В поисках логики открытия

Ф.Бэкон

Развитие науки, особенно естествознания, как известно, тесно связано с эмпирическими методами исследования. Осознание их значения пришло в эпоху Возрождения, и это было, быть может, самой значительной революцией в истории науки. Одним из главных ее идеологов, несомненно, был Ф. Бэкон. Он резко выступил против книжной науки схоластов и их догматического мьшлення, провозгласив величие опыта и призвав учиться читать книгу самой Природы.

«Истина - дочь Времени, а не Авторитета».

Это замечательный афоризм Ф. Бэкона является одним из лучших выражений духа его эпохи.

Подобно всем великим реформаторам эпохи ВозрожденияФ.Бэкон ставил перед собой огромную задачу – добиться того, «чтобы наконец после стольких веков существования мира философия и науки более не были висящими в воздухе, а опирались на прочное основание разнородного и притом хорошо взвешенного опыта».

Подлинные знания о мире, но по его мнению, можно получить только на основании наблюдений и экспериментов. Число логических рассуждений не могут привести к открытиям ни новых явлений, ни новых закономерностей. Особое значение в познании имеет эксперимент. Чувства могут обманывать нас, в чем каждый может убедиться на собственном опыте. К томуже они и ограничены в своих возможностях постигать природу.

Иное дело – эксперимент. го познавательные возможности огромны. ак писал Ф.Бэкон, “природа вещей лучше обнаруживает себя в состоянии искусственной стесненности, чем в естественной свободе“.

Однако способ рассуждений, основанный на силлогистике, не пригоден для постижения природы с помощью опыта. «Матерь заблуждений и бедствие всех наук, – считал Ф.Бэкон, – есть тот способ открытия и проверки, когда сначала строятся самые общие основания, а потом к ним приспосабливтотся и посредством их проверяются средние аксиомы».

Он вовсе не считал, что рассуждения от общего к частному порочны. Они вполне уместны в определенных ситуациях. Однако в постиженни природы нужно опираться не на дедукцию, а на индуктивный метод.

“Индукцию, – писал Ф.Бэкон, – мы считаем той формой доказательства, которая считается с данными чувств, и настигает природу, и устремляется к практике, почти смешиваясь, с нею“.

Подлинный путь познания природы – постепенное движение от частностей ко все большим обобщениям. Он, конечно, не легок и требует терпения, зато прочен и надежен в полученных результатах.

Этот метод еще не был должным образом разработан. Но это не должно нас смущать.

“Разве можно ие счиплься с тем, что дальние плавания и путешествия, которые так участились в наше время, открыли и показали в природе множество вещей, могущих пролить новый свет на философию. И конечно, 6ыло бы постыдно, если бы, вто время как границы материального мира – земли, моря и звезд – так широко, îòêðûëèñü è ðàçäâèíóëèñü, умственный мир продолжал остоваться в тесных пределах того, что было открыто древними“.

В индуктивном методе должны быть произведены радикальные перемены. Прежняя åãî форма не пригодна для достижения поставленых целей.

“Индукция, – считал Ф.Бэкон, – которая совершается путем простого перечисления, есть детская вещь: она дает шаткие заключения и подвергнута опасности со стороны противоречащих частностей, вынося решения большей частью иа основании ìåíüшего, чем следует, количества фактов, и притом только тех, которые имеются налицо. Индукция же, которая будет ïîëåçíà для открытия и доказательства наук è искусств, должна разделять природу посредством должных разграничений и исключений. И затем после достаточного количества отрицательных суждений она должна заключать о положительном“.

Есть два пути в действиях людей, о которых говорили еще древние. Первый путь, поначалу легкий, в конце становится непроходимым. Второй начинается трудно, зато по мере прохождения по нему человеку становится все легче.

Ф.Бэкон считал, что аналогично обстоит дело с дедуктивным и индуктивным методами познання:

“Если кто-нибудь отправляется от установленных положений, он приходит под конец к сомнению, если же начинает с сомнений и терпеливо справляется с ними, через какое-то время приходит к правильному выводу“.

Ф.Бэкон стрроил довольно изощренную схему индуктивного метода, в котором учитываются случаи не только наличия èçó÷àåìîãî ñâîéñòâà, но и его различных степеней, а также отсутствия этого свойства в ситуациях, когда его проявление по тем или иным соображениям ожидались.

