Традиционное сознание и манипуляция

Используя самые крайние выражения, можно сказать, что за господство над человеком борются два типа власти: принуждение и манипуляция сознанием. Как правило, власть, основанная на принуждении, не обладает необходимыми для манипуляции знаниями, типом мышления и технологиями, даже эстетическими вкусами.

Это ей противно - тиран повелевает, а не манипулирует. Когда же у тирана возникает соблазн воспользоваться приемами манипуляции, это получается так неуклюже и топорно, что выходит боком. Договоримся только не придавать слову "тирания" ругательного смысла - примем его как условное обозначение власти, пост роенной не по типу западной демократии. В казармах Красной Армии висел плакат: "Не можешь - поможем, не умеешь - научим, не хочешь - заставим!". В комфортабельной казарме демократии написали бы: "Не хочешь - мы тебе так промоем мозги, что захочешь".

Так вот, любая тирания, в отличие от западной демократии, опирается на священные символы и является властью идеократической (в крайнем случае - опирается целиком на религиозные символы и становится теократией). Но идеократия не только не скрывает свои символы, во имя которых она принуждает подданных к определенному поведению, она предъявляет свои символы и требования громогласно, "с амвона". Напротив, манипуляция сознанием только тогда эффективна, когда человек уверен, что выбирает свою линию поведения свободно. Цель манипуляции - внедрить желания, побуждающие человека действовать исходя не из своих реальных интересов, а из интересов правящей верхушки. То есть манипуляция всегда скрытна, ее обязательным прикрытием является миф свободы.

После смерти Сталина советская идеократия сама начала процесс не обновления (регенерации) своих символов, а их разрушения (дегенерации). Параллельно была запущена машина манипуляции сознанием со стороны разношерстной "партии антисоветской революции".

Советский человек отличался от русского человека начала ХХ века тем, что прошел школу (а многие и вуз), основанную на научной картине мира, был уже человеком индустриального быта и в массе своей жил в городе. Таким образом, в мышлении советского человека уже в значительной степени была ослаблена роль традиций и религиозных догм. В то же время сословные отношения были уже разрушены, так что утратились механизмы внутрисословного общения и утверждения мнений.

От среднего человека Запада советский человек отличался тем, что сохранил общинное крестьянское мироощущение (отношение к человеку, обществу, государству и т. д.). Следовательно, он не был еще достаточно индивидуализирован, чтобы соединяться в гражданское общество с его партиями, профсоюзами и другими ассоциациями, в которых бы вырабатывалось и утверждалось социальное (классовое) самосознание.

Эти качества советского человека в определенных условиях (когда сила государства зиждилась на согласии граждан) придавали обществу необычайную устойчивость. Это очень хорошо показала война. Но в других условиях - когда возникали сомнения, а то и несогласие с властью - неспособность противостоять манипуляции оказывалась почти необъяснимой. Кстати сказать, манипуляции не мог противостоять не только гражданин, но и сама Советская власть. Потому она и металась - то глушила "Голос Америки" и самиздат, то тайком разрешала. Брежнев почти открыто обращался к людям примерно с такой мольбой: "Мужики, не раскачивайте лодку. Мы худо-бедно тянем хозяйство, все сыты, в тепле и безопасности, живем все богаче. Но мы не можем дать воли краснобаям, мы с ними не справимся. Они и нас, и вас оболтают!". Так оно и получилось. Городской человек буквально поддался очарованию краснобаев - Горбачева и Жванецкого. Вместо тугодума Брежнева он посадил себе на шею Хазанова (тогда это называлось "Жить не по лжи").

Люди отдали и хлеб, и тепло, и страну просто так, ни за что. Это и удивительно, особенно для рационального западного сознания. Когда в начале века народ пошел за большевиками и закричал "Грабь награбленное!" - это Западу было неприятно, но понятно - ибо разумно. Когда Гайдар и Чубайс сначала тихонько, а потом все громче стали кричать "Грабь заработанное!" - это Западу было тоже неприятно, но понятно (неприятно потому, что грабить заработанное полагается по-тихому, кричать такие слова - дурной тон). Но когда весь народ вдруг заорал "Грабь меня! Грабь до нитки!" - это повергло весь мир в изумление, а потом и в тихий ужас. Ведь то, что не поддается никакому разумному объяснению - страшно.

Когда объявили приватизацию, ведущую к уничтожению рабочих мест, и рабочие не пикнули, это уже было странно, но хоть какой-то довод можно было придумать. Мол, надоело мужикам работать, по гудку приходить, хотят по миру пошляться, пока штаны не пропьют. Когда под аплодисменты уничтожали лучшую в мире, и к тому же бесплатную, систему образования, тоже было объяснение, хоть и злое: надоело русскому Митрофанушке учиться, совсем замучили его школами да университетами. Но уж никто в мире не может понять, почему "загадочная русская душа" с такой радостью приняла весть, что покончено с бесплатным предоставлением жилья. Ладно еще, если бы поверил средний человек, что он пойдет и купит себе квартиру, - так нет, он же не дурак. Он знает, что ни когда в жизни на квартиру не накопит - но рад, что наконец-то государство от него отцепилось с его бесплатным жильем.

Известно, что людская масса на Западе управляется не принуждением, а манипуляцией сознания. Там тирании нет, все свободны, но мозги их промыты до такой степени, что все послушно голосуют за кого надо и песенки поют. Казалось бы, до так ой же степени должно было дойти оглупление телевидением русского человека - в той лишь мере, в какой он стал европейцем, стал мыслить по-научному. Почему же такой неожиданный эффект?

