Место и роль России в мировом сообществе на пороге XXI века. Возможные альтернативы развития российского общества в будущем.

 

Вопрос о месте и роли России в мировом сообществе стал предметом оживленного обсуждения в отечественной философской и исторической литературе еще в начале ХIХ века. Начиная с того времени в работах российских ученых можно встретить теоретическое обоснование прямо противоположных позиций относительно исторической судьбы России и ее взаимодействия с цивилизациями и культурами Запада и Востока. Не существует единства мнений по этому вопросу и среди зарубежных философов и историков. Так, согласно философской концепции Гегеля, у России нет будущности в культурно-историческом развитии, она не входит в число “исторических народов”. Историк ХХ века - А.Тойнби рассматривает Россию только как “дочернюю” цивилизацию православной Византии. В концепциях “индустриального и постиндустриального общества” судьба России - пройти путь модернизации и постмодернизации, повторяя опыт стран Запада.

Сегодняшние споры об исторических судьбах России во многом созвучны размышлениям русских мыслителей прошлого и начала нынешнего столетия. Наибольшую известность получили альтернативные точки зрения о цивилизационной принадлежности России, представленные в полемике, которая имела место между славянофилами и западниками. Лидеры славянофилов (И.В.Киреевский, А.С.Хомяков, К.С.Аксаков и др.) были убеждены в культурной самодостаточности России. Высоко оценивая особенности русской культуры, они считали, что политическая и социальная жизнь России должна развиваться по собственному пути, отличному от тех направлений, которые реализуются на “безбожном” Западе. История России – история развития ее самобытных качеств: православия, соборности, народности. Русский народ - это особый народ (“народ - богоносец”), призванный к великой миссии - сохранить и приумножить духовные основы человечества.

Западники (П.Я.Чаадаев, А.И.Герцен, Т.Н.Грановский, Н.В.Станкевич и др.), признавая цивилизационное своеобразие России, связывали ее будущее с приобщением к ценностям западноевропейской модели исторического развития. Они обращали внимание на то, что Россия уже с петровских времен “необратимо” привязана к Западу, что в течение веков вместе с христианской культурой Россия впитывает в себя элементы западного рационализма и просветительства. Им были близки идеи западного либерализма, для которого основной ценностью общества должен быть индивид, а государство призвано защищать его права и свободы.

Своеобразной реакцией на категоричность суждений славянофилов и западников относительно исторических ориентаций России выступила евразийская концепция цивилизационного развития российского государства. Представители евразийства (Н.С.Трубецкой, П.Н.Савицкий, Г.В.Флоровский, Г.В.Вернадский и др.) доказывали, что Россия - это не Европа и не Азия, а особый географический и историко-культурный феномен, сочетающий в себе европейские и азиатские черты. Как писал об этом в 1927 г., находясь в эмиграции, Н.С.Трубецкой: “Национальным субстратом того государства, которое прежде называлось Российской империей, а теперь называется СССР, может быть только вся совокупность народов, населяющих это государство, рассматриваемое как особая многонародная нация и в качестве такой обладающая особым национализмом. Эту нацию мы называем евразийской, а ее территорию - Евразией, ее национализм - евразийством”. В отличие от западников евразийцы не видели реальной возможности использования на российской почве принципов западного рационализма и либерализма, воплощенных в правовом государстве с его парламентским плюрализмом. Они были убеждены, что народы России должны быть спаяны единым идеократическим государством (от грч. idea - идея и kratos - власть). Необходимость такого государства - верховного хозяина, обладающего исключительной властью и сохраняющего тесную связь с народными массами, утверждали евразийцы, исторически обусловлена тяготением народов России к жестким формам государственности и авторитарным методам правления. В то же время, в отличие от славянофилов, евразийцы признавали воздействие на русскую культуру не только византийской, но и “туранской” (тюрско-татарской), и западной культуры, подчеркивая, что русская цивилизация на просто впитывала все эти элементы, а синтезировала их в целостное социокультурное образование.