Он уверен, что теперь наука получила метод открытия íîâîãî çíàния, которым может овладеть каждый. Теперь широко открылась дорога для приумноження знания, так необходимого людям для улучшения их жизни. Если раньше вырвать тайны у природы удавалось лишь избранным, часто в результате случайных обстоятельств, то теперь появились совершенно новые, невиданные возможности для постижения действительности.

“Наш же путь открытия наук таков, – писал Ф.Бэкон, – что он немногое оставляет остроте и силе дарования, но почти уравнивает их. Подобно тому как для проведения прямой линии или описания совершенного круга мною значат твердость, умелость и испытанность руки, если действовать только рукой, – мало или совсем ничего не значат, если пользоваться циркулем и линейкой. Так обстоит и с нашим методом“.

Сколько еще неизвестного нам таит в себе природа, сколько полезных изобретений может осуществить еще человек – этого íåâîçìîæно даже себе представить. Конечно, с течением времени природа дает человеку свои тайны.

“Однако тем путем, о котором мы теперь говорим, все это можно представить и предвосхитить быстро, немедленно, тотчас“.

Столь высоко оценивая свой вклад в развитие науки, Ф.Бэкон все же допускал возможность усовершенствования метода научного познания.

“Мы не утверждаем, однако,— замечал он,— что к этому ничего нельзя прибавить. Наоборот, рассматривая ум не только в eãî собственной способности, но и в его связи с вещами, мы должны установить, что искусство открытия может расти вместе с открытиями“.

 

Р.Декарт

Однако доводы Ф.Бэкона, которыми он с таким пафосом обосновывал эффективность индуктивного метода познания, не показались убедительными другому выдающемуся представителю той великой эпохи, Р.Декарту.

Ставя перед собой ту же задачу, которую пытал­ся разрешить и Ф.Бэкон.–найти прочную ос­нову научного познания, выработать его метод, – он строит дедуктивную модель науки.

Р.Декарт был убежден в том, что наука по своей сути должна представлять достоверное знание. Однако то, что именовалось научным в его время, лишь в очень незначительной степени соответсвовало этому качеству.

Как же можно было избавиться от засилья в науке случайных мнений, неопределенных суждений?

Как приумножить прочно обоснованное, подлинное знание?

Стремление ответить на эти вопросы привело Р.Декарта к ðàçðàáîòêå связываемой с ею именем концепции мстодологии научного познания.

Ето рассуждения совершенно прозрачны и вполне последовательны.

«Смертными, – писал Р.Декарт, – владеет любопытство настолько слепое что часто онн ведут свои умы по неизведанным путям всякого основания для надежды, но только для того, чтобы ïðîâåðèòü, не лежит ли там то, чего они ищут; как если бы кто загорелся настолько безрассудным желанием найти ñîêðîâèùå, ÷òî áåñïðåðûâíî áðîäèë áû ïî äîðîãàì, âûñìàòðèâàÿ, íå íåéäåò ëè îí случайно какое-нибудь сокровище, потерянное путником».

Вот положение, характерное для научных изысканий. Но разве можно на этом пуги получить подлинные чнания? Для отыскания истины, проникновения в тайны мироздания совершенно необходим последовательно применяемый метод.

«Ибо недостаточно просто иметь хороший ум, но главное – это хорошо применять его. Самая великая душа способна как к величайшим порокам, так и к величайшим добродетелям, и тот, кто идет очень медленно, может, всегда следуя прямым путем, продвинуться значительно дальше того, кто бежит и удаляется от этого пуги».

Итак, необходим метод, применяя который можно было бы осуществлять рациональный поиск новых знаний и гарантировать их достоверность. Р.Декарт уверен в том, что такого рода метод может быть найден.

Как же он должен выглядеть?

Каким требованиям он должен соответствовать?

«Под методом же я разумею достоверные и легкие правила, – писал Р.Декарт, – строго соблюдая которые человек никогда не примет пичет ложного за истинные и, не затрачивая напрасно никакого усилия ума, но постоянно шаг за шагом приумножая знание, придет к истинному познанию всего того, что он будет способен познать».

