Археологические сведения.

Введение.

Пермь 2002

Научный рук.: Рыбальченко В.Ф.

Реферат по истории на тему

“Оружие и доспехи русского войска 9-16 вв.”

Выполнил: ученик 10Г класса Глебов М.

 

 

Содержание реферата:

Введение_____________________________________________________________________ 3

Археологические сведения______________________________________________________4

Мечи________________________________________________________________________ 5

Сабли________________________________________________________________________ 11

Копья________________________________________________________________________ 12

Топоры______________________________________________________________________ 13

Булавы ______________________________________________________________________ 15

Кистени______________________________________________________________________ 15

Лук и стрелы_________________________________________________________________ 16

Снаряжение всадника и верхового коня__________________________________________ 20

Доспехи_______________________________________________________________________ 25

Заключение___________________________________________________________________ 28

Список использованной литературы_____________________________________________33

 

Этот реферат называется “Оружие и доспехи русского войска 9-16вв.” Почему я выбрал именно эту тему? Потому что мне нравится история древней Руси, её быт, нравы, обычаи. Также мне интересно оружие, которым пользовались наши предки, жившие во времена древней Руси. Когда я начинал писать этот реферат, я поставил себе целью изучить историю возникновения оружия на Руси, а также попытаться наиболее полно рассказать о тех видах вооружений и доспехов, которыми пользовались древние Славяне. Думаю, что у меня это получилось.

Наука о русских военных древностях имеет точную дату своего рождения. В 1808 г. недалеко от г. Юрьева-Польского крестьянка Ларионова, находясь в "кустах для щипания орехов, усмотрела близ орехового куста в кочке что-то светящееся" . Это оказались шлем и кольчуга, не без оснований приписанные президентом Академии художеств А. Н. Олепиным князю Ярославу Всеволодовичу, бросившему свои доспехи во время бегства с поля Липицкой битвы 1216 г. Липицкие находки сигнализировали ученым того времени о существовании особой категории предметов материальной культуры - древнерусского вооружения. Подавляющее большинство этого относящегося к раннему и зрелому средневековью вооружения, однако, лишено "именного" владельческого адреса и стало известно в результате археологических работ. Его изучение неотделимо от накопления и совершенствования археологических знаний. Важно отметить, что в России рано появились фундаментальные труды по истории оружия и военного костюма, что способствовало интенсивному развитию отечественного исторического оружиеведения.

Соотношения археологически обнаруженных "орудий войны" неодинаковы и подчас случайны. Их анализ, однако, позволяет заключить, что в течение почти всего рассматриваемого периода холодное оружие рукопашного боя (особенно при сопоставлении его с предметами метательной и осадной борьбы) более всего влияло на результат сражения. Его в системе средств тогдашней войны можно признать решающим, что продолжалось до тех пор, пока пушки и ружья не преобразовали весь сложившийся строй средневековой боевой техники.

С момента основания древнерусского государства войско было социально неоднородным и разноплеменным по составу, что обусловило необходимость сбора и исследования вооружения, найденного на всей территории Руси, независимо от его этнической, классовой городской или сельской принадлежности. За находками оружия, однако, угадываются различные владевшие им слои феодального общества. Клинковое и защитное вооружение в значительной мере было привилегией господствующего класса. Городские и сельские ополченцы нередко довольствовались известным минимумом преимущественно наступательного оружия. Такое разграничение в первые века русской истории не было абсолютным, и пехотинец из "черных людей" подчас пользовался шлемом и мечом, а конник - младший дружинник - луком и стрелами. Независимо от своей социальной принадлежности изделия воинского снаряжения усовершенствовались, если так можно сказать, в едином темпе не только в масштабах одной страны, но иногда всего Старого Света. Новые изобретения проявлялись в первую очередь в составе рыцарского вооружения, где соседствовали рядовые и уникальные образцы. Что касается простонародного оружия, то его роль оценивается в зависимости от степени участия в феодальном войске социальных низов. В течение всего изучаемого периода народ в большей или меньшей степени участвовал в военных делах и не один раз феодальные вожди обращались к помощи ополченцев - горожан и крестьян.

Отечественные находки позволяют с большой полнотой представить не только состав средневекового вооружения, но изучить его возникновение, развитие, распространение и, насколько это возможно, назначение и боевое использование.

Особое внимание уделено классификации вещественных памятников. Категории наступательного и защитного вооружения были систематизированы по типам, хронологии и зонам распространения. В основу выделения типа было положено сочетание объективных признаков, таких, как форма вещи, ее устройство, назначение, детали отделки. Результативной оказалась классификация, учитывающая не только главнейшие признаки изделий, например устройство рабочей части, но и мелкие, на первый взгляд несущественные детали. Они помогали угадать производящий центр, дату, установить направление торговых путей. При группировке типов имелась в виду их взаимосвязь, направление эволюции, нововведения.

Исходя из изменения форм изделий, а также их археологического окружения оказалось возможным датировать вещи с точностью до 50 лет, а иногда и точнее.

Эволюцию предметов вооружения удается последовательно представить в рамках частично наслаивающихся друг на друга периодов - IX - начало XI, XI - начало XII, XII - первая половина XIII и вторая половина XIII - первая половина XIV в. Эти периоды в какой- то мере соответствуют этапам развития русского общества, охватывавшим время раннефеодальной монархии в IX - начале XII в. и феодальной раздробленности, утвердившейся с XII в., но при этом отличаются рядом особенностей.

О вооружении войска времен первых киевских князей можно судить главным образом по крупнейшим древнерусским некрополям, где по языческому обряду трупосожжения (исключения незначительны) похоронены как рядовые воины, так и представители знати. Концентрация находок совпадает в основном с крупнейшими городскими центрами (Кие в, Чернигов. Гнездово-Смоленск, Тимирево - Ярославль), лагерями дружинников (Шестовицы Черниговской обл.), районами активной земледельческой и торговой деятельности (юго- восточное Приладожье, Суздальское ополье). Многие курганы X в. дают вооружение профессиональных воинов-дружинников, составлявших основу правящего класса. В этих погребениях (их учтено 547) оружие является не этническим, а социальным показателем. Точные подсчеты археологических комплексов, содержащих предметы вооружения, позволили констатировать относительно высокую степень военизации общества X в., при которой каждый пятый - десятый мужчина носил оружие, а также значительную техническую оснащенность войска, при которой один из трех ратников имел два-три вида оружия.

В сравнении с X в. степень военизации общества к XI столетию уменьшилась в 2 - 3 раза, что, видимо, связано с социальным изменением состава армии и оформлением замкнутого воинского сословия. Для периода XI - XII вв. большая часть находок связывается с многочисленными крестьянскими кладбищами лесной и лесостепной полосы России (учтено 614 погребений). Здесь рядом с курганами смердов возвышались сравнительно крупные и богатые погребения младших дружинников. В связи с христианизацией погребения состоятельных воинов исчезают, но остаются захоронения мужчин с оружием (по обряду трупоположения). Археологические данные в этот период характеризуют главным образом вооружение рядового дружинника и простого человека, смерда и горожанина.

В период наступившей феодальной раздробленности, когда войско состояло из отрядов отдельных князей, бояр и областных ополчений, количество вещественных источников падает. Целостного представления о вооружении различных социальных слоев населения этого периода археология не дает. Погребения XII - XIII вв. (их учтено 144) характеризуют боевое снаряжение населения, проживавшего в некоторых пограничных районах Руси, например тюркоязычных черных клобуков и водских ополченцев. Известно также оружие горожан, погибших при защите русских городов в период монголо-татарского нашествия 1237 - 1240 гг. Оно позволяет представить пешего ратника с копьем, топором, луком и стрелами и конного воина с колющим, рубящим и защитным оружием.

