Свердловск 5 страница

Маркёром жанровой интеграции сказки и научной фантастики стали неологизмы, совмещающие два лексических значения: фантастическое и мифологическое:

cyberbronia (кибероружие), cybergęśle (киберветви), cyberknecht (киберкнехт), elektrosmok (электродракон), elektrosmoła (электросмола), elektropazur (электрокоготь), elektrycerze (электрыцари).

В ходе языковой игры в словообразование происходит склейка терминов естественных наук и сказочного лексикона [4: 219].

Одновременно Лем играет сюжетами культуры и науки, показывая, что в мире в равной степени универсальны законы физики, математики и грамматики. Так, электродракон не может не выпускать электросмолу. Или электродракон способен вычесть себя из себя, что приведёт к его аннигиляции-самоуничтожению.

Отвечая на вопрос что натурально, а что искусственно в нашем мире,Лем показывает: искусственно всё то, что сотворено. Значит, люди тоже, в определённой степени, искусственны. Всё дело в том, с какой стороны посмотреть. Человек – продукт эволюции. Но одновременно он продукт языка и культуры (искусственная составляющая).

Искусственны или естественны роботы? Если мы говорим о роботах, как о творениях рук человеческих, то искусственны (искусственный интеллект). Но одновременно сотворённые роботы начинают развиваться по законам самоорганизующихся систем. И, в этом смысле, они естественны. Такой порядок вещей Лем показывает метафорически, используя сказочные формулы. Эволюция роботов не может не повторить эволюцию человека. Отсюда, сотворение Вселенной роботов, их мифология и история. Разум, интеллект – любимые предметы лемовских текстов – источники жизни, развитие которой происходит в диалектике естественного и искусственного.

 

Литература

 

1. Пропп В.Я. Морфология волшебной сказки. – М.: «Лабиринт», 2001. – 192с.

2. Caillois R. Od baśni do “science-fiction” // Odpowiedzialność i styl. – Warszawa, 1967.

3. Jarzębski J. Posłowie // Lem S. Bajki robotów. – Warszawa: Krajowa agencja wydawnicza, 1983.

4. Jarzębski J. Posłowie. Roboty i ludzie // Lem S. Bajki robotów. – Kraków: Wydawnictwo literackie, 2012.

5. Lem S. Bajki robotów. – Kraków: Wydawnictwo literackie, 2012.

 

 

О.И. Савчиц

(ПГГПУ)

 

Риторика перечисления: о списках в романе В.Андоновского

Текст романа «Пуп земли» Венко Андоновского можно отнести к тем произведениям постмодернистской литературы, страницы которой испещрены всевозможными стилистическими и лингвистическими приемами, усложняющими текст и превращающими его в «лабиринт смыслов», который необходимо «пройти» читателю. Одним из таких приемов является перечисление.

При рассмотрении подобных перечней, или списков, перед нами встает ряд проблем: По каким причинам автор прибегает к использованию данного приема? Каким образом работают списки в художественном тексте? Каков их когнитивный и стилистический потенциал? Как интерпретировать такой текст?

Несомненно, можно говорить о том, что наличие в тексте романа В. Андоновского множественных списков-перечней – следствие «прочтения» автором романов У. Эко, который, в свою очередь, неоднократно говорил о том, что список как художественный приём он, Эко, взял у Х.Л. Борхеса. Однако «Папокот на светот» – произведение абсолютно самостоятельное. Автору удалось умело соединить подлинную авторскую индивидуальность и прецедентные тексты, что даёт возможность читателю расширить семантические границы читаемого текста. Находя в тексте романа многочисленные доказательства возможных источников, которые послужили автору для создания текста, мы можем назвать данный роман текстом культуры.

Мы исходим из определения списка, данного У.Эко: список – это перечисление каких-либо элементов, где каждый из членов может быть развернут до бесконечности [8: 16]. Эко имеет в виду, что в процессе интерпретации списков мы можем создавать тексты о каждом из их членов. Добавим, что список, как перечисление, есть множество объектов, к которому приписано общее свойство, общий предикат.

