Волна национализаций

В собственность нового государства автоматически перешло то, принадлежало прежнему государству. Но от того государства осталось очень мало. Как вскоре стало ясно, практически всё в России, за редким исключением либо принадлежит непосредственно иностранным владельцам, либо ими контролируется. Отсюда любая национализация этих объектов тут же обретала международное значение.

Особенно это касалось банковской системы. Дело в том, что вся банковская система страны ко времени Февральской Революции перешла под контроль иностранного финансового капитала. К тому же банки - главный системообразующий элемент капитализма (рыночная экономика есть особый уклад, при котором в товар превращаются деньги, земля и рабочая сила).

Отмена "продажи денег" - принципиальное условие для обобществления хозяйства в масштабе страны. Поэтому вопрос о национализации банков ставился начиная с Апрельских тезисов Ленина и вошел в документы VI съезда партии в августе 1917 г. Но, так как предполагалось всё делать без эксцессов, посредством длительного периода государственного капитализма, никто не предполагал немедленной национализации банков.

Но уже по декрету от 14 декабря 1917 года новая власть была вынуждена объявить о национализации банков. Причём причина национализации банков никак не была связана с теорией, ее не собирались вводить так быстро, но ситуация оказалось безвыходной - банки объявили финансовый бойкот Советской власти.

Они перестали выдавать деньги для выплаты зарплаты (чиновникам госаппарата выдали зарплату за 3 месяца вперед с тем, чтобы те могли бойкотировать новую власть). По негласной договоренности с фабрикантами, банки перестали выдавать деньги тем заводам, на которых был установлен рабочий контроль.

Через три недели саботажа и бесплодных переговоров, 14 ноября вооруженные отряды заняли все основные частные банки в столице. Декретом ВЦИК была объявлена монополия банковского дела, и частные банки влились в Государственный (отныне Народный) банк. Банковские служащие объявили забастовку, и только в середине января банки возобновили работу, уже в системе Народного банка. Поскольку среди служащих банков не было рабочих, не могло быть и речи о рабочем контроле, требовалось примирение с 50 тысячами служащих.

Крупные вклады были конфискованы. Аннулировались все внешние и внутренние займы, которые заключили как царское, так и Временное правительство. За годы войны только внешние займы составили 6 млрд. руб. (чтобы понять величину этой суммы, скажем, что в лучшие годы весь хлебный экспорт России составлял около 0,5 млрд. руб. в год).

С национализацией промышленности также всё вышло не так как задумывалось. Начался процесс двух типов - "стихийная" и "карательная" национализации.

Стихийная национализация заключалась в том, что после отказа предпринимателя подчиниться требованиям рабочего контроля, предприниматель изгонялся, а предприятие объявлялось рабочими "национализированным". В случае карательной- то же самое, но национализация производилась Советами по заявлению фабричного комитета для устранения непосредственной и явной угрозы уничтожения предприятия. Реальной причиной национализаций во всех случаях являлось то, что ряд владельцев крупных предприятий повели дело к распродаже основного капитала и ликвидации производства.

Таким образом, вся национализация была не только вынужденной мерой, но и необходимой, для сохранения финансовой системы страны и её промышленности.

После заключения Брестского мира положение неожиданно и кардинально изменилось. Было снято предложение о "государственном капитализме", и одновременно отвергнута идея "левых" об автономизации предприятий под рабочим контролем.

После ряда совещаний с представителями рабочих и промышленных инженеров был взят курс на немедленную планомерную и полную национализацию. Против этого "левые" выдвинули аргумент, который затем был развит в трудах одного из лидеров меньшевиков - Л.Д. Троцкого и безотказно работал восемь десятилетий: якобы при национализации "ключи от производства остаются в руках капиталистов" (в форме специалистов), а рабочие массы отстраняются от управления. В ответ на это было указано, что восстановление производства стало такой жизненной необходимостью, что ради него надо жертвовать теорией.

Однако был еще один важный фактор. После заключения Брестского мира немецкие компании начали массовую скупку акций главных промышленных предприятий России. На I Всероссийском съезде СНХ 26 мая 1918 г. говорилось, что буржуазия "старается всеми мерами продать свои акции немецким гражданам, старается получить защиту немецкого права путем всяких подделок, всяких фиктивных сделок".

Предъявление к оплате акций германским посольством наносило России огромный финансовый ущерб. Но затем выяснилось, что акции ключевых предприятий накапливались в Германии. В Берлине велись переговоры с германским правительством о компенсации за утраченную в России германскую собственность. В Москву поступили сообщения, что посол Мирбах уже получил инструкции выразить Советскому правительству протест против национализации "германских" предприятий. Возникла угроза утраты всей базы российской промышленности.

На совещании СНК, которое продолжалось всю ночь 28 июня 1918 г., было принято решение о национализации всех важных отраслей промышленности, о чем и был издан декрет. В нем уже не назывались отдельные предприятия и не приводились конкретные причины - речь шла об общем юридическом акте.