После 1250 г. находки оружия становятся все более редкими, зато встречаются произведения военного ремесла, сохранявшиеся в составе княжеских и городских арсеналов. Особое значение приобретает здесь использование сохранившихся письменных и изобразительных источников.

При всей неравномерности и порой отрывочности археологического материала он позволяет изучить не только вооружение отдельных частей русского войска (например, кочевников, осевших на юге Киевщины), но и боевые средства русской рати в целом. Так, на основании собранных материалов оказалось возможным установить деление русского войска XI - XIII вв. по роду и виду оружия и реконструировать снаряжение: тяжеловооруженных всадников и пехотинцев - копейщиков и легковооруженных всадников и пехотинцев - лучников.

Изменения военной техники IX - XIV вв. очень часто заключались не в изобретении новых средств борьбы (хотя и это имело место), а в усовершенствовании уже существующих. Эволюция разных видов вооружения, доспеха и воинского снаряжения на основании вещественных и других источников представляется следующим образом.

Мечи.

К привилегированному, но широко распространенному оружию принадлежали мечи. В пределах IX - XIV вв. они подразделяются на две основные группы - каролингские и романские. Первые, а их найдено более 100, относятся к концу IX - первой половине XI в. Находки этих клинков сконцентрированы в нескольких областях Руси: в юго- восточном Приладожье, районах Смоленска, Ярославля, Новгорода, Киева и Чернигова. Мечи обнаружены, как правило, в крупнейших курганных могильниках вблизи или на территории важнейших городских центров. Судя по богатству захоронений клинки принадлежали воинам - дружинникам, купцам, княжеско-боярской верхушке, иногда состоятельным ремесленникам. Редкость нахождения мечей в погребениях (равно как и шлемов, доспехов, щитов) не означает их недостатка в боевой практике, а объясняется иными причинами. Меч как особо почитаемое и ценное оружие в период раннего феодализма передавали от отца к сыну, и при наличии наследника он исключался из числа погребальных приношений. В более поздний период мечи нередко выдавались рядовым дружинникам из государственных арсеналов, вероятно, только в пожизненное владение. Перейдем к типологии мечей.

Для классификации клинков IX - XI вв. использована схема Я. Петерсена, разработанная на норвежском, а точнее, общеевропейском материале. Речь идет о рукоятях, которые сопоставляются по формам и украшениям. Что касается лезвий мечей, то они (при общей длине около 1 м) почти одинаковы, относительно широкие (до 6 - 6,5 см), плоские, с долами (занимающими среднюю треть полосы), слегка суживающиеся к оконечности. Анализ рукоятей служит, однако, изучению всего изделия, включая и его клинок. Установлено, что средневековые мастерские большую часть лезвий выпускали с уже смонтированными навершиями и перекрестьями. В Европе встречаются, правда, случаи, когда рукояти готовых полос изготовлялись или переделывались вне стен первоначальной мастерской. Наличие своеобразных рукоятей может также свидетельствовать о существовании местного клинкового ремесла, освоившего необходимые технологические операции по ковке холодного оружия. Таким образом, при помощи типологической схемы Петерсена можно выделить, во-первых, единообразные серии высококачественных мечей, изготовленных, как правило, западноевропейскими мастерами, во-вторых, обычно своеобразные по отделке изделия (или их детали) местной работы.

Сказанное относится и к русским находкам. Часть из них во всех деталях соответствует общеевропейским образцам и их хронологии, часть же отличается от последних формой и украшением рукоятей, а также и своей датировкой. Перечислим здесь встреченные на территории Руси мечи международных типов начиная с древнейших. К ним относятся: клинки с нешироким прямым перекрестьем и треугольной головкой, образцы с массивным навершием и перекрестьем, обложенными бронзовыми орнаментированными пластинами; изделия с трех или пяти-частной головкой и перекрестьем с расширяющимися концами и близкие к ним - с навершием, оформленным по бокам условно трактованными звериными мордами. Отметим далее экземпляры с увенчаниями, но снабженные ячеистой орнаментацией или полихромной инкрустацией геометрического рисунка. Рассматриваемую группу завершают мечи с полукруглыми бронзовыми или железными навершиями и прямыми крестовинами, клинки с седловидным (с возвышением в центре) набалдашником и изогнутым перекрестьем и, наконец, образцы с изогнутым кверху яблоком и опущенным книзу перекрестьем.

Для рукоятей мечей упомянутых типов характерны: узоры геометрического рисунка, выполненные цветными металлами, лентообразные украшения, оформленные чернью и серебром, ячеистая орнаментация, массивные рельефные бронзовые пластины, составные из 3-5 деталей .Преобладают мечи нескольких типов, что связано с привозом партий оружия, изготовленного в крупных мастерских Рейнской области. Каролингское происхождение большинства рассматриваемых мечей подтвердили не только украшения, но и знаки, и надписи на их лезвиях (об этом см. ниже). Среди найденных мечей имеются изделия не обязательно западноевропейской работы судя по их индивидуальной отделке. Таковы мечи с бронзовыми украшениями в скандинавском стиле Borre и клинки с рукоятями, явно подражающими некоторым эталонным образцам.

Обращают внимание на то, как около 1000 г. изменились традиционные рукояти франкских клинков. Этим образцам свойственны не прямые, а изогнутые навершия и перекрестья .Такие мечи были удобны при конной рубке, так как позволяли более свободно манипулировать рукой и кистью при ударе. Подобные преобразования европейского рубящего оружия произошли не без участия Руси. Весьма правдоподобно, что соприкосновение русской конной дружины с кочевниками, влияние сабельного боя, самой тактики конной борьбы, наконец, растущее преобладание конницы как главного рода войск - это и привело к возникновению мечей, приспособленных к кавалерийскому бою.

Среди найденных на Руси средневековых мечей есть и такие, которые позволяют предполагать существование в Киевском государстве не только подражательного, но и вполне самостоятельного отделочно-клинкового ремесла. Таковы пять сохранившихся фрагментарно мечей, рукояти которых при наличии некоторых международных черт (например, трехчастное навершие) отличаются выраженным местным своеобразием формы и декора. Им присущи плавные очертания навершия и перекрестья и растительная орнаментация. Особенно заметно выделяются рукояти мечей из Киева, Карабчиева и Старой Рязани, отделанные чернью по бронзе. Их с уверенностью можно причислить к высокохудожественным произведениям киевского оружейного и ювелирнолитейного ремесла. Производившиеся в Киеве бронзовые детали рукоятей мечей и наконечники ножен, украшенные растительным орнаментом, очевидно, находили сбыт в землях юго- восточной Прибалтики, Финляндии и Скандинавии. Тогда, т. е. не позже первой половины XI в., изделия русских оружейников появились на мировых рынках. Заметим, что число таких находок, еще в древности оторвавшихся от своей родины и оказавшихся в странах бассейна Балтийского моря, год от года растет. Продолжается их вычленение в музейных коллекциях.

Среди мечей новых форм, распространившихся в конце X в. в Восточной Европе, встречены и совсем необычные. Таков образец, найденный в Фощеватой около Миргорода. Его рукоять состоит из отдельных отлитых из бронзы частей с рельефным изображением чудовищ в стиле надгробных рунических камней XI в. Место изготовления меча (точнее, его рукояти) искали в Скандинавии, юго-восточной Прибалтике, однако на самом деле его правильнее связывать с районом Киева. Дело в том, что на фощеватском клинке найдено некаролингское клеймо, перевернувшее прежние представления о древнерусских мечах (см. об этом ниже).

