нанизывание этих частей. Под этим есть свое основание, которое сегодня мы бы изложили так. Всякая пространная речь состоит из отдельных микрожанров, то есть речевых актов — действий, которые совершает говорящий при помощи слов. Литературовед Михаил Бахтин называл такие жанры первичными. Это жанры прагматические, или функциональные, т. е. выделенные на основании цели высказывания. Например, мы что-то обещаем (жанр обещания), кого-то порицаем (жанр порицания), что-то обосновываем (жанр обоснования), кому-то угрожаем (жанр угрозы). Все, что мы говорим, подчинено какой-то цели, говорится для чего-нибудь, вот и предлагается членить речь на такие целевые блоки — речевые акты, или первичные функциональные жанры. Граница жанров — это граница смены наших установок: здесь, именно в этом месте нашей речи мы перестали угрожать и начали обещать. Такое деление выглядит вполне здравым. Оно позволяет обучающемуся совершенствоваться в каждом из названных жанров (можно, например, попрактиковаться в обещаниях или угрозах), а кроме того, оно вооружает его «кубиками», комбинация которых и есть диспозиция речи. В этом случае оратор рассуждает приблизительно так: вначале я испугаю, потом посочувствую, потом пообещаю, и благодаря этому добьюсь того, что мне нужно. Не правда ли, это напоминает то, как мы обычно планируем свою речь?
Выделение микрожанров речи необычно только с точки зрения использования терминологии. В действительности некоторые риторы прошлого предложили крайне разработанные классификации таких жанров, которые они называли «фигурами». Хотя «фигура» — это термин, описывающий особенность выражения мысли и соотносящийся с третьим этапом подготовки речи, необходимо иметь в виду, что использование этого термина не было последовательным на протяжении веков. Именно поэтому среди фигур мысли в собственном смысле этого слова появлялись такие, как « клятва », « обращение », « уступка », « сомнение », « описание места», «описание времени» и т. д. Что это, как не микрожанры, о которых идет речь?
Итак, будем и мы считать композицией речи последовательность микрожанров, из которых она состоит. Отметим, однако, что древние риторы, хотя и выделяли отдельные микрожанры, в разделе «диспозиция» работали с более крупными функциональными единицами — с жанрами, выводимыми из их места в самой речи. Поэтому они выделяли обращение (зачин), именование темы (вступление), повествование (историю вопроса), описание (положение дел на момент речи), доказательство (основная аргументация), опровержение (рассмотрение контрдоводов), воззвание (обращение к чувствам слушателя) и заключение. Более же мелкие «кубики»: выражение удивления, обещание, клятва и прочие они рассматривали отдельно, часто смешивая их, как это уже указывалось, с речевыми приемами — фигурами речи.
Извлечем из этого для себя мораль. Существуют первичные микрожанры (обещание, угрозы и прочее), к их комбинации в конечном счете сводится речь. Существуют более крупные жанры (вступление, заключение и т. д.), и речь может быть рассмотрена как их последовательность. Наконец существуют и макрожанры — сами речи. Ведь мы можем, например, готовить обвинительную речь (один жанр) или речь в защиту кого-либо (другой жанр).
При этом в рамках такого макрожанра, как обвинительная речь, оказываются уместными самые разные микрожанры, а не только обвинение. И действительно, оратор в рамках обвинительной речи может, например, использовать следующие микрожанры: — призывать слушателей присоединиться к предлагаемой им отрицательной оценке чего-либо: «Я думаю, что этот человек плох, и вы не можете думать по-другому, должны согласиться со мной» (это собственно призыв);
— указывать им на негативные последствия отказа принять эту оценку: «Если вы не осудите этого человека — или совершенный им поступок, — это повлечет за собой опасность для общественного порядка, то есть в том числе и для вас, потому что люди не будут бояться совершать такие поступки» (это уже угроза или, если угодно, предупреждение);
— сожалеть о том, что до сих пор в обществе имеются люди, которые совершают предосудительные поступки (это сожаление);
— приводить примеры, доказывающие, что отказ осудить отдельный поступок некоторого человека становился причиной того, что аналогичные поступки начинали совершать другие люди (это сообщение);
— призывать слушателей не брать примера с человека, о котором идет речь, и не совершать таких же-поступков (это просьба или совет);
— делать уступку по отношению к возможным возражениям со стороны аудитории, указывая, что при определенных обстоятельствах тот же поступок может считаться не таким предосудительным, и т. д.