Разделяя списки практические (к ним можно отнести список покупок, библиотечный каталог, словарь и т.д.), которые имеют чисто справочное значение, так как каждый из элементов списка указывает на соответствующий референт, и не подлежат изменению, и списки поэтические, которые являются открытыми, то есть обозначают бесконечное количество референтов, У.Эко говорит о том, что писатели прибегают к использованию списков «по двум причинам:

1) Писатель знает, что количество объектов слишком велико, чтобы быть записанным и

2) Писатель находит удовольствие в бесконечном перечислении» [7: 220].

Списки как таковые направлены на систематизацию многообразия мира, создания эффекта его целостности. В литературе списки также выполняют упорядочивающую функцию, выступая одним из инструментов создания текстового универсума (референты, стоящие за членами списков, создают границы этого универсума).

Каждый член списка может оказаться свёрнутым указанием на другой текст (например, перечисление названий романов в текстах М. Сервантеса, Ф. Рабле, Х.Л. Борхеса). В этом случае, по Р.Барту, структура текста будет соотносима со сложной оркестровой партитурой, в которой «голоса» предшествующих текстов обладают не меньшим значением, чем «партия» данного текста [3: 419]. Список обнаруживает в своей структуре следы присутствия других текстов – их знаки. И потому, перефразируя Ю. Кристеву, скажем, что любой список есть не что иное, как интертекст [5: 428]. Поскольку каждый из членов списка может разворачиваться в текст, то каждый член списка есть интертекстовый знак.

Используя списки для интертекстуальной игры, автор «сообщает» о своих культурно-семиотических ориентирах, а в ряде случаев и о прагматических установках. Одновременно автор ведёт игру со своим читателем. Идеальный автор ищет идеального читателя (У. Эко) – того, кто в состоянии прочесть интертекстуальную отсылку, оценить её выбор, стилистику, понять стоящую за ней интенцию автора.

Так, в текст романа «Пуп земли» Андоновский включает имена персонажей, принадлежащих другим авторам и другим романам.

 

Го мразев целиот свет: сите; и Луција и Земанек, и Фисот, и Партијата. [2: 265]

Я ненавидел весь свет: всех — и Люцию, и Земанека, и физкультурника, и Партию.[1: 238]

 

Референтами этих имен служат герои романа Милана Кундеры «Шутка». Таким образом реализуется установка литературного постмодернизма, что нет границ между текстами, или, как сказано в «Имени розы» Умберто Эко «в каждой книге сказано о других книгах».

Вызывает также интерес список, представляющий из себя некий перечень книг, принадлежавший одному из героев романа:

 

… и неколку книги <…>: «Луѓе, jазици, писма» од Ребека Рубинштаjн; «Панонски легенди» од непознат автор; «Азбука за непослушните» од угледниот и почитуван Венко Андоновски; «Духовна градина», од отец Мелентиj Хиландарецот, «Knjiga o knjizi, historija pisama, materijala Iinstrumenata zapisanje» од Звонимир Кулунџиќ (Хрват); „Теорија за убавото во средниот век“ од Росарио Асунто (Италијанец) и Светото Писмо, македонско исданије, што веднаш се отвори на страницата 830, односно кај „Песната над песните“. [2: 11]

return false">ссылка скрыта

 

... и несколько книг<…>: «Люди, языки, письма» Ребекки Рубинштейн; «Легенды Паннонии» неизвестного автора; «Азбука для непослушных» авторитетного и уважаемого Венко Андоновского; «Вертоград духовный» о. МелентияХиландарца; «Knjiga о knjizi, historijapisama, materijala i instrumenatazapisanje» Звонимира Кулунджича (хорват); «Эстетические теории Средневековья» Росарио Асунто (итальянец) и Библия, македонское издание, которая сразу открылась на странице 830, то есть на Песни песней. [1: 7]

 

Сам список состоит из 7 наименований книг и их авторов. Примечателен тот факт, что каждая из книг связана с письмом, с языком, с азбукой, то есть с продуктом интеллектуальной, когнитивной деятельности человека. Большинство книг являются выдуманными, то есть не имеют референта во внетекстовом мире. Для того чтобы «расшифровать» нереферентное имя, познающий субъект «реконструирует» референт знака посредством анализа его контекста употребления, то есть он «творит» текст заново.