Итак, X - первая половина XI в. характеризуется употреблением мечей в основном европейских форм, которые начиная примерно с конца X в. были дополнены местными. В Восточной Европе поиски собственных форм рубящего оружия наиболее сильно проявились в XI в., отчасти в XII в., что стоит в прямой связи с упрочением ряда средневековых городов и ростом самостоятельности их оружейного ремесла. Однако дальнейшее развитие меча в XII - XIV вв., за некоторым исключением, вновь подчиняется общеевропейскому стандарту. Переходим к так называемым романским мечам второй половины XI - XIV вв. В отечественных находках их насчитывается 75. Эти клинки в большинстве обнаружены в городах, погибших во время монголо-татарского нашествия, потеряны на "дорогах войны", полях сражений, речных переправах. В тех областях Руси, где еще насыпались курганы, мечи в отличие от предшествующего времени встречены редко.

Мечи второй половины XI - XII в. легче (около 1 кг), иногда короче (доходят до 86 см) и на 0,5 - 1,5 см уже клинков X в. Такие тяжелые (около 1,5 кг) и сравнительно длинные мечи, как в X в., выходят из употребления. Дол клинка суживается, превращаясь в узкий желобок. В XII в. технология производства клинков упрощается, их делают цельностальными; такие мечи назывались харалужными. Прежние приемы ковки полосы из железных и стальных пластин и сложноузорчатая сварка постепенно исчезают. На мечах XII - XIII вв. довольно редко встречаются роскошные украшения, например сплошная платировка серебром. Навершие рукояти делается не из нескольких, а из одного куска металла. Бронзовые детали уступают место железным, все реже применяются рельефные орнаменты.

Во второй половине XII и особенно в XIII в. происходит новое утяжеление рубящего оружия, что обусловлено усилением доспеха. Появляются довольно длинные (до 120 см) и тяжелые (около 2 кг) мечи, которые по этим своим показателям даже превосходят образцы IX - X вв. Перекрестье мечей XII - XIII вв. вытягивается в длину и достигает 18 - - 20 см (обычная длина перекрестья предшествующего времени 9 - 12 см). Характерная для конца X - XII вв. искривленная крестовина сменяется прямолинейной. Удобства для захвата рукой создавались теперь не изогнутостью частей меча, а удлинением стержня рукояти с 9 - 10 см до 12см и больше. Так возникли мечи с полуторными рукоятями, а затем и двуручные, позволявшие наносить более мощные удары. Первые попытки использования мечей с захватом в "полторы руки" относятся к домонгольской поре, но их широкое распространение начинается в XIV в. Отметим, что на Руси еще в середине XIII в. использовались как тяжелые рыцарские мечи, так и более легкие с полыми деталями рукоятей. Если первые применялись против тяжеловооруженных латников, то вторые (наряду с саблями) годились для легкой конницы.

Клинком XII - XIII вв. могли колоть, но основным назначением оставалась рубка. Поиски оружия, поражающего сквозь самые плотные доспехи, приводят к созданию примерно в середине и второй половине XIII в. колющего клинка. Таков, в частности, меч псковского князя Довмонта Перед нами древнейший сохранившийся в Восточной Европе колющий клинок удлиненно-треугольной формы. Полоса такого устройства свидетельствовала о распространении наборных доспехов, которые в бою было легче проколоть, чем разрубить. Меч Довмонта, единственный из сохранившихся доныне древнерусских клинков, имеет свою "биографию". Так, возможно, именно этим оружием псковский воитель в битве 1272 г. "самого же мастера Столбне в лице сам уязви"". Колющие клинки, обладая проникающим бронебойным действием, все же не вытеснили рубящие. В XIV в. в Восточной Европе использовались крупные мечи (до 140 см длиной) универсального колюще-рубящего действия. Они снабжались полуторной рукоятью и прямым перекрестьем длиной до 26 см. В связи с вытянутыми пропорциями лезвия они выковывались либо с трехрядным долом (вместо прежнего однорядного), либо с серединной гранью.

По форме рукояти романские мечи подразделяются на типы, в большинстве восходящие к более ран- ним образцам. К традиционным типам относятся мечи с бронзовыми перекрестьем и пятичастным навершием изделия с трехчастным бронзовым или железным набалдашником и обычно несколько изогнутым, перекрестьем, образцы с седловидным увенчанием и изогнутой крестовиной, мечи с полукруглой и линзовидной головками и, как правило прямым перекрестьем. К новым типам можно причислить клинки со стержневидным прямым перекрестьем и дисковидным навершием и лезвия с полигональным по очертаниям яблоком и прямой или слегка изогнутой крестовиной.

Классификация археологического материала показывает, что на Руси в XII - XIII вв. представлены все типы клинков, известные в то время в Западной и Центральной Европе. По оснащению войска романскими мечами удельная Русь, по- видимому, не уступала главным европейским странам, причем преобладание, как и на западе, получили мечи с дисковидным навершием. Устанавливается эволюция упомянутой детали. В XII в. она колесообразная, в XIII в. головки получают радиальный двусторонний срез, в конце XIII в. появляются выпуклые по боковым сторонам диски без среза. Поэлементный анализ частей меча и данном случае необходим для уточнения его даты. Характерно, что полуторные, а затем и двуручные клинки снабжены деталями новых для своего времени романских мечей. На- ряду с общеевропейскими формами на Руси использовались мечи с пяти - трехчастными навершиями, вероятно, частично местного восточноевропейского происхождения. Возможно, мечи с бронзовыми деталями рукоятей вывозились из русских городов в юго-восточную Прибалтику и Волжскую Болгарию.

102 клинка конца IX - XIII в. из числа найденных на территории Древней Руси, Латвии и Волжской Болгарии в 1963 - 1964 гг. были подвергнуты специальной расчистке и на 76 из них обнаружены ранее неизвестные ремесленные клейма, различные начертания и дамаскировка (Кирпичников А. Н., 1966в, с. 249 - 298). О месте происхождения того или иного меча судили по его отделке и украшениям. Ныне же оказалось, что прямой ответ на этот вопрос часто дают надписи на самих вещах. На 25 изученных мечах конца IX - начала XI в. обнаружены имена западноевропейских оружейников, работавших в районах Рейна и Дуная. Перечислим их: Ulfberht, Ingelrii-ingelred, Cerolt, Ulen, Leutlrit, Lun .Некоторые из этих имен встречены многократно, другие открыты впервые. Мы получили возможность судить о работе древних мечедельцев, узнав их продукцию. Наиболее крупной была мастерская Ulfberh'а. До сего дня в европейских коллекциях зарегистрировано не менее 125 мечей с этой, очевидно, семейной маркой. Можно предполагать, что в древности эти лезвия расходились сотнями, если не тысячами. В производстве клинков существовала, видимо, значительная основанная на "конвейерном" разделении труда концентрация рабочих сил и технических достижений, далеко опережающих свое время. Несмотря на торговые запреты, франкские клинки проникали в значительно удаленные районы Европы, в том числе к норманам, финнам и русским.

Наряду с мастерскими, подписывавшими свои изделия, существовали и такие, которые клеймили лезвия всякого рода знаками несложного геометрического рисунка. На 10 обследованных клинках оказались кресты, круги, спирали, полумесяцы. Эти знаки, несомненно, имели не только маркировочное, но и магическое значение, они символизировали огонь, солнце, возможно, отвращали злых духов. Где изготовлялись эти "безбуквенные" изделия? Багдадский философ IX в. ал-Кинди - автор единственного в своем роде трактата о мечах всего мира, писал, что у франкских мечей в верхней части находятся кресты, круги и полумесяцы. Перечень знаков поразительно совпал с теми, которые были открыты на некоторых клинках, найденных на территории Древней Руси. Таким образом, родиной этих вещей, так же как и подписанных, был франкский запад.

