Особенности сентиментальной прозы Карамзина и реформа русского литературного языка.

Эстетические принципы Карамзина, легшие в основу его прозы, нашли отражение и в программных произведениях, и в теоретических статьях писателя. По мнению Карамзина, чувство, а не рационалистическое задание, свойственное поэтике классицизма, должно преобладать в литературном произведении. Изображая жизнь человека со всеми ее радостями и горестями, передавая его интимные переживания, писатель должен уметь «трогать наше сердце», «наполнять его горестными или сладостными чувствами», вести читателя к нравственному совершенству.

Для Карамзина характерно внимание не только к английской и немецкой поэзии, но и к античности.

Теоретически обосновывая эстетику сентиментализма, Карамзин опирался и на Руссо, в произведениях которого ему были близки чувствительность, психологизм и тонкое понимание природы. Однако критика Руссо лжепросвещенного абсолютизма и его революционные проповеди были чужды Карамзину. «Руссоизм» стал для Карамзина не стимулом разрушения феодального уклада, а методом оправдания свободы от политики» Умеренный либерализм, стремление социальные вопросы решать в морально-этическом плане, стремление достичь «всеобщего блага» путем постепенного развития просвещения были характерны для мировоззрения Карамзина.

Окружающая действительность, объективный мир преломлялись через призму авторского, субъективного «я» писателя. Карамзин считал, что только истинно гуманный человек, способный сострадать чужим несчастьям, может браться за перо. Писатель утверждал, что только приятное, «изящное в действительности достойно изображения, ибо только оно способно доставить читателю эстетическое наслаждение.

Субъективные переживания, субъективно-эмоциональное восприятие и оценка жизненных явлений, а не сама реальная действительность, в отличие от Радищева, занимают главное место в творчестве Карамзина. Автор должен «писать портрет души и сердца своего», помогая в то же время «согражданам лучше мыслить и говорить».

Наиболее полно черты сентиментальной прозы Карамзина: пафос гуманности, психологизм, субъективно-чувствительное, эстетизированное восприятие действительности, лиризм повествования и простой «изящный» язык — проявились в его повестях. В них отразилось повышенное внимание автора к анализу любовных чувств, душевных переживаний героев, усилилось внимание к анализу любовных переживаний героев, усилилось внимание к психологическим действиям. С именем Карамзина связано рождение русской психологической прозы.

Важным и прогрессивным моментом в творческой деятельности писателя было признание права личности независимо от сословной принадлежности на осуществление внутренней свободы. Отсюда идейной основой повести «Бедная Лиза» было утверждение писателя «и крестьянки любить умеют». У Карамзина нет резких оценок, нет пафоса негодования, он и в страдании героев ищет утешения, примирения. Драматические события призваны вызвать не возмущение, гнев, а грустное, меланхолическое чувство. Несмотря на жизненность ситуации, авторское субъективно-эмоциональное восприятие действительности мешало подлинной типизации. Жизнь Лизы и ее матери мало чем напоминала реальную жизнь крестьян. Лиза, подобно героиням сентиментальных идиллий, живет в хижине.

Лирическая манера повествования создает определенное на строение. Этому в повести служит и пейзаж, на фоне которого развивается действие, пейзаж, созвучный настроениям героев, и особый интонационный строй речи, делающий прозу Карамзина мелодичной, музыкальной, ласкающей слух и действующей на душу читателя, который не мог не сопереживать героям.

Впервые в прозе Карамзина пейзаж стал средством сознательного эстетического воздействия. Читатели повести поверили в достоверность рассказа, и окрестности Симонова монастыря, пруд, в котором погибла Лиза, стали местом паломничества.

Успех прозаических произведений Карамзина в значительной степени зависел от стилистической реформы писателя. Левин, говоря о лексике Карамзина, пишет: «Стилистическая окраска слова здесь не определяется предметом, а накладывается на предмет, поэтизирует его — и нередко чем ближе предмет к бытовой жизни, тем менее поэтичен он сам по себе, тем необходимей оказывается поэтизация его при помощи отображенного слова».

В чем же сущность литературной реформы Карамзина? Стремясь создать новый русский литературный язык взамен принятых классицизмом трех «штилей», Карамзин ставил своей задачей приблизить литературный язык к языку разговорному. Он считал, что любые идеи и «даже обыкновенные мысли» можно выражать ясно и «приятно».

Карамзин выдвинул требование — писать «как говорят», но он ориентировался на разговорную речь образованного дворянского сословия, очищая язык не только от архаизмов, но и от простонародных слов. Он считал правомерным обогащать русский язык за счет усвоения отдельных иностранных слов, новых форм выражения. Карамзин внес много новых слов: влюбленность, человечный, общественность, промышленность и др., которые остались и обогатили словарный состав русского языка.