Естественно, этот список может быть расширен, он не является окончательным. Однако он показывает, каким образом строится любая речь. Даже если у нас есть конкретная цель (например, обвинить или, наоборот, похвалить кого-то), мы все равно используем целый ряд самых разных микрожанров, которые имеют заметно отличающиеся друг от друга цели. Главное, чтобы в конце концов оратор пришел к той точке, к которой он стремится; каким путем это будет сделано, не так важно (хотя иногда и сказывается на эффективности выступления).
Уяснив для себя эту трехступенчатую структуру, мы поймем композицию как конструирование речей из блоков. Допустим, мы хотим прочесть обвинительную речь (макрожанр). Теоретически она может состоять из всех классических частей (крупных жанров): обращения (зачина), именования темы (вступления), повествования (истории вопроса), описания (рассказа о положении дел на момент речи), доказательства (выдвижения аргументов), опровержения (рассмотрения контрдоводов), воззвания (обращения к чувствам слушателей) и заключения. Возможно, какую-то из этих частей мы опустим, возможно, что-то поменяем местами. После того, как у нас будет общий план речи, мы обратимся к набору наших кубиков (микрожанров) и построим из их комбинации каждую часть.
Центральными категориями для такого раздела риторики, как диспозиция, являются именно крупные жанры, как мы их назвали, к которым относятся: 1) обращение, 2) именование темы, 3) повествование, 4) описание, 5) доказательство, 6) опровержение, 7) воззвание и 8) заключение.
Предварительно нужно заметить, что в риторике прошлого следование жанров считалось практически обязательным. Более гибкая точка зрения на структуру речи состояла бы в том, что каждый из таких жанров в действительности может быть «рассеянным» по всей речи (или, выражаясь иначе, «перемешанным» с другими жанрами). Почему бы не перемежать доказательство с повествованием? Почему бы не вводить элементы воззвания в доказательство? Почему бы не сочетать в одном фрагменте обращение и именование темы? И почему нельзя менять компоненты местами? Большинство из этих вопросов станет действительно понятным только после рассмотрения каждой из частей речи. А потому обратимся к каждому из этих жанров.
2. Обращение
Это жанр, с которого начинается речь. Основная задача этого жанра — установить границу между всем, что говорилось до нас, и тем, что будет говориться нами. 06-ращение можно рассматривать как предложение темы, выделение ее из всего множества тем. Обращение устанавливает, отмечает границу между разными речевыми произведениями, указывает, что адресат и говорящий сменились и что, возможно, сменилась и тема.
Кроме того, обращение предполагает наличие говорящего (того, кто обращается) и аудитории (тех, к кому обращаются). Следовательно, основная функция обращения состоит также в установлении контакта с аудиторией.
Обращение нередко отсылает к ситуации, в которой произносится речь. Вот как начинает свою речь А. Ширвиндт на юбилее 3. Е. Гердта:
«Друзья! Разрешите поднять, в данном случае умозрительно, этот символический бокал за очаровательное украшение нашей жизни — за Зиновия Гердта».
В этом вступлении находит отражение ситуация, по поводу которой произносится речь и, более того, в связи с которой собрались все слушатели.
Аналогичный пример находим в речи Н. П. Карабичевского, который в рамках одного судебного дела выступал сразу после известного русского адвоката П. А. Александрова. Будучи пораженным тем, что он услышал, он начал свою речь с непосредственного и достаточно эмоционального комментария услышанного:
«Я должен говорить, но я еще слушаю». Именно в обращении мы заявляем о себе как об авторе речи. В газете, например, в роли обращения выступает заголовок в совокупности с именем автора статьи. Именно заголовок отделяет заметку от другого материала. В устных выступлениях говорящих часто представляет ведущий; иногда они представляют себя сами. Иногда такое самопредставление сводится к появлению на сцене знакомого лица. Следовательно, в пределе функции обращения может взять на себя кто-нибудь другой, либо обращение вообще может быть бессловесным. Однако более нормальной остается ситуация, когда говорящий в кратком обращении сумеет заявить о себе, о начале своего выступления, успеет расположить к себе аудиторию или во всяком случае привлечет к себе и к своему выступлению внимание. При этом объем обращения, нагруженность его только что перечисленными функциями всецело зависит от ситуации общения, от степени известности оратора и расположенности к нему аудитории.
Обратим внимание на то, что сам по себе заголовок может быть непонятным для читателя газеты. В качестве примера приведем заголовок статьи «Балбесы и философы попа» (газета «Москва», № 51, 389), смысл которого будет прояснен ниже, в следующей главе. Сам по себе этот заголовок вряд ли даст представление о том, что говорится в статье. Однако он привлекает внимание и определенным образом представляет автора материала (хотя, возможно, и не в лучшем свете).
