Преобразование стилистической системы

А.С. Пушкиным церковнославянской и мифологической лексики.

А.С. Пушкин и языковое наследие прошлого. Использование

У Пушкина нет недооценки книжных традиций. Он считал, что нужно знать литературное наследие прошлого, творчество своих предшественников. Пушкин понимал, что за церковнославянизмами стоит многовековая культура слова и что пренебрегать этим богатейшим наследием нельзя. Поэтому все жизненные элементы церковно-книжного происхождения, которые были традиционно закреплены за стилями поэзии и часть которых проникала в прозу, поэт охотно употреблял.

Пушкин не разделял взглядов Шишкова о тождестве русского и церковнославянского языков. Он разграничивал старославянизмы и древние русизмы, говоря, что славянский язык не есть русский и мы не можем смешивать их своенравно.

По мнению Пушкина, возможно тщательно отобранное, стилистически мотивированное использование церковнославянизмов в русском языке. В художественной речи Пушкина среди архаической лексики можно условно выделить несколько групп слов:

1) устаревшие слова, не имеющие, кроме книжности, никакой другой окраски: # древеса, зерцало, зиждитель, противу, соделать, сокрыть, сопутник, токмо. Такие слова уже выходили из литературного употребления;

2) книжные слова и выражения с окраской высокости, еще нередко употребляемые как в прозе, так и в поэзии: # бразды, внемлите, глава, глас, владыка полунощи, врата отверсты, стражи трона, хладный яд;

3) стилистически выразительная лексика, используемая преимущественно в поэтической речи: # блистание очей, нега томная, прелестницы глава благоухала, тризна плачевная, упоение страстей.

В языке пушкинских произведений мы имеем возможность наблюдать традиционные элементы русского литературного языка: лексические, грамматические и фонетические старославянизмы, мифологизмы (имена античных божеств, обращения к Музе), риторические приемы высокого стиля.

Наблюдается эволюция подхода Пушкина к историческому наследию. В ранний, лицейский, период своего творчества и в 20-е гг. он широко использовал архаизмы и славянизмы в поэзии как характерные признаки поэтического языка, в силу традиционности, под влиянием высокой поэзии Державина, Ломоносова. В лицейский период и в начале 20-х гг. Пушкин находился под влиянием карамзинских взглядов на литературный язык. Церковно-библейские слова и выражения в его лирике этого периода смешиваются с привычной для поэзии начала XIX в. условно-литературной образной системой, заимствованной из античной мифологии и истории.

В стихах этого периода славянизмы выполняют версификационную (техническую) функцию. В стихотворении «Воспоминания в Царском Селе» (1814 г.) о современных поэту событиях, о войне 1812 г. повествуется как о подвигах античных героев. Говоря о бегстве наполеоновских войск из России, Пушкин применяет весь арсенал высокого слога, использует полный набор стилистических атрибутов классицизма. В стихотворении «Городок» (1815 г.), написанном в жанре дружеского послания, прослеживается карамзинское начало.

В стихотворениях этого же периода, написанных на менее возвышенные, бытовые темы, славянизмы отсутствуют или представлены в незначительном количестве.

Также церковнославянизмы широко используются им в это время как основная семантическая часть каламбурных выражений.

Пушкин как бы играет разными стилями, отбирает элементы отовсюду, возникает пестрая мешанина разных средств, соединение разностилевой лексики. Пока это две разнородные стихии, не соединенные гармонично в единое стилистическое целое.

Начиная с поэмы «Руслан и Людмила», Пушкин руководствуется понятием народности и в употреблении архаизмов и славянизмов – принципом «соразмерности и сообразности» с содержанием и художественностью произведения реалистического направления. В соответствии с ним писатель внимательно отбирал наиболее жизнеспособные элементы церковнославянского языка и древнерусизмы. После 1820-х гг. у Пушкина не встречаются такие слова, как влиять («вливать»), воитель, вседержитель, вседневный; многие слова подвергаются переосмыслению: # влиять, позор, псалмы, сущий; сокращается употребление устаревших грамматических форм, например, прилагательных и местоимений в род. пад. ед. ч. на «-ыя / -ия»: # под скипетром великия жены, нет подруги тайныя; сокращается использование неполногласных форм, сохраняются лишь давно освоенные русским языком славянизмы: # брег, глава, глас, град, дева, древо, хладный, чело, чреда, чрез; многие из них употребляются в новых, необычных для них контекстах: # «Уста жуют».

