Возникновение бытового жанра в русской живописи

Петербургский период в творчестве художника

За свои работы Федор Яковлевичбыл награжден в 1794 году, когда ему присудили звание академика перспективной живописи. Еще через шесть лет он возвращается в Петербург и становится главой класса перспективной живописи в Петербургской Академии Художеств.

В картинах начала XIX века художник обращает внимание на человека. Он теперь не рисует только здания или городские панорамы. Теперь он рисует человека на фоне этих зданий. Первый план его картин – это люди, которые спешат по своим делам или просто прогуливаются по городу. Художник словно наполнил свои картины городским шумом.

Изображая в своих картинах Петербург, русский художник смог уловить самое главное – весь простор, ширь города с совершенными формами архитектуры города. Не смотря на всю эту свободу города, Фёдор Алексеев изображает город достойным, сдержанным.

Педагогическая работа в Академии художеств не прошла даром – Алексеев оставил после себя большое количество молодых художников, которые продолжали и развивали традиции, которые их учитель заложил в таком виде живописи, как городской пейзаж.

Вид дворцовой набережной от Петропавловской крепости.	Вид Казанского собора в Петербурге.	Вид на Воскресенские и Никольские ворота и неглинный мост от Тверской улицы в Москве.
Соборная площадь в Московском Кремле	Вид на Михайловский замок в Петербурге со стороны Фонтанки.	Красная площадь в Москве

Петербург. Вид на Адмиралтейство.

Петербург. Вид на Казанский собор.

Петербург. Вид на Михайловский замок.

Москва 1802 г.

Вид на Николаев. 1799 г.

Бытовой жанр как один из видов русского изобразительного искусства получил свое самостоятельное развитие довольно поздно – во второй половине XIX века, когда на смену классическому и романтическому направлению пришел реализм, стремившийся к изучению и изображению частной и общественной жизни человека. Развитие бытового жанра в русском искусстве связано, прежде всего, с ростом демократических и реалистических тенденций, с обращением художников России к широкому кругу областей народной жизни и трудовой деятельности, с постановкой важных социальных вопросов. Однако, зарождение бытового жанра началось, как считают многие искусствоведы, еще во второй половине XVIII века, когда некоторые художники впервые стали обращаться к сюжетам и темам из жизни простого народа. В процессе развития и становления бытового жанра в русском искусстве определились присущие ему возможности – от достоверной фиксации увиденных в жизни взаимоотношений и поведения людей в быту до глубокого раскрытия внутреннего смысла и общественно-исторического содержания явлений повседневной жизни.

Итак, вначале дадим определение бытовому жанру как одному из видов искусства. Согласно определению Словаря искусствоведческих терминов, бытовой жанр – это «жанр изобразительного искусства, определяемый кругом тем и сюжетов из повседневной жизни человека. В основном эти сцены изхображаются на полотнах живописцев, но их можно увидеть и на графических листах, и в скульптуре».[1]

Больльшинство исследователей считают временем зарождения бытового жанра вторую половину 1760-х гг. В это время, находясь в Париже, Иван Фирсов создал небольшую картину «В мастерской юного живописца» (Приложение 1). На полотне изображена маленькая девочка-шалунья, которая позирует мальчику-художнику под присмотром матери, уговаривающей ее посидеть смирно.

Имя Фирсова обнаружил в 1913 г. И. Грабарь. Оно было закрыто фальшивой подписью Лосенко. Вероятно, так поступили, чтобы картину легче было продать: Лосенко был знаменитым мастером, а Фирсов никому не был известен. Возможно, художник так и остался бы забытым, если бы не Грабарь.

Однако, собственно создателями бытового жанра принято считать Михаила Шибанова и Ивана Ерменёва.

Год рождения и год смерти Михаила Шибанова неизвестны. Предполагают, что он был крепостным Г.А. Потемкина. Сохранилось несколько достоверных работ Шибанова, среди которых – портреты Екатерины II и ее фаворита А.М. Дмитриева-Мамонтова. Однако, о двух работах этого художника следует поговорить особо. Это «Крестьянский обед» (1774) и «Празднество свадебного договора» (1777).

Б.И. Краснобаев обращает внимание на время создания этих картин. Вот что он отмечает: «Первая написана в разгар крестьянской войны под предводительством Е.И. Пугачева, вторая – через два года после ее подавления. Что побудило художника обратиться к сценам из крестьянской жизни, к жанровой живописи, рассматривавшейся в те времена, да и позднее (до Венецианова) как нечто низменное, недостойное кисти художника? Не зная почти ничего о Шибанове, мы не можем, к сожалению, ответить на эти вопросы. Но все же нельзя не задуматься над датами создания картин, в которых сочувствие, уважение художника к крестьянам бросается в глаза»[2]

Скорее всего образы крестьян Шибанов исполнял с натуры. Человеческое достоинство – первое, на что обращаешь внимание, знакомясь с изображенными Шибановым людьми.

В «Крестьянском обеде» (Приложение 2) впечатляют правдиво изображенные пожилой человек, молодой крестьянин и старая женщина. Идеализированным представлен только образ молодой матери с ребенком на руках. Эта героиня вызывает ассоциации с ликом Мадонны, как ее принято было изображать в западноевропейской традиции.