Таким образом, основная задача обращения состоит в том, чтобы расположить к себе аудиторию, привлечь внимание к собственной персоне. Это справедливо и для приведенного выше начала речи А. Ширвиндта. Говоря об «умозрительном поднятии символического бокала», он показывает себя как остроумного человека (а точнее, в очередной раз подтверждает наше представление о нем). По крайней мере, это очень «личная» (то есть узнаваемая) фраза.
С этой точки зрения нельзя не отметить, что наибольшая нагрузка на обращение ложится в сфере риторического этоса, то есть в плане качеств оратора. Для того чтобы произнесение речи имело эффект, оратор должен расположить аудиторию к себе, показать свои положительные качества. Начало речи дает для этого определенные возможности.
Нередко этот компонент речи ограничивается только вокативным предложением, в которой оратор обращается к аудитории. Это всегда какое-либо выражение вроде следующих: «уважаемые дамы и господа», «товарищи», «коллеги», «друзья» и т. д. Так нередко начинаются судебные речи, в которых оратор сразу же переходит к изложению дела (повествованию или описанию): «Господа сенаторы/ 26 декабря 1866 г. совершено таинственное убийство крестьянина Будили, а в ночь с 3 на 4 января еще более таинственное похищение головы трупа того же Вудилы. По стечению нескольких улик на графа Моркова направлено обвинение в том, что он похитил голову у трупа, а так как в похищении головы мог быть заинтересован только убийца, для сокрытия следов преступления, то и выведено было заключение, что убийца — граф Морков».
Хотя с такой точки зрения необходимость обращения кажется совершенно очевидной, а потому может показаться, что и выделять его нет особой необходимости (мы нередко обращаемся к аудитории таким образом не в силу того, что знаем рекомендации риторики), в этом все же есть необходимость. Во-первых, такое начало речи естественно. Во-вторых, оно соответствует правилам вежливости, а потому автоматически вызывает положительное отношение аудитории к оратору. Возможно, это не поможет вызвать однозначно положительное отношение, однако отсутствие такого обращения может вызвать дополнительную неприязнь.
По указанным причинам обращение в целом можно считать факультативным, необязательным компонентом речи (хотя это не касается обращения в узком смысле этого слова).
3. Именование темы (вступление)
Если в зачине оратор говорит скорее о себе, чем о предмете речи, то во вступлении, или именовании темы, он вводит аудиторию в курс дела, анонсирует выбранную тему. Это особенно характерно для гомилетики, т. е. проповеди, торжественной речи, академического красноречия, когда выступающий не включен в заранее известную полемику (как, например, при слушании судебного дела или в выборной кампании), а развивает собственную тему.
«В сегодняшнем евангельском чтении Церковь предлагает нам притчу Господню о брачном пире. Это притча о Царствии Небесном. Царствие Небесное сравнивается со свадьбой, которую устраивает Отец небесный Сыну Своему», — так начинает одну из своих проповедей современный проповедник протоиерей Димитрий Смирнов. Аналогичным образом начинаются лекции, в которых иногда прямо указывается тема: «Темой моей лекции будет искажение данных при проведении социологических опросов».
Полезным структурообразующим элементом вступления является перечисление тем с называнием их количества. Так, речь на презентации книги может быть начата следующим образом: «Представляя вашему вниманию вузовский учебник по риторике, я хочу остановиться на трех моментах: на особенностях современной языковой и культурной ситуации, на образовательном контексте, в котором существуют учебники по риторике, и на ответственных традициях в области преподавания риторики». Если в первом случае оратор просто заявляет тему, то во втором случае он осуществляет деление темы — перечисляет те аспекты темы, которые, по его мнению, позволяют полностью ее раскрыть. Иногда деление темы выделяют в качестве особой, самостоятельной части речи.
Роль именования темы на газетной полосе играют лиды, основная функция которых — именно функция именования темы. Лиды следуют за заголовком, обычно выполняющим экспрессивные функции, и служат пояснением темы. Например, заголовок «Балбесы и философы попа», заимствованный нами из газеты «Москва» (№ 51, 389) мало что сообщает о теме заметки, но, безусловно, привлекает внимание читателя к материалу. Наряду с заголовком газетная заметка снабжена и л и дом: «Эстраду принято ругать за банальность и несерьезность. Однако, если отнесись к ней философски, можно узреть даже образ мира со всеми его парадоксами. Именно так считает философ, литературовед, специалист по контркультуре Александр Дугин. Вот его точка зрения на нашу поп-музыку». Как видим, лид непосредственно вводит в тему. В риторике принято выделять несколько видов именования темы.