 

Эксперимент Мавроди

Маленький, хорошо изученный социологами и психологами эпизод - успешная манипуляция сознанием со стороны компании АО "МММ" (Сергей Мавроди). Это был своего рода важный эксперимент. С помощью сделанной по классическим западным канонам рекламы большую выборку граждан - 7 процентов москвичей - убедили снести свои деньги группе дельцов без всякой разумной надежды получить их обратно. Снесли и сдали - и потеряли. Но даже после этого 75 процентов из них "верят Сергею Мавроди", его избирают депутатом парламента! Даже после полного и окончательного краха, 29 июля 1994 года тысячи людей стояли в очереди, чтобы купить со скидкой билеты "МММ". Эти билеты вообще не имели официального статуса ценных бумаг и печатались "на правах рекламной продукции". Но это никого не волновало.

Несколько групп исследователей изучали структуру мышления этих людей, и результат не вызывает сомнения: на некоторое время логика их рассуждений была "расщеплена". При опросах вкладчиков им был задан вопрос: "Понимаете ли Вы, что такая прибыль, которую обещало "МММ", не могла быть заработана?". 60 процентов ответили утвердительно. Да, понимали, что невозможно получить такие высокие дивиденды, но шли и отдавали деньги. Каков же состав вкладчиков АО "МММ"? В основном это представители научно-технической интеллигенции в возрасте до сорока лет. Из них 67 процентов служащие, 9 процентов - коммерсанты (тоже в основном бывшие интеллектуалы) и 6 процентов - рабочие. Остальные - пенсионеры и безработные. Таким образом, соотношение интеллигентов и рабочих составляет 13:1. И это при том, что вся реклама "МММ" как бы ориентировалась на Леню Голубкова - простоватого рабочего!

Таким образом, наиболее беззащитными против манипуляции оказались люди, более других проникнутые рационализмом. Он вычистил из их мышления и традиции, и мистику. "Никогда не принимать за истинное ничего, что я не познал бы таковым с очевидностью... включать в свои суждения только то, что представляется моему уму столь ясно и столь отчетливо, что не дает мне никакого повода подвергать это сомнению," - писал Декарт. Это значит, что из мышления, из "оснащения ума" исключается знание, записанное на языке традиции (оно не познается с очевидностью и не является полностью ясным и отчетливым). Это и есть рационализм. Иной раз философы даже противопоставляют его мышлению (Хайдеггер сказал: "столетиями прославляемый разум, являющийся упрямым противником мышления").

Взять ту же аферу "МММ". Ясно, что людей соблазнили возможностью получить большие "легкие" деньги, пустив свои деньги в рост через Мавроди. Как это согласуется с русской культурной традицией? Абсолютно ей противоречит. Если взять трехтомный труд В. Даля "Пословицы русского народа", то в первом томе можно найти добрую сотню пословиц, которые прямо предупреждают против соблазна легких денег и спекуляций - добра от них не жди ("Лучше хлеб с водою, чем пирог с бедою", "Деньга лежит, а шкура дрожит", "Домашняя копейка лучше отхожего рубля", "Избытку убожество ближний сосед" и т. д.). Если бы эти пословицы, как отражение "неявного знания", были бы включены в оснащение ума, то при рассуждениях о возможных вы годах вклада в "МММ" они подавали бы тревожные сигналы и многих заставили бы внять голосу здравого смысла. Люди , которых профессиональное образование и характер работы натренировали в рациональном мышлении и в которых подавили традиционные запреты, оказались гораздо податливее к манипуляции, чем люди физического труда с более низким уровнем образования. Это особенно сказалось на людях сравнительно молодых поколений, которых за годы перестройки настроили против традиционных норм их отцов и дедов.

Наряду с традицией, заключающей в себе неявное знание множества поколений, проверенное опытом и здравым смыслом, важную охранительную роль играют включения мистического мироощущения. Прежде всего, конечно, те, которые достигают уровня религии, но не только они. Если вернуться к примеру с соблазном "МММ", то видно: включенные в поток рационального мышления блоки религиозного сознания при таком соблазне породили бы диалог с ветхозаветной заповедью: "добывать хлеб свой в поте лица своего ". То есть возник бы еще один заслон.

 

Мозаичная культура и ассоциативное мышление

Разумеется, разделить в акте внушения или убеждения воздействие на рациональное мышление, на ассоциативное мышление, на чувства или воображение можно лишь абстрактно. В действительности воздействия на все эти "мишени" слиты в одной "операции". Однако удельный вес и роль разных "родов оружия" сильно меняются в зависимости от конкретных условий операции, прежде всего от типа культуры аудитории. Общий вывод исследований социодинамики культуры, выраженный А. Молем, таков: "При современном состоянии культуры логическая мысль принимает лишь фрагментарное участие в убеждении, выступая в виде коротеньких последовательностей, связующих соседние понятия в поле мышления".

Чем больше давление мозаичной культуры, тем меньшую роль играет логика ("полиция нравов интеллигенции"), тем более восприимчиво сознание к манипуляции. Так что нынешнее разрушение университетской культуры в массе населения, наблюдаемое сейчас в России, - абсолютно необходимое условие для прочного господства "демократии". Место рационального мышления занимает мышление ассоциативное.

А. Моль пишет о человеке западного общества: "Мозаичная культура, при которой мы живем, все чаще пользуется способами убеждения, непосредственно основанными на приемах ассоциации идей, применяемых творческим мышлением. Главнейшие из этих приемов были определены Уильямом Джемсом: ассоциация по совмещению (изображение на одной рекламе банана и ребенка), ассоциация по неожиданности, свойственная сюрреализму (разрез печени Венеры Милосской, погружающейся в минеральную воду Виши), ассоциация по смежности (текст, состоящий из заметок, связанных только тем, что они напечатаны рядом на одной странице), ассоциации по звуковому сходству, которыми пользуются авторы рекламных лозунгов и товарных знаков.