Происхождение остальных как клейменых, так и "чистых" полос IX - XI вв. неясно. Среди последних следует упомянуть меч X в. из Гнездова со стилизованным изображением человека. О такого рода клейме писал ал-Бируни, указывая, что стоимость меча с изображением человека выше стоимости лучшего слона. Приведенное высказывание иллюстрирует не индийское происхождение гнездовского меча, а международную распространенность некоторых сюжетов клеймения холодного оружия. Не явились ли результатом подражания подписным те из исследованных нами два меча, у которых буквы превратились в орнаментальный повторяющийся значок? Не исключено, что объектом копирования языческих кузнецов могли также стать полосы с символическими знаками.

К произведениям нелокализованных мастерских относятся семь клинков с дамаскированным узором. Для европейской металлургии X в. техника сложноузорчатой сварки была в основном уже пройденным этапом. Тогда сварочный дамаск стали употреблять только для надписей. Дамаскированные мечи в.- отзвук уже уходящей технической традиции. Не случайно дамаскировка присуща всем трем нашим древнейшим мечам IX в.

64% мечей IX - XI вв. судя по их метам указывают на каролингские мастерские. Между тем, как писалось выше, около 1000 г. на смену общеевропейским все настойчивее выдвигались местные формы рубящего оружия. Касалось ли это только рукоятей мечей или и их лезвий?

Клеймо, начертанное уставными кирилловскими буквами, неожиданно открытое на упоминавшемся выше мече из Фощеватой (на Полтавщине), наконец, прояснило этот вопрос. Надпись обнаружилась в верхней трети дола клинка, она двухсторонняя и наведена инкрустированной в металл дамаскированной проволокой. Техника ее исполнения не отличается от известных каролингских мечей X в. На одной стороне полосы можно прочесть имя мастера Людота или Людоша, на другой слово "коваль" (т. е. кузнец). Надпись явно не владельческая, а производственная. Полученная на основании лингвистического, типологического и искусствоведческого анализа дата меча показала, что он сделан не позднее первой половины XI в. Подпись клинка является древнейшей сохранившейся русской надписью на оружии и металле вообще и передает старейшее дошедшее до нас имя ремесленника. Судя по этой надписи на Руси существовала специализированная оружейная мастерская задолго до того, как об этом сообщают письменные источники. Рукоять фощеватовского меча, отделанная в орнаментальном стиле надгробных рунических камней XI в., дала повод считать сам меч едва ли не единственным бесспорно скандинавским из числа найденных на Руси. Ныне же оказалось, что мы имеем дело с изделием, подписанным грамотным русским мечедельцем. Собственным клеймом он обозначил свою продукцию, значит, по отношению к привозной она была вполне "конкурентоспособной". После Каролингской империи Киевское государство оказалось второй страной Европы, где изготовлялись собственные подписные мечи. Без преувеличения можно сказать, что никогда ранее археология не получала такого прямого и убедительного свидетельства существования на Руси эпохи князей Владимира и Ярослава столь высокоорганизованного и специализированного ремесла.

Обнаружение русского клинка, однако, не отрицает того, что в X и в XII - XIII вв. в Восточной Европе преобладали привозные каролингские, а затем романские мечи. Большинство подписей на мечах романской эпохи представляют подписи ремесленников (Etcelin, Ingelrii), "пробирные" марки и особенно латинские сокращения.

Особое внимание привлекают клейма, которые состоят из сложных сокращений (далее эти надписи именуем сокращенными). Такие клейма употреблялись длительное время и отличались большим разнообразием. Наряду с древнерусскими материалами здесь рассматриваются также клейма на мечах, найденных на территории Прибалтики. Включение в данный обзор прибалтийских материалов обусловлено тем, что они, так же как и древнерусские, являются предметами импорта и характеризуют торговые связи единого географического региона.

Полный учет сокращенных надписей европейских мечей позволил впервые после швейцарского ученого Вегели разработать для них новую классификацию, отражающую более полно развитие клинковой эпиграфики на протяжении пяти веков. Наша классификация надписей исходит из общего их содержания, а также из формул, терминология и сложность которых претерпевали в развитии большие изменения. Важен также учет палеографических данных и орнамента.

Комплекс признаков, лежащих в основе классификации, в отдельных случаях сужает датировки, установленные по типологии мечей. При отсутствии навершия и крестовины клинка исследование надписей может оказаться единственным способом установить время его изготовления.

Вместе с тем наличие массового материала, создающего возможности для сравнения, позволяет выработать систему прочтения клейм, а раскрытие их содержания существенно для уточнения хронологии. Со времени Вегели делались попытки прочтения отдельных надписей, однако прежние исследования обнаруживают недостаточное внимание к изучению форм букв. Это обстоятельство, как и понимание надписей почти всегда как строго инициальных, закрыло путь к пониманию клейм. Итак, знание форм букв и сокращений -исходная палеографическая основа исследования.

Необходимым также представляется учет фразеологии современных источников, в частности касательно титулования бога, богоматери и пр., что особенно полно раскрывается в церковных службах. Литургия была в значительной мере источником средневековых надписей, и в ней можно обнаружить также истоки мечевой эпиграфики.

Литургические источники клинковой эпиграфики не исключают ее оригинальности, которая не очень обнадеживает в деле идентификации текстов. И все же элементы последней уже налицо. Они дают подтверждение правильности раскрытия клейм.

Раскрытию клейм помогают некоторые частные наблюдения и особенности начертания. Так, в ряде случаев удается разбить надпись на четкие составные части, подметить искусственную их расстановку. В других -клеймо на одной стороне меча находит продолжение на другой. Наконец, большое значение имеет уяснение элемента ne, что позволяет проникнуть в общий характер надписей.

Все многообразие надписей делится на два типа в зависимости от основной идеи их составителя. Иногда он хотел нанести на меч один или несколько священных терминов. В таком случае надпись получала значение словесного символа. Чаще в клеймах отражено посвящение клинка богу, богородице, кресту. Тогда надпись выступает как одна или несколько посвятительных формул (при этом иногда добавлялись символы). Простота символов, связанная к тому же с первыми шагами словесного клеймения, заставляет обратить внимание на них в первую очередь.

Перейдем к краткой характеристике групп надписей.

I. Надписи-сигли. Каждый вид состоит всегда только из одного слова, которое передается сиглем. Иногда надпись-сигль многократно повторяется на одном и том же клинке.

Содержание почти всех сиглей, рассматриваемых изолированно, поддавалось бы раскрытию с большим трудом. Взятые в совокупности, они рельефно отражают определенный арсенал религиозной терминологии. Значение трех сиглей, раскрываемое в надписях (X-Christus, I-Iesus, О-omnipotens), можно считать широко распространенным. Оно объединяется одной темой, подсказывающей содержание остальных сиглей: А-altissimus(Всевышний), R-re- (demptor (Искупитель), S-Salvator (Спаситель).

Чтение шести сиглей -ключ, который помотает в решении пространных надписей, так как эти сигли оказываются костяком большинства остальных клейм.

II. Сложные символы. Каждый вид -результат сочетания как рассмотренных, так и других букв. Идея сочетаний та же, что и надписей-сиглей, но во второй группе символы получили усложнение путем добавления к основному термину приложений и определений или соединения равносильных терминов. Хронология: некоторое число видов группы относится к IX - XII вв., но широкое их употребление приходится на XIII - XIV вв. Тем самым символы XIII - XIV вв. выступают как вторая после надписей- сиглей ступень развития символов. Этот вывод делается на основе изучения подгрупп, на которые распадается 11 группа.