Естественное вступление (древние называли его «принципиум») — это обычное вступление, о котором мы говорили до настоящего момента. Помимо описанных случаев простого заявления темы или перечисления отдельных ее аспектов, в естественном вступлении оратор обычно останавливается на значимости избранного предмета, либо на его важности для ситуации или аудитории, либо объясняет, почему он вправе говорить об этой теме: «Уважаемые депутаты! Я хотел бы. привлечь ваше внимание к проблеме правового обеспечения экономических преобразований. Я думаю, что этот вопрос имеет стратегическое значение, и полагаю, что если не будет должного правового обеспечения реформы, то не будет никакой реформы» (В. Ф. Яковлев);
«Уважаемые коллеги/ Подняться на эту трибуну меня заставило то, что представленные поправки к законопроекту, несмотря на то, что он был принят в первом чтении, на мой взгляд, не решают двух принципиальных вопросов, которые по крайней мере в моем округе избиратели задают постоянно» (В. И. Жигулин)23.
Сущность искусственного вступления («инсинуацио») состоит в том, что оратор начинает свою речь издалека, приближается к основной ее мысли постепенно. Очевидно, что особенно уместным этот вид вступления является в случаях, когда есть основания думать, что аудитория не примет тезиса речи сразу же, безоговорочно.
Один из наиболее распространенных вариантов такого вступления — это вынесение в начало какого-то примера, частного случая, ситуации, от которой затем можно перейти к более общим суждениям.
Впрочем, такое вступление может использоваться и в том случае, когда такого несогласия между оратором и аудиторией нет. В качестве примера приведем начало проповеди священника Вячеслава Резникова. Хотя проповедь всегда направлена на убеждение, абсолютного противостояния между оратором и аудиторией нет, поскольку они в одинаковой степени являются верующими (по крайней мере, это касается церковных проповедей). В то же время использование такого начала также оказывается эффектным:
«Евангелие рассказывает, как однажды Господь после насыщения пяти тысяч пятью хлебами «понудил учеников Своих войти в лодку и отправиться вперед на другую сторону». Сам же Он взошел на гору помолиться. Но увидев, что они терпят бедствие по причине сильного ветра, пошел к ним прямо по воде. Они же, увидев Его, «идущего по морю, подумали, что это призрак, и вскричали. Ибо все видели Его и испугались. И тотчас заговорил с ними и сказал им: это Я, не бойтесь. И пошел к ним в лодку; и ветер утих. И они чрезвычайно изумлялись в себе и дивились. Ибо не вразумились чудом над хлебами, потому что сердце их было окаменено».
Значит, вот что называется окаменением сердца: когда мы не способны усваивать уроки, когда события нашей жизни, едва выйди из поля телесных чувств, сразу же уходят в небытие, когда окамененное сердце, подобно окаменевшим рукам, неспособно что-либо утверждать...» (священник Вячеслав Резников, «О окаменённом сердце» ).
Свою проповедь, посвященную окаменению сердца, священник В. Резников начинает с фрагмента Евангелия, который, видимо, с точки зрения темы проповеди ни о чем не говорит для его слушателей. Хотя они верующие и им наверняка знаком этот фрагмент, они, скорее всего, не смогут предсказать, почему проповедник выбрал именно этот фрагмент. И указание на окаменение сердца появляется лишь в конце примера (в конце первого абзаца), а затем тема проповеди начинает разворачиваться.
Во внезапном вступлении, которое традиционно называют «ex abrupto» («экс абрупто»), оратор начинает свою речь не с общих рассуждений и не издалека, а непосредственно с основной проблемы, которая непременно сильно волнует его. Классическим примером такого вступления является начало речи Цицерона против Катилины:
«Доколе, наконец, Катилина, будешь ты злоупотреблять терпением нашим?»
В этом случае Цицерон переходит к делу сразу же, начинает свою речь с эмоционального восклицания, которое прекрасно передает его возмущение и способно заразить этим чувством публику.
Именование темы — это составляющая речи, которая при необходимости (в первую очередь — при очевидности темы) может быть опущена; в еще большей степени это касается деления темы. Ее введение обязательно только в том случае, если тема неочевидна, не очень понятна или крайне сложна.
4. Способы изложения материала в главной части
Индуктивный метод — изложение материала от частного к общему. Выступающий начинает речь с конкретного случая, а затем подводит слушателей к обобщениям и выводам. Этот метод нередко используется в агитационных выступлениях.