На практике эти приемы играют очень важную роль при внушении получателю доводов отправителя наряду с эстетическим способом убеждения, при котором получателя не столько убеждают, сколько "обольщают", с тем, чтобы он в конечном счете принял соблазнительное за убедительное. Это систематическое и исключительно эффективное смешение категорий, которым широко и умело пользуется политическая пропаганда, стало неотъемлемой чертой современной мозаичной культуры".

В фундаментальной "Истории идеологии" сказано, что создание метафор - главная задача идеологии. Поэтически выраженная мысль всегда играла огромную роль в соединении людей и программировании их поведения, становилась поистине материальной силой. Метафоры, включая ассоциативное мышление, дают огромную экономию интеллектуальных усилий. Именно здесь-то и скрыта ловушка, которую ставят манипуляторы сознанием.

Известно, что человек, чтобы действовать в своих интересах (а не в интересах манипулятора), должен реалистично определить три вещи: нынешнее состояние, желательное для него будущее состояние, путь перехода от нынешнего состояния к будущему. Соблазн сэкономить интеллектуальные усилия заставляет человека вместо изучения и осмысления всех этих трех вещей прибегать к ассоциациям и аналогиям: называть эти вещи какой-то метафорой, которая отсылает его к иным , уже изученным состояниям. Чаще всего иллюзорна и сама уверенность в том, что те, иные состояния, через которые он объясняет себе нынешнее, ему известны или понятны. Например, патриот говорит себе: нынешний режим - как татарское иго. Он уверен, что знает, каким было татарское иго, и в этом, возможно, его первая ошибка - и первое условие успеха манипуляции. Вторая ошибка связана с тем, что метафора татарского ига в приложении к режиму Чубайса и Березовского абсолютно непригодна. Здесь - второй источник силы манипулятора.

В целом задача переключить массовое сознание на ассоциативное мышление была выполнена в годы перестройки успешно. Похоже, что Запад в его социальных учениях усвоил традицию метафорического мышления больше, чем Россия. А от Запада - и питавшаяся его разработками наша либеральная интеллигенция. Это проявлялось во все критические моменты. Возможно, это произошло в силу дуализма западного мышления, его склонности во всем видеть столкновение противоположностей, что придает метафоре мощность и четкость.

А. Тойнби на огромном материале показал, что глубокие преобразования начинаются благодаря усилиям небольшой части общества, которую он называл "творческим меньшинством". Она складывается вовсе не потому, что в ней больше талантов, чем в остальной части народа: "Что отличает творческое меньшинство и привлекает к нему симпатии всего остального населения - свободная игра творческих сил меньшинства".

С 1985 года не только рычагами власти, но и умами людей овладела особая, сложная по составу группа, которая представляла собой целое культурное течение, субкультуру советского общества - условно их называют "демократы". В окостенелой, нудной атмосфере брежневской КПСС демократы предстали как группа с раскованным мышлением, полная свежих метафор, новых лозунгов и аллегорий. Они вели свободную игру, бросали искры мыслей - а мы додумывали, строили воздушные замки, включались в эту игру. На поверку ничего глубокого там не было, мы попались на пустышку, мы сами создали образ этих демократов - в контрасте с надоевшим Сусловым.

Придя к власти в СССР в 1985 году, демократы вбросили в сознание целый букет метафор и просто подавили на время способность к здравому мышлению - всех заворожили. "Наш общий европейский дом", "архитекторы перестройки", "нельзя быть немножко беременной", "пропасть не перепрыгнуть в два прыжка", "столбовая дорога цивилизации", "коней на переправе не меняют" и т. д. И хотя все это товар с гнильцой, плотность бомбардировки была такой, что основная часть общества была подавлена.

Три сильные метафоры, направленные против демократов, были даны, как ни странно, диссидентами самих демократов. "Великая криминальная революция" С. Говорухина, "Мы целили в коммунизм, а попали в Россию" В. Максимова и "Убийство часового" Э. Лимонова. Но, если разобраться, все они разоружают оппозицию, их внутренняя противоречивость - в пользу демократов. Возьмем афоризм В. Максимова: ведь он означает, что Россия и коммунизм - две разделенные сущности, так что можно целить в одно, а по пасть в другое. Плохо, мол, прицелились, надо бы получше - и Россия осталась бы цела (на деле это все равно, что сказать: целился в шинель, а попал в сердце).

А что значит "убийство часового"? Кто были часовые СССР? КПСС, КГБ, Верховный Совет. Кто же из них убит? Члены Политбюро? Председатель КГБ Крючков? Депутаты Верховного Совета СССР? Убиты миллионы трудящихся, которые этих часовых содержали и на них надеялись. Да, кое-кого из часовых обезоружили, подкупили или дали пинка под зад. Но никто их не убивал - не было необходимости. Речь идет о сговоре, халатности или беспомощности часового. Причины этого надо понять, но метафора нас дезориентирует.

Рассмотрим некоторые другие метафоры, объясняющие то, что происходит в России.

 

Метафора криминальной революции.

Созданное художественным воображением С. Говорухина понятие "криминальная революция" быстро вошло в речевой обиход и мышление как простых смертных, так и депутатов самого высокого ранга. Иногда даже прибавляется эпитет Великая. Сам С. Говорухин утверждает, что эта революция свершилась, и криминальное государство уже создано.