Список книг – это последовательность знаков, отсылающих к другим знакам (именам других книг). Так внутри романа создаётся «библиотека». Интересно, что Андоновский включает в этот список и самого себя, создавая эффект рекурсии, когда автор пишет текст и одновременно уже в этом тексте присутствует. Этот приём можно определить и как автореференцию. ««Азбука за непослушните» од угледниот и почитуван Венко Андоновски» отсылает нас к более раннему роману В.Андоновского «Азбука за непослушните» (Азбука для непослушных). Данный роман не переведен на русский язык, поэтому для читателя, не владеющего македонским языком, данный текст является также текстом нереферентным.

Списком книг, которые читает герой, Андоновский эксплицирует мысль о том, какова сфера профессиональных интересов героя, его кругозор, сфера его мышления. В данном случае, как мы уже сказали, из перечисления книг личной библиотеки явствует, что человек связан с искусством письма, слова и интерпретации.

Но списки как стилистический прием используются не только для интертекстуальной игры автора с читателем. Важным свойством списков становится «одержимость перечислением». «Истинное предназначение любого хорошего перечня в том, - говорит У.Эко, - чтобы донести до читателя идею бесконечности и головокружительное ощущение et cetera». [7: 233]

Такую любовь к перечислениям мы находим не только в средневековых источниках, древних сказаниях, Библии, где важным является не столько намек на неисчерпаемость, сколько подчинение человеческого сознания гипнотическому звучанию списков, но и в литературе поздних эпох, в частности эпохе постмодернизма.

Как правило, списки как прием стилистики и риторики являются аккумуляцией - фигурой, которая состоит в перечислении слов, обозначающих предметы, действия, признаки, свойства таким образом, что образуется единое представление множественности или быстрой смены событий.

Попробуем привести примеры списков, состоящих из аккумуляций, в романе В.Андоновского.

Итак, одной из самых многочисленных групп и часто употребляемых форм аккумуляции является нагромождение, или амплификация – «последовательность слов и фраз, обозначающих одно и то же, воспроизводящих одну и ту же мысль множеством разных способов» [7: 227]. Амплификация является одним из средств усиления поэтической выразительности речи. Она как стилистический приём выражается, например, в накоплении синонимов, антитез или может принять вид повышения, то есть расположения выражений, относящихся к одному предмету, по принципу нарастания их значимости, эмоциональной действенности и т. п.

В тексте романа находим следующие списки, представляющие амплификацию:

1) Данный список представляет обращение к небесным силам. С одной стороны, создавая некую иерархию небесного мира, автор показывает нам, как строится мир на земле, а с другой стороны, нагромождая синонимичные понятия, автор в большей степени влияет на читателя:

О, небеса, о светци, о ангели и архангели, серафими и херувими: какво чудо пред нас се отвори! [2: 75]

О небеса, о святые, о ангелы и архангелы, серафимы и херувимы, какое чудо пред нами сотворилось! [1: 69]

 

2) Еще один похожий список находим в романе:

 

Облите колкови твои се како веришки, дело од рацете вешт уметник, папокот ти е како чаша тркалезна, никогаш без арома; утробата твоја – купа пченица, опкрушена со кринови; двете твои гради – како две јаренца, близначиња на срна; вратот твој – како столб од слонова коска; очите твои – Есевонски езерца кај Ватравимските порти; носот твој – Ливанска кула, свртена кон Дамаск; главата твоја на тебе – како Кармил; а косата на главата твоја како пурпур; цар се вилел во плешенките. [2: 247]