Интересно, что вплоть до конца 80-х годов идеи евразийства замалчивались в нашей стране. Лишь в работах историка Л.Н.Гумилева можно было встретить их изложение и положительную оценку. Но в последние годы концепция евразийства становится достаточно популярной в России. Выбор собственного цивилизационного пути развития снова становится актуальным для россиян. И “третий путь”, предлагаемый евразийцами, интересен уже тем, что он учитывает многие важные особенности исторического развития России. Известно, что на протяжении длительного времени российская цивилизация, испытывая на себе сильное влияние ценностей “западного мира”, продолжала оставаться по своему менталитету страной не столько европейской, сколько азиатской. В России реализуется принцип, что общество как целое выше индивида, а государство - выше общества. Здесь не богатство гарантирует власть, а власть делает человека богатым. Развитие хозяйственно-экономической жизни российского общества, развитие его научно-технического потенциала всегда было подчинено прежде всего укреплению военной мощи государственной машины. И это понятно. Только сильное централизованное государство способно успешно управлять огромными территориями с многочисленными народами и контролировать свои бесконечные границы. Не случайно, что все попытки модернизации по европейскому образцу, начиная с Петра I, шли в России “сверху” и по каналам государственных структур.

Возможно ли в условиях развертывающейся в мире научно-технической (информационной) революции предложить России путь самостоятельного развития, не повторяющего опыт западной модернизации? Современные сторонники евразийской концепции полагают, что Россия не должна отказываться от своей геополитической и культурной общности с народами Евразийского континента. Добиться ускорения национального развития, считают они, возможно, если не повторять крайностей западного и восточного путей. Россия способна без утраты своей самобытности и традиционной культуры принять вызов информационной цивилизации. По мнению Л.Н.Гумилева, высказанному им в одном из последних своих интервью, “... если Россия будет спасена, то только как евразийская держава и только через евразийство”.

Как свидетельствует опыт стран, успешно решающих задачи модернизации и постмодернизации (Японии и ряда других стран Юго-Восточной Азиии и Латинской Америки), лучших результатов добиваются там, где отказались от разрушения собственных культурных и цивилизационных основ. Оказывается, вполне возможно использовать западные наукоемкие технологии, не теряя при этом своей культурной идентичности. Применительно же к России трудность заключается в том, что в российском обществе нет единого мнения относительно вопроса о культурных и цивилизационных особенностях и традициях, на которые необходимо опираться при разработке общероссийской стратегии развития.

Общественные процессы, происходящие в современной России, столь сложны и противоречивы, что ни одна из позиций, предложенных сторонниками идей “классических” славянофилов или западников, монархистов или коммунистов, евразийцев или либералов не способна выразить в обобщенном виде реальное многообразие социальных идеалов россиян. Как справедливо отмечает В.Е.Кемеров: “Россия 90-х годов нашего столетия, вступив на путь реформации, оказывается перед своеобразным парадоксом. Она стремится включиться в постсовременный мир, отказывающийся от одномерных представлений об индустриальном, экономическом, техническом и научном развитии человечества. Вместе с тем, она не может опереться на твердую почву социальных и культурных форм, воспроизводящих общественную систему, т.е. на надежную связанность ее элементов во времени и пространстве, элементарную согласуемость действий и помыслов людей в их повседневной жизни... Россия стоит на пороге постиндустриальной эпохи, но “перешагнуть” этот порог не может потому, что индустриализм ею был пережит (и переживается) как перманентный кризис...”

Действительно, для такого сложного социокультурного образования как Россия не существует простых рецептов при выборе путей исторического развития. Россия не может одним “решительным” рывком присоединиться к утверждающейся в мире постиндустриальной цивилизации, поскольку требуется время для утверждения в российском обществе новых социальных институтов, создаваемых с учетом ее исторических особенностей. Но она уже не может и вернуться в свое прошлое, в свою национально-культурную самобытность. При всей привлекательности евразийских идей, российское общество, вероятнее всего, уже не сможет отказаться и от либеральных принципов организации социально-политической и экономической жизни в рамках демократического (правового) государства в пользу жестких форм государственности и авторитарных методов правления. Россия на своем историческом пути не должна слепо копировать чужой цивилизационный опыт, отказываясь от собственной культурной идентичности, но она не может не стремиться встать в один ряд с развитыми государствами мирового сообщества.

 

63. Проблема происхождения человека, его предназначения и смысла жизни в истории философской мысли.