III. Простейшие формулы. Начиная с этой группы, все надписи в основных частях имеют характер посвятительных формул. Установление построения и смысла посвятительных формул облегчено наличием несокращенной надписи "in nomine domini" (во имя господа). Однако для их раскрытия требовалось выяснить сокращение служебного выражения формулы: ne-nomine - in nomine (во имя). Особенно замечательны клейма: 9 - найденное на мече при раскопках Изяславля, оно получает узкую датировку; X 13 - надпись на мече из Люмадского могильника на о. Саарема, известном памятнике искусства, ее графика, получившая новое толкование, позволяет сузить хронологию на целый век. Хронология: возникнув в архаический период, простейшие формулы получают особое распространение в XII - начале XIII в., но затем идут на убыль.

IV. Группа "in". Начиная с этой группы, происходит усложнение построения формул, сопровождающееся увеличением пространности надписей. Признак группы - начальное сочетание "in", которое является аббревиатурой служебного выражения (in nomine) или его началом (предлогом).

Интерес среди рассматриваемых видов представляет X 1, дающий пример перехода от именного клеймения к сокращенным надписям. Хронология: все виды группы отличаются архаическими чертами (выражение "innomine", центрическое построение части текста, эпиграфические признаки) и датируются XI - XII вв.

V. Группа "benedic". Виды обычно начинаются со слова, давшего группе наименование и входящего в формулы освящения мечей. Важность этих давно изданных формул для понимания клинковой эпиграфики отметил немецкий палеограф В. Эрбен, но в его время (начало XX в.) были известны лишь два плохо воспроизведенных вида. Теперь во фразеологии надписей У группы определенно устанавливается основа в виде формул освящения мечей. Хронология узкая: вторая половина XII - первая четверть XIII в. Тем самым группа знаменует собой переход от сложных клейм 1V группы к длинным клеймам XIII - XIV вв.

VI. В противоположность остальным группам она объединяет разные по содержанию виды. Для них связующим началом, кроме хронологии, является чаще умеренная еще сложность формул и сохранение остатков терминологии IV группы. Среди наших видов замечателен X 5 - надпись на Преображенском мече из-под Новосибирска. Группа имеет такое же переходное значение, что и У группа. Хронология обычно близкая; последняя четверть XII - первая половина XIII в.

VII. Группа "ned". Группа установлена Вегели и названа так по характерному сочетанию, которое может заменяться равнозначными ("nd" и др.). С VII группы начинается расцвет сложных клейм, которые одновременно часто имеют пространный вид. Клеймо на мече из-под Макарецкой дачи на Черниговщине привлекает внимание тем, что это одна из самых длинных надписей (# 8). Хронология: все виды группы времени ее расцвета относятся к середине XIII в.

VIII. Группа "nr". Показательно сочетание "nr" ( "nomine redemptoris"). Хронология: характерные виды относятся ко второй половине XIII - первой четверти XIV в.

IX. Группа "dig-dic. Группа установлена Вегели и хорошо известна по западным находкам. Разграничение конечных букв двух сочетаний, давших наименование группе, делалось в схемах клейм небрежно, хотя смысл сочетаний несомненно должен быть разным. Учитывая последнее обстоятельство, группу можно разбить на три подгруппы: "A", где встречается только сочетание "dig" (почти всегда "sdig"); "В", где в каждом виде оба сочетания; "С", где только сочетание "dic". Все виды датируются повидимому, в рамках последней четверти XIII - первой половины XIV в. Будучи, возможно, частично современной VIII группе, IX группа оказывается несколько долговечнее ее. С исчезновением IX группы в середине или конце XIV в. прекращается практика наносить на мечи сокращенные надписи.

Сабли.

Широкое внедрение сабли, в первую очередь в лесостепной полосе, стало возможным в связи с выдвижением конницы как главного рода войска. Отметим здесь особые боевые свойства этого оружия. Благодаря изгибу полосы и наклону рукояти в сторону лезвия, сабля обладает рубяще-режущим действием. Удар имеет круговой характер, он получается скользящим и захватывает значительную поверхность тела. Применение сабли предоставляет воину-коннику большую маневренность в движениях, позволявшую дальше и вернее достать противника. В регионах с сильной пехотой и малоподвижными строями применение сабли было ограничено. Для пехотинца более удобным был меч. Он лучше, чем сабля, был приспособлен для целей тяжеловооруженной борьбы. Длительное соседство меча и сабли отражало не только тактические и технические различия военного дела Запада и Востока, но и необходимость успешного противоборства русских со степным противником его же оружием. Если в XI - первой половине XIII в. сабля использовалась в основном в южнорусских районах, то в XIV в. под военным давлением Золотой Орды зона ее применения отодвинулась значительно севернее, включив Псков и Новгород. Южнее Москвы боец того времени явно предпочитал саблю прямому клинку. В конце XV столетия сабли вытеснили мечи почти повсеместно..

Первые дошедшие до нас русские сабли (17 из 150 относящихся к X - XIII вв.) датируются X - первой половиной XI столетия. Их преимущественно находят в курганах князей, бояр и дружинников в южных районах Руси, вблизи границы со степью, Начиная со второй половины XI в. искривленные клинки встречаются не только на юге страны, но и в Минске, Новгороде, Суздальском ополье. Почти половина всех находок того времени происходит из курганов Киевского Поросья, т. е. с территории, где обитали федераты киевских князей - черные клобуки. Типология сабель, как и мечей, основана на изменении нескольких взаимосвязанных частей оружия. клинок X - первой половины XI в., достигающий 1 м, к XII - XIII вв. удлиняется на 0 - 17 см. Одновременно увеличивается кривизна полосы (измеряемая в наивысшей точке изгиба) с 3 - 4,5 см (X - первая половина XI в.) до 4,5 - 5,5 см и даже 7 см (вторая половина XI - XIII в.). Ширина клинка, первоначально равная 3 - 3,7 см, достигает в XII - XIII вв. 4,4 см (в среднем 3,5 - 3,8 см). Таким образом, трехвековая эволюция сабельной полосы про- исходила в сторону удлинения, большего изгиба и некоторого увеличения веса. Что касается сабель XIV в., то они отличались равномерной плавной кривизной, что больше сближало их с формами XIII, чем XVI в. При длине 110 - 119 см и ширине лезвия 3,5 см выгиб их полосы составлял 6,5 - 9 см. Все отмеченные изменения с наибольшей полнотой прослеживаются на русском материале, однако свойственны они и саблям печенегов, половцев и венгров. Можно, таким образом, говорить об определенном единстве развития данного оружия в Восточной и отчасти Центральной Европе в период средневековья.

Навершия сабельных рукоятей уплощенно-цилиндрической формы очень утилитарны. Более характерны увенчания грушевидной формы. Обнаруженные в аланских и венгерских древностях, они в отечественных находках не встречаются позже первой половины XI в. Самым подвижным, типологически и хронологически изменчивым элементом сабли была гарда .Таковы древнейшие из них прямые или слегка изогнутые, с шарообразными увенчаниями на концах. Некоторые отливались из бронзы, несомненно, в Среднем Поднепровье. В XI - XIII вв. наиболее популярными были прямые перекрестья с ромбическим расширением в средней части. Благодаря щиткообразным расширениям гарда приобретала большую прочность на излом при повреждении, а также более надежно соединялась с рукоятью и плотнее удерживала надетые ножны. В XII - первой половине XIII в. возникают перекрестья, концы которых или несколько опущены, или, расширяясь, переходят в дисковидные или овальные увенчания. При таком устройстве гарды вражеский удар, с какого бы направления он не приходился, не мог соскользнуть на рукоять и таким образом оказывался как бы "запертым" со всех сторон. Несколько иначе предохраняла руку гарда с боковым защитным мысиком и круглым стержневидным, как у романского меча, перекрестием. Можно усмотреть здесь влияние меча на саблю. Хронологически это явление можно приурочить к XIII в., когда ' замечается утяжеление сабли и развивается массивность ее отдельных частей.