Округление бедр твоих как ожерелье, дело рук искусного художника; живот твой — круглая чаша, в которой не истощается ароматное вино; чрево твое — ворох пшеницы, обставленный лилиями; два сосца твои — как два козленка, двойни серны; шея твоя — как столп из слоновой кости; глаза твои — озерки Есевонские, что у ворот Батраббима; нос твой — башня Ливанская, обращенная к Дамаску; голова твоя на тебе — как Кармил, и волосы на голове твоей — как пурпур; царь увлечен твоими кудрями. [1: 220]

 

По сути своей этот список – описание одной из героинь романа - девушки Люции – взят из Песни Песен Соломона. Для описания героини используется символизация. Невеста из Песни песен считается прообразом Богоматери, следовательно, Люция возвышается до уровня Святой, до женщины, способной родить Бога. Список здесь является инструментом отображения не только внешнего облика, но и духовной сущности человека.

А по форме этот список – все та же амплификация. Автор, последовательно перечисляя все прелести героини, в сущности, воспроизводит одну и ту же мысль – его героиня прекрасна, подобна возлюбленной царя Соломона.

Еще одной разновидностью аккумуляции является нарастание, или градация. Это фигура речи, состоящая в таком расположении частей высказывания, относящихся к одному предмету, что каждая последующая часть оказывается более насыщенной, более выразительной или впечатляющей, чем предыдущая.

Иллюстрацией данного приема могут послужить списки, описывающие внутренние качества человека. Например:

 

Зад тие пофалби се крие притворност, гнев некаков, отров телесен и душевен, жолчка црна, која избра низ устата да излегува како мед. [2: 101]

За этими похвалами кроются притворность, гнев некий, яд телесный и духовный, черная желчь, которую он набрал в рот, чтобы она сочилась как мед. [1: 91]

Или же в перечнях, называющих качества явлений или предметов:

 

Тоа беше држава во држава, нација во нација, свет во свет, космос во космос; мало небо во големо небо. [2: 267]

он был государством в государстве, нацией и миром в самом себе, космосом в космосе, маленьким небом в большом небе. [1: 240]

 

И все же несмотря на любовь автора к перечням как таковым, к любви к звучанию слова, списки, по нашему мнению, обладают большей значимостью. Выше мы уже говорили о том, что списки часто используются как прием интертекстуальной игры с читателем, однако списки обладают не только данным свойством. Каждый из списков имеет вербальное выражение, структуру, семантику, организован грамматически, выполняет функции передачи информации, художественную функцию и др. И если рассматривать список как относительно законченный и автономный фрагмент в структуре романа, то список есть не что иное, как текст в тексте. [6: 429]

Следовательно, как и любой текст, список требует некоего алгоритма интерпретации. Для интерпретации списков, включенных в роман, нам нужна философская, теологическая, культурологическая и др. компетенции.

Список – это свернутый текст в тексте. Часть этих свернутых текстов, в какой-то степени, разворачиваются, когда приводятся комментарии, но основную работу должен сделать читатель. Приведем пример «разворачивания» списков читателем:

 

Филозофот вчера рече дека гласовите поважни се од зборот, и дека Господ од гласовите, а не од зборови цели ги сотворил небото, земјата, светилата небесни, луѓето, билките и животните. [2: 91]

Философ вчера сказал, что звуки важнее слова и что Господь из звуков, а не из слов целых сотворил небо, землю, светила небесные, людей, растения и животных. [1: 83]

„Светилата небесни“. При интерпретации данного компонента списка читатель может обратиться к любому справочнику / энциклопедии по астрономии. Одним из таких справочников может стать “Справочник любителя астрономии” П.Г. Куликовского, согласно которому к небесным светилам относятся солнце, луна, планеты и звёзды. И если планет мы знаем ограниченное количество, то звезд бесконечное множество, следовательно, данный элемент списка может включать каждую из них.

