Идеал-реалистический символизм» А.Ф. Лосева

Продолжая традиции «метафизики всеединства» Вл. Соловьева, А.Ф. Лосев в своих философских воззрениях органически сочетает феноменологический метод, обоснованный Э. Гуссерлем, с диалектическим методом, имеющим свои истоки у Платона, неоплатоников и в дальнейшем развиваемый Шеллингом и Гегелем. Обладая высочайшей философской эрудицией и культурой, А.Ф. Лосев актуализирует античную философию и учитывает достижения русской философии, особенно Вл. Соловьева, феноменологии и неокантианства для постановки и решения коренных проблем лингвистики, математики, логики, музыки, эстетики, мифологии и самой истории философии, прежде всего античной. Наряду с Вл. Соловьевым, Н.О. Лосским, С.Л. Франком, он является системно мыслящим философом.

Ключевым понятием философии А.Ф. Лосева является «эйдос», в котором для него Платон соединяется с Э. Гуссерлем, а диалектика с феноменологией. Согласно определению самого философа, эйдос – «сущность вещи и лик ее», «смысл ее», «предметная сущность», «умственно осязаемый зрак вещи»[197], явленная сущность[198].

Эйдос – это ключевое, но не начальное понятие философии А.Ф. Лосева. Начальное понятие – это «Перво-единое», которое подобно неоплатоновскому понятию «Единое» и «Всеединству» Вл. Соловьева. Для А.Ф. Лосева же «Перво-единое», в сущности, есть Бог, хотя он называет Бога Богом только в конце «Диалектики мифа». Из «Перво-единого» проистекает все остальное, прежде всего «эйдос», причем проистекает согласно законам диалектики. Именно диалектика, по мнению философа, способна преодолеть недостаток феноменологии Э. Гуссерля, которая ограничивается лишь раскрытием смысла предмета, видением предмета в его эйдосе, «останавливается на статическом фиксировании статически данного смысла вещи»[199]. Феноменология необходима как «до-теоретическое описание», в качестве «первоначального знания вещи как определенной осмысленности», но подлинное философское рассмотрение дается только диалектикой.

Под диалектикой же, в соответствии с классической философской традицией, он понимает развитие как переход в свою противоположность, как движение через противоречие к последующему синтезу. Основной закон диалектики формулируется им следующим образом: «всякое диалектическое определение совершается через противопоставление иному и последующий синтез с ним»[200].

Руководствуясь такой диалектикой, А.Ф. Лосев не ограничивает мир идеальным эйдосом. Идеальное предполагает существование «иного» – материального. Однако неприятие им материализма вызвано отнюдь не отрицанием материального. Философ сам признает это существование, но отрицает материалистическую философию, поскольку она, вопреки диалектике, будто бы совершенно отрицает «идеальный мир». В «Философии имени» он рисует картину мира с точки зрения «материалистической мифологии»: «мир, в котором отсутствует сознание и душа, ибо все это – лишь одна из многочисленных функций материи наряду с электричеством и теплотой <…>; мир, в котором мы – лишь незаметная песчинка, никому не нужная и затерявшаяся в бездне и пучине таких же песчинок, как и наша земля <…> мир, в котором все смертно и ничтожно, но велико будущее человечества, воздвигаемое как механистическая и бездушная вселенная, на вселенском кладбище людей, превратившихся в мешки с червяками, где единственной нашей целью должно быть твердое и неукоснительное движение вперед против души, сознания, религии и проч. дурмана, мир-труп, которому обязаны мы служить верой и правдой и отдать свою жизнь во имя общего…»[201].

А.Ф. Лосев не принимает «т.н. диалектический материализм, кладущий в основу бытия материю», поскольку «материи, в смысле категории, принадлежит роль совершенно такая же, как и идее», и «особый идеальный мир есть д и а л е к т и ч е с к а я необходимость»[202]. Здесь он выступает против абсолютной противоположности идеализма и философского материализма. Образцом для него в этом отношении является Вл. Соловьев, мировоззрение которого характеризуется А.Ф. Лосевым и как идеализм, и как материализм, утверждающий красоту материи.

Для мировоззрения А.Ф. Лосева показательным является понимание чуда. Для него чудо не есть «вмешательство высшей Силы или высших сил», по его мнению, «чудо вовсе не есть нарушение законов природы. Не нарушение законов природы есть чудо, а, наоборот, установление и оправдание, их осмысление»[203].

Философия А.Ф. Лосева носит символический характер, поскольку для него мир – это система выражений: Перво-единое как сущность выражена в эйдосе, эйдос – в мифе, миф – в символе, символ – в личности, личность – в энергии сущности, энергия сущности – в имени. Но «символ» –- это не только элемент системы, он еще и принцип ее образования, поскольку само «выражение есть символ». Следовательно, символ как выражение «есть соотнесенность смысла с инобытием»[204]. Поэтому А.Ф. Лосев символически трактует и миф, и искусство, и личность, и имя.

В начале прошлого века символизм был влиятельным художественно-философским течением в России, поэтому сам по себе он еще не свидетельствует об оригинальности концепции А.Ф. Лосева. Но, пожалуй, ни у кого из представителей этого направления символическая философия не имела такого глубокого философско-теоретического обоснования, как у А.Ф. Лосева. Он мечтает конкретизировать эту философию, проведя ее через различные области знания, однако исполнить этот замысел ему не удается по причинам от философии далеким. Но то, что им было сделано в области истории философии, эстетики, мифологии, лингвистики, не только не утратило своего значения, но и обрело новую актуальность в связи с развитием семиотики и аксиологии.

Хотя А.Ф. Лосев и не писал специальных богословских произведений, его философские труды обладают значительными теологическими потенциями. Он следует православной доктрине энергетизма, согласно которой сотворенный Богом мир причастен Богу не по сущности, а по энергии. Противостоя разгулу вульгарного атеизма, автор «Диалектики мифа» с отчаянной смелостью отстаивает принципы и обряды православия в его исконно-традиционных формах. В конце этой работы он даже набрасывает проект «Абсолютной мифологии», реализация которого могла бы превратить его автора в православного богослова, опирающегося на богатство всей философской культуры. Однако А.Ф. Лосев не стал богословом, хотя, несомненно, продолжал быть православным христианином, не афишируя своей религиозности.