Он стремится создать единый слог «для книг и для общества, чтобы писать, как говорят, и говорить, как пишут». И в противоположность Тредиаковскому Карамзин осуществляет это. Он освобождает лексику от излишней книжности, замечательно упрощает синтаксис, создаёт логически и вместе с тем лёгкий, изящный, одинаково удобный и в произношении и на письме «новый слог». Всё это имело очень важные последствия. «Слог его изумил всех читателей, подействовал на них, как удар электрический»,— пишет по горячим следам Н. И. Греч. «Схоластическая величавость, полуславянская, полулатинская,— замечает Пушкин о Ломоносовском языке,— сделалась было необходимостью: к счастью Карамзин освободил язык от чуждого ига и возвратил ему свободу, обратив его к живым источникам народного слова».

Противники стилистической реформы Карамзина жестоко упрекали его в офранцужении русского языка — в чрезмерном засорении галлицизмами. Ориентация Карамзина на французский язык в первый период его литературной деятельности, действительно, принимала подчас характер механического перенесения в русский язык французских слов, выражений и оборотов, засорявших его не менее чем прежние славянизмы и латинизмы. Однако в дальнейшем сам Карамзин пытался освободиться от этого

Недостатком реформы литературного языка Карамзина был отход от сближения русского литературного языка с языком простого народа. Ограниченность реформы Карамзина была связана с тем, что язык его был далек от народной основы. Это сумел понять и исправить Пушкин. Вместе с тем заслугой Карамзина явилось стремление, осуществленное им в своей литературной практике, к расширению границ литературного языка, освобождению его от архаизмов, сближению литературного языка с живой разговорной речью образованного общества.

48. Журналистика 80-х-90-х ("Собеседник", "Любитель российского слова", "Московский журнал", "Стародум, или друг честных людей").

Борьба Фонвизина с Екатериной и царствующим в стране злом особенно усилилась в 1782-83 гг. Она развернулась на страницах журнала академии наук «Собеседник любителей российского слова». Это был наиболее значительный журнал Академии наук. Он издавался частями. В журнале впервые печатались только оригинальные литературные произведения. Стремясь по-прежнему направлять общественное мнение, Екатерина в период оживления общественной мысли в России, ее наибольшей оппозиционности и радикализма, решила предпринять издание журнала, руководительницей которого была она сама. В журнале сотрудничали Фонвизин, Державин, Капнист, Княжнин, Херасков, Богданович. В «Собеседнике» печатает Екатерина фельетоны «Были и небылицы». Это попытка возродить улыбательную сатиру «Всякой всячины», но если раньше она встречала полемику со стороны Новикова, то теперь с ней в спор вступил Фонвизин. Полемика имела ярко выраженный политический характер, недаром Екатерина возмущена дерзостью Фонвизина. В «Вопросах» Фонвизин касался внутреннего положения в стране: фаворитизма, отсутствия гласности в суде, нравственного разложения дворянства. Екатерина поместила в журнал и «Ответы». Так, Фонвизин спрашивал: «Отчего известные и явные бездельники принимаются везде равно с честными людьми? Отчего много добрых людей видим мы в отставке? Отчего в прежние времена шуты чинов не имели, а нынче имеют, и весьма большие?» Ответы эти были такого рода, что большая часть из них уничтожает вопросы, не разрешая их; во всех почти отзывается мысль, что не следовало об этом толковать, что это – свободоязычие, простершееся слишком далеко. Не была разрешена к напечатанию в «Собеседнике» еще одна публицистическая статья Фонвизина «Всеобщая придворная грамматика» (1783), в которой сатирическому осмеянию подвергались приближенные императрицы. Статья распространялась среди читающей публики в списках и была одним из наиболее ярких образцов сатиры Фонвизина. «Придворная грамматика» построена в форме вопросов и ответов, в которых объясняются грамматические термины и правила. «Придворная грамматика определяется как наука хитро льстить языком и пером». Характерно, как определяет Ф. глагол «быть должным». Этот глагол является наиболее употребительным, тк при дворе никто без долгу не живет. Определяя «придворный падеж», Фонвизин пишет: «Придворный падеж есть наклонение сильных к наглости, а бессильных к подлости. Впрочем, большая часть бояр думает, что все находятся перед ними в винительном падеже: снискивают их расположение и покровительство обыкновенно падежом дательным». Этот обличительный пафос, направленный против екатерининского окружения, перекликался со словами Стародума в «Недоросле» о том, что двор болен «неисцельно». Екатерина не могла простить Ф. его независимости в полемике с ней на стр. «Собеседника». 1788 был запрещен журнал «Стародум или друг честных людей». В подзаголовке журнала значилось: «Периодическое сочинение, посвященное истине». Материалы распространялись в рукописном виде. Помимо «Придворной грамматики» среди сатирических очерков выделялись «Письмо к Стародуму от дедиловского помещика Дурыкина», «Разговор у княгини Халдиной», в которых сатирически изображались отношения в дворянских домах к учителям, нравы, которые господствовали в то время, и так называемое воспитание дворянских деток, выражавшееся в закармливании их всякой домашней снедью. Вот в письме княгине Халдиной показано подражание нравам парижским: Халдина переодевается перед мужчинами и т.д. В предуведомлении к читателям автор извещал, что его журнал будет выходить "под надзиранием сочинителя комедии "Недоросль", чем как бы указывал на идейную преемственность своего нового замысла. Журнал открывался письмом к Стародуму от "сочинителя "Недоросля", в котором издатель обращался к "другу честных людей" с просьбой помочь ему присылкой материалов и мыслей, "кои своею важностью и нравоучением, без сомнения, российским читателям будут нравиться". В своем ответе Стародум не только одобряет решение автора, но и тут же сообщает о посылке ему писем, полученных от "знакомых особ", обещая и впредь снабжать его нужными материалами. Письмо Софьи к Стародуму, ответ его, а также "Письмо Тараса Скотинина к родной его сестре госпоже Простаковой" и должны были, по-видимому, составлять первый выпуск журнала. Особенно впечатляющим по своему обличительному пафосу является письмо Скотинина. Знакомый уже современникам писателя дядюшка Митрофана сообщаетсестре о понесенной им невозвратимой утрате: умерла его любимая пестрая свинья Аксинья. В устах Скотинина смерть свиньи предстает событием, исполненным глубокого трагизма. Несчастье так потрясло Скотинина, что теперь, признается он сестре, "хочу прилепиться к нравоучению, то есть исправлять нравы моих крепостных людей и крестьян <...> березой. <...> И хочу, чтоб действие надо мною столь великой потери ощутили все те, кои от меня зависят". Это небольшое сатирическое письмо звучит гневным приговором всей системе крепостнического произвола.

