Бакушинский Анатолий Васильевич

Бакушинский Анатолий Васильевич (1883-1939) вошел в историю советского искусствознания как разносторонний научный и общественный деятель. Его работы в области теории и практики эстетического воспитания, психологии творчества и психологии восприятия искусства, монографии о советских скульпторах, исследования народного творчества вошли в золотой фонд отечественной науки об искусстве.

Анатолий Васильевич Бакушинский родился в селе Верхний Лендех Владимирской губернии. Поблизости располагались старинные центры иконописи Хо¢луй и Палех, где будущий ученый мог наблюдать за работой местных художников-иконописцев. Там он по-настоящему увлекся рисунком и скульптурой, мечтая посвятить себя профессии художника. И хотя задуманное не осуществилось, полученные в юности знания и навыки неизменно помогали в будущей деятельности Бакушинского-искусствоведа.

В 1911 году Бакушинский окончил историческое отделение историко-филологического факультета Юрьевского университета (ныне - г. Тарту). В течение шести лет кроме истории он изучал историю искусств, серьезно занимался философией. В 1912 году Бакушинский поступил в Педагогический институт имени П. Г. Шелапутина. Созданный в Москве институт для лиц, уже имевших высшее образование, отличался особой программой. В течение двух лет студенты наряду с общеобразовательными дисциплинами занимались музыкой, пением, физическими упражнениями, необходимыми для гармонического развития. Основное же внимание уделялось разработке самой методики преподавания, что и привлекло Бакушинского в число слушателей.

Получаемые в институте знания он успешно реализовывал в своей собственной педагогической деятельности в московском Петропавловском училище, где молодой ученый читал в то время курс истории искусства.

Проблемы художественного воспитания и психологии восприятия изобразительного искусства становятся для Бакушинского одной из ведущих тем. Главный акцент в разработанной им в 1918-1921 годах системе художественного восприятия ставился Бакушинским на «непосредственное творческое переживание произведения искусства».

С первых дней революции Бакушинский отдает свой богатый опыт и знания делу эстетического воспитания народных масс, впервые приобщавшихся к мировому художественному наследию. Он публикует цикл статей на тему «Как смотреть картину», обращенный к рабочей аудитории; ведет планомерную работу по улучшению качественного уровня художественных экскурсий, которые виделись Бакушинскому одной из эффективнейших форм пропаганды искусства. Анатолий Васильевич считал экскурсию таким же творческим актом, как и само искусство. Созданная им школа творческой экскурсии видела свою главную задачу в том, чтобы «научить смотреть» произведения искусства. Ее пытались решать слушатели организованного им в 1918 году семинара, в котором, кроме самого руководителя, преподавали такие видные деятели советского искусства, как архитектор И. В. Жолтовский, скульптор В. Н. Домогацкий, графики В. Д. Фалилеев и И. Н. Павлов. Семинары эти проводились в Цветковской галерее, дававшей богатые возможности сравнения и анализа произведений, столь необходимые для методики ученого. С 1917 года Анатолий Васильевич являлся хранителем галереи - собрания русского искусства, принесённого в дар Москве в 1909 году банковским служащим И. Цветковым. В 1926 году оно влилось в состав Государственной Третьяковской галереи, а в 1927 году Бакушинский стал заведующим отдела графики ГТГ. Многолетняя работа над уникальным цветковским собранием рисунков выдающихся русских мастеров делает ученого специалистом в области русской графики. В 1925 году выходит первый каталог цветковского собрания живописи и рисунка - плод кропотливого труда Бакушинского-хранителя.

Двадцатые годы - время до предела насыщенной общественной и педагогической деятельности ученого. С 1920 года он читает лекции в Московском государственном университете, Литературно-художественном институте им. В. Я. Брюсова, ИФЛИ. Среди его учеников будущие видные советские историки искусства М. В. Алпатов, Н. И. Врунов, В. М. Василенко. С основанием в 1921 году Государственной Академии художественных наук (ГАХН), Бакушинский - ее действительный член, руководитель психологического отделения Академии. Одновременно он работает и в Институте археологии и искусствознания. Научно-экспериментальном институте художественной промышленности.