Такое объяснение происходящего привлекает своей простотой и наглядностью, потому-то за него ухватились даже солидные критики нынешнего строя - из принципа экономии мышления. Если же вдуматься, вся концепция С. Говорухина, несмотря на ее привлекательность, неверна в принципе, а с точки зрения политической целесообразности вредна. Она неверно формулирует и суть, и динамику происходящего. Она оставляет лазейку трусу в душе простого человека, позволяет сделать главный вывод: если та революция, о которой нам говорят, уже свершилась, а новый тип государства уже создан, значит, хаос закончился. Из него возник новый порядок, и задача "маленького человека" - к нему приспособиться. Иными словами, уже нет никакой возможности противодействовать установлению этого плохого порядка, а можно вести речь лишь о его свержении, что несравненно труднее, чем противостоять еще неокрепшему порядку на исходе хаоса.

Далее перед человеком возникает вопрос: какова сущность этого нового порядка, и может ли он к нему приспособиться, начать новую жизнь? Ведь от ответа на этот вопрос зависит, надо ли откликаться на призывы к борьбе против нового порядка - или налаживать какой-то способ мирного сосуществования с ним, искать приемлемые компромиссы.

Если принять, что новый, криминальный порядок установлен, значит, его принципиальные черты можно узреть уже сегодня. Они могут усиливаться или ослабевать по мере развития, но тип жизни меняться не будет. В какую сторону будет порядок эволюционировать? Известно из истории - в сторону смягчения криминальных страстей. Самый жестокий период - первоначальное накопление, а потом бывшие бандиты отращивают брюшко и мечтают о благополучной жизни солидного буржуа. Любят чистоту и покой, жертвуют на церкви и театры, отсылают детей в университеты. Значит, сегодня - самое трудное для простого человека время в нашем криминальном государстве.

Но если так, то, думаю, большинство наших сограждан скажет: жить в криминальном государстве можно! Не так страшен черт, как его малюют. Перестрелки идут в замкнутом мирке самих преступных элементов, нормальный человек попадает под огонь по ошибке или по собственной оплошности. Но даже и с этими перестрелками уровень насилия у нас куда ниже, чем в Чикаго - что же не жить? С другой стороны, нынешний преступный мир худо-бедно, но перераспределяет доходы, каждый рэкетир подкармливает 10-15 родственников. А иначе как было бы прожить? Значит, уголовный мир врагом нации не стал, ужиться с ним можно. Чистая рыночная экономика, которая есть, согласно формуле Гоббса, "война всех против всех", для общинного сознания русского человека представляется гораздо более страшной перспективой. А что касается расхищения национальных ресурсов, о которых горюет С. Говорухин, то предполагаемое при рыночной экономике вторжение иностранных корпораций сделает это расхищение несравненно более полным - подгребут почище наших мафий. Так пусть уж лучше наши собственные уголовники попользуются - глядишь, и нам что-то перепадет.

Это - логичные выводы из метафоры С. Говорухина. Но выводы совершенно неверные, ибо неверны сами исходные положения. Никакой криминальной революции еще не произошло. Пока что из политических соображений позволили преступным структурам разграбить страну - для ее ослабления или даже уничтожения. Но эти структуры представляют сравнительно замкнутый и не агрессивный мир, и с ними действительно можно ужиться. Они во все поры общества не проникают и на это не претендуют. Это пока еще советский уголовный мир.

Действительная криминальная революция и установление криминального социального порядка произойдут в России только вместе со сломом всех структур советского общества и действительной победой рынка. С установлением именно чистой рыночной экономики и именно в России. Почему же именно в России, а не в США или Англии? Потому, что там человек является индивидуумом. И он может вести только индивидуальную криминальную борьбу против всех - или примыкать к классу и вести борьбу в рамках культурных норм какой-то идеологии.

Соединяться в солидарные образования, способные установить, хотя бы локально, криминальный социальный порядок, могут лишь люди, сохранившие общинные представления о человеке. Такими были в США эмигранты из Италии и Сицилии, китайцы и вьетнамцы, жители негритянских гетто. У них и образуются очаги криминальных "теневых" государств, но американское общество их разъедает, индивидуализирует. Так, итальянская мафия уже "американизировалась", превратилась в систему капиталистических предприятий.

Что произойдет в России, когда, наконец, будут сломаны основы уравнительного уклада? В безысходную нужду - не нынешнюю, а действительную, когда люди умирают от холода при исправном отоплении, так как нет денег за него заплатить, - скатится больше половины народа. И намного больше половины! Западное общество вышло из полосы социальных столкновений, когда за счет ограбления Юга его смогли сделать "Обществом двух третей" - бедняки остались в меньшинстве. Но сегодня, по мнению социологов, Запад становится "Обществом двух половин" - безработица и наркомания сталкивают на дно значительную часть среднего класса. Отсюда и надо выводить прогнозы для России, которую будут грабить, как никого в мире.

Но бедняки в постсоветской России будут совершенно иным социальным типом, чем на Западе. Там бедняк одинок и гражданскому обществу не страшен - он против него беззащитен. В буржуазном городе бедняк вынужден даже умирать от голода, но н е может вырвать себе кусок хлеба - против него объединяются и полиция, и культурные нормы, и вошедшее в плоть и кровь представление о священной частной собственности. Бедняки общинного типа сплачиваются и выделяются из враждебного общества в довольно изолированный мир, часто даже обособляясь в разного рода гетто. И самый верный способ отвлечь их от солидарной борьбы за изменение общества состоит в криминализации всей этой "нижней" половины. Эта криминализация осуществляется гражданским обществом при участии государства. Самые мощные средства для этого - школа, телевидение, масс-культура и безработица.

