Примеры

Прием аллегории широко применялась в греческой литературе как средство создания рассказов и образов мифического значения. Гностическая аллегория, принимая систему ценностей традиционного мифа, доказывает более глубокое «познание» посредством перемены ролей добра и зла, высшего и низшего, благословенного и проклятого. Два примера, имеющие отношение к Ветхому Завету.

Ева и Змей. Библейская повесть для гностиков имела особую привлекательность, поскольку в ней шла речь о «познании». Змей убедил Адама и Еву вкусить плод, ослушавшись Бога, но т.о. приобретя опыт познания. («Офиты», «наассены»). Деяние Змея отмечает начало всего гнозиса на земле, которое запечатлелось как форма бунта. Кроме того, Бог мог здесь выступать как искуситель.

Каин и Творец. Каин – прототип изгнанника, осужденного Богом (заброшенность). Каин принес в жертву самое дорогое – собственного брата Авеля. («Каиниты»).

"Основной чертой гностической мысли, – как считает Г.Йонас, – является радикальный дуализм, который управляет отношениями Бога и мира /…/ Божественное царство света, самодостаточное и отдаленное, – это космос, противопоставленный царству тьмы" [11]. Здесь зло – это весь материальный мир. Причастность божественному знанию – гнозису – единственный путь освобождения. Согласно одной ветви гностиков, изначальная гармония, нарушенная в результате гордыни или ошибки одного из эонов, как правило, Софии, привела к началу космогенеза. По другой версии, мир произошел в результате "генеалогии персонифицированного божества /…/ Эта внутренне-божественная "эволюция" заканчивается в упадке полным самоотчуждением, которое и является этим миром"[12]. Так в гностицизме первопричиной зла выступает не Бог, а сверхчеловеческое существо, падший ангел, дьявол, и как воплощение зла именно он считается источником враждебности.

Проблема антитезы добра и зла была одной из ведущих тем русской мысли, особенно на рубеже XIX и XX веков, что естественно связано с эсхатологическими ожиданиями конца света. Но именно в этот период свое новое развитие получила идея оправдания зла, и здесь большое влияние на состояние русской мысли оказало учение гностиков.1

Но, сколь ни казались бы близким гностицизм и «новое религиозное сознание», между ними существует очень важное различие. Оно заключено в неодинаковом восприятии мира. Экзистенциальный пессимизм гностиков основывается на ощущении какой-то «ошибки», в результате которой произошло отторжение частиц душ от Бога, а жизнь человеческая – лишь процесс "божественной драмы". Завершение жизни состоит в полном слиянии с Абсолютом. Русской религиозной философии, наоборот, свойственен оптимистический взгляд на мир и природу Творения.

Еще в древности, когда мифологическое сознание мира было адекватным способом ориентации человека в мире, сложилась форма социальных запретов – система табуации, охватывающая практически все стороны жизни первобытного общества. Табу – это своеобразная попытка фиксации, локализации и нейтрализации источников зла. Сам табуированный объект как таковым злом не считался, но воспринимался как особая материальная субстанция или сила, которая в некоторых объектах присутствует временно, а в некоторых постоянно. Для того, чтобы избежать нежелательных последствий, с подобного рода объектами следовало обращаться крайне осторожно и почтительно.

Практика табуации основывалась на вере в естественное и сверхъестественное возмездие, когда за нарушение табу следовало неотвратимое наказание, воспринимавшееся неотделимым от факта самого нарушения. Именно с этим, по мнению Скрипника, связано успешное функционирование подобной системы социальных запретов.

Вера в злых духов была распространена у разных народов. Каждый из этих духов мог не только "отвечать" за определенный вид зла, например, какой-либо болезни, но и обладать универсальными способностями. Источник зла в образе такого духа как бы проецируясь вовне, превращается в самостоятельную сущность, переносясь во внутренний мир человека. Подобная персонификация зла в индивиде, считает Скрипник, является уже вполне сформировавшимся зародышем понятия "морального зла" в мифологическом сознании. Однако, будучи одушевленной телесной субстанцией, зло получает не только возможность для существования, но и приобретает свойство неуничтожимости. Единственное, что можно сделать в подобном случае, это отдалить его от себя, запугав, обманув или задобрив. Выработанные первобытной культурой способы борьбы со злом предполагают не столько его полное уничтожение, сколько перераспределение внутри человеческого общества, своеобразный перенос "на другого" "собственного" зла.