Неоспоримой заслугой ученого является его деятельное участие в восстановлении отечественных народных промыслов. Под непосредственным руководством Бакушинского, заложившего в своих научных трудах основы советской науки о народном искусстве («Искусство Палеха», 1934; «Искусство Мстёры», 1934), велась работа по возрождению народного искусства Дымки, Городца и Хохломы, развитию современного искусства в бывших иконописных центрах Палеха, Мстеры и Хо¢луя.

Большой вклад внес Бакушинский в теорию и историю искусствознания. Его наиболее значительный теоретический труд - книга «Художественное творчество и воспитание» (1925). Имя Бакушинского связывается и с первыми исследованиями о советской скульптуре. По его статьям 20-х - начала 30-х годов сегодня легче понять процесс становления советской скульптуры. Он первым откликнулся на новое для русского искусства явление - организацию самостоятельных скульптурных выставок, устраиваемых с 1926 года Обществом русских скульпторов (ОРС). Результатом столь пристального внимания к пластическим искусствам стали монографии о первом председателе ОРС В. Н. Домогацком (1936), скульпторе-анималисте и графике В. А. Ватагине (1933).

После смерти автора, в 1939 году, вышла его книга о Н. А. Андрееве - скульпторе, рисовальщике, театральном художнике, авторе московских памятников Н. В. Гоголю и А. Н. Островскому, основоположнике ленинской темы в советском искусстве. Эта монография остается и сегодня капитальнейшим исследованием о выдающемся мастере советского изобразительного искусства; а глава об андреевской «Лениниане» наряду со статьями предшествующих лет на ту же тему стала первым обобщающим исследованием о художественном воплощении образа В. И. Ленина. Бакушинский органично соединял в себе врожденный педагогический талант, незаурядный литературный дар, скрупулезность музейного работника и инициативность общественного деятеля. Его имя для нас навсегда останется неразрывно связанным с советским искусством 20-30-х годов.

Перед нами наиболее благополучная, в сравнении с другими экскурсионистами, судьба. К этому можно добавить лишь то, что после 1940 г., т.е. сразу после смерти, труды ученого не переиздаются. И только в 1981 г. выходит сборник «Исследования и статьи», где, в частности, опубликованы работы, раскрывающие сущность его экскурсионного метода: «Исторические экскурсии как способ углубления и повторения учебного курса», «Как смотреть картины», «Музейно-эстетические экскурсии», «Художественная организация школьной жизни», «Экскурсия для изучения статуи Афродиты Милосской». Дополнением к ним служит работа «Художественные экскурсии систематического типа» (1925), где концепция Бакушинского изложена в наиболее завершенном виде.

А.В. Бакушинский нередко сравнивал свою систему с системой К.С. Станиславского, и это сравнение, разумеется, не случайно. Если И.М. Гревс олицетворяет философское начало экскурсионной школы, а Н.П. Анциферов – поэтическое, то А.В. Бакушинский – артистическое. Недаром он первым среди экскурсионистов столь значительное место стал уделять проблеме мастерства экскурсовода, который выступает в роли интерпретатора художественного произведения.

Экскурсовод, по мнению Бакушинского, – это «режиссер, незаметно формирующий общность впечатлений и выводов из них» (Бакушинский А.В., 1981, с. 119). Для его экскурсионного метода, так же как и в сценическом искусстве, большое значение имеет умение «держать паузу», молчание: «Подходя к картине, – пишет в своих воспоминаниях А.Б. Закс, – Бакушинский давал возможность неторопливо и внимательно рассмотреть ее. Потом начинал анализ ее компонентов – композиция, свет, цвет, фактура, технические приемы. Картина как бы распадалась на части, а потом вновь возникала, но уже на новом уровне» (Закс А.Б., 1991, с. 251).

Сильными выразительными средствами в его системе предстают жест – Бакушиский молча показывал отдельные фрагменты, мазки, только жестом выражая то, что хотел передать аудитории, – а также мизансцена: нередко показ картины начинался издалека, через анфиладу залов. Так он режиссировал ситуацию восприятия-приближения.

Эти чисто внешние приемы, конечно, отражали суть метода. Он был направлен против чуждого искусству пассивного восприятия и, напротив, содействовал пробуждению творческой активности как «драгоценнейшего свойства человеческой личности». Этому и служили применяемые экскурсоводом приемы.