В XIV - XV вв. форма гард все более унифицируется, эволюционно они восходят к наиболее распространенному перекрестью домонгольской эпохи. Именно в тот период, т. е. в XII - первой половине XIII в., в первую очередь в южнорусских городах, происходило усовершенствование сабельного эфеса, отражавшее общевосточноевропейские поиски, что, возможно, способствовало проникновению подобных новинок даже к таким разборчивым ценителям искривленного холодного оружия, как степняки. Во всяком случае сабли, найденные в черноклобуцких курганах 1150 - 1240 гг., совершенно не отличаются от обнаруженных в русских городах. В отличие от мечей сабли редко украшались, что затрудняет определение их этнической принадлежности. Основания для этого дают лишь отдельные орнаментированные растительным орнаментом образцы. Судя по этим клинкам собственное их производство началось не позже первой половины XI в. Корни этой самостоятельности уходят еще в X в., в эпоху великого подъема Руси, когда ковались собственные мечи. Отечественные ремесленники наряду с венграми приняли, очевидно, участие в изготовлении шедевра оружейного ремесла так называемой сабли Карла Великого, ставшей позднее церемониальной инсигнией Священной Римской империи. Изукрашенные "золоченые" сабли продолжали ковать на Руси и в XII - XIII вв. Об этом свидетельствует полоса первой половины XIII и., обнаруженная при раскопках древнего Изяславля. На ней расчищены орнаментальные клейма, удостоверяющие ее местную южнорусскую выделку.

Копья.

Главнейшим оружием ближнего боя было копье. С выдвижением конницы в качестве основного рода раннефеодального войска оно стало важнейшим наступательным средством. Кавалерийские копья вплоть до середины XV в. использовались при конных атаках и сшибках всадников в качестве оружия первого натиска. В отличие от мечей и сабель копья (равно как и боевые топоры) принадлежали к несравненно более распространенному оружию. Они встречаются повсеместно, особенно много их в погребениях на территории северной Руси, относящихся к X - XIII вв. Длина древка копья приближалась к росту человека, но кавалерийские могли достигать 3 м.

Наконечники копий, как правило, лишены индивидуальных украшений. Их сопоставление осуществлялось на основании формы пера. Однотипные предметы объединены в группу "сквозного" хронологического развития в рамках IX - XIV вв. Перечислим эти классифицированные изделия с указанием их главных особенностей.

Копья с пером ланцетовидной формы. Около 1000 г. эти наконечники, достигавшие в длину 40 см, уменьшаются, а их втулка расширяется с 2,5 до 3 см и удлиняется. Распространены у многих народов Европы времени викингов. Наконечники с пером ромбической формы длиной до 30 см, шириной лезвия около 3 см для русского орудия X в. нехарактерны, так как их основное развитие относится к У1 - VIII вв. Наконечники копий с относительно широким пером удлиненно-треугольной формы. Плечики (могут быть несколько подняты или опущены) всегда ясно выражены. Обычная длина 20 - 40 см, ширина 3 - 5 см, диаметр втулки около 3 см. Подобные наконечники восходят к общеславянским прототипам, а в рассматриваемый период встречаются в курганах дружинников, но почти нигде не преобладают среди других форм. Зато эти образцы типичны для многочисленных деревенских курганов центральной и северной Руси XI в. Объясняется это тем, что данное оружие, по-видимому, служило не только как боевое, но и как охотничье. Копья описанного типа имеют разновидности. У одной из них скошены плечики, что позволило удлинить лезвие до 38 - 45 см почти без увеличения его веса. Другая отличается узким (1,5 - 3 см) длинным пером (до 50 - 60 см). Наконечники, судя по находкам, относятся скорее к боевому, чем к охотничьему оружию. Эволюция листовидного копья ко все более узкому и длинному в период широкого распространения кольчатой и пластинчатой брони вполне закономерна.

Копья с пером продолговато-яйцевидной формы. Большая часть этих образцов уверенно относится к XI в. и выявлена в северной Руси. Появление подобных наконечников в Новгородской земле, по-видимому, как-то связано с влиянием эстонских, латвийских и других прибалтийских образцов. В XII в. распространяются наконечники лавролистной формы. Криволинейный изгиб края их лезвия отличается большой плавностью и симметрией. Возникновение этих массивных наконечников с плавно заостренным пером свидетельствует об увеличении прочности и ударной мощи орудия, в данном случае имеющего собственное наименование - рогатина. Среди древнерусских копий, даже достигающих длины 40 - 50 см и ширины лезвия 5 - 6 см, нет более тяжелых (вес около 700 - 1000 г, вес обычного копья 200 - 240 г.) мощных и широких наконечников, чем рогатины. Форма и размеры домонгольских рогатин удивительным образом совпали с одноименными образцами XV - XVII вв., что позволило опознать и выделить их среди археологического материала. При ударе такое копье могло выдержать без поломки большое напряжение. Рогатиной, конечно, можно было пробить самый мощный доспех, но пользоваться в бою, особенно в конной схватке, вследствие ее тяжести, вероятно, было неудобно. Судя по украшениям, рогатина иногда использовалась для парадных церемоний, что не мешает определить ее как преимущественно пехотное, а иногда и охотничье оружие.

Копье с пером в виде четырехгранного стержня и воронковидной втулкой, Типичные размеры: длина 15 - 30 см, ширина пера 1,5 см, диаметр втулки 3 см. Происхождение этого копья указывает на области степного юго-востока, но уже для X в. нет оснований считать эти пики исключительно кочевническим оружием, они распространены от Молдавии до Приладожья. В XII - XIII вв. уже ни один тип копья не имел столь явного преобладания, какое получили пики. В этот период они составляют половину всех находок. В предмонгольское время пика приобретает совершенную форму, которая уже не изменяется до конца средневековья. Изумляет абсолютное сходство домонгольских пик с образцами XVII в. Очевидно, одна и та же форма была порождена одинаковыми условиями борьбы - усилением доспеха и активизацией конных стычек. Пика использовалась в качестве боевого оружия, рассчитанного главным образом на эффективное пробивание металлического доспеха. Можно предположить, что впервые в истории древнерусского колющего оружия приблизительно в XII в. бронебойные пики выделяются как специально кавалерийские копья.

Копья с пером вытянуто-треугольной формы и черешком вместо втулки. Форма лезвия не отличается от обычных листовидных копий. Черешковые копья происходят из районов, где находились чудские племена (юго-восточное Приладожье, западная часть Ленинградской области, Муромщина). В составе русского оружия они случайны и после XI в., по-видимому, выходят из употребления. Копья с лезвием в виде двух расходящихся в сторону шипов. Двушипные копья (их название - гарпуны) - в основном охотничье оружие, и в этом отношении они не отличаются от двушипных стрел.Типология наконечников копий способствует пониманию развития этого орудия в целом. Русь не была родиной какой-либо формы копья, но здесь использовались совершенные для своего времени образцы, возникшие на Западе и Востоке в сочетании с общеславянскими наконечниками. Основными были копья с ланцетовидными, удлиненно-треугольными и пиковидными наконечниками. В количественном отношении они составляют 80% всех находок. Роль копий этих типов была неодинаковой. Если в X в. существовали три ведущие формы наконечников - ланцетовидная, удлиненно- треугольная и пиковидная, то начиная с XII в. выделяются узколезвийные образцы, получившие решительное преобладание среди других наконечников. Находки узколезвийных бронебойных копий указывают на распространение тяжелого доспеха. Удар таким наконечником достигался самим движением всадника - он стремился таранить своего противника. Для сравнения отметим, что в IX - XI вв. укол осуществлялся взмахом протянутой руки. Применение "копьевого тарана" связано с усилением защиты всадника и сопровождалось изменением его верховой посадки на галопе (упор прямыми ногами в стремена). Возникновение мощного напора при ударе копьем отразилось на усилении его деревянной части. Типичным для X в. являлось древко толщиной 2,5 см, в XII - XIII вв. оно утолстилось до 3,5 см.