„Луѓето“. Данный компонент также “разворачивается” до бесконечности, так как экстенсионал знака “люди” включает всех жителей Земли (около 7 млрд), людей, которые жили когда-то, и людей, которые еще только будут жить.

„Билките“. По данным 2010 года, учеными описано около 320 тысяч видов растений. Следовательно, читатель, комментируя этот компонент, может развернуть его до известных 320 тысяч видов растений, добавить к ним растения, которые когда-то существовали. При чтении и комментировании можно использовать любой учебник / пособие по ботанике, где возможно найти описание большинства видов растений.

„Животните“. В мире насчитывается 35 типов животных, в каждом из типов может быть до миллиона видов. Значит, иделаьный читатель может бесконечно “разворачивать” данный компонент списка, обращаясь, при этом, к более общим понятиям (такие как тип и вид), или же к более конкретным (к животным здесь может быть отнесен кот, который жил 20 лет назад)

Такой процесс чтения, основанный на обращении к другим текстам, может осуществлять только идеальный читатель. Такое чтение Эко называет «интеллектуальной работой».

“Идеальный читатель”, прочитывая и интерпретируя данный список, может попробовать развернуть каждый из его членов. Следовательно, «образцовый читатель» выходит за границы текста, тем самым создает некий новый «текстовый мир».

Важную роль в интерпретации текста играет читатель. Именно он, в силу своих знаний, осмысляет, развертывает и принимает или отвергает текст, написанный автором.

Обращая внимание на данные «семиотические игры» в пространстве текста, мы можем прибегнуть к метафоре, введенной У.Эко: «роман-энциклопедия». Согласно положению У.Эко, любой текст оказывается помещенным в пространство Энциклопедии, где «книги всегда говорят о книгах». Если культура – «это текстовый лабиринт, построенный по типу дерева, а далее – ризомы, чьи разветвляющиеся и переплетающиеся ветви охватывают и структурируют весь текстовый универсум» [4: 45], то ту же мысль можно перенести на часть этого пространства – на отдельный текст. В нашем случае, мы можем назвать роман В. Андоновского «Пуп земли» романом-энциклопедией (лабиринтом), именно потому, что в нем обнаруживаются отсылки, по которым мы можем перейти для объяснения этого текста в следующий текст.

 

Литература

1. Андоновский В. Пуп земли: Роман / В. Андоновский / Пер с макед. О. Панькиной. – СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2011. – 320 с.

2. Андоновски В. Папокот на светот / В. Андоновски. – 10 изд. – Скопје: Табернакул, 2009. – 358 с.

3. Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика: Пер. с фр. / Сост., общ. ред. и вступ. ст. Г. К. Косикова.— М.: Прогресс, 1989. — 616 с.

4. Бразговская Е. Е. Языки и коды. Введение в семиотику культуры: учебное пособие / Е.Е.Бразговская. - Перм.гос.пед ун-т. – Пермь, 2008. – 201с.

5. Кристева Ю. Избранные труды. Разрушение поэтики: Пер. с франц. / Ю. Кристева. - М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004. - 656 с.

6. Лотман Ю. Текст в тексте / Лотман Ю. Об искусстве. СПб, 1998. с. 423-436.

7. Эко У. Откровения молодого романиста / перевод с английского А.Климина – М.: АСТ: CORPUS, 2013. – 320 с.

8. Эко У. Vertigo: круговорот образов, понятий, предметов / пер. с итал. - М.: СЛОВО/SLOVO, 2009. – 408 с.

