Т с м а 9

но и роман «Что делать?» следует также включить в их число. Однако ученый ставит дальнейшие вопросы, намечая перспек­тиву новых изысканий. «Не следует ли поискать следов мыслей Н.Г. Чернышевского и в более поздних произведениях Э. Золя, например в «Труде» (1901), с его повествованием о новых нача­лах гражданственности, с его идеями солидарности и бодрого об­щественного труда?».

«Медленное чтение» статьи М.П. Алексеева показывает, что генетическое сравнение требует от литературоведа огромных зна­ний, осмотрительности, точности и осторожности в выводах. Выделенные курсивом опорные понятия указывают на этапы и приемы компаративистского анализа этого типа.

Вопросы к теме: 1. Почему диалог, сравнение, сопоставление принадлежат к основополагающим принци­пам культуры?

2. Почему возникновение «южных поэм»
А.С. Пушкина нельзя объяснить только вли­
янием «восточных поэм» Дж. Г. Байрона?

3. Какими факторами можно объяснить момен­
ты сходства в эпических памятниках разных
стран и народов?

4. Назовите основные этапы и приемы компа­
ративного анализа в работе над темой «Пуш­
кин и французская литература». Предложите
свои варианты тем для сопоставительного
исследования.

5. Определите элементы системы «литература»,
связи и отношения между которыми можно
исследовать с помощью компаративистики.

КОМПАРАТИВИСТИКА

Литература по теме

1. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества / Сост. С.Г. Бочаров. —

2-е изд. — М., 1986.

2. Жирмунский В.М. Сравнительное литературоведение. — Л., 1979.

3. Дюришин Диониз. Теория сравнительного изучения литературы /
Предисл. Ю.В. Богданова. — М., 1979.

Дополнительная литература

1. Алексеев М.П. Сравнительное литературоведение / Отв. ред. акаде­
мик Г. В. Степанов. - Л., 1983.

2. Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы. Очерки русской литера­
туры XX века. - М., 1994.

3. Жирмунский В.М. Байрон и Пушкин. — 2-е изд. — Л., 1978.

4. Конрад Н.И. Запад и Восток: Статьи. — 2-е изд., испр. и доп. — М.,
1972.

5. Михайлов А.В. Обратный перевод. Русская и западно-европейская
культура: Проблема взаимосвязей / Сост., подгот. текста Д.Р. Пет­
рова и И.С. Хурумова. — М., 2000.

6. Смирнов И.П. Порождение интертекста: Элементы интертекстуаль­
ного анализа с примерами из творчества Б.Л. Пастернака. — 2-е изд. —
СПб., 1995.

7. Tonep П.М. Перевод в системе сравнительного литературоведения. —
М., 2000.

8. Gerard Genette. Palimpsestes. La litterature au second degre. — Paris, 1982.

Тема 10 СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ МЕТОД

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА:социально-исторический контекст

(среда, фон), материальный мир, социальная типизация, теория отражения, классовый подход, социологическая поэтика, базис и надстройка.

Социологический метод связан с пониманием литературы как одной из форм общественного сознания. Во «взаимной соотнесен­ности» с другими подходами, а не как единственный и универ­сальный, он приобретает смысл и значение¹. Этот метод акцен­тирует прежде всего связи литературы с социальными явления­ми определенных эпох. История его возникновения восходит бли­жайшим образом к культурно-исторической школе в литературо­ведении. Закономерно, что в XIX столетии важнейшей философс­кой основой этого метода был позитивизм. С культурно-истори­ческой школой социологический метод сближают историзм, стрем­ление рассматривать литературу как выражение закономерностей материальной культуры народа, внимание к процессам, а не к ин­дивидуальностям, готовность объяснять художественное творчество при помощи законов других наук (в первую очередь — экономики, социологии и т.д.), интерес к воздействию литературы на полити­ческую ситуацию и — шире — общественную жизнь. Социологи­ческий метод может быть использован как для анализа самого про­изведения «на фоне» общественной жизни, так и для изучения его

¹ Ю.М. Лотман отмечает, что выражение «иметь значение» означает наличие определенной смысловой «направленности», то есть системности. При этом элементы всякой системы существуют не в их «изолированной сущности», а во «взаимной соотнесенности». См.: Лотман Ю.М. В школе поэтического слова: Пушкин. Лермонтов. Гоголь. — М., 1988. С. 57. Эту мысль можно отнести и к системе методов изучения литературы.

СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ МЕТОД

воздействия на читателей, публику. Здесь он соприкасается с пси­хологическими подходами к литературе, а также с рецептивной эстетикой. В первом случае в произведении выделяются прежде всего исторические тенденции, социально обусловленные моменты, изобра­жение действия экономических и политических законов, характеры, тесно связанные с «общественной атмосферой». Во втором случае речь вдет о проблеме рецепции произведения различными группами (слоями, сословиями, классами) читателей.

Понятый таким образом социологический метод и сравнитель­ное литературоведение в целом ряде случаев решают сходные за­дачи². Смысловые области и зоны применения различных школ и методов в литературоведении пересекаются, налагаются друг на друга. Подобно тому как жанровая природа сложного произведе­ния может содержать различные аспекты, восходить одновремен­но к разным родам и видам литературы, так и исследование этого произведения можно осуществлять с помощью различных типов анализа. Важно, чтобы пересекающиеся методы были взаимно «со­относимы», чтобы они непротиворечиво дополняли друг друга.

Социологический метод, который имеет свою законную сфе­ру применения, не раз выдавали за единственно возможный, универсальный подход к литературе. При этом происходила не­избежная в таких случаях вульгаризация. Русская критическая традиция XIX века, представленная работами В.Г. Белинского, Н.Г. Чернышевского, НА. Добролюбова, Д.И. Писарева, при всех оттенках и отличиях между ними, готовила появление со­циологического метода в литературе. Полемика с собственно эстетическими моментами в искусстве, отчасти характерная уже и для Н.Г. Чернышевского и НА. Добролюбова, усилилась, как известно, в критике Д.И. Писарева³.

² Отметим в этой связи работы В.М. Жирмунского и М.П. Алексеева. См.:
Жирмунский В.М. «Гете в русской литературе». — Л., 1981; Жирмунский В.М.
Сравнительное литературоведение. — Л., 1979. См. также:. Алексеев М.П. Рус­
ская культура и романский мир. — Л., 1985; Robert Jaufi. Literaturgeschichte als
Provokation. — Fr.a.M., 1970; Wolfgang her. Der Akt des Lesens. — Miinchen, 1994.

³ Отметим в этой связи, что в статье «Мотивы русской драмы» (1864) Д.И. Пи­
сарев критикует Н.А. Добролюбова за то, что в работах об А.Н. Островском он
«...поддался порыву эстетического чувства...» и выступил против собственных
идей. Писарев Д.И. Литературная критика: В 3 т. / Сост. Ю.С. Сорокина. Т. 1. —
Л., 1981. С. 323.

100 Тема 10

Чтобы проиллюстрировать основные черты этого метода, не­обходимо обратиться к его становлению. Социологическое мыш­ление, как и всякое другое, особенно интересно тогда, когда оно предстает не как готовый рецепт, а в «неготовом», динамичес­ком состоянии. Так, в 40—60-е годы XIX века социологический метод как таковой в России еще только складывается. Подоб­но своим учителям В.Г. Белинскому и Н.Г. Чернышевскому, Н .А. Добролюбов был далек от упрощений вульгарного социоло­гизма. Обозначая свою критику как «реальную», он соотносил кар­тину, представленную тем или иным автором, с действительнос­тью. Исследуя, например, вопрос о том, «...возможно ли» то или иное лицо, автор статьи «Луч света в темном царстве» (1860) пе­реходит к «собственным соображениям о причинах», породивших тот или иной характер. Следовательно, очевидным постулатом «ре­альной» критики является мысль о том, что причины существо­вания всякого характера лежат в самой жизни, во внетекстовой действительности. НА. Добролюбов стремится «...определить соб­ственную норму этих произведений, собрать их существенные характерные черты...», отражающие реальность⁴.

Очевидно, что критика интересует лишь взаимоотношение «текст—реальность». Тем самым в поле зрения Н.А. Добролю­бова попадает лишь одна часть коммуникативной цепи в лите­ратуре. И это вовсе не свидетельствует о «слепоте» критика. На­против, речь идет о программном, принципиальном моменте, об аналитическом «видении».

В качестве примера сошлемся на статью Н.А. Добролюбова «Луч света в темном царстве», в которой, как известно, дана бле­стящая трактовка драмы Н.А. Островского «Гроза». Значение этой статьи для истории русской литературы неоспоримо. Возвраще­ние к ней сегодня оправдано уже потому, что к идеям, выска­занным Добролюбовым, одновременно восходят концепции вульгарного социологизма и яркие теории, возникшие в кругу М.М. Бахтина⁵.

