Юристы и лингвисты о языке юриспруденции
В ряду многих профессиональных языков язык юриспруденции представляет собой довольно своеобразное явление, обусловленное требованием предельной точности. И изучается он двумя науками: юриспруденцией и лингвистикой.
Юристами написано большое число работ о языке закона, написаны журнальные статьи о языке процессуальных актов, монографии и учебные пособия. Однако, говоря о языке нормативного или процессуального акта или судебной речи, авторы выступают прежде всего как юристы, так как их интересует выраженное в документе правовое содержание, анализ же языка дается, как правило, поверхностно, без соответствующей лингвистической основы. Нередко авторы путают лингвистические термины.
Следует выделить работы А. А. Ушакова, Е. Е. Подголина,
В. И. Царева, в которых выражены не бездоказательные мнения авторов, а сделаны выводы на основе глубокого анализа
[1] Об этом см. с. 75.
объекта изучения, и выводы эти подтверждены мнением крупных, уважаемых ученых-лингвистов. В последние годы опубликован ряд интересных и полезных для юристов журнальных статей, написанных С. И. Володиной.
Но встречаются и работы о языке юриспруденции, написанные юристами, не подготовленными к этой теме или не обладающими языковым чутьем (вкусом). Так, один из известных современных авторов, рассуждая о том, что «язык, как и право, — явление культуры», что право развивает и обогащает культуру, без должного уважения, недопустимо небрежно обращается с лингвистическими терминами: лексику(словарный состав языка) путает с лексикологией(раздел языкознания, изучающий словарный состав языка), вместо термина синтагма (сочетание двух языковых единиц) употребляет термин синтагматика(совокупность правил и закономерностей, определяющих отношения между единицами в речевой цепи); искажает лингвистические термины: полисемичность (надо: полисемия), синонимирование (нет такого слова. Надо: синонимия).Как пример готовых языковых стандартов юридического характера приводит ошибочное, уродливое построение назначить дело слушанием... Второй известный автор, говоря об особенностях языка закона и «юридической науки», пишет об образности (выделено мною. — Н. И.) научного юридического языка и языка закона: «В юридической науке и практике существуют метафоры как отражение метафор, содержащихся в языке закона, так и свои собственные» (образные метафоры недопустимы ни в научном, ни в официально-деловом стиле. — Н. И.). И иллюстрирует эту нечетко выраженную мысль примерами из произведений публицистического стиля.
Подобные работы не приносят юристам пользы. Они пишутся только для увеличения числа опубликованных автором работ и представляют повышенную опасность для молодых юристов, которые, прочитав эти работы и поверив автору с громким именем, могут повторять подобные ошибки в своей профессиональной деятельности.
В сборниках «Процессуальные акты предварительного расследования. Примерные образцы», которые издавались в 70— 90-е гг. XX в., нередко допускались ошибки в выборе паронимов завышенные — повышенные, предоставить — представить,
вместо юридических терминов предлагались разговорные слова и др. В книге «Практикум по уголовному процессу: Учеб. пособие для студентов юридических вузов и факультетов» (1995), целью которого было «научить студентов грамотно оформлять все процессуальные документы», также допущено немало погрешностей1.
Казалось бы, большую помощь юристам могут и должны оказывать лингвисты. В течение последних 20 лет появилось значительное число работ о языке юриспруденции. Это в первую очередь научные статьи и диссертационные исследования (Н. В. Соловьев, Н. В. Шевченко, В. В. Девяткина, Т. Ю. Виноградова, Е. Е. Усынина, О. В. Демидов), публикации в журналах «Российская юстиция», «Правоведение», «Русская речь», учебные пособия (Т. В. Губаева; X. Ю. Виссак и В. А. Тарве; Г. В. Бояринцева, Н. Н. Ивакина), монографии (Н. Г. Михайловская, В. В. Одинцов). Кроме того, лингвисты являются соавторами юристов в написании коллективных работ о языке того или иного юридического документа.
return false">ссылка скрытаНо тем не менее работы, написанные юристами совместно с лингвистами, имеют довольно много неточностей и погрешностей. Так, в работе «Язык и стиль обвинительного заключения» (1976) предлагался неверный, громоздкий вариант для названия документа. Предлагались неправильные варианты правки сложных предложений2.