Как можно наш и такой метод?

А для этого нужно прежде всего обратиться к самой науке и посмотреть, где ей удастся успешно решать эту задачу. Очевидно, что этим требованиям отвечают только арифметика и геометрия, только они «остаются не тронутыми никаким пороком лжи и недостоверности».

Этим наукам удается добиться таких результатов потому, что они применяют единственно пра­вильный, надежный метод познания.

Все дело в том, что они опираются на интуицию и дедукцию.

Интуиция дает нам возможность усмотреть в реальности не вызывающие никаких сомнений простые истины.

«Таким образом каждыи может усмотреть умом, что он сущест­вует, что он мыслит, что треугольник ограничен только тремя линиями, а шар – единственной поверхностью и тому подобные вещи, которые гораздо более многочисленны, чем замечают большинство людей, так как они считают недостойным обращать ум на столь легкие веши».

Применение же дедукции позволяет вывести из очевидных истин знания, которые уже не могут с непосредственной ясностью постигаться нашим умом, однако представляют в силу самого способа их получения вполне обоснованные и тем самым достоверные. Дедук­ция, проводящаяся по строгим правилам, не может приводить к заблуждениям.

Р.Декарт убежден в том, что таким же образом можно получать знание в любой области науки. - «Эти два пути являются самыми верными путями к знанию, и ум не должен допускать их больше – все другие надо отвергать как подозрительные и ведущие к заблуждениям».

Следуя этими путями, мы можем быть уверены, что придем к познанию вещей без заблуждений.

«Те длинные цепи выводов, сплошь простых и легких, которы­ми геометры обычно пользуются, чтобы дойти до своих наибо­лее трудных доказательств, дали мне возможность представить себе, что и все вещи, которые могуг стать для людей предметом знания, находятся между собой в такой же последовательности. Таким образом, если воздерживаться от того, чтобы принимать за истинное что-либо, что таковым не является, и всегда соблюдать порядок, в каком следует выводить одно из другого, то не может существовать истин ни столь отдаленных, чтобы они были недостижимы, ни столь сокровенных, чтобы нелыя было нх раскрыть».

Так обосновываются Р.Декартом исходные основания его учения о методе научного познания. Они дают ему возможность сформулировать уже универсальные правила для руководства ума в его поисках нового знания.

И вот наконец сами эти знаменитые правила.

Осознание масштабов свершенного, спокойствие и уверенность чувствуются в этих простых и ясных предписаниях.

«И подобно тому как обилие законов нередко дает повод к оправданию пороков и государство лучше управляется, если законов немного, но они строго соблюдаются, так и вместо большого числа правил, составляющих логику, я заключил, что было бы достаточно четырех следующих, лишь бы только я принял твердое решение постоянно соблюдать их без единого отступления.

Первое – никогда не принимать за истиннее ничего, что я не признал бы таким с очевидностью, т. е. тщательно избегать поспешности и предубеждения и включать в свои суждения только то, что представ­ляется моему уму столь ясно и отчетливо, что никоим образом не сможет дать повод к сомнению.

Второе – делить каждую из рассматриваемых мною трудностей на столько частей, сколько потребуется, чтобы лучие их разрешить.

Третье – располагать свои мысли в определённом порядке, на­чиная с предметов простейших и легко познаваемых, и восходить мало-помалу, как по ступеням, до познания наиболее сложных, допуская существование порядка даже среди тех, которые в естественном ходе вещей не предшествуют друг другу.

И последнее - делать всюду перечни настолью полные и обзоры столь всеохватывающие, чтобы быть уверенным, что ничего не пропущено».

Что может быть значительнее в науке, чем решение этой проблемы?

Р.Декарт вполне осознает ее масштабы. Предложенная им система правил, как он считал, откроет невиданнные возможнности для развития науки. И вместе с тем ведь это был Декарт, который удивительно сочетал в себе кристальную ясность ума, убежденность в возможности достиже­ния истины с замечательной способностью не преклоняться ни перед чьим иненнем и во всем сомневяться. И поэтому нас не должно удивлять и такое его высказывание:

«Впрочем, возможно, что я ошибаюсь, и то, что

принимаю за золото и алмаз, не более чем

крупицы меди и стекла».