⁴ Добролюбов Н.А. Темное царство // Добролюбов Н.А. Литературная кри­
тика. - М., 1979. С. 58.

⁵ См.: Волошинов В.Н. Философия и социология гуманитарных наук / Сост.
Д.А. Юнов. - СПб., 1995. С. '59—86. Медведев /Т.Н. Формальный метод в
литературоведении. — М, 1993.

СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ МЕТОД

Н.А. Добролюбов начинает статью с рассуждений о «служеб­ной» роли литературы, «...которой значение состоит в пропаганде, а достоинство определяется тем, что и как она пропагандиру­ет»⁶. Вместе с тем он указывает, что величайшие гении над этой «служебной» ролью возвышались, изображая «полно и многосто­ронне» существенные стороны жизни. Таков был великий Шек­спир. Таков и драматург Островский.

Чтобы этого достичь, Н.А. Островский отказывается от тради­ционных драматургических жанров. «Гроза», по мнению Н.А. Доб­ролюбова, не укладывается в традиционные схемы «комедии интриг» или «комедии характеров». Островский создает в своем творчестве новый жанр, который в статье обозначен как «пьесы жизни». Отметим, что это жанровое наименование и само по себе весьма характерно для социологического мышления. Если «ин­трига» или «характер» категории в большей степени внутрили-тературные, то понятие «пьеса жизни» выводит анализ на иной уровень. Дело даже не в том, что, по мнению Н.А. Добролюбо­ва, Островский обращается к «житейской, экономической сто­роне вопроса», а, скорее, в том, что его привлекает «...общая, не зависящая ни от кого из действующих лиц, обстановка жизни». «Положение» действующих лиц, добавляет автор статьи, господ -

⁶ Добролюбов Н.А. Собрание сочинений: В 9 т.: Т. 6 / Под ред. Б.И. Бур-сова. — М.; Л., 1963. С. 309—360. См. также: Полянский Валерьян. Добролюбов // Литературная энциклопедия. Т. 3 / Отв. ред. А.В. Луначарский. — С. 322— 339; Lukdcs Georg. Der russische Realismus in der Weltliteratur. —- Berlin, 1952. S.77; Зельдович М., Черняков М. Н.А. Добролюбов: Семинарий. — Харьков, 1961. С. 358— 362; Лотман Л. Островский и русская драматургия его времени / Под ред. Б.М. Эйхенбаума. — М.; Л., 1961. С. 168—178; Емельянов Б. Островский и Добролюбов // А.Н. Островский: Сборник статей и материалов / Ред.-сост. А.Л. Штейн. — М., 1962. С. 68—115; Тотубалин Н.И. Добролюбов о «Грозе» Островского и ее критиках // НА. Добролюбов — критик и историк русской литературы / Под ред. доц. Н.И. Тотубалина. — Л.,1963. С. 47—96; Журавлева А.И. Островский-комедиограф. — М., 1981. С. 23; Лакшин В. А.Н. Островский. — М., 1982. С. 362—366; Сухих И.Н. И давний-давний спор//Драма А.Н. Островского «Гроза» в русской критике / Сост. И.Н. Сухих. — Л., 1990. С. 17; Буртин Ю.Г., Краснов Г.В. Добролюбов // Русские писатели: 1800—1917: Биографический словарь / Главный редактор П.А. Николаев. — М., 1992. С. 135—141. Современ­ная литература об А.Н. Островском приведена в книге: А. Островский. Драма­тургия: Критика и комментарии. Темы и развернутые планы сочинений. Материалы для подготовки к уроку: Клига для учителя и ученика / Сост. Н. Ми-рова. - М., 1997. С. 731-732.

102 Тема 10

ствует над ними, то есть над их характерами. Это важный прин­цип социологического метода: не столько индивидуальное, сколь­ко социально-типическое интересно в литературе.

Благодаря социологическому методу критик определенные моменты в пьесе «Гроза» акцентирует и замечает, а другие, по-сво­ему тоже важные, не фиксирует. Следует вспомнить, что НА. Доб­ролюбов принял участие в литературной борьбе, развернувшей­ся вокруг творчества Н.А. Островского. В спорах вокруг пьесы «Гроза» столкнулись авторы, принадлежавшие к разным идео­логическим и литературным направлениям⁷. Вполне понятно, что некоторые идеи Н.А. Добролюбова даны в полемическом заост­рении, что, однако, на основные тезисы не влияет.