Бакушинский считал, что в основе творческого переживания, которое должен испытать зритель, воспринимая произведение искусства, лежит так называемый повторный творческий акт. Человек проходит путь обратный тому, который проделывает художник, воплощающий творческое напряжение в определенную творческую форму. Зритель идет от формы, но итогом ее восприятия должно стать творческое (эстетическое, художественное) переживание, которое позволяет воспринять с той или иной степенью адекватности замысел творца. Познавательный момент в акте творческого восприятия, несомненно, присутствует, но он играет подчиненную роль. (Вспомним: «неведение не может служить основой ценностного переживания», – утверждает М.Б. Гнедовский. Так что позиция Бакушинского, настаивающего на приоритете отношения, а не знания, представляется весьма современной).

Итак, суть экскурсии, ее первая задача, согласно концепции А.В. Бакушинского, состоит в пробуждении творчества зрителя.На экскурсии тайна искусства должна быть «пережита с набольшей душевной непосредственностью, силой и глубиной, создавая в психике зрителя ряд изменений, мощно возбуждая в нем творческую активность». Но поскольку эстетическое переживание обусловлено «способностью восприятия произведения искусства... воспитать умение видеть, ощущать – вторая, сопутствующая первой, задача эстетико-экскурсионной практики» (Бакушинский А.В., 1981, с. 114).

А.В. Бакушинский и Н.А. Гейнике, а также их ученики и последователи, формировали московский экскурсионный стиль, который отличался от петербургского. Вот что пишет по этому поводу Н.П. Анциферов: «При наличии большого единомыслия москвичи и петроградцы различались в уклонах. У москвичей превалирует анализ зрительных впечатлений (вопросно-ответная система, злоупотребление ею). Опыты молчаливых экскурсий, «медленное смотрение» Бакушинского (экскурсия в художественную галерею с осмотром трех картин), как «медленное чтение» Гершензона. У ленинградцев – преобладание лекционных моментов. Больше мыслей, шире постановка тем» (Анциферов Н.П., 1992, с.409). Несмотря на различия в стилях, москвичи и петроградцы не испытывали по отношению друг к другу никакого антагонизма и являли пример самого дружеского сотрудничества.

Личности, о которых было рассказано в этом разделе, все вместе создавали концептуальную основу отечественной экскурсионной школы. И одновременно, закладывая ее основания, они предпринимали важнейшие практические шаги. За каждым из них – воплощенные в жизнь проекты: от первых экскурсионных кружков до исследовательских институтов и инструкторских станций. Но даже среди этих людей с их даром «строителей» выделялась фигура человека, которого Гревс характеризовал как «выдающегося насадителя и двигателя у нас экскурсионных традиций и неутомимо энергичного их организатора».

Методологические основы исторических экскурсий А. В. Бакушинского. В своей педагогической практике А. В. Бакушинский исполь­зовал экскурсии исторического типа как важный способ дости­жения различных дидактических целей.

Например, изучение первобытной культуры можно начать непосредственно в залах каменного века в Историческом музее, т. е. использовать экскурсию как первоначальный прием,как отправной пункт при проработке того или иного отдела курса. Однако такой тип экскурсий Бакушинский считал наименее целесообразным вследствие отсутствия у учащихся достаточно­го запаса предварительно накопленного и усвоенного материа­ла. Отсюда - неизбежный недостаток интереса (изучаемые предметы слишком новы и чужды), глубины восприятия и про­работки экскурсионного материала. Другая отрицательная черта экскурсии этого рода - опасность чисто музейного, мертвого восприятия объектов изучения.

Значительно большую педагогическую и методическую цен­ность представляет экскурсия как вспомогательное средствонепосредственно при проработке известной части курса. Стро­ится она по типу обычного урока, и разница лишь в том, что работа ведется с учащимися не в классе, а в зале музея, перед каким-либо памятником или в определенной исторической об­становке. Например, царский выход изучается непосредственно в Кремле, день боярина - в палатах бояр Романовых, церемония славянского погребения - среди его музейных реликвий.