Поэтому криминальной революцией можно считать лишь установление такого социального порядка, при котором практически каждая трудящаяся семья оказывается в неизбежном прямом контакте с преступным миром. Когда у нее просто нет выбора. А Великой криминальной революцией надо считать создание такого строя, когда одновременно с низами криминализован и верх - государственные органы, учреждения и крупный капитал.

Уже в 90-х режим начал ударную подготовку к этой революции: телевидение работает вовсю, школа реформируется в нужном направлении (разделяется на "двойную" школу - для среднего класса и будущих отверженных), нарастает вал безработицы и ее спутницы - наркомании. Политические организации социалистического толка, которые могли бы ввести отчаяние обездоленных в русло осмысленной освободительной борьбы, подавлены и, по сути дела, толкут воду в ступе, руководствуясь увядшими доктринами. Они сдают молодежь криминальному миру.

Тот строй, который при этом должен возникнуть, отличается от нынешней ситуации как небо и земля. Огромная масса людей к нему просто не сможет приспособиться - и эти люди более или менее быстро погибнут. В этом - главный обман метафоры С. Говорухина. Она безосновательно обнадеживает людей. Черт будет несравненно страшнее, чем то, что мы видим сегодня и как его малюют.

Что означает глубокая криминализация жизни, можно видеть на примере Бразилии, которую нам уже предлагают как недосягаемый идеал. У нас, впрочем, ситуация будет несравненно хуже, так как ядро массы бразильских бедняков происходит в основном из парий колониального общества, включая бывших рабов, которые за много поколений привыкли видеть свое положение как естественное. А в России нищими станут дети благополучных еще вчера рабочих и инженеров. Опускаться на дно болезненнее, чем бороться за всплытие.

Есть ли какие-нибудь основания считать, что этого не произойдет в России, если в ней окончательно победит линия Гайдара-Чубайса? Не только такие надежды неосновательны, самый хладнокровный анализ шагов режима показывает, что это совершенно неизбежно. Уже создаются крупные контингенты озлобленных подростков-волчат, лишенных воспитания, образования и детского счастья. И одновременно формируются отряды охотников на этих волчат и общественное мнение, готовое эту охоту поддержать. Разрушается традиционное право России, тесно связанное с понятиями правды и справедливости. Таким образом, прежние виды солидарности режим готовится заменить множеством обручей преступной круговой поруки. Она разрушит еще недобитое советское общество, предотвратив и создание общества гражданского. Это и будет криминальной революцией.

 

Метафора колонизации России.

Нередко можно слышать, что происходит "превращение России в колонию". Многие считают, что если сказать: "у нас режим компрадоров, а Россию превращают в колонию" - то это сплотит массы на борьбу. Это не так. Да, самолюбие задевает, но не более того. А уж на борьбу никак не поднимает - борьбу в колониях всегда ведут не туземцы, а сами колонисты, чтобы отделиться от метрополии, или связанная с ними элита, воспитанная в университетах метрополии.

В чем же суть колонии? В том, что европейцы приезжали на новые земли, уговором или ружьем оттесняли туземцев и начинали вести свое хозяйство. Было два основных типа колонизаторов: католики (испанцы и португальцы) и протестанты (англичане и голландцы). Первые ужились с индейцами, многому у них учились, обратили в христианство, сразу понастроили университетов не хуже, чем дома, открыли академии наук. Колонисты почти не меняли уклад жизни индейских деревень-общин. Для работы на плантациях и в шахтах даже привозили с собой рабов - тоже колонистов!

Англичане с индейцами оказались несовместимы, просто их уничтожили (но тоже почти не изменили жизнь немногих оставшихся). В Америку из Англии приехали труженики - крестьяне, ремесленники и выпускники университетов. Они распахали прерии, построили шахты и заводы, они же и стали бороться против колониальной зависимости. И в США первые колонизаторы чуть ли не первым делом создали прекрасные университеты, поощряли науку и ремесла.

В Африке и Азии колонисты ужились с туземцами, но главное повторилось: в метрополию вывозился продукт хозяйства, созданного именно колонистами, а не пальмовое вино и не тыквы, отнятые у африканцев. В Алжире половина пахотной земли была отдана французским крестьянам, и они своими руками ее возделывали, снабжая Европу зерном, вином и фруктами. А в колонию из метрополии ввозился капитал для строительства шахт и плантаций. В отличие от Америки, в Африке и Азии возникла туземная буржуазия - но не в производстве (а значит, не в продаже продукта в метрополию), а исключительно в торговле, занятой ввозом товаров из Европы. Это и были компрадоры, то есть покупатели. Они снабжали этими товарами самих же колонистов и туземную элиту, которая служила колонизаторам. Массы туземцев этими товарами не пользовались. Поэтому компрадоры были полностью включены в жизнь самих колонизаторов, были часть ю их мира. Если в колонии возникали очаги современного производства со своей буржуазией (эти очаги колонизаторы старались уничтожить), то эта буржуазия никак не была компрадорской, она продавала свой продукт.

Есть ли признаки этого порядка у нас в России? Нет, у нас система совсем другая. На Запад вывозят продукт наших туземных предприятий - нефть, титан, вертолеты. Мы не видим у нас тружеников с Запада, которые бы поливали землю России своим потом, привозили к нам свои знания, умения и инструменты. Запад не ввозит к нам капиталы - наоборот, огромные деньги вывозятся из России и работают на экономику Запада. И, наконец, наши компрадоры. Разве они у нас правят бал? Основная их масса - это бедолаги, которые живут в нашей трудящейся массе, продают ей турецкое постное масло и китайские куртки.

