LSD И ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ

Большинство людей обладает постоянным ощущением своего присутствия в мире в качестве отдельной самостоятельной и абсолютно реальной единицы. Чувствовать себя отдельным элементом мироздания человеку позволяет ощущение границ самого себя, которыми являются тело и возможности его органов чувств.

Такой человек воспринимает мир и других людей как в равной мере реальных и имеющих право на самостоятельное существование.

Но существует и другая категория людей. Это люди, имеющие очень слабое чувство собственной отдельности. Они предпочитают ощущать себя как часть некоей общности: семьи, дружеского коллектива, профессиональной группы и т. д. Они обычно теряются при попытке принять самостоятельное решение, выразить собственное мнение или даже просто рассказать врачу о себе самом. Такая личность испытывает постоянное чувство неуверенности во всем, даже в том, что его «Я» составляет некоторое единство со своим собственным телом.

Мы сейчас говорим о двух экзистенциальных вариантах бытия в мире.

В первом случае бытие личности покоится на надежном осознании реальности; человек воспринимает себя как реальную сущность, находящуюся в непрерывном развитии.

Во втором случае – картина обратная: человек находится в перманентной тревоге, так как его неуверенность в факте существования себя самого как отдельной, значимой единицы перерастает в гнетущее ощущение зыбкости, эфемерности не только собственного «Я», но и окружающего мира. Он не способен воспринимать свои мысли и ощущения как неразрывное целое.

- 233

Человека, условно причисленного к первой категории, английский психиатр Р. Лэнг назвал «онтологически уверенной» личностью. Под словом «онтология», означающим в философии тип познания, в данном контексте понимается наличие у человека необходимой для познания окружающего мира точки отсчета, которой является ощущение самого себя как единого целого.

Личность, у которой такая «точка отсчета» ослаблена или отсутствует, Лэнг называет «онтологически неуверенной».

Для «онтологически неуверенной» (неуверенной в себе, в своем праве на существование) личности всегда характерны две противоречащие друг другу базовые психологические особенности:

С одной стороны, она будет испытывать постоянную потребность в своем «метапрограммировании» со стороны окружающих людей. Эта потребность будет связана с тем, что личность не в состоянии выработать собственную стратегию взаимодействия с жизненной реальностью. Такой человек попытается перенять как модель особенности поведения других людей. Она будет присваивать себе чужое поведение как некую «компьютерную программу» по управлению самим собой.

Но с другой стороны, такое «метапрограммирование» будет сопровождаться страхом оказаться поглощенным другим индивидом.

В итоге в человеке соседствуют как бы две личности, претендующие на одно и то же тело. Одна (защитная) – состоит из внешних программ, присвоенных от окружающих. Другая (воспринимающаяся как «истинное Я») – глубоко спрятана и постоянно испытывает страх быть поглощенной другими людьми. Такое состояние психики, по Лэнгу, – основа личности больного шизофренией.

Интересующихся проблематикой «онтологической неуверенности» мы отсылаем как к самой книге Р. Лэнга «Расколотое Я», так и к знаменитой книге Ж.П. Сартра «Бытие и ничто», особенно к впечатляющей третьей части ее. Да и все творчество Франца Кафки можно свести к изображению переживаний личности с тотальной онтологической неуверенностью.

В 1984 году автору довелось столкнуться со следующим случаем. Компания молодых «хиппующих» интеллектуалов

уговорила в подпитии некоего родственника, слесаря одного из московских заводов, сделать себе инъекцию LSD. 54-летний мужчина получил дозу порядка 80 миллиграммов наркотика и испытал сравнительно часто встречающееся переживание «сотовой» Вселенной.

В видении он оказался заключенным внутри полупрозрачной ячейки, сквозь которую видны были миллиарды таких же – с просвечивающимися человеческими телами. Субстанция ячеек «питалась» человеческой плотью, высасывая что-то из организма грезящего. Где-то на периферии угадывалось еще нечто, что невольному наркоману представлялось в виде гигантской, покрытой иглами, стальной руки, вызывавшей ужас.

Слесаря привели на прием спустя два месяца после эксперимента. Он жаловался на то, что боится сойти с ума, так как все окружающее теперь кажется ему зыбким и нереальным. Любой неожиданный звук или яркий свет вызывали страх. Пациент осознавал – да, он^оится, что его снова «столкнут» обратно в тот страшный мир, управляемый гигантской рукой.

Он боялся засыпать – вдруг во сне видения вернутся?

Взрослый человек, находящийся под действием наркотика, испытывает подобный же страх растворения в чем-то, абсолютно несовместимом с привычным опытом и мировоззрением. Это тот самый, знакомый нам по главе о парадоксах псевдогаллюциногенов, страх засыпания (безумия или столкновения с женским началом мира, хтоничес-кими силами, «дионисическим» хаосом).

Приводя случаи нашего пациента как пример совершенно особой формы нестабильности «Я»-ощущения, отметим, что человек этот, по привычным нам представлениям, имел достаточно жесткую структуру «Я». Он точно знал, что является промышленным рабочим, чувствовал свою меру ответственности за семью и труд, имел достаточное представление о том, что такое хорошо и что такое плохо.

Однако в его представления о себе и реальности не входило ничего, что хотя бы отдаленно имело отношение к проблемам души или «абстрактным вопросам» смысла человеческого существования. Воспитавшая мужчину культура считала все эти вопросы глупостью, не имевшей ничего общго с реальной жизнью.

Несколько поколений жителей нашей страны воспитывались и жили в фактическом отчуждении от собственного внутреннего мира, благодаря чему и сложилось стойкое мнение, что его просто-напросто не существует, а даже если сны зачем-то человеку и снятся, то для реальной жизни это никакого значения не имеет. Мы не задумываемся о том, что такое «Я». То, что называют взрослением, на деле оказывается лишь принудительным отчуждением от наших сокровенных переживаний и чувств.