 

V. ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

И.И. Бакланова,

М.А. Андриянова

(ПГГПУ)

Обстоятельство или детерминант:
проблема терминологического выбора

Синтаксическая наука традиционно называет второстепенными членами предложения такие члены предложения, которые зависят от главных членов предложения или от других второстепенных членов, распространяют господствующие слова. Внутри второстепенных членов выделяют грамматические разряды: определение (и приложение как разновидность определения), дополнение, обстоятельство [6].

Термин «второстепенные члены предложения» (далее ВЧП) вполне удовлетворял синтаксистов до появления в науке «детерминантов». С развитием структурного синтаксиса авторы грамматик уходят от понятия «второстепенные члены предложения», приняв вместо них понятие «распространители структурной схемы» [4]. В результате подобного подхода возникла не только научная, но и методическая задача разграничения этих понятий (для преподавания в вузе). С появлением термина «детерминант» возникло несколько вопросов: 1) следует ли вводить это понятие в структурно-семантическое описание синтаксиса; 2) если понятие вводится, то как следует подчеркивать детерминанты, ведь в строгом понимании они не ВЧП; 3) использовать ли одновременно оба термина (ВЧП, детерминант). Цель нашей работы – ответить на эти вопросы, найти критерии различия обстоятельства от обстоятельственных детерминантов.

Детерминанты могут иметь субъектное, объектное и обстоятельственное значения. Мы будем рассматривать единицы с обстоятельственным значением (обстоятельство и детерминант). Общим понятием «обстоятельства» объединяется несколько самостоятельных разрядов второстепенных членов, каждый из которых характеризуется ярким смысловым и грамматическим разнообразием: обстоятельства места, времени, образа действия, причины, цели и т.д. Однако, несмотря на специфику каждого из этих разрядов, они обладают и многими общими чертами. Главная из них – определенная смысловая самостоятельность, «автономность» большинства обстоятельств. Обстоятельственные значения оказываются ясными и вне связи с определенным словом и вне предложения [5], [6].

В научной и учебной литературе выделяется разное количество разрядов обстоятельств. Мы будем опираться на классификацию В.В. Бабайцевой, представленную в учебном пособии «Система членов предложения в современном русском языке». В.В. Бабайцева выделяет 12 разрядов обстоятельств: 1) образа действия; 2) сравнения; 3) степени (меры); 4) места; 5) времени; 6) причины; 7) следствия; 8) цели; 9) условия; 10) уступки; 11) обстановки (ситуации); 12) модальные обстоятельства.

Анализ учебной и научной литературы для вузов показал, что при описании обстоятельств использовались примеры, которые сегодня вполне вписываются в качестве иллюстраций для детерминантов. Представим сводную таблицу, взяв примеры обстоятельств из учебного пособия В.В. Бабайцевой и детерминантов из «Русской грамматики». Некоторые разряды обстоятельств мы объединили (причины, следствия).