У нас нет главных признаков колонии. Если бы мы стали колонией, скажем США, то увидели бы у себя массу колонистов-американцев, которые трудились бы, строили свои заводы и университеты. И быстро бы соединились с русскими и сбросили колониальную зависимость. У нас же происходит нечто другое. Было ли в колониях что-то похожее на то, что происходит у нас сегодня? Да, и надо присмотреться к другим случаям.

Вот Куба была колонией Испании, освободилась в 1898 году и впустила "друзей" из США. Сразу была ликвидирована сильная кубинская наука, экономика переориентирована на США и разорена искусственными колебаниями цен на сахар. Из Кубы стали высасывать все соки, посадили президентом подлого и кровожадного пса - и так вплоть до победы Кастро. При этом Куба после 1898 года, конечно же, не была колонией.

Но главный урок нам дал Китай. В середине прошлого века, когда туда начали проникать европейцы, экономика Китая была самой крупной в мире по масштабам. Запад опутал ее банками и займами и тоже стал "высасывать". В начале XX века, когда в Китае наконец-то возродился национализм, интеллигенция, используя "устоявшееся понятие", стала убеждать народ, что Китай становится колонией Запада. И лидер освободительного движения Сунь Ятсен вынужден был приложить очень большие усилия, чтобы доказать интеллигенции, а потом и широким массам, что это - страшное заблуждение. Что привычное понятие "колония" есть не более чем метафора. И эта метафора принципиально искажает реальность и заводит борьбу в тупик. Отношения Запада с Китаем представляли собой совершенно новый тип паразитизма, который вел к полной, в буквальном смысле слова, гибели всей китайской нации. Звучит странно, но Китай от Запада спасла жестокая японская оккупация (а уже потом война сопротивления, разоружение советскими войсками Квантунской армии, победа коммунистов). Сунь Ятсену тоже говорили: зачем вы воюете с устоявшимися понятиями, людей смущаете. Он посчитал, что "освободить сознание" необходимо.

Если бы Россия стала колонией, это было бы не смертельно. Мы бы пережили, окрепли, подучились и, как США или, на худой конец, Индия, завоевали независимость. Но нас колонией не делают, а вскрывают вены. Это не больно, умирать даже приятно, но смерть, если не стряхнем пиявок, наступит неминуемо. Поэтому надо назвать вещи своими именами.

И еще по одной причине неверна мысль о России как жертве колонизации. По причине, даже гораздо более важной, чем ложное представление о характере действий Запада. Метафора колонии переводит все наше внимание на "колонизаторов" как источник наших бед и угрозу будущему. И слегка - на их пособников-"компрадоров". Так создается ложный образ врага, все наше внимание переключается на набитое соломой пугало, а истинный социальный субъект нашей катастрофы уводится в тень. О нем просто забываю т, его не изучают, никакой стратегии и тактики отношений с ним не вырабатывается. А значит, наше сознание под контролем манипуляторов, и мы обрекаем себя на беспомощность.

Не в "колонизаторах" дело. Авторы нашего удушения - внутри России, порождены Россией, а Западу даже непонятны и противны. Хотя он с ними и вошел в союз, поскольку они предложили свои услуги по свержению советского строя. Неизвестно даже, можно ли их считать "пятой колонной Запада", настолько активную, самостоятельную и творческую роль они сыграли. Возможно, в этой их войне с советским строем, скорее, Запад был пособником.

Речь идет о преступном мире, который всегда играл важную роль в жизни России, но обрел почти "классовое" сознание и организацию в последние 30-40 лет. Тот преступный мир , который сегодня идет к власти - явление новое, XX века. Он начал складываться при разрушении традиционного уклада еврейских местечек, кавказских клановых общин, русского воровского "цеха". Сегодня хорошо описана преступность западного гражданского общества, возникшая в результате буржуазных революций. И мы видим, что нынешний преступный мир России имеет совершенно иной тип. Объяснять различия трудно, пока наш культурный слой не пожелает уз нать, чем вообще Россия отличается от Запада как тип цивилизации.

Преступный мир сыграл большую роль в русской революции (особенно первой), затем был с огромным трудом загнан в жесткие рамки в период "сталинизма". Но в целом в советское время преступный мир усилился из-за разрушения привычных укладов жизни, череды социальных потрясений и перехода к городской жизни. Он насытился интеллектуальными силами, вобрав в себя (или породив) существенную часть интеллигенции.

Еще предстоит исследовать процесс самоорганизации особого, небывалого союза: уголовного мира, власти (номенклатуры) и либеральной части интеллигенции - той ударной силы, которая сокрушила СССР. Признаем хотя бы сам факт: такой союз состоялся, и преступный мир является в нем самой активной и сплоченной силой. И речь идет не о личностях, а именно о крупной социальной силе, которая и пришла к власти. Хотя она рядится в буржуазию (и ее даже торопятся признать таковой наши марксисты), это - особый социальный и культурный тип.

Важно понять, что это сословие "враждебно всякой власти и всякому созиданию". Несостоятельны надежды на то, что через одно поколение потомки воров превратятся в благопристойных буржуа, как бандиты США. Преступники гражданского общества не образуют сословия со своей культурой и этикой, они - "ассоциация индивидуумов". У нас - другое, и сословные рамки преступного мира жестки, они его устойчиво воспроизводят и тем более будут воспроизводить, когда это сословие укрепится у власти и собственности.

Конечно, преступная государственность может существовать лишь короткий исторический срок. Кланы и группировки неминуемо начинают грызться, как пауки в банке, - начало этого мы уже наблюдаем. Но пока они друг друга перегрызут, они Россию совершенно истощат. Лучше через все это не проходить, а свернуть как можно раньше. Единственный выход - "объединиться честным". Об этом и надо думать. И первое условие для этого - перестать кормиться сказками о "колонизаторах и компрадорской буржуазии" и мыслить ложными метафорами.