Кроме военных целей, использовались копья и для промыслов. Специфически охотничьими являлись гарпуны и отчасти рогатины. Универсальными по своему назначению были, очевидно, листовидные и ромбовидные образцы. Однако в целом развитие древкового колющего оружия следовало по пути усиления боевой направленности и изживания первоначальной множественности его форм.

Копье в средневековом войске предполагает наличие хорошо обученных бойцов, сражающихся в правильных тактических построениях. С XI в. на Руси выделились отряды копейщиков. Они представляли силу, специально предназначенную для нападения и завязывания решительного сражения. Использование копий, таким образом, точно отражало определенную, действовавшую вплоть до середины XV в. систему ведения кавалерийского боя. По копьям велся счет войску. Возможно, что уже в домонгольское время "копьями" обозначались старшие дружинники со своими отроками. Верная характеристика военному копью была дана в конце средневековья, когда его выдающаяся роль была уже позади: "И то годно ведати, как в старину, когда пушек и пороху и всякого огнестрельного бою не было, лучше и краше и рыцарственнее копейного оружия не бывало и тем великую силу против конных и пеших людей чинили". В качестве вспомогательного средства поражения в бою и на промысле использовались метательные дротики - сулицы. В зрелом средневековье популярность сулиц возросла, что объяснялось удобством их использования в условиях пересеченной местности и в момент сближения ратей и в рукопашной схватке и в преследовании. Больше всего известно наконечников сулиц удлиненно-треугольной формы, но встречаются ромбовидные и лавролистные. Длина их составляла 15 - 20 см, а вместе с древком 1,2 - 1,5 м. Таким образом, сулица по своим размерам - нечто среднее между копьем и стрелой.

Топоры.

Большинство известных боевых топоров следует, по-видимому, причислить к оружию пешего ратника. В истории боевого топора скрещиваются две противоречивые тенденции. Господство конницы низводило его до уровня плебейского оружия, но усовершенствование доспехов и усиление пехоты снова выдвигало топор в качестве популярного средства ведения боя. В отличие от пехоты у всадника употребление всякого рода топориков, особенно чеканов, хотя и имело место, но было ограниченно. Это оружие пускали в ход во время затяжного кавалерийского боя, превращавшегося в тесную схватку отдельных групп бойцов, когда длинное древковое оружие мешало борьбе.

На территории Древней Руси найдено около 1600 топоров. Они подразделяются на три группы: 1) специально боевые топорики-молотки (чеканы), топорики с украшениями, характерные по конструкции и небольшие по размеру; 2) секиры, похожие на производственные топоры, но миниатюрнее последних; эти последние использовались в военных целях как универсальный инструмент похода и боя; 3) тяжелые и массивные рабочие топоры на войне, видимо, употреблялись редко. Обычные размеры топоров первых двух групп: длина лезвия 9 - 15 см, ширина до 10 - 12 см, диаметр обушного отверстия 2 - 3 см, вес до 450 (чеканы весят 200 - 350 г). Для сравнения укажем размеры рабочих топоров: длина 15 - 22 см (чаще 17 - 18 см), ширина лезвия 9 - 14 см, диаметр втулки 3 - 4,5 см, обычный вес 600 - 800.

Военные топоры носили в походах при себе, что и отразилось на уменьшении их веса и размера. Что же касается конструкции оружия, то именно развитие рабочих топоров во многих случаях определило эволюцию и устройство боевых. Иногда можно спорить о назначении того или иного топора, ибо он служил ратнику для самых разнообразных целей. Неудивительно поэтому, что в захоронениях воинов встречаются топоры группы 2, которые могли выполнять различные походные функции.

Остановимся кратко на классификации первых двух упомянутых групп, представляющих численно примерно треть всех учтенных находок. К специально боевым образцам относятся прежде всего чеканы, тыльная сторона их обуха снабжена молоточком. Лезвия чеканов либо продолговато-треугольной формы, либо с полулунной выемкой. Исключительно "военное" значение можно признать за узколезвийными небольшими топориками с вырезным обухом и боковыми мысовидными отростками –щекавицами. Можно предполагать русское происхождение этих топориков, распространившихся затем в ряде европейских областей. Характерно, что именно среди топориков рассмотренных типов встречаются отделанные всякого рода украшениями, в том числе и сюжетного характера. Отметим далее топоры, сочетающие в себе свойства оружия и орудия. Универсально- походным образцам всегда соответствуют точно такие же по формам рабочие. Занимаясь классификацией боевых секир, мы одновременно получили почти полную классификацию рабочих форм. Здесь коснемся только первых. К самым массовым по числу находок принадлежат топоры с оттянутым вниз лезвием, двумя парами боковых щекавиц и удлиненным вырезным обухом. Широкому распространению этих топоров способствовала совершенная конструкция (коэффициент полезного действия приближается к единице) и надежное устройство обуха. К XII в. производство описанных изделий упрощается: исчезают щекавицы, а тыльная сторона обуха снабжается отходящими в стороны мысообразными выступами.

Характерной особенностью следующей группы секир "с выемкой и опущенным лезвием" является прямая верхняя грань и боковые щекавицы только с нижней стороны обуха. Наибольшее скопление этих изделий отмечается на севере Руси, особенно в курганах юго-восточного Приладожья. Форма связана с Северной Европой и по распространению и развитию может считаться финско-русской. В XIII - XIV вв. распространяются топоры с трубковидным обухом. Географически и хронологически топоры этого типа не находятся в непосредственной связи с предшествующими, в крестьянском быту сохранились в Западной Украине и Молдавии до наших дней. Последними среди бородовидных секир выступают образцы с двумя парами боковых щекавиц.

К совершенно особой группе принадлежат секиры с широким симметрично расходящимся лезвием. Около 1000 г. они распространены на всем Севере Европы. Боевое использование таких секир англосаксонской и норманской пехотной увековечено на ковровой вышивке из Байе (1066 - 1082 гг.). Судя по этой вышивке, длина древка топора равна примерно метру или несколько больше. На Руси эти топоры в основном типичны для северных районов, при этом некоторые найдены в крестьянских курганах. В заключение назовем топоры с относительно узким лезвием. Они относительно редки, встречены в основном в юго-восточном Приладожье и на Муромщине. Модифицированная форма этих топоров XII - XV вв. характеризуется отсутствием щекавиц и затыльником, вытянутым вдоль топорища. В этих образцах нет удорожающих конструктивных деталей. Из данной формы в XIV в. разовьются рубяще-дробящие секиры с треугольным и трапециевидным лезвием, а также топоры-булавы.

