Аристотель о государстве и о праве на творчество
Аристотель о государстве и о праве на творчество
АНТИЧНАЯ МЫСЛЬ О ПРАВЕ НА ТВОРЧЕСТВО
Об ограничении права на организационную управленческую деятельность и творчество говорил еще Аристотель, чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к его учению о природе человека и государства.
«Государство,— утверждает Аристотель,— создается не ради того только, чтобы жить, но преимущественно для того, чтобы жить счастливо».[49] Другими словами, оно создается для того, чтобы обеспечить благоденствие всех.[50] Правда, под «всеми» понимаются здесь далеко не все, но лишь незначительная часть античной общины. «Демократию не следует определять, как это обычно делают некоторые в настоящее время, просто как такой вид государственного устройства, при котором верховная власть сосредоточена в руках народной массы… <…> скорее следует назвать демократическим строем такой, при котором верховная власть находится в руках свободнорожденных…»[51] «Правильная» демократия не одним только афинским философом противопоставляется власти охлоса, охлократии. Что же касается тех, чью жизнь в первую очередь должно устроить государство, то ключевым, основополагающим признаком является вовсе не общность местожительства объединяемых им граждан. Его цель состоит не в предотвращении взаимных обид и даже не в обеспечении безопасности их совместного бытия,— государство «появляется лишь тогда, когда образуется общение между семьями и родами ради благой жизни… в целях совершенного и самодовлеющего существования».[52]
Счастливая и прекрасная жизнь в совершенном аристотелевском государстве состоит, прежде всего (и исключительно), из прекрасных поступков, из способствующих прославлению родного города и его гражданина дел:
«Вся человеческая жизнь распадается на занятия и досуг, на войну и мир, а вся деятельность человека направлена частью на необходимое и полезное, частью на прекрасное.»[53] Поэтому «нужно, чтобы граждане имели возможность заниматься делами и вести войну, но, что еще предпочтительнее, наслаждаться миром и пользоваться досугом, совершать все необходимое и полезное, а еще более того — прекрасное».[54]
Меж тем все прекрасное может вершиться только по велению души, и назначение свободного человека — ничто иное, как ее деятельность.[55] При этом речь может идти только о душе возвышенной, благородной, не отягощенной стремлению ни к чему низменному и материальному, тяготеющему к плоти, что способно поработить ее.
Свободное служение возвышенному и прекрасному должно вершиться на протяжении всей человеческой жизни, ибо ни за день, ни даже за краткое время никто не делается блаженным и счастливым.[56] Производство же всего того, что служит потребностям тела,— также на протяжении всей человеческой жизни — должно быть оставлено другим.