 

Язык и внушение

Язык как система понятий, слов (имен), в которых человек воспринимает мир и общество, есть самое главное средство подчинения. Этот вывод доказан множеством исследований. В культурный багаж современного человека вошло представление, будто подчинение начинается с познания, которое служит основой убеждения. Однако в последние годы все больше ученых склоняется к мнению, что проблема глубже и первоначальной функцией слова на заре человечества было его суггесторное воздействие - внушение, подчинение не через рассудок, а через чувство. Это - догадка Б. Ф. Поршнева, которая находит все больше подтверждений.

Известно, что даже современный, рассудочный человек ощущает потребность во внушении. В моменты житейских неурядиц мы ищем совета у людей, которые вовсе не являются знатоками в возникшей у нас проблеме. Нам нужны именно их "бессмысленные" утешения и увещевания. Во всех этих "не горюй", "возьми себя в руки", "все образуется" и т. д. нет никакой полезной для нас информации, никакого плана действий. Но эти слова оказывают большое целительное (иногда чрезмерное) действие. Именно слова, а не смысл. По силе суггесторного воздействия слово может быть сравнимо с физиологическими факторами.

Внушаемость посредством слова - глубинное свойство психики, возникшее гораздо раньше, нежели способность к аналитическому мышлению. Это видно в ходе развития ребенка. В раннем детстве слова и запреты взрослых оказывают большое суггесторное воздействие, и ребенку не требуется никаких обоснований. "Мама не велела" - это главное. Когда просвещенные родители начинают логически доказывать необходимость запрета, они только приводят ребенка в замешательство и подрывают силу своего слова. До того, как ребенок начинает понимать членораздельную речь, он способен правильно воспринимать "предшественники слова" - издаваемые с разной интонацией звуки, мимику, вообще "язык тела".

Особые, также множественные смыслы, используемые во внушении, заложены в числе. Заметим, что мистический смысл числа и счета укоренен не только в иудейской и христианской культуре, это - общее явление. Сила "языка чисел" объясняется тем, что он кажется максимально беспристрастным, он не может лгать (особенно если человек вообще спрячется за компьютером). Это снимает с тех, кто оперирует числами, множество ограничений, дает им такую свободу, с которой не сравнится никакая "свобода слова". Один из великих математиков современности Кантор так и сказал: "Сущность математики заключается в ее свободе".

Но свобода тех, кто "владеет числом", означает глубокую, хотя и скрытую зависимость тех, кто числа "потребляет". Сила убеждения чисел огромна. Это предвидел уже Лейбниц: "В тот момент, когда будет формализован весь язык, прекратятся всякие несогласия: антагонисты усядутся за столом один напротив другого и скажут: подсчитаем!". Эта утопия означает полную замену качеств (ценностей) их количественным суррогатом (ценой). В свою очередь, это снимает проблему выбор а, занимает ее проблемой подсчета. Что и является смыслом тоталитарной власти технократии. Магическая сила внушения, которой обладает число, такова, что если человек воспринял какое-либо абсурдное количественное утверждение, его уже почти невозможно вытеснить не только логикой, но и количественными же аргументами.

Свое очарование число распространяет и на текст, который его сопровождает. Поэтому часто манипуляторы сознанием вставляют в текст бессмысленные или даже противоречащие тексту цифры - и все равно остаются в выигрыше, ибо на сознание воз действует сам вид числа. Вот видный социолог пишет в академическом журнале в 1991 году: "подавляющее число респондентов (30-48 процентов) повсеместно оценили миротворческие попытки руководства страны как не способствующие предупреждению столкновений". По чему же 30 процентов - "подавляющее число"? Нет, конечно, но социолог знает, что читатель не вникнет в число, он запомнит вывод - тот вывод, который нужен автору не как ученому, а как идеологу, занявшему определенную партийную позицию. Чаще бывает, что манипуляторы вбрасывают в сознание число правдоподобное, так что человек и не думает свести в уме концы с концами. Число начинает работать и "активизируется" в нужный момент.

Почему же все-таки советский человек оказался манипулируем даже в большей степени, чем можно было предположить, исходя из учета всех этих сил? Как возникла столь неожиданно эффективная система манипуляции?

 

Красота погубит Россию?

Второй, тайной силой манипуляторов оказалось русское художественное чувство. Это чувство, в небольших дозах сохранившееся у европейца, служит для него как раз противовесом, противоядием против манипуляции сознанием. Нас сгубила именно чрезмерная художественная впечатлительность, свойство русского дорисовывать в своем воображении целый мир, получив в реальности очень скудный, мятый обрывок образа.

Почему же трудно понять происходящее? Потому, что легче всего разрушение логики и манипуляция достигаются в сознании, которое рационально в максимальной степени, а мы должны были бы быть устойчивы. Наиболее чистое логическое мышление беззащитно, а мышление, которое "армировано" включениями иррациональных представлений (художественных и религиозных, традиций и табу), гораздо прочнее. "Островки иррациональности", не подвергаемые сомнению и логическому анализу, укрепляют рациональное мышление и служат эффективными устройствами аварийной сигнализации - потому что действуют автоматически и их трудно отключить извне манипуляторами нашего сознания. Так действуют эти "островки" в мышлении рационального европейца. У нас же получилось наоборот: художественное восприятие настолько сильно и ярко, что оно при умелом воздействии отделяется от рационального мышления, а иногда подавляет и здравый смысл. С этим мы столкнулись уже в начале века.