Употребление славянизмов в сочетании с бытовой лексикой есть не что иное, как прием стилистической нейтрализации тех и других: славянизмы теряли традиционную окраску риторичности, слова живой речи обретали права литературности. Таким образом, был показан пример эффективного использования архаизмов и славянизмов в обогащении литературного языка. Благодаря этому они стали использоваться в литературной речи в определенных стилистических целях:

1. Одна из основных функций старославянизмов – придание тексту оттенка торжественности, возвышенности, особой эмоциональной приподнятости. Славянизмы и архаизмы используются с целью создания приподнято-торжественного, патетического слога. Когда поэт говорит о высоких и важных материях, церковнославянизмы, овеянные ореолом давности, торжественности, величия, напоминающие о седой старине, оказываются незаменимым изобразительным материалом. Например, произведения, посвященные судьбам России, творениям Петра I, роли поэта и поэзии (# «Послание Пущину», «Памятник», «Пророк», «Анчар», «Медный всадник», «Кинжал», «Наполеон», «Недвижный страж дремал на царственном пороге…», «Андрей Шенье»).

2. Славянизмы могли использоваться для выражения революционного пафоса, гражданской патетики. Здесь Пушкин продолжает традиции Радищева и поэтов-декабристов. Примером может служить вольнолюбивая политическая лирика Пушкина (# «Вольность», «Деревня»).

3. Славянизмы способствовали торжественно-патетическому выражению патриотических чувств поэта (# «Перед гробницею святой», «Клеветникам России», «Бородинская годовщина»).

4. Славянизмы используются как средство создания антологического стиля – стиля подражания древнегреческой лирической поэзии (# «Лицинию», «Гроб Анакреона», «Торжество Вакха», «К Овидию», «На перевод Илиады», «Мальчику», «Гнедичу», «Из Афенея», «Из Анакреона», «На выздоровление Лукулла», «Подражание древним», «Моему Аристарху», «Послание Лиде»).

5. Славянизмы используются для воссоздания библейских образов. Он широко употребляет библейские образы, синтаксические конструкции, слова и словосочетания из библейской мифологии (# «Свободы сеятель пустынный…», «В крови горит огонь желанья», «Пророк», «Арион», «Ангел», «Странник», «Отцы-пустынники и жены непорочны…»).

6. Славянизмы используются для создания восточного слога (# «Подражание Корану», «Анчар»).

7. В драме «Борис Годунов» и прозе славянизмы выполняют характерологическую функцию, служат для создания профессиональной характеристики персонажа, способствуют индивидуализации его речи. Каждое лицо говорит своим языком, характерным для данного персонажа. Например, монолог Пимена в сцене «Ночь в Чудовом монастыре» создает правдивое отражение речи старого монаха-книжника, русского человека, выученного на азах старославянского письма. Чернец Варлаам в диалогах с хозяйкой, Мисаилом, Григорием ничем не отличается от своих собеседников, но в разговоре с приставами Варлаам иной: особой лексикой, фразеологическими единицами он старается напомнить дозорным о своем сане: «Плохо, сыне, плохо! ныне христиане стали скупы; деньгу любят, деньгу прячут. Мало богу дают. Прииде грех велий на языце земнии».

8. Славянизмы и русская архаическая лексика служат Пушкину средством исторической стилизации, воссоздания колорита прошлого (# «Полтава», «Борис Годунов», «Капитанская дочка», «Песнь о вещем Олеге», «Олегов щит», «Моя родословная»). Пушкин не только умело применяет архаизмы как средство исторической стилизации, но и строго подбирает тот или иной состав архаизирующей лексики в зависимости от изображаемой эпохи. Создавая исторический образ, Пушкин пользовался средствами современного ему языка, а славянизмы и русская архаическая лексика служили своеобразными речевыми сигналами эпохи.

9. Славянизмы используются для создания поэтических образов в произведениях элегического характера. Старославянизмы помогают поэту передать читателям чувства и настроения автора и героев-персонажей (грусть, нежность); старославянская лексика в лирических произведениях используется автором для создания идеальных поэтических образов (# «Погасло дневное светило…», «Черная шаль», «Гречанка», «К морю», «Ненастный день потух…», «Под небом голубым…», «Талисман», «Я знаю край», «Для берегов отчизны дальной», «Вновь я посетил», «Послание А.П. Керн», «29 октября»).