Изначально обремененная антропо- и эгоценричностью, человеческая культура продолжает поиски роли и места зла в мировой драме, но уже на новом уровне противоречий между монизмом и дуализмом. Добро и зло, согласно дуалистическому пониманию, это две абсолютно самостоятельные субстанции-силы. С точки зрения монизма, у зла нет собственного порождающего принципа.

Этический дуализм, выросший из мифологической традиции персонифицировать зло, представляя его в виде особого духа, демона или божества, характерен для различных религиозно-философских систем, как-то: зороастризма, гностицизма, иудаизма, христианства, ислама и т.п.

В зороастризме Ариман, возглавляющий царство враждебных человеку сверхъестественных сил, воплощает собой не только разрушение, но также и Ложь, Разбой, Хищничество. Как бог тьмы, он является первоисточником всякого зла: социального, физического, морального. Природа подобного рода зла добровольна и неизменна, поэтому древне-иранская эсхатология выражается не в возможном примате Добра над Злом, а в окончательном размежевании сил света от сил тьмы и уничтожение Зла.

В ходе дальнейшего развитии культуры дуализм разветвляется на два направления. Пифагорейско-платоновская философия, объясняя происхождение зла, смещает акцент на бездушную материальность; религиозные учения продолжают связывать зло с духовной сферой. Впрочем, иногда эти направления пересекаются.

Начавший свой отсчет с древних орфиков, дуализм древних греков развернулся на противопоставлении души и материи. Согласно Платону, источником зла является материя, сопротивляющаяся усилиям Демиурга ("Тимей", "Федон"). Однако здесь существует несоответствие. Будучи изначально пассивной, материя не может оказывать сопротивление. Потому у Платона появляется тема злой мировой души ("Законы").

Неоплатоником Плотином проблема происхождения зла осмысливалась в контексте эманации единого. Материя, как последнее порождение Бога и в силу того, что она последняя, не содержит в себе ничего единого, а значит, является злом. Материя не только зла, но и агрессивна. Она отбирает у всего, что в нее заключено, его собственную благость, наделяя своей отрицательностью. Но чисто негативное толкование материи не позволяет ей влиять на идеи и души. Следовательно, ее нельзя считать, например, ответственной за зло, творимое людьми.

Индуизм, как форма общества, мало интересуется понятиями добра и зла, поскольку индусам необходимо жить в соответствии с обязанностями касты, к которой они принадлежат, когда законное для одной, для другой касты обязательным не является. Таким образом получается, что и добро и зло находятся в зависимости от морали общества.

Буддизм в этом вопросе оперирует понятием "карма", когда динамика последовательных перевоплощений зависит от прижизненных деяний человека. В отличие от индуизма, буддизм, не признающий кастовую систему, видит зло в фатальности самой жизни. Жизнь есть страдание, следовательно, она – зло. И лишь соблюдения морали отказа от любых желаний поможет избежать повторения цикла страданий в результате последующих реинкарнаций. Что касается добра, то его необходимо совершать, во избежание печальной участи.

Иудаизм полагает, что добро заключается в соблюдении Божественного Закона, а зло – в нарушении его, ибо человек обладает врожденным инстинктом зла и добра, а значит, должен отвечать за свой выбор и деяния перед Создателем. Зло, по учению Талмуда, происходит от несовершенства сотворенного мира или человеческого злоупотребления свободой воли. Для иудаизма характерно представление о Дьяволе как о символе, присущей человечеству склонности к злу. Д.Б. Рассел в книге "Сатана" пишет: "Согласно раввинистическому учению, в каждой личности обитают два духа – антагониста: один из них – склонность к добру (yetser ha–tob), а другой – к злу (yetser ha–ra). Обычно раввины утверждали, что обе эти склонности созданы Господом, Который дал человечеству Тору для того, чтобы мы могли преодолеть злой yester путем следования Закону. Дьявол воспринимался как персонификация этого yester'а"[13]