В работе «Язык права» (1990), в написании которой также принимала участие кандидат филологических наук, несмотря на благородную цель «способствовать повышению качества подготавливаемых решений, улучшать их языковое воплощение», допущены непозволительные ошибки:
I.выражено мнение, что в словосочетаниях типа непринятие мер, неоказание помощи, а также в слове недонесение частица не часто затрудняет понимание, трактовку и исполнение закона. Подобные термины — недоукомплектование, неизвещение, невручение, неудержание — названы неблагозвучными, хотя они неизбежны и обязательны в официально-деловом стиле;
[1] Подробный анализ см.:Ивакина Н. Н.Профессиональная речь юриста. М., 1997. С. 9—18.
[1] Подробный анализ см. там же. Раздел «Юристы и лингвисты о языке права».
J.на с. 118—120 неточно раскрыты явления многозначности и омонимии;
K.на с. 71, 72, 107, 127 неоправданными являются рассуждения о «недостаточно определенных многозначных терминах, об использовании их в переносном значении», так как термин в определенной области знаний всегда однозначен и тем более никогда не употребляется в переносном значении. В подтверждение своей мысли авторы приводят пример исключительный цинизм, не сказав, однако, что это оценочное понятие, требующее уточнения;
L.в примере Неявка в судебное заседание по неуважительным причинам... не служит препятствием, приведенном на с. 23, авторы усматривают «тройное отрицание», хотя в лингвистике нет такого термина, и советуют «устранить неясность» следующим образом: неявка по уважительным причинам служит препятствием к рассмотрению жалоб, что, по мнению авторов, «звучит проще и яснее». Мысль, выраженная в исправленном варианте, искажена, она не соответствует первой — с отрицательным сказуемым и отрицательным определением;
M.рекомендуется употреблять простые термины (а большинство юридических терминов является составными. — Н. И.), по возможности короткие фразы (что не характерно для офици- ально-делового стиля. — Н. И.).
Допущены ошибки и в работах, написанных лингвистами. Неудачной была попытка кандидата филологических наук из г. Саранска рассказать о культуре речи юриста (1987). Неуместными были и советы авторов работы «Теория и практика русского красноречия» (1989) по поводу использования в судебной речи вымышленных элементов: «Если объективные факты процесса выразительны сами по себе, то их следует донести до слушателя с предельной непосредственностью, как можно проще. Если же в событии недостает эмоциональной выразительности, автор создает ее вымышленными, предполагаемыми зарисовками обстоятельств» [34, с. 174].
При исследовании судебного красноречия следует исходить прежде всего из процессуальных требований. Судебная трибуна — это место для объективногоисследования обстоятельств дела, поэтому в ней недопустимо «преувеличение», как советуют авторы.
Жаргонная лексика— слова отдельных социальных групп, искусственно создаваемые в целях языкового обособления.
Экспрессивность— выразительность речи.
Вопросы для самопроверки
1. Какие сферы общения обслуживает язык юриспруденции? 2. Что такое язык? 3. Каковы функции языка? Каковы функции языка права? 4. Что такое речь? 5. Что включает в себя культура речи? 6. Какие требования предъявляются к письменной речи юриста? Как эти требования проявляются в текстах процессуальных актов и гражданско-правовых документов? 7. Что является причиной неясности речи? 8. Что входит в понятие культуры устной публичной речи?
Примерный план практического занятия Теоретическая часть
N.Язык. Его функции в праве.
O.Культура письменной речи юриста.
P.Культура устной публичной речи.