 

«Московский журнал» издавался ежемесячно на протяжении 1791—1792 гг., 12 книжек в год. Карамзинский журнал был журналом нового типа, в котором публиковались произведения оригинальные и переводные, отличавшиеся высоким эстетическим вкусом. Разделы критики были следующие: «Разные небольшие иностранные сочинения в чистых переводах», «Критические рассмотрения русских книг», «Известия о театральных пьесах». Это было новое понимание задач критики: «Хорошее и худое замечено будет беспристрастно».

Самым обширным был отдел «Русских сочинений в стихах и прозе», в котором большая часть произведений принадлежала самому издателю. Здесь были напечатаны такие произведения Карамзина, как «Письма русского путешественника», «Бедная Лиза», «Фрол Силин», очерк «Деревня», стихотворения, театральные рецензии, разборы русских и иностранных книг и т. д. Среди переводных произведений—переводы Виланда, Гердера и др. Самым главным для успеха журнала у читателей К. считал «разнообразие» и «хороший выбор сочинений». Он стремился публикацией материалов в журнале способствовать нравственному и эстетическому воспитанию читателей. До Карамзина у нас были периодические издания, но не было ни одного журнала: «он первый дал нам его». «Московский журнал» имел 300 подписчиков. В журнале публиковались произведения Державина, Дмитриева, Хераскова и др.

«Московский журнал» был литературным журналом, рассчитанным, прежде всего, на вкусы дворянского читателя. Однако разнообразный материал, поданный живо и занимательно, легкий, изящный язык, явившийся отличительной чертой журнала, делали его доступным и для людей низших сословий. Карамзин сознательно отказался от обращения к политическим вопросам, он предпочитал не вступать в полемику в частности, с сатирическими журналами, которые неодобрительно отнеслись к новому журналу сентиментального направления. «Учтивость, приветливость есть цвет общежития»,— считал он и придерживался этого правила.

На страницах «Московского журнала» Карамзин выступает новым обоснованием задач искусства. В критических статьях он отвергает условность и нормативность классицизма, извечного «нравоучительного педантства».

Сознательно отказываясь изображать отрицательные явления жизни, бедственные положения народа, он оправдывается тем, что щадит чувствительное сердце читателя.

В. Г. Березина в статье «Карамзин-журналист» пишет о чертах, которые дают возможность считать Карамзина родоначальником «настоящего журнала». «Эти черты следующие: 1) определенное твердое направление, 2) строгий отбор произведений

с учетом общего направления издания, 3) разнообразие материала, его познавательный характер, 4) чувство современности, 5) постоянные отделы и рубрики, б) хорошая постановка отдела критики, 7) чистый литературный язык, 8) умение говорить с читателем увлекательно, занимательно и живо.