Крестьянская семья приступает к обеду. Молодые члены крестьянской семьи отвлеклись от обеда. Отец приготовился было привычным движением резать хлеб, но задержался и с ласковой улыбкой смотрит, как его жена дает грудь ребенку. Та тоже забыла об обеде – все ее внимание малышу. Но на лицах старших – спокойная сосредоточенность. К еде они относятся истово, серьезно, поскольку добывается она тяжелым трудом.

В сцене нет слащавости. Вся семья воспринимается в целом, ее как бы объединяют тяжелые, натруженные руки свекрови, подающей миску на стол. Обстановка в избе почти не показана, но угадываются ее простота и суровость. Весь строй картины убеждает в том, что перед нами люди, живущие небогато, в тяжелом труде, но дружно, достойно.

«Сговор» переносит зрителя в праздничную обстановку. Но и здесь художник в первую очередь подчеркивает дружелюбие во взаимоотношениях крестьян. Невеста растеряна, смущена и важностью события в ее жизни, и всеобщим вниманием, и непривычным своим праздничным нарядом. Но у всех на лицах благожелательные улыбки, жених ласково держит ее за руку, готовясь усадить в красный угол. В левой стороне картины мужик, плутовато ухмыляясь, держит в руках штоф и стакан и готовится «перейти к делу». На него указывает пальцем парень, приглашая сидящую рядом девицу посмеяться над нетерпеливым. Эта юмористическая нотка оживляет картину и сообщает ей еще большую теплоту.

В картинах Шибанова нет обличения крепостнических порядков, за что порой его упрекают. Но этот упрек, по мысли Б.И. Краснобава, является несправедливым. Он считает,что обе работы художника правдивы. В них нет идеализации крестьянской жизни. На обороте картин Шибанов писал, что они представляют «суздальской провинции крестьян». Возможно, сам художник происходил из тех же суздальских крестьян. Во всяком случае, знание и понимание им быта и характера русского крестьянина несомненно.

В 70-х годах Ерменев создает серию акварельных рисунков под общим названием «Нищие» («Поющие слепцы», «Крестьянский обед», «Нищая», «Нищие» и др.). Художник обычно изображает две фигуры в полный рост на фоне неба, например, нищая старуха и ребенок, нищий и поводырь. Иногда – это одинокая фигура нищего или нищей. Несколько особняком стоит композиция из нескольких фигур, которая называется так же, как и рассматриваемая нами выше работа М. Шибанова, – «Крестьянский обед».

Сравним его «Крестьянский обед» с аналогичной картиной Шибанова. Женщина с ребенком на руках, большая общая миска, каравай хлеба. Но у Шибанова сама композиция картины такова, что она сближает людей. Та же миска, руки матери как бы объединяют, связуют сидящих за столом. У Ерменева люди за столом не объединены общим чувством. Общая миска, к которой тянутся их руки, как-то далека от всех, люди не смотрят друг на друга. Не только бедность и усталось, но и какое-то отупение чувствуется в них.

На акварели «Нищие певцы» старик в центре с голой грязной ногой, более молодой нищий слева с тряпкой на глазах вызывают смешанное чувство жалости и отвращения. Иное впечатление производит старик, сидящий справа. У него крупная голова с довольно еще густыми волосами, он согбен, но ясно видно, что высок ростом, его могучие руки бессильно лежат на коленях. Крестьяне, стоящие вокруг певцов, слушают внимательно (за исключением двух справа, о чем-то разговаривающих), их лица сосредоточены и суровы.

Изучая работы художника, можно сделать вывод, что художник остро ощущал и передавал некоторые мрачные стороны русской действительности. Но он еще не поднялся до больших художественных и социальных обобщений.

Е.А. Конькова считает, что произведения Ерменева не лишены некоторой театральности, поскольку «во всех них одинаковый низкий горизонт, фон как огромное и безлюдное пространство; силуэт персонажей показан крупно, композиция предельно ясна, герои статичны»[3]. И все же глядя на эти картины, показывающие устрашающих нищих в одежде с громадными заплатами, зритель чувствует подлинную монументальность персонажей. По мнению одного из исследователей, они представляются не жалкими, отверженными людьми, а грозной силой. Так неожиданно творчество этого мастера открывает еще одну, почти неизвестную, грань искусства XVIII столетия. Эта акварельная серия исполнена мрачного трагизма, отчаяния и безысходности. В работах Ерменева совершенно отсутствует светлое настроение, так характерное для русского искусства.

Историки искусства пытались по-разному оценить эти картины. Некоторые усматривали в героях художника остатки разгромленных отрядов Пугачева или нищих после какой-нибудь эпидемии, однако, возможно, Ерменев хотел придать своим работам более глубокий, философский смысл. Ведь на Руси всегда очень бережно относились к нищим, которых называли «каликами перехожими». Возможно, этих страшных слепцов можно расценить как символ общественного неблагополучия.

А. Шибанов. "Крестьянский обед".1774 г.