Summary

Stepanov V.V. Russian Census 2002: The approaches of measuring group identity of population

The last census in the Soviet Union took place in 1989. The next census has been postponed from 1999 to 2000, then to 2001, with a final dates of 9-16 October 2002. The realization and quality of the Russian 2002 census are undermined by a multitude of factors, including insufficient financial resources, the unwillingness of the population to participate, a lack of legislative support, the inexperience of the census organizers, as well as by the necessity of employing new technology. Given these constraints, it is reasonable to wonder whether the 2002 census will offer an accurate picture of the ethno-cultural and language diversity of the population. What can the census realistically achieve? What are the potential miscalculations we need to bear in mind? The main themes of this discussion are a nomenclature of ethnic categories, the pattern of questions asked about languages. The author draws historic parallel with previous censuses.

Всероссийская перепись населения 2002 г. проводится в период, когда государство как бы обретает “ второе дыхание” в своем стремлении выйти из кризиса, унаследованного от социалистической экономики. На нынешнем этапе власть в центре и регионах получает более понятные очертания, все меньше остается законодательных “ брешей” в регулировании общественной жизни, все больше поддается планированию бюджет. Разработка и внедрение значительного количества программ социальной защиты населения – еще один атрибут упрочения государственной стабильности.

В этой связи первая в России демократическая перепись населения предстает для ряда этнических групп как важнейшее средство “ заявить о себе” . Одни группы, такие как кряшены, ищут признания своей культурной самобытности и обретения культурных прав. Другие, например, малочисленные группы в Дагестане, полагают, что, будучи признанными государством в ходе переписи как самостоятельные народы, смогут получить реальное представительство во властных структурах¹. Третьи хотят, чтобы их образ жизни поддерживался определенными социальными гарантиями. Ожидают льготы, прежде всего, группы, относимые российским законодательством к категории “ коренные малочисленные народы” . Среди них большинство составляют народы Севера, Сибири и Дальнего Востока.

Не секрет, что устойчивое существование таких групп в значительной степени зависит от деятельности государства – от того, насколько российская система управления способна помочь населению, проживающему в экстремальных природных условиях, не разрушая при этом самобытную этнокультурную среду. Стабильность малых общностей, их идентичность, даже демографические параметры сильно зависят от федеральной и региональной политики.

Перепись представляется важным событием малочисленным группам еще и в связи с тем, что теперь в государстве отменена паспортная фиксация национальности (с 1997 г.). Поэтому для одних проводимая перепись – это защита (хотя бы психологическая) своей групповой идентичности, а для других – обретение “ официального” признания, равно как и ожидание, что вслед за этим улучшатся условия жизни.

Могут ли на самом деле результаты переписи способствовать сохранению уникальных культур – вопрос открытый. Однако нет сомнений, что упоминание той или иной, даже крайне малочисленной группы, в общероссийском списке является важным аргументом для разработки соответствующих правовых актов. Фактически, любая государственная программа (федеральная или региональная), ориентированная на поддержку этнической культуры и языка, доказывая свою необходимость, апеллирует к данным переписей населения. Например, если статистика свидетельствует, что ханты живут в Томской области, тогда государство их “ видит” . А если тех же хантов или манси как бы нет в Свердловской области (хотя на самом деле они там есть, но отнесены к разряду “ прочие” ), то, естественно, им трудно ожидать внимания официальных лиц.

Региональные управленцы должны быть профессионалами в своем деле, однако вряд ли они обязаны иметь глубокие этнографические познания. Если разработчики списка малочисленных народов² не упомянули того, что вепсы проживают помимо Карелии и Ленинградской области еще и в соседней Вологодской области, то не стоит обвинять региональные власти в игнорировании законодательства. Подобные оплошности целиком на совести экспертов из научной среды. Внимание чиновника к этнокультурным группам должно стимулироваться внешними обстоятельствами (а не его этнографической образованностью), и важнейшим фактором в этой связи является перепись населения.

Ожидания представителей малочисленных народов, связанные с переписью, нельзя назвать ажиотажными, однако определенные надежды имеются. Прежде всего, надежда на адресную социальную поддержку со стороны государства. За это особенно активно выступают региональные ассоциации коренных малочисленных народов. Полагают: раз есть закон, где прямо сказано о 50-тысячном критерии малочисленности народа, значит можно автоматически получить право на экономические и прочие льготы. Знание о бюрократически установленном пороге численности и о наличии реестра малочисленных групп стимулирует “ этническое дробление”, в частности, среди алтайцев³, чуванцев⁴, тувинцев, шорцев, этнических групп Дагестана⁵ и других. По мнению исследователей, малочисленные группы, в свою очередь, тоже могут разделиться на еще более мелкие, если этому будут способствовать социально-экономические выгоды⁶.

Однако организационная подготовка Всероссийской переписи в значительной степени не соответствует наивным представлениям о том, что наконец-то произойдет “ правильная” перепись. Общественность вряд ли воспримет с пониманием известие о том, что пресловутый список “ всех народов” России появился до, а не после переписи. Когда перепись произойдет, и факт априорного списка станет широко известен (ведь претензии к итогам обязательно появятся), тогда трудно будет доказать, что подсчеты населения произведены “ честно” .

Впрочем, иного пути проведения переписи пока нет. А это значит, что необходимо иметь представление о том, как создается та “ мерная шкала”, при помощи которой государство оценивает групповую идентичность населения и собирается строить планы на будущее. В данной связи следует рассмотреть ряд вопросов, первый из которых посвящен длительной отсрочке переписи и последовавшей затем спешке в проведении подготовительных работ.