Таблица 1

Разряды по значению обстоятельств и детерминантов	Обстоятельство	Детерминант
1) Места	Величавые знамена развевалисьнад Москвой. В степи за хутором стыла прозрачная тишина.	На солнышке тепло. В стороне от дороги – сторожка.
2) Времени	В начале июня часто шли необычные для лета дожди. Циклон бушевал недолго.	С Москвы не брал в руки дневник. До войны он был плотник.
3) Причины, следствия, стимула, результата	Сенокос запоздал из-за дождей. От холода и ветра его лицо порозовело. Он работал до усталости(=Он устал от работы).	По причине болезни рабочий не вышел на работу. От стыда не мог глаз поднять. Вследствие разности климатов, энергии, вкусов, возрастов равенство среди людей физически невозможно.
4) Цели	Завтракать к Наталье Тагилов не пошел. Изводишь единого слова ради тысячи тонн словесной руды.	Для верности еще раз повернул ключ в замке. Во имя справедливости мы требуем сурового приговора преступникам.
5) Условия	При желании я мог бы разыскать девушку очень легко. Чуден Днепр при тихойпогоде.	Без тебя мне не выжить. Со слабыми нервами нельзя выдержать такое напряжение.
6) Уступки	Несмотря на усталость, я вернулся домой в хорошем настроении.	Вопреки предсказаниям, погода прояснилась.
7) Способа (образа) действия	Внезапно говор замер и затих. Я читал бессистемно, безудержно, запоем.	Путем подкупа дельцы избежали контроля. Ценой больших усилий команде удалось сравнять счет.
8) Сравнения	Тусклым серебром шумели над головой листья столетних ив. Красным полымем заря вспыхнула.	Подобно метеоритам космический корабль поджидает опасность сгореть. Против прошлого года ты очень изменился.
9) Степени (меры)	Мост тянется почти полтора километра. Парижские голубиочень красивы.	-
10) Обстановки (ситуации)	Опасный для жизни кислородный голод может возникнуть в обстановке кажущегося благополучия. В лунном свете мерцают поля, вершины деревьев.	-
11) Модальные обстоятельства	Вечер и правда был прекрасный. Обычно осины растут рядом с березами и темными елями.	-
12) Выделительно-ограничительные, заместительные	-	По линии выполнения плана дела обстоят хорошо. Лицом она в мать.
13) Включения, исключения	-	Пришли все,включая стариков и детей. Сверх указанного, не требуется никаких услуг
14) Соответствия/ несоответствия, сопутствия	-	Вместе с успехами имеются и недостатки. По сигналу ракеты двинулись танки.

 

Сопоставление материалов дает основание для нескольких выводов.

1) Обстоятельство может стоять в предложении в любом месте, то есть имеет разные позиции, а детерминант почти во всех случаях стоит в абсолютном начале предложения.

2) Обстоятельство по структуре обычно представляет собой одно слово или словоформу, тогда как обстоятельственные детерминанты почти во всех случаях представляют собой сочетания нескольких слов: с утра до вечера, во имя справедливости, со слабыми нервами, ценой больших усилий, против прошлого года, за заслуги перед государством.

3) Большая часть разрядов по значению типична как для обстоятельств, так и для детерминантов. Это значения места, времени, причины, цели, условия, уступки, образа действия. Признаки, характеризующие детерминанты, вполне могут соответствовать и квалификации этой части обстоятельств, а именно: синтаксическая позиция в абсолютном начале предложения или непосредственно при его главном члене; способность сочетаться более чем с одной структурной схемой предложения. Большая часть этих единиц в простых предложениях может разворачиваться до самостоятельной предикативной единицы, создавая новую пропозицию, превращая простое предложение в сложное. Например: Малышом я мечтал о самолетах. - Когда я был малышом (маленьким), я мечтал о самолетах; От холода и ветра его лицо порозовело. - Его лицо порозовело, потому что было холодно и ветрено (или был холод и ветер). То же возможно в обстоятельствах и детерминантах со значением уступки и условия.

По отношению к этим обстоятельствам, думаем, применим термин детерминирующие обстоятельства. Именно они, как отмечает В.А. Белошапкова, не обусловлены грамматической формой центра предложения или лексическим значением; не непосредственно относятся к центру предложения, а определяют его вместе с непосредственно относящимися к нему членами [3: 143].

4) Имеются такие разряды обстоятельств, которые не характерны для детерминантов. Прежде всего, выделим обстоятельство степени (меры). По-видимому, этот разряд обстоятельств не относится к числу самостоятельных, «автономных» ВЧП. Известно, что значение меры и степени может сопровождать признаковые слова (имена прилагательные, наречия, слова категории состояния): очень высокий, слишком далеко, очень больно. А если существует такая тесная связь между главным словом и зависимым, то это не вписывается в теорию детерминантов, которые распространяют предложение в целом. Детерминант – распространитель, относящийся ко всему составу предложения и не связанный ни с каким отдельным его членом. Зато вполне соответствует теории присловных и приосновных распространителей. Обстоятельство со значением меры и степени – это присловный распространитель, или идеальное обстоятельство.