Как только индивидуальность нашего пациента, с виду вполне устойчивая, столкнулась со сложным внутрипсихи-ческим переживанием, последнему просто не нашлось места в системе «простого и крепкого» мировоззрения промышленного рабочего.

Его лечение в конечном итоге превратилось в обучение. Нам пришлось на простом и понятном ему языке расширять границы его мировоззрения. Понадобилось на доступном языке разъяснить такие понятия, как «бессознательное в человеческой психике» и роль сновидений в жизни человека.

Он отыскал в своей памяти плакаты с изображением «ежовых рукавиц», страшных, утыканных шипами, служащих для напоминания «врагам народа» о карающем мече пролетариата. Вспомнил он и школьные уроки биологии, на которых подростком удивлялся клеточной структуре человеческого тела. Постепенно галлюцинаторный образ стал понятен, ибо был и с самого начала неотделим от основ его памяти, – и страх ушел. Возникшая синхронис-тичность была преодолена с помощью расширения «Я».

С такой кажущейся диссоциацией личности – синхрони-стичностью – мы встречались почти во всех нам известных случаях регулярного приема LSD.

Известно, что существуют только две психологические области, в которых онтологически неуверенная личность чувствует себя достаточно комфортно, – это, во-первых, случаи социально запрограммированного поведения (служба в армии или работа на промышленном предприятии), а во-вторых, сфера собственно фантазий. В воображении человеческое «Я» свободно управляет миром, которого так боится в реальности.

Галлюцинации воображения, вызываемые LSD и подобными препаратами, можно смело отнести к «галлюцинаци-

ям фантазий». Поэтому личность, которой свойственна онтологическая неуверенность, с большей вероятностью получит удовольствие от LSD-переживания.

Если пользоваться терминами Юнга, то исходная «интенсивность работы сознания» такой личности, ее изначальный «умственный уровень» ниже, чем у онтологически уверенного человека. Внутри галлюцинации, лишенная груза ответственности и необходимости принимать решения, она будет чувствовать себя более уверенно. Неуверенная личность будет пытаться обрести в галлюцинациях реальное бытие, так же как раньше она пыталась обрести его в своих фантазиях. Труднее всего такой личности дастся возврат из фантастического видения в опасную и чуждую реальность.

Может произойти полное поглощение экзистенциально слабенького «Я» галлюцинаторными переживаниями. Возникнет растворение «Я».

В возникшей онтологической модели «я – LSD-переживание – тело» среднее звено все больше и больше будет вовлекать «Я» в свою орбиту и может слиться с ним. Со стороны это будет выглядеть уже как форма чистого бреда, ведь действия человека будут продиктованы не реальностью, а малопонятными внутренними импульсами (синхронистичностью).

Вот как схематически будут выглядеть изменения, вызвавшие ощущение синхронистичности:

В норме:

_ тело

«Я» «спряталось», и LSD-переживание опосредует совершение действия

В своих «Книгах пророчеств» – одном из лучших художественных описаний чувства неуверенности в собственном «Я» – Уильям Блейк называл это «попыткой человека стать тем, что он воспринимает».Можно, исходя из нашей тематики, перефразировать эту мысль так: попыткой человека превратиться в LSD-переживание. Недаром, в приведенной выше цитате, Допкин де Риос пишет: «Я как будто бы превратилась в растение...»

Отвратительное, всасывающее человека – пятно на рисунке Блейка – это... матка. Попытку человека превратиться в свое переживание сам Блейк ощущает как ужас возврата в «дионисическую» бездну материнского начала.

Вот еще одна иллюстрация к сказанному:

«...Кислота научила меня мыслить с помощью красок. Если я не приняла кислоту, то не увижу и красок, из которых состоите вы и другие люди. Только особый цвет, который показала мне кислота, способен открыть всю правду о человеке, с которым я общаюсь; потому-то и общаюсь, только приняв кислоту. Вот сейчас, например, у вас глаза ярко-красные, а вместо щек – бирюзовые пятна, – значит, вы сердитесь и вам нельзя доверять. Будет лучше, если все ваше лицо я буду видеть как бирюзовое пятно, так чтобы различить можно было только очки. Тогда я растворюсь в зеленом и смогу смешаться с вами. Вот тогда мы будем говорить правду. А без кислоты между нами непреодолимый барьер: мы – отдельны. Барьер растворяет только кислота».

На иллюстрации к «Книгам пророчеств» (У. Блейк, 1794) Демиург (творец Вселенной) одновременно пытается организовать хаос женской первоматерии Вселенной («плаценты») и боится слиться с ним, раствориться в равной ему бездне женственного хаоса

Обратите внимание: снова проблема зависимости. Но зависимости своеобразной. Пережитое пациенткой изменение восприятия стало полностью определять тип ее мышления и манеру взаимодействия с людьми. Она зависима, но не от препарата, а от вызванного им искажения восприятия. Она может быть уверенной в себе только при наличии «оболочки», как бы отделяющей ее восприятие от реальности.

«Краски» стали барьером между сигналами внешнего мира, которые воспринимают рецепторы тела девушки и ее мозг. Наркотик стал своеобразным «фильтром» информации из внешней среды. Он провел селекцию поступающих сигналов и, тем самым понизив «порог сознания» (он же «умственный уровень»), ограничил способности пациентки к общению.

Пациентка чувствует себя уверенно, только «пропуская» реальность через фантастический мир галлюцинаций. Для того чтобы воспринимать реальность без опасений, девушке нужно ее упростить.Личность не справляется со сложностью мира. Она испытывает потребность в понижении своего умственного уровня. Она не в состоянии быть собой.