Критик вплотную подходит к мысли о соответствии характе­ра героини жанровой природе «Грозы». Действительно, в «пьесе жизни», как и в душе героини, нет ничего изначально заданно­го, «формулированного», восходящего к твердым логическим ос­нованиям. Катерина во всем подчиняется своей натуре, «водит­ся» ею. Основой ее характера является страсть, придающая этой героине глубину и одновременную алогичность. Однако и в рус­ской жизни многое неподвластно логике. Если Н.А. Добролюбов уверенно соотносит развитие русской жизни с характером Кате­рины, то два литературных момента — характерологический и жан­ровый — он между собой не сопоставляет и не сводит. Скорее всего это кажется ему чем-то само собой разумеющимся и очевидным. Для социологического метода собственно литературные характе­ристики кажутся банальными и вторичными признаками. Это искажение обусловлено особой оптикой социологического мето­да, его местом в осмыслении литературы как системы.

В качестве центральных критик выдвигает понятия «фона» и «почвы». В «пьесе жизни» «...борьба, требуемая теориею драмы... совершается... не в монологах действующих лиц, а в фактах, гос­подствующих над ними». Эти «факты» составляют «почву» рус­ской жизни, как ее изображает Островский. Очень тонким пред­ставляется замечание Н.А. Добролюбова о персонажах, которые не вовлечены непосредственно в главный конфликт. Они и со­ставляют тот самый «фон», «толпу», которые определяют судьбу

⁷ См.: А.Н. Островский в русской критике: Сборник статей / Под ред. Г.И. Вла­дыкина. — М., 1948.

СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ МЕТОД

главной героини. Критик высказывает оригинальные соображе­ния о «массе» как факторе искусства и жизни, что позднее ста­нет одним из важнейших мотивов социологического анализа литературы.

Н.А. Добролюбова более всего интересует, как формируются представления о добре и зле, экономические и бытовые привычки «толпы». Он замечает, что представители «темного царства» в пьесе «тяжело дышат», так как чувствуют, что есть сила выше их — «...закон времени, закон природы и истории...». Социологичес­кий метод в литературоведении стремится вскрыть закономер­ности, стоящие за литературным произведением, «обстоятель­ства», внеположенные ему. Критик и самих действующих лиц произведения рассматривает как элементы «обстановки» (кур­сив — Н.А. Добролюбова), как говорящие и двигающиеся «обсто­ятельства», делающие необходимым «фатальный конец» герои­ни. По его мнению, именно «среда», подчиненная силе Диких и Кабановых, «...производит обыкновенно Тихонов и Борисов...»⁸. Анализируя драму Катерины, критик глубоко постигает ее гар­моничный, вольнолюбивый характер. Однако подлинной при­чиной трагедии он считает положение, занимаемое героиней в том укладе, который установился под влиянием Диких и Каба­новых. Этот акцент на социальном положении персонажа, стрем­ление прежде всего таким образом уяснить суть конфликта яв­ляются важными элементами социологического метода.

Н.А. Добролюбов подчеркивает, что Н.А. Островский избе­гает «дагерротипной точности», прибегая к «...художественному соединению однородных черт, проявляющихся в разных поло­жениях русской жизни, но служащих выражением одной идеи». Н.А. Добролюбов называет этот принцип обобщения «возведе­нием в тип», приданием какому-либо единичному признаку ро­дового, постоянного значения⁹. Как известно, этот принцип обоб­щения социальных моментов называется типизацией. Такую

⁸ В статье о романе И.А. Гончарова критик также подчеркивал, что над
фигурами русской жизни и литературы «...тяготеет одна и та же обломовщи­
на...». См.: Добролюбов Н.А. Что такое обломовщина? // Добролюбов НА.
Литературная критика. — М., 1979. С. 27.

⁹ Добролюбов Н.А. Что такое обломовщина? //Добролюбов Н.А. Литературная
критика... С. 7.

104 Тема 10

типизацию принято считать основой «критического реализма». Несомненно, что социологический метод способен, как ника­кой другой, объяснить взаимоотношения произведения с внеш­ней действительностью, указать на диалог автора с реальностью. Социологический метод, подобно всем другим вариантам анали­за, выдвигает собственные принципы генерализации. Однако они затрагивают лишь один аспект литературы как системы: взаимо­отношения автора произведения с реальностью. Отвечая на по­лемические выпады оппонентов, Н.А. Добролюбов признает, что его трактовка «Грозы» приведена в соответствие с некоей идеей.