10. Славянизмы используются как средство создания сатиры, иронии и пародии, для создания комического эффекта, пародирования библейского стиля, библейских образов, что достигается погружением славянизма в текст, содержащий разговорно-просторечные единицы, мифологемы античности, элементы «светской болтовни». Славянизмы также используются как средство пародирования стиля литературных противников. Чаще всего такое употребление славянизмов встречается в «статейной», критико-публицистической прозе Пушкина («Общество московских литераторов», «Письмо к издателю», «Путешествие из Москвы в Петербург» и др.). Пушкин пародировал жанр риторической оды, используя архаизмы и славянизмы как средство иронии, обнаруживая их несоответствие духу времени и нормам новой эстетики (# «Гавриилиада», эпиграммы: на архимандрита Фотия, на графиню Орлову-Чесменскую, «Ода его сиятельству графу Д.И. Хвостову», «История села Горюхина», «Письма к издателю», «Повести Белкина»). Нередко ироническое и комическое употребление славянизмов и в художественной прозе Пушкина (например, в «Станционном смотрителе»).

11. Старославянизмы употребляются в качестве синонимических эквивалентов к русским речевым средствам. Параллельное употребление и тех и других обогащает изобразительные возможности языка.

Пушкин отбирает наиболее емкие в смысловом отношении и наиболее стилистически выразительные средства разговорного языка, объединяет их в единое целое с нейтральными и книжными языковыми средствами.

Основная тенденция пушкинского языка – литературная ассимиляция просторечных и старославянских элементов, взаимодействие и смешение церковнославянизмов и русских литературных и разговорно-бытовых выражений. Употребление славянизмов в новых, необычных для них контекстах, в новых образных переносных значениях способствует их снижению, происходит их ассимиляция и нейтрализация.

Пушкин дает смелый творческий синтез далеко не однородных в стилистическом отношении речевых средств, разрушая при этом многие старые стилистические нормы. Он не признает стилистического однообразия текста художественного произведения и выступает против строгой и абсолютной закрепленности речевых средств за определенным стилем языка. Пушкин не останавливался перед употреблением в одном и том же контексте крайне разнородных языковых средств: общенародных, разговорно-бытовых, церковнославянизмов, архаизмов, иноязычных слов, просторечия. У Пушкина одно произведение могло включать самые разнообразные речевые элементы. В этом отношении характерен роман «Евгений Онегин». Язык этого произведения мог совмещать в себе самые разнообразные формы речи, прежде разобщенные и разделенные по трем стилям. В «Евгении Онегине» почти рядом встречаются просторечия и слова возвышенного стиля, в одной строфе соседствуют и нейтральные, и книжно-поэтические, и разговорно-просторечные, и фольклорные слова и выражения.

Тенденция пушкинского стиля к смешению церковнославянизмов, русских литературных и разговорно-бытовых слов составляет наиболее существенную черту языкового новаторства поэта. Этот процесс ассимиляции церковнославянизмов современному русскому словоупотреблению вызвал наибольшее количество протестов со стороны критиков, ревнителей языкового пуризма.

Церковнославянизмы теряют в пушкинских произведениях свою исключительность. Поэт находит стилистическую равнодействующую в употреблении старославянских и архаических языковых средств:

а) осуществляет отбор старых книжных слов;

б) придает им новые стилистические функции;

в) употребляет их в соответствии со стилистической целесообразностью, задачей, содержанием;

г) осуществляет снижение, ассимиляцию этих слов, лишает их оттенка высокости, превращает их в межстилевой языковой факт.

Пушкин вовлекает в литературное употребление те языковые слои, которые оставались в небрежении у карамзинистов. Он расширяет границы литературного языка. Раньше просторечие выступало как стилевая примета жанра, а у Пушкина его употребление не зависит от жанра. Из замкнутой стилистической системы оно преобразуется в часть общелитературного языка.

В произведениях Пушкина происходит смешение, органическое соединение разнородных языковых элементов, имеет место свободное сочетание и взаимопроникновение языковых единиц, прежде разобщенных и противопоставленных в историко-генетическом, экспрессивно-стилистическом и социально-характерологическом плане. Языковые единицы отбирались не по их происхождению, стилевой принадлежности или социальной приуроченности, а по их соответствию изображаемым явлениям действительности.

Общим принципом для творчества Пушкина было объединение в едином контексте высоких и низких слов. Вовлечение слов с различными стилистическими качествами не всегда означает стилистическую нейтрализацию. Карамзин не признавал разграничения книжного и разговорного языка, ратовал за их единство. Пушкин подчеркивал, что нельзя использовать одни и те же языковые средства для письменной и устной речи. У Пушкина в рамках литературного языка формируются книжно-литературная и разговорно-литературная разновидности на базе единого пласта стилистически нейтральных языковых средств. Разговорная речь как часть литературного языка отграничивается от просторечия как нелитературной сферы.