Дедуктивный метод — изложение материала от общего к частному. Оратор в начале речи выдвигает какие-то положения, а потом разъясняет их смысл на конкретных примерах, фактах. Широкое распространение этот метод поручил в выступлениях пропагандистского характера.
Известный ученый Лев Николаевич Гумилев в книге «Этногенез и биосфера Земли», давая определение этнического стереотипа поведения, писал, что когда члены одного этноса вступают в контакт с членами другого этноса, то первое, что их удивляет, а иногда и шокирует, — это нормы отношений, принятые в другом этносе. Примеров этому множество. Так, древний афинянин, побывав в Ольвии, с негодованием рассказывал, что скифы не имеют домов, а во время своих праздников напиваются до бесчувствия. Скифы же, наблюдая вакханалии греков, чувствовали такое омерзение, что, однажды увидев своего царя, гостившего в Ольвии, в венке и стирсом в руках в составе процессии ликующих эллинов,убили его. Рыцари, захватившие Палестину, возмущались арабским обычаем многоженства, а арабы считали бесстыдством незакрытые лица французских дам и т. д.
Метод аналогии — сопоставление различных явлений, событий, фактов. Обычно параллель проводится с тем, что хорошо известно слушателям. Это способствует лучшему пониманию излагаемого материала, помогает восприятию основных идей, усиливает эмоциональное воздействие на аудиторию.
Концентрический метод — расположение материала вокруг главной проблемы, поднимаемой оратором. Выступающий переходит от общего рассмотрения центрального вопроса к более конкретному и углубленному его анализу.
Почему южный конец магнитной стрелки красный, а северный — черный? Не исключено, что здесь мы следуем древнекитайской традиции. Китайцы всегда окрашивали южный конец стрелки в красный цвет. А может быть, красный цвет южного конца стрелки — дань древней ассирийской традиции? В древнем ассирийском календаре времен Александра Македонского север называется черной страной, юг — красной, восток — зеленой и запад — белой. Городские ворота в Китае окрашивались также в соответствии с этим правилом: в красный, черный, зеленый и белый цвет. Вероятно, что такое обозначение стран света (красным, черным, зеленым и белым) было в то время общепринятым и отголоском этого являются названия Черного и Красного морей, лежащих на юг и север от центрального — Средиземного.
Ступенчатый метод — последовательное изложение одного вопроса за другим. Рассмотрев какую-либо проблему, оратор уже больше не возвращается к ней.
. В Средние века в Христианском мире единственным абсолютно авторитетным источником научной информации были две книги: Библия и сочинения Аристотеля. Наука сводилась к комментированию цитат, которые нужно было приводить точно, потому что безграмотные ересиархи часто выдумывали якобы цитируемые изречения пророков, Христа и Аристотеля. Отсюда возникла система ссылок на текст, удержавшаяся до нашего времени. Эта ступень науки называлась схоластикой, и к XV в. она перестала удовлетворять ученых. Тогда был расширен круг источников — привлекались сочинения других древних авторов, тексты которых нуждались в проверке. Так возникла гуманитарная (т. е. человеческая, а не божественная) наука — филология, отличающаяся от схоластики критическим подходом к текстам.
Исторический метод — изложение материала в хронологической последовательности, описание и анализ изменений, которые произошли в том или ином лице, предмете с течением времени
Ростовщичество как основа для рождения банков появилось в VIII—VII вв. до н. э. Первые ссуды давались натурой (зерном, скотом) и возвращались в большем количестве. Ссуды давались обычно под залог (имущество, земля) или под доверие личности. Интересно, что авторитеты древности (Платон, Сенека, Цицерон, Аристотель) осуждали ростовщичество.
Первый банк как кредитное учреждение появился в Венеции в XII веке. Его функциями были прием вкладов на хранение и производство трансфертов и переводов. Потом появились банки в Барселоне, Генуе, Амстердаме, Гамбурге. Первые банки с учетом их функций называли депозитными. Стокгольмский банк (1657) первым стал заниматься выдачей ссуд под залог ценностей или имущества. Английский банк в Лондоне (1694) первым стал выпускать банковские билеты.
Использование различных методов изложения материала в одном и том же выступлении позволяет сделать структуру главной части речи более оригинальной, нестандартной.
Каким бы методом ни пользовался оратор в выступлении, его речь должна быть доказательной, суждения и положения убедительными.