Опыт показал Бакушинскому, что положительной стороной такого приема является большая свежесть и яркость восприятия (особенно у детей увлекающихся, быстровозбудимых). Но есть и отрицательные черты. Обычно замечается какая-то непроч­ность результатов, разбросанность впечатлений. Причина этих явлений кроется в том, что материал курса не мог прочно отло­житься, а его элементы не могли еще образовать между собой органической связи.

Не отрицая значения двух описанных выше типов экскурсий особенно второго, Бакушинский отдавал преимущество экскур­сии как способу повторения, систематизации и завершения учебного курса.На этой разновидности остановимся подробнее.

В силу своей методической роли подобные экскурсии долж­ны совершаться преимущественно во второй половине учебного года. Но такая постановка дела, прежде всего, влечет за собой изменения и в подборе, и в распределении учебного материала, словом, во всем построении курса. Курс требовалось сократить, ограничиться материалом наиболее характерным и ярким. Педа­гог располагал данные курса как бы в двух измерениях. В пер­вом - общие культурно-исторические сведения, главным обра­зом в виде живых картин-описаний на фоне достаточно нагляд­ной иллюстрации. Во втором - повторение курса с намеренным, заранее намеченным выделением и углублением всего необхо­димого для экскурсии.

Все эти изменения можно сделать и в рамках существующих программ. Но если нужно некоторое их приспособление к экс­курсионной цели как основной, то это вполне обогатит содер­жание экскурсии.

Ведь история необозрима, ее содержание необъятно. И следу­ет ли делать из учащегося ходячую энциклопедию или архив историко-археологических сведений? Все равно рано или поздно из головы учащегося (и, быть может, к счастью для него) улетучится львиная доля всего того, чем он нередко старательно перегружал­ся. А потому, если учащийся вместо массы сухого, поверхностно воспринятого и слабо усвоенного учебного груза проработает и переживет немногое прочно и основательно, то он сам, общест­во и наука только выиграют. Возбужденная в нем искра интереса, при наличии прочно усвоенных навыков работы, в благоприят­ных условиях даст яркое, могучее пламя. А метод, о котором го­ворит Бакушинский, и преследует, прежде всего, эту цель.

Темы для экскурсии описываемого типа должны быть наме­чены или в начале учебного года, или в процессе проработки определенных отделов курса. При этом, ввиду особого методи­ческого значения таких экскурсий как обобщений, необходим и соответствующий выбор тем. Тема должна выявлять, по воз­можности, самое характерное, основное, должна в своем объеме и содержании, как в фокусе, отразить быт, культуру, мировоз­зрение изучаемой эпохи, народ, цивилизацию.

Педагогические и методические преимущества таких экскур­сий-обобщений очень велики. Укажем, прежде всего, на то, что предыдущая проработка и последующее повторение курса дают основательный и прочный апперцептивный[1] фон. Музейный ма­териал непременно будет овеян созданной ранее культурно-бы­товой обстановкой. Глубже окажется восприятие, тоньше - по­нимание, прочнее - усвоение. Всегда очень полезно прочно уло­жившийся слой усвоенного, пересмотреть, переработать с других сторон при условии непременной и наивысшей степени само­деятельности учащихся. Наконец, такие экскурсии могут служить не только средством обобщения, как отмечено Бакушинским, но и способом проверки познаний учащихся, работы учителя. Это - своеобразный экзамен, увлекательный для учащихся, глубоко важный и значительный для педагога. Такая экскурсия является весьма чувствительным и сильным реактивом для проверки и оценки методов преподавания, их пригодности и жизненности.

Изложенные А. В. Бакушинским общие методические по­ложения лучше всего могут быть пояснены частным приме­ром. Поэтому следует описать одну из проведенных им экскур­сий повторительно-обобщенного типа.

Участниками экскурсии были ученики второго класса реаль­ного училища. Экскурсия была связана с повторением и завер­шением курса по истории Египта.

Уже в начале года Бакушинский наметил определенную экскурсионную тему: «Как у египтян совершалось погребе­ние».Тема выбрана не случайно. Мысль и забота о загробном мире - главная ось египетского мировоззрения. В ритуале и об­становке погребения отражается своими характерными чертами уклад жизни, особенно внешний быт египтян. В египетском от­деле любого из исторических музеев преобладающее большин­ство памятников связано с культом мертвых и погребальными обрядами. Объединить изучение музейных памятников обозна­ченной выше темой Бакушинский считал целесообразным.