Чехов писал, что мир литературных образов условен и его ни в коем случае нельзя использовать как описание реальной жизни, а тем более делать из него какие-то социальные и политические выводы. Образы литературы искажают действительность! В них явление или идея, поразившие писателя, даются в совершенно гипертрофированном виде. За верным отражением жизни человек должен обращаться к социологии и вообще к науке, но не к художественной литературе.

Давайте признаем, что мы уже более века поступаем как раз наоборот. Берем из книги художественный образ - и из него выводим нашу позицию в общественной жизни. Если вдуматься, страшное дело. Ведь писатель просто обязан придать именно личной, единичной судьбе ("слезинке ребенка") космический размер - потрясти читателя, вызвать у него катарсис, очищение трагедией. Мы же вместо очищения потрясаемся именно космическим размером, воспринимаем его буквально - и готовы из-за этой слезинки перебить множество реальных, живых младенцев.

По своему отношению к слову сравнение России и Запада дает прекрасный пример двух типов общества. Вот Гоголь: "Обращаться с словом нужно честно... Опасно шутить писателю со словом. Слово гнило да не исходит из уст ваших!". Это обращение апостола Павла Гоголь повторяет в своих записках неоднократно. Он напоминает: "Все великие воспитатели людей налагали долгое молчание именно на тех, которые владели даром слова, именно в те поры и в то время, когда больше всего хотелось им пощеголять с ловом и рвалась душа сказать даже много полезного людям". Какая же здесь свобода слова! Здесь упор на ответственность - "нам не дано предугадать, как слово наше отзовется".

Что же мы видим в обществе гражданском? Вот формула, которую дал Андре Жид (вслед за Эрнестом Ренаном): "Чтобы иметь возможность свободно мыслить, надо иметь гарантию, что написанное не будет иметь последствий". Сам Жид одновременно пи сал две книжки - в одной выражал преданнейшую любовь к Евангелию, в другой - проповедовал гомосексуализм. В. В. Розанов упрекнул русскую литературу в безответственности. Но писатели XIX века еще не знали взрывной силы слова в русской культуре. Эта особенность русского ума была хорошо изучена советологами лишь в 70-е годы - и на ней была построена научно обоснованная технология ("молекулярная агрессия в сознании"). С этого момента на безответственность уже не спишешь. Трудно представить себе, что бы сказал В. В. Розанов, почитав Войновича. Таганка Любимова, блатные песни Высоцкого, "самиздат" - все это стало оружием холодной войны, независимо от желания авторов (чаще всего по их желанию). Войны не идеологий, а цивилизаций.

Особо сотрясают разум приводимые в качестве художественного образа цифры. Это явление как-то нами не осмыслено, но оно важно. Дело в том, что цифры художника нельзя понимать буквально, соотносить их с цифрами физическими, они сродни цифрам религиозным. Религии же "уклоняются от контакта с историческим временем". Неправильно было бы и верить, и не верить, что Ной прожил 950 лет, как сказано в Библии. Это "не те " годы. Но мы же принимаем числа писателей за "те" числа! Одни верят, и это нелепо, другие возмущаются, принимают эти цифры за злодейский обман.

Тут отличился А. И. Солженицын. Сейчас движение населения ГУЛАГа по годам, со всеми приговорами и казнями, освобождением, переводами, болезнями и смертями изучено досконально, собраны целые тома таблиц. Ясно, что данные Солженицына надо понимать как художественные гиперболы - но ведь весь культурный слой воспринимает их как чуть ли не научные данные лагерной социологии. Поразительно именно расщепление сознания: человек прочтет достоверные документальные данные - и верит им, но в то же время он верит и в "сорок миллионов расстрелянных" Солженицына. Вот это феномен русского ума.

Как возникает этот гибрид рационализма с архаичной верой - большая тема, ее мы не будем здесь развивать. Ведь отсюда вышел и антипод этого гибрида, особый русский нигилизм. Об этом размышлял Достоевский, а Ницше даже ввел понятие об особом типе нигилизма - "нигилизм петербургского образца (то есть вера в неверие, вплоть до мученичества за нее)".

Исходя из вышеизложенного, ясно, что без восстановления здравого смысла у массы граждан, без временного охлаждения их художественного чувства нельзя ни выработать, ни предложить никакой программы преодоления кризиса..

 

 

Темы для рефератов

 

  1. Манипуляция общественным сознанием как орудие информационной войны.
  2. Интеллигенция как первая жертва манипуляции сознанием.
  3. Манипуляция сознанием как необходимое условие демонтажа социальных связей..
  4. Нормы научной рациональности и их распад в результате манипуляции сознанием.
  5. Рациональное и иррациональное в научной и идеологической дискуссиях.
  6. Мифотворчество в современном обществе.
  7. Аутизм и гипостазирование в общественно-политической жизни.

 

Вопросы и задания для повторения

 

  1. В чем специфика манипуляции сознанием? Как не стать ее жертвой?
  2. Почему основной мишенью манипуляции сознанием являются нормы рациональности?
  3. Что такое гипостазирование? Приведите примеры.
  4. В чем проявляется разрушение меры (как результат успешной манипуляции сознанием)?
  5. Вспомните известные вам «черные» и «белые» мифы современности. Кто их формирует и с какой целью?
  6. Какие специальные приемы используются в процессе манипуляции сознанием? Как им противостоять?
  7. Что такое аутизм и в чем он проявляется?
  8. Какова роль традиции в противодействии манипуляции общественным сознанием?
  9. Почему успешная манипуляция предполагает предельную «атомизацию» общества?
  10. Назовите последствия массированных кампаний манипуляции общественным сознанием на примере России.

 

 

Лекция 15