5.. Повествование
Повествование представляет собой рассказ о каком-либо событии, включающий такие сюжетные компоненты, как завязку, развитие действия, кульминацию (высшую точку в развитии действия) и развязку. Повествование обычно динамично, его герои показаны в действии. Повествование представлено прежде всего в художественных текстах, но и в ораторской практике используется довольно широко. Из всех трех типов речи повествование в наибольшей степени увлекает слушателей, поскольку при прочих равных условиях внимание всегда устремляется к тому, что находится в движении. Это справедливо не только в отношении физического движения, но и в отношении смены мыслей, образов, возникающих в воображении.
Повествование подготавливает нас к теме, это рассказ о фактической стороне дела, в том числе о событиях, предшествующих разбираемому событию, в частности, это может быть и история разработки данного вопроса. В современном подходе к тексту повествование рассматривается как особый тип текста наряду с описанием, рассуждением и диалогом. В отличие от описания повествование динамично, оно содержит перечень событий.
Повествованиеописывает последовательные действия, это рассказ о событиях. Создать текст-повествование — значит передать последовательность различных действий, событий.
ПОВЕСТВОВАНИЕ = СОБЫТИЕ, + С0БЫТИЕ2 + С0БЫТИЕ3...
Например. Французский врач Ален Бомбар решил в одиночку пересечь Атлантический океан без запаса воды и пищи на маленькой надувной лодке, названной в знак вызова судьбе «Еретик». Он питался планктоном и рыбой, которую ловил в море, жажду утолял соком, выжатым из рыб, или очень небольшими дозами морской воды, собирал в пути дождевую воду. За 65 дней плавания А. Бомбар потерял 25 кг веса, у него резко упало содержание гемоглобина в крови. Но он выжил и доказал миру, что, сохраняя присутствие духа, управляя своими эмоциями, можно преодолеть тяжелый стресс и благодаря уверенности в победе выжить даже в таких экстремальных условиях.
Повествовательные тексты включают такие компоненты, как завязка (начало действия), развитие действия, кульминация (наиболее важный момент в развитии действия) и развязка (конец действия). При этом в повествовании может нарушаться последовательность этих компонентов, что часто бывает представлено в художественных произведениях (например, в «Герое нашего времени» М. Ю. Лермонтова).
«Новым» в предложениях повествовательного текста является сообщение о сменяющих друг друга событиях.
Поскольку повествование рассказывает о событиях в их временной последовательности, в повествовательном тексте часто употребляются лексические средства, обозначающие временную последовательность действий (потом, тогда, через некоторое время), глаголы обычно употребляются в прошедшем времени.
В своей знаменитой «Жизни двенадцати цезарей» Гай Светоний Транквилл часто прибегает к повествованию в начале изложения жизни одного из цезарей:
«Род Октавиев некогда был... одним из виднейших: об этом говорит многое. Там есть переулок в самой населенной части города, который издавна называется Ок-тавиевы; и там показывают алтарь, посвященный одному из Октавиев. Будучи военачальником в одной пограничной войне, он приносил однажды жертвы Марсу, как вдруг пришла весть о набеге врагов: выхватив из огня внутренности жертвы, он рассек их полусырыми, пошел на бой и вернулся с победой. Существовало даже общественное постановление, чтобы и впредь жертвенные внутренности приносились Марсу таким же образом, а остатки жертвы отдавали Октавиям.
Этот род был введен в сенат Тарквинием Древним из числа младших родов, затем причислен Сервием Туллием к патрициям, с течением времени опять перешел в плебс, и лишь много спустя божественный Юлий вновь вернул ему патрицианское достоинство. Первым из этого рода был избран на государственную должность Гай Руф и т. д.»
Так начинает Светоний жизнеописание Августа. Он описывает историю его рода.
Повествованием широко пользовались русские судебные ораторы девятнадцатого века, рассказывая о жизни подсудимого, предшествующей преступлению, либо сразу переходя к изложению сути дела так, как они его видят. Именно на это указывает пример, приведенный в главе, посвященной обращению: после обращения оратор сразу же приступает к изложению сути дела.
Часто повествованием пользовались одновременно и обвинение, и защита, и тогда перед присяжными выстраивались две версии одной жизни, особенно различались они психологической трактовкой событий. Выступая в защиту крестьянина, убившего свою жену, злоупотреблявшую пьянством, защитник Н. П. Шубинский замечает:
«Господин прокурор говорит: «Еще 8 лет тому назад появилось облачко на горизонте семейной жизни Киселевых — пьянство жены, постепенно перешедшее в тучу, но «разразившуюся не благодатным дождем», но событием, за которое вы сейчас судите мужа. Да, я вполне присоединяюсь к образному сравнению господина прокурора, но только прошу вас припомнить, что туча шлет не один только благодатный дождь, но и молнии, которые разрушают все, что встречают на своем огненном пути. ..Да, чем проникновеннее вы относитесь к прошлому, подготовившему почву для взрыва, тем священнее выполните свой судейский долг».