Организация этой экскурсии сводилась к трем последова­тельным этапам: подготовке, выполнению и заключительной разработке экскурсионных данных.

Подготовка экскурсиибыла двойная - более широкая, об­щая, и ближайшая, намеренно и определенно суженная.

Широкая подготовкасостояла в работе над общим курсом по истории Египта, выполненной в начале учебного года в соот­ветствии с программными требованиями. Яркость представле­ний, необходимая резкость и определенность характерных кон­туров египетской культуры достигались тем, что Египет разра­батывался статически, причем исторический разрез изучался в эпохе Рамзеса II, когда содержание египетской культуры при­обрело уже более или менее завершенные формы. Динамически в конце изучения египетского раздела намечена была лишь об­щая схема исторического развития Египта.

Различные стороны быта иллюстрировались вполне доста­точным количеством наглядного материала, главным образом при помощи световых картин. Особое внимание учащихся и в это время уже обращалось на те черты и памятники быта, которые впоследствии должны были стать отправными пункта­ми для намеченных экскурсий, создать апперцептивное внима­ние у будущих экскурсантов. Проработка курса была связана с самостоятельным участием самих детей. Они заполняли кон­кретным содержанием и оживляли курс путем докладов, обыч­но устных, причем тема, намеченная для будущей экскурсии, и здесь выдвигалась и изучалась подробнее. Они иллюстрирова­ли курс рисунками и изготовлением моделей. Метод иллюстри­рованных работ был приспособлен к воспроизведению намечен­ных характерных сторон быта в стиле египетского искусства. Такая стилизация (кстати, вполне доступная силам учащихся), по наблюдениям Бакушинского, - могучее средство проникно­вения через стиль искусства в дух культуры и быта это искусст­во создавших. Учащиеся при таких условиях становятся тонко восприимчивы к таким сторонам и чертам исторического про­шлого, которые при других условиях останутся за семью печатями не только для них, но и для взрослых. Дети в таких опытах обнаруживают гораздо больше чисто интуитивного чутья, чем взрослые. Такое переживание эпохи - необходимое условие успеха экскурсий этого типа.

В дальнейшем ходе общей подготовки возникло обстоятель­ство, оказавшееся для экскурсовода несколько неожиданным. Уже во время проработки курса по истории Египта некоторые из учащихся выражали желание побывать в египетском отделе Музея изящных искусств императора Александра III.[2] Сначала такие посещения Бакушинский не рекомендовал из опасения, главным образом, поверхностности и хаотичности возможных впечатлений. У педагога еще не сформировалась точка зрения на это обстоятельство. Наконец просьбы стали настойчивее, и А. В. Бакушинский решил поставить опыт: позволил несколь­ким наиболее интересующимся предметом ученикам побывать в музее, указав в общих чертах, на что они должны были обра­тить внимание. Результат превзошел всякие положительные ожидания. Ученики были в восторге от того, что они там «все знают» и что все это так интересно. Пример, рассказы подейст­вовали. По субботам начались «хождения» «египтологов» в му­зей. Добровольцев оказалось много. Увлечение явно отразилось в росте количества докладов и иллюстрированных работ, а так­же общего числа участников этих занятий.

Ближайшая подготовкабыла связана непосредственно с повторением курса по истории Египта. Два урока перед экс­курсией были посвящены восстановлению, освещению и углуб­лению всего того, что должно было явиться предметом изучения в музее. В религиозных представлениях египтян выдвинуто и подчеркнуто было то, что связано с культом мертвых. На этот раз ярче были выявлены эволюция идеи загробного воздаяния, культ Осириса, значение «Книги мертвых», особенно главы 125. Чтение первоисточников, при выполнении предыдущих условий подготовки, - дело вполне доступное и для младших классов средней школы. Затем наглядно при помощи световых картин была воссоздана та внешняя, глубоко особенная, чисто египет­ская обстановка погребения, какую не мог дать музей, а именно: панорама египетской долины и Нила, вид фивского кладбища, пирамид, их монументальных входов, внутренности и украше­ний. Показаны были снимки мумий (в музее для обозрения доступны лишь их части), саркофаги разных типов, закрытые и раскрытые. Наконец, учащиеся познакомились с подбором рельефов и рисунков, изображающих богов или мифологические сцены на погребальные сюжеты. Цель последней работы - облегчить экскурсантам самостоятельное чтение и толкование рисунков на музейных саркофагах.