В этой связи законным представляется вопрос и о том, что Н.А. Добролюбов в своей статье не упоминает, чего он не заме­чает? Очевидно, что определенные моменты художественной структуры драмы Островского критик решительно оставляет без внимания.

Нельзя утверждать, что Н.А. Добролюбов в целом игнориру­ет «...мир, художником создаваемый». В этом автора «Луча све­та...» упрекал другой выдающийся интерпретатор «Грозы», поэт и критик Ап. Григорьев¹⁰. И все же верно, что «художественный мир» пьесы как таковой, самоценный, самодостаточный и по-иному реальный Н.А. Добролюбова не привлекает. Очевидно, что Н.А. Добролюбов оставляет без внимания символизм, действи­тельно характерный для «Грозы». Автора знаменитой статьи это явление не интересует. Отметим, что и позднее литературная критика не вполне овладела инструментарием, необходимым для такого анализа¹¹. Между тем теория литературы XX века утверж-

^J0 Григорьев А.А. После «Грозы» Островского. Письма к Ивану Сергеевичу Тургеневу//Драма А.Н. Островского «Гроза» в русской критике / Сост. И.Н. Су­хих. — Л., 1990. С. 85. См. также: Скафтымов А.Н. Нравственные искания русских писателей: Статьи и исследования о русских классиках / Сост. Е. По-кусаева. — М., 1972. С. 519; Костелянвц Б. «Бесприданница» А.Н. Островского. — Л., 1982. С. 129.

¹¹ В исследованиях, посвященных творчеству А.Н. Островского, эта важ­ная тема затрагивалась лишь эпизодически. — См.: Шамбинаго С. А.Н. Ост­ровский. — М., 1937. С. 61; Ревякин А.Н. Искусство драматургии А.Н. Остро­вского. — М., 1974. С.186—187; Анастасъев А. «Гроза» Островского. — М., 1975. С. 80; Лакшин В. А.Н. Островский. - М., 1982. С. 350-351; Штейн А.Л. Мастер русской драмы. Этюды о творчестве Островского. — М., 1973. С. 136—137, 156; Журавлева А.И., Макеев М.С. Александр Николаевич Островский: В помощь преподавателям, старшеклассникам и абитуриентам. — М, 1997. С. 35—55.

СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ МЕТОД 105

дает, что собственно поэтическая функция языка заключена во взаимосвязи между «наименованием и окружающим его контек­стом». Чем выше поэтичность наименования, тем более «ослаб­ленным» может быть отношение к реальности¹². Символизация представляет собой, скорее всего, внутритекстовый аналог ти­пизации. Если типизация предполагает «возведение в род», «при­дание» единичному факту всеобщего значения, собирание раз­розненных фактов действительности воедино, в целостный эс­тетический факт, то символизация представляет собой сквозную семантизацию значимо повторяющихся элементов текста. При этом возникает феномен, который в этой книге обозначен как «художественный мир».

Типизацию Н.А. Добролюбов описал превосходно. Описани­ем символизации, характерной для художественного текста, он в данном случае пренебрег. Для символического плана пьесы очень важно упоминание о грозе и «громовых отводах» в разго­воре между Кулигиным и Диким (д. 4, явл. 2). По мнению пос­леднего, не в «елестричестве» дело, поскольку гроза людям в «наказание посылается». Кулигин, напротив, считает, что «гро­за» — вовсе не угроза, а «благодать» (д. 4, явл. 4). Обращаясь к собравшейся толпе, он восклицает: «У вас все гроза!» Здесь это слово символизирует страх, который в разнообразных обличьях наполняет сердца калиновцев, соединяясь с глубочайшим неве­жеством. Добавим, что Н.А. Добролюбов превосходно чувствует социальную символику драмы. Однако он не исследует ее в са­мом тексте произведения. Критик выводит ее вовне, проецируя на «общественную атмосферу», русскую жизнь.

«Река» и «ключ» также приобретают в пьесе символическое значение. Катерина получает от Варвары ключ от калитки в саду. Он жжет ей руки, она поначалу хочет бросить его далеко, «...в реку кинуть...» (д. 2, явл. 10). Однако в реку, в омут кинется она сама.

Поэтика предзнаменований значима и на звуковом уровне. Так, в тексте пьесы сближаются лексемы «враг — овраг», «отымут — омут» и др. Катерина очень чутка к тому символизму, который составляет самую сердцевину традиционного уклада жизни. Суть его состоит в «приметах», которые, по словам Кабановой, на все

¹² Мукаржовский Ян Структуральная поэтика. — М., 1996. С. 134.