Далее адвокат как раз и переходит к подробному психологическому анализу этого прошлого. Удельный вес повествования в его речи достаточно велик, он составляет почти треть всей речи. Риторы древности советовали включать в повествование только те факты, которые имеют отношение к существу дела. Этот совет можно принять с одной-единственной оговоркой. Действительно, отклонение от существа дела — это очень существенный недочет речи. Однако речь должна быть достаточно детальной. Нередко исход судебного разбирательства зависит от того, насколько удачно оратор реконструирует события, о которых идет речь, сможет ли он представить их как действительно имевшие место. А в этом случае огромную роль играют детали, иногда даже не имеющие непосредственной значимости с точки зрения существа дела (указания на погоду, внешний вид участников событий и т. д.) Главное, чтобы такие детали создавали достоверную и достаточно яркую картину событий.
6. Описание
В отличие от повествования описание не содержит событий, в нем нет сюжета, оно статично. В описании показываются признаки предмета, демонстрируются его связи с другими предметами и явлениями. Описания редко составляют самостоятельные произведения, обычно они невелики по объему, часто соединяются в пределах одного произведения с другими типами речи. Описания могут быть научными и художественными, краткими и подробными, образными. Описание предмета, воспринимаемое на слух, всегда выигрывает, если создает в воображении слушателей яркий, наглядный образ, окрашенный эмоциями оратора.
Рассуждение представляет собой наиболее сложный тип текста как с точки зрения его создания, так и с точки зрения восприятия. Цель рассуждения состоит в проверке истинности какого-либо утверждения (тезиса) с помощью таких доводов (аргументов), истинность которых не вызывает сомнения. Рассуждение включает цепь умозаключений, сопоставления и противопоставления, установление причинно-следственных связей явлений Рассуждение представлено прежде всего в научной речи, в агитационных ораторских выступлениях.
Нередко разные типы речи объединяются в одном смешанном тексте, представляющем собой контаминированный тип речи. В таком тексте может быть представлено повествование с элементами описания или рассуждения, рассуждение с включением в качестве аргументов описательных или повествовательных фрагментов.
Описание— это словесное изображение кого-либо или чего-либо, изображает какое-либо явление через перечисление и раскрытие его признаков.
ОПИСАНИЕ = ПРИЗНАК + ПРИЗНАК2 + ПРИЗНАК3... Например. Внимание — это избирательная направленность и сосредоточенность сознания на определенных предметах и явлениях. Внимание влияет на продуктивность психических процессов, их точность и скорость. Внимание характеризуется рядом качеств: объемом, устойчивостью, распределением, переключением, концентрацией и др.
Текст такого рода может описывать внешность человека, предмет, место, состояние человека или окружающей среды. В «данном» называется предмет или его части, в «новом» сообщаются признаки предмета.
Для описательного текста характерно использование прилагательных, глаголов в настоящем времени.
Описание используется в разных стилях речи, но чаще в научном и в художественном.
В научном стиле в описание объекта включаются существенные признаки, которые названы прилагательными или отглагольными существительными.
В описании художественного стиля выделяются самые яркие признаки, создающие образ; они могут передаваться сравнениями, словами в переносном значении, словами с оценочными суффиксами.