Когда подготовка была завершена, наметили план экскурсии. Он обусловливался экскурсионной целью: восстановить возможно ярче и живее, пользуясь музейным материалом, картину египетского погребального церемониала.

Именно такой характер экскурсий выделяется А. В. Бакушинским. Экскурсия только в виде описания музейного инвентаря имеет очень мало ценного в педагогическом и методическом отношениях, особенно для младшего и среднего возраста. Даже больше - здесь она способна убить живое историческое чутье, притупить способность воспринимать историю как органический процесс, как живое становление. Результат такой экскурсии нередко является в сознании лишним бременем для памяти, превращаясь в ненужную, досадную и засоряющую археологическую пыль. Если руководитель желает сделать экскурсию и педагогически, и методически полезной, он должен организовать ее иначе. Экскурсия должна так связать, объединить, творчески оживить музейный материал, вызвать его на собственный рассказ о себе, чтобы учащиеся достаточно сильно почувствовали за музейной витриной биение пульса подлинной, давно угасшей жизни, чтобы ее многообразный и многоцветный поток хоть на короткое время захватил их внимание, вызвал ответные, сходные переживания. Необходимо, как в видении у пророка, чтобы разбросанные сухие, мертвые кости собрались, покрылись плотью, превратились в живых людей. Непременным условием всякого подлинного глубокого понимания исторического прошлого является его переживание.

Поставленная экскурсионная цель обусловливает собой и способы ее осуществления. Прежде всего, фактический материал, подлежащий проработке во время экскурсии, должен быть облечен в живую форму действия (по методу драматизации или рассказа, изложенного по возможности литературно и ярко). Такую форму могут дать и сами учащиеся, если среди них окажутся люди достаточно подготовленные и талантливые. Но всякий материал не должен восприниматься учащимися пассивно. Самодеятельность экскурсантов в процессе экскурсии следует развить до возможной степени напряжения. В этом отношении большую положительную роль сыграли при организации описываемого опыта вся предыдущая подготовка и любительские посещения музея некоторыми учащимися раньше.

Объяснительный материал экскурсии был распределен на четыре устных ученических доклада.

Тема первого доклада: значение похоронных обрядов в представлениях египтян о загробной жизни. Доклад не был связан с осмотром музейных предметов. Его материальная цель - дать необходимое введение к дальнейшей разработке общей экскурсионной темы. Цель формальная (психологическая) - «собрать» экскурсантов в первый момент их появления среди музейной обстановки на знакомые лицо и голос докладчика. Необходимо было при помощи этого приема приучить детей к той массе нового, что через несколько минут охватит их потоком впечатлений.

Во втором докладе были описаны момент смерти знатного египтянина, приготовление похоронного инвентаря, наконец, процесс бальзамирования и изготовления мумии до момента ее положения в саркофаг. В связи с докладом были осмотрены следующие музейные памятники: портретные статуи (мужчины и женщины во «фронтальных» позах, чета, сидящая на известняковых сидениях). Обращено было внимание на индивидуальный характер изваянных черт лица, на ряды мумий, на расписные ящики для них (саркофаги), изображения душ умерших в виде птиц. Тут же осмотрели оружие, туалетные принадлежности, приспособления для растирания косметики, приборы для письма. Общее восхищение вызывали вырезанные из кости древние ложки с рукоятками в виде плывущих мужских и женских фигур. Видели погребальный парик и подставки для головы мумии. Витрина показала будущее миниатюрное хозяйство умершего: лодки для путешествия в страну Запада - на острова блаженных, глиняную модель житницы для хлебных запасов.