Ознакомившись с типологией боевых топоров, можно заключить, что их усовершенствование шло в основном по линии создания лезвия, рассчитанного на проникающий удар, и все более простого (без каких-либо фигурных вырезов) и надежного в скреплении с топорищем проушного отверстия. Наряду с топорами ведущих форм в областях северной и отчасти центральной Руси встречаются образцы, имеющие локально-географическое распространение. Тенденция к единообразию в производстве топоров (как это отмечалось и для копий) усиливается к XII столетию. Если в X - начале XI в. топоры представлены во всем разнообразии своих форм, то в XII - XIII вв. типичными становятся чеканы и бородовидные секиры.

На основании археологического материала можно представить следующие этапы боевого применения топоров в древней Руси. В X в. в связи с важнейшим значением пешей рати топор являлся распространенным оружием. В XI - XIII вв. в связи с возрастающей ролью конницы военное применение топора снижается, хотя он по-прежнему остается массовым пехотным оружием. Борьба с тяжеловооруженными рыцарями в XIV в. вновь выдвинула топор в качестве необходимого ударно-дробящего оружия.

Булавы .

Судя по тому, что на Руси существовали мастера по отливке булав и кистеней, ударное оружие служило ратнику важным подспорьем. Булавой пользовались пехотинцы и конники в рукопашной схватке, когда требовалось нанести быстрый удар в любом направлении.

В русском войске булавы проявлялись в XI в. как юго-восточное заимствование. Их собирательное древнерусское наименование -кий. К числу древнейших русских находок относятся навершия (чаще железные, чем бронзовые) в форме куба с четырьмя крестообразно расположенными шипами. Модификацией этой формы являются железные булавы в форме куба со срезанными углами. Булавы с такими навершиями, составляющие почти половину всех находок - весьма дешевое и, вероятно, широко доступное оружие рядовых воинов: горожан и крестьян. В XVII в. булавы этой формы - знак царской власти.

Своего расцвета производство булав достигло в XII - XIII вв., когда появились бронзовые литые навершия весьма совершенной и в то же время сложной формы с четырьмя и двенадцатью пирамидальными типами (редко больше). При действии таким орудием тяжесть удара обязательно приходится на один или три соседних шипа. Вес наверший 200 - 300 г, длина их рукоятей 50 - 60 см. Некоторые были позолочены и принадлежали воинам, феодальной знати, городским ремесленникам. Бронзовые булавы изготовлялись в первую очередь в Киеве и южнорусских городах (в этих местах сконцентрировано почти 90% всех находок), расходились внутри страны и за ее пределами от Волжской Болгарии до Юго- Восточной Прибалтики и Швеции и вызвали, по-видимому, местные подражания. Суля по нескольким находкам наверший с большим количеством шипов (12 и более), их производство в XIII в. было, по-видимому, освоено в городах Юго-Западной Руси. На примере бронзовых наверший устанавливается серийность их производства по первоначальному образцу и копирование изделий высококвалифицированных мастеров.

Необходимость локального дробления брони вызвала в первой половине XIII в. такие нововведения, как булавы с односторонним клювовидным выступом - клевцом, и шестоперы. Последние, судя по находкам, являются древнейшими среди других подобных европейских образцов. Эти шестигранные железные (иногда и бронзовые) навершия употреблялись в боевой практике вплоть до конца XVI в. и их раннее появление на Руси было подготовлено использованием многолопастных железных булав, также представленных в русских находках первой половины XIII в. В XIV в. шестоперы, а также, вероятно, и булавы, из простого оружия начали превращаться в знак командира и военачальника.

Кистени .

Происхождение и распространение кистеней, так же как и булав, указывает на их связь с конным боем, что подтверждается относительной легкостью (около 200 - 250 г) и подвижностью самого оружия, предназначенного для нанесения ловкого и внезапного удара в самой тесной схватке. Действительно, почти половина всех известных гирек от кистеней найдена в Киевском Поднепровье. Эти находки указывают на их использование в воинском быту русского и черноклобуцкого населения и очерчивают район налаженного сбыта городской продукции. Вывозился этот вид оружия и в Волжскую Болгарию. Средневековые костяные, железные и бронзовые кистени, отделанные серебром, чернью, затейливым орнаментальным узорочьем, помеченные родовыми и семейными знаками, именно воинское, а не разбойничье оружие.

Появились кистени на Руси в X в., как и булавы, из областей кочевого Востока и в снаряжении войска удерживались вплоть до конца XVI в. Начиная со второй половины X в. повсеместно распространились костяные гирьки, удлиненно-яйцевидной формы. Они изготовлены из рога лося, снабжены отверстием для пропуска металлического стержня с петлей на одном конце. Бытовали такие кистени до XIII в. включительно. К следующей группе относятся одновременные костяным железные или бронзовые гири гладкие, граненые или с мелкими выпуклостями. Среди них встречаются весьма нарядные, элементы декора которых искусно подражают зерни.

Развитие художественно отделанных кистеней приводит к созданию уплощенных грушевидных форм. Их корпус отливался из бронзы, заполнялся свинцом и украшался черневым орнаментом. На целой серии таких образцов, отлитых в 1200 - 1240 гг., по-видимому, в Киеве, изображены процветший крест и древо жизни. На уплощенных бронзовых гирях известны изображения птицы, льва, знаки Рюриковичей. Кроме того, в южной Руси в XII - XIII вв. изготовляли железные и бронзовые кубовидные гирьки со срезанными углами и напаянными на их грани полушариями, а также подражающие булавам образцы с разновеликими шипами. Переходными к формам XIV в. являются железные кистени биконической формы с прямоугольным ушком. В целом отечественные образцы ударного оружия предвосхищают формы, относящиеся к зрелому средневековью, и в Европе они оказались одними из своеобразнейших.

Лук и стрелы.

Лук и стрелы на территории Восточной Европы были важнейшим оружием дальнего боя и охоты на протяжении многих тысячелетий, от эпохи мезолита до появления огнестрельного оружия в XIV в. Даже после появления ручного огнестрельного оружия лук и стрелы продолжали широко употребляться в течение нескольких веков, вплоть до начала XIX в.

Лук и стрелы чрезвычайно широко употреблялись в Древней Руси. Они были основным и важнейшим оружием дальнего боя и промысловой охоты. Почти все более или менее значительные битвы не обходились без лучников и начинались с перестрелки. Как правило, впереди войска и с флангов в походном порядке находились стрелки. Их задача - не допустить внезапного налета вражеской конницы и пехоты и обеспечить развертывание основных сил в боевые порядки. Из Ливонских хроник XIII в. известно, что на Руси существовали специальные отряды стрелков-лучников, которые не только охраняли войска в походе, но и мужественно выдерживали первые атаки врага. Генрих Латвийский отмечал высокое искусство русских лучников в борьбе с немецкими рыцарями-крестоносцами и постоянно противопоставлял их немецким арбалетчикам первой половины XIII в. Сила русских сложных луков была огромной. Русские стрелы (по-видимому, бронебойные) пробивали доспехи немецких рыцарей, о чем свидетельствует битва под Венденом в 1218 г.

Византийский историк X в. Лев Диакон отмечал огромную роль лучников в русском войске киевского князя Святослава. Они умело пользовались луком и стрелами и в обороне, и в открытом бою, успешно применяли свою тактику стрельбы по коням вражеской конницы. Эту тактику русы выработали в постоянной борьбе с набегами конных кочевников южнорусских степей.

В конце прошлого и начале нашего века историки предполагали широкое употребление сложного лука в Древней Руси исключительно на основании изображений лука на миниатюрах летописей, иконах и других памятниках изобразительного искусства. Теперь это предположение стало фактом, подтверждающимся сотнями деталей и почти целыми луками.

Лук .Форма сложного лука с натянутой тетивой напоминает букву М с плавными. перегибами. Именно такими изображаются древнерусские луки на всех памятниках искусства. Древние художники изображали со сложными луками и воинов, и охотников.