В отличие от повествования, описание дает синхронный, статичный срез событий. В судебных речах, например, дается описание места преступления. Приведем обширную цитату из защитительной речи А. Ф. Кони, произнесенной по делу об убийстве Ф. Штрама, в которой сочетаются элементы как описания места преступления, так и портрета-описания психологических особенностей и жизненных обстоятельств убитого:
«Мы знаем, что это за место: это одна из маленьких квартир в одной из многолюдных улиц ремесленной и населенной части города. Квартира нанимается бедной женщиной, обыкновенно называемой в просторечии съемщицей, и отдается всякого рода жильцам. Проживают тут, как мы слышали, в этих трех маленьких комнатах, имеющих в длину всего десять шагов, с тоненькой стеной, из-за которой все слышно, с лестницей на небольшой чердак и с кухней, которая вместе составляет и прихожую, и комнату для отдачи жильцам, проживают в этих конурках студенты, сапожные подмастерья, девицы, «живущие от себя» и, наконец, сами хозяева. В такой-то квартире в начале сентября нынешнего года на чердаке найден был запертый сундук, издававший смрадный запах, а в сундуке труп человека. Кто этот человек, нам сказали здесь свидетели — дворник, Тобиас и другие, и мы можем восстановить мысленно личность покойного. Портной-подмастерье, затем студент университета, не кончивший курса, затем домашний учитель, женатый, но не имевший детей и вскоре овдовевший, человек уже довольно зрелых, даже преклонных лет — Филипп Штрам, оставив свою учительскую деятельность, преимущественно живал в Петербурге и вел жизнь скрытную. Родных у него в Петербурге было немного; Тобиас, у которого он бывал очень редко, и то семейство Штрамов, которое явилось на суд в лице своих главных представителей. Показания свидетелей характеризуют нам этого старика в истоптанных сапогах, не носящего белья, а вместо него какой-то шерстяной камзол, а поверх него старый истертый сюртук, в котором заключалось все его достояние: его деньги, чеки, билеты, векселя. Он скуп и жаден. Проживая у Штрамов, ест и пьет, но ничем не помогает своим бедным родственникам, которые, в свою очередь, обходятся с ним не особенно уважительно, потому что он их стесняет. Спит он нередко на чердаке, и спит на голых досках. Человек этот, очевидно, всю свою жизнь положил на скопление небольшого капитала, все время проводит, орудуя им, отдавая деньги под проценты, и храня документы постоянно при себе, оберегает их от чужого взора, озираясь по сторонам и боясь, как бы кто-нибудь не заметил, что у него есть деньги. Этому старику с таким обыденным прошлым и скудным настоящим, вероятно, предстояли долгие бесцветно-скаредные дни: такие ушедшие в себя эгоисты обыкновенно очень долго живут. Но дни эти были внезапно прекращены насильственным образом. Когда его нашли в сундуке, то на голове его оказались такие повреждения, которые указывали на то, что он убит: Тут возникает второй вопрос — как убит? Из медицинского акта известно, что первая из. ран начиналась от нижнего края правого уха и игла к наружной поверхностиглаза; другая шла несколько сзади уха, к темянной кости; а третья — между нижним краем уха и второю раной, так что раны образовали между собою треугольник, который в виде лоскутка сгнившего мяса отвалился при вынутии трупа из сундука. Затем, на тыльной поверхности руки найдена рана, которою пересечены три пальца и которая идет вдоль к руке. Покойный оказался одетым в одном камзоле. По заключению врача, раны нанесены топором. Положение этих ран показывает, что они нанесены не спереди, потому что тогда, при естественном направлении удара справа налево или слева направо, они начинались бы сверху и имели бы совершенно противоположное направление чем то, в котором найдены. Они шли бы крестообразно с теми ранами, которые нанесены. Они нанесены, очевидно, сзади и несколько сбоку, так что наносивший стоял с правой стороны, топором и, очевидно, таким образом, что тот, кому они наносились, не успел заметить, что над ним поднимается топор, и потому не защищался обеими руками, не боялся, а сделал только инстинктивно движение правой рукой, которую поднес к тому месту, где нанесена главная рана, и получил второй удар, который перерубил ему пальцы...»
В этом примере различные виды описания перемешиваются с повествованием, хотя описательный аспект представлен более явно. Факты, которые приводит А. Ф. Кони, по большей части вводятся не для того, чтобы показать последовательность событий, их развитие, сколько для того, чтобы создать образ убитого, нарисовать его портрет. В ставшей классической обвинительной речи Цицерона против Катилины знаменитый римский оратор, заканчивая повествование, следующим образом переходит к описанию:
«Наконец, давай припомним с тобою ту самую позапрошлую ночь. Мы оба бодрствовали, но, согласись, я вернее действовал на благо республике, чем ты на ее погибель. А именно в эту ночь ты явился в дом — не буду ничего скрывать, — в дом Марка Леки на улице серповщиков. Туда же собралось большинство твоих товарищей в преступном безумии. Полагаю, ты не посмеешь этого отрицать. Молчишь? Улики изобличат тебя, если вздумаешь отпираться. Ведь здесь, в сенате, я вижу кое-кого из тех, кто был там вместе с тобой».
В речи Цицерона описание превращается в непосредственную улику. Но чаще в судебных речах, как обвинительных, так и защитительных, описание содержит общую картину места происшествия, к деталям которой автор речи возвращается многократно. В описании могут содержаться эмфатические, подчеркивающие выражения: «Запомним», «Обратим внимание», «Мы еще вернемся к этому месту» и т. п.