Далее следовало описание процесса приготовления мумии. Рассмотрели голову и некоторые части мумии. Вместе с близкими покойника грустно наблюдали, как залитое смолою «мум» тело скрывалось от взоров погребальными пеленами, сначала мягкими, тонкими, потом грубыми, внешними, со священными изображениями и письменами, то намеченными краской, то выполненными в виде картонажей, наклеенных на полотно. Видели амулеты - символы Осириса и Исиды, которые вместе с амулетами «от дурного глаза» помещались между складками пелен и свивальников, ознакомились с отрывками из «Книги мертвых» - непременного путеводителя, сопровождающего умершего в загробный мир. Наконец, вместе с благочестивыми близкими экскурсанты прикрепили на грудь мумии священного скарабея с магической формулой заклинания против непрощенного свидетельства перед Осирисом.

Тело приготовлено для загробного путешествия. И экскурсанты подбирают подходящий саркофаг. Изучается не только форма саркофагов, но и те изображения, мифологические сцены, какими они украшены. Осмотр превращается в общую увлекательную работу. Предшествовавшая подготовка дала возможность детям сравнительно легко, а потому и с большим интересом расшифровать сюжеты росписи.

Третий докладчик ввел учащихся в толпу провожающих мумию на фивское кладбище, место ее вечного успокоения. Переплыли Нил, видели скорбь семьи, слышали вопли и завывания плакальщиц. Простились с мумией у входа в гробницу после магической церемонии «открытия рта». Рассказ докладчика дополнялся впечатлениями от трех прекрасных рельефов. По-видимому, дети вполне оценили яркость и выразительность техники художника в передаче скорби.

В четвертом докладе был описан погребальный пир в переднем помещении гробницы. Он, подобно первому, отвлек внимание от музейной обстановки, был психологически необходимым моментом отдыха после выполненной сложной работы и вместе с тем завершающим звеном в цепи пережитых впечатлений. Замерли, угасая в печальной тишине гробницы, звуки священных арф и других музыкальных инструментов. И дети в сосредоточенном раздумье закончили свою экскурсию по Древнему Египту.

При разработке данных, полученных в результате экскурсии, был намечен ряд заданий. Прежде всего, избранный секретарь экскурсии должен был представить возможно точный ее протокол. Общее собрание участников экскурсии должно было выслушать и принять его (иногда с необходимыми поправками). Ведение и обсуждение таких протоколов приучает учащихся к исторической точности в наблюдениях и отчетах, связанных с ними, а также к осознанию важности выполняемой общей работы.

Всем экскурсантам было предложено представить письменные работы с ответами на вопросы:

1. Как у египтян совершалось погребение? Здесь можно было дать описание или (по желанию) связанный рассказ.

2. Зачем они ранее ходили в Музей изящных искусств? Вопрос имел цель выявить степень понимания учащимися значения музейного материала в общем ходе их исторической учебной работы.

Следующее задание - подробное описание всех виденных в музее предметов с желательной их зарисовкой, конечно, в таком количестве и виде, в каком они запомнились экскурсантам. Система расположения материала в описании представлялась каждому экскурсанту по-своему.

Выполнение всех предыдущих заданий было обязательным для всех участников экскурсии. Задания необязательные: приведение в систематический порядок всего собранного и закрепленного рисунками или моделями; устройство соответствующей выставки; участие наиболее толковых и интересующихся учеников - участников этой экскурсии в качестве главных помощников или даже самостоятельных руководителей (конечно, под наблюдением) в проведении тождественных экскурсий с другими очередными группами.

Последний опыт дал очень интересный результат. Каждый из юных руководителей не повторял шаблонно предыдущий образец. В свои объяснения они вводили много лично своего — и материала, и понимания его. Здесь им, несомненно, помогли и домашнее чтение, и прежние самостоятельные походы в музей.

Изложенный А. В. Бакушинским тип экскурсий во всех трех моментах их организации должен иметь конечной целью не только пробуждение в учащихся углубленного интереса к прошлому, но и серьезное стремление к его деятельному изучению, а в последнем счете - потребность в историческом творчестве того или иного характера.

Методологическое несовершенство подобного творчества (конечно, неизбежное) не должно нас смущать. Кто знает, может быть, эти юные исследователи - пусть не все, пусть немногие - бережно пронесут до зрелого возраста в своих душах любовь к исторической науке, веру в нее, воспитают, разовьют в себе навыки научной работы и вознаградят нас в будущем за наши педагогические и методические усилия новыми взлетами русского исторического гения.