Сердце и разум.

 

Стилл, Литлджон, Сатерленд и многие другие великие остеопаты, которые передали нам свои знания, были в равной степени людьми как разума, так и сердца. Именно к нашим сердцам они и обращаются. В нашу эпоху ценится наука и рационализм. Мы часто забываем о сердце, о сродстве душ, об этом вечном двигателе жизни. Но мы работаем для жизни и для живых. Это характеризует остеопатический подход и отличает его от классического медицинского подхода.

Стилл побуждает нас к тому, чтобы оставаться такими, какие мы есть: «Наша школа объявила себя передовой. Мы пытаемся следовать правилу: «Не обмани». Да будем же жить так, как мы провозглашаем!» (Still, 1902, 25). А ещё он велит нам рисковать, рассказывая без оглядки и стыда о том, чем мы живём.

 

И, наконец, выбор.

 

Итак, по вышеизложенным причинам, я решил выразить то, как я понимаю остеопатию и как живу остеопатией. Я принимаю фразу Хъюго Мильна: «Я отбросил свои колебания и признал мою интуицию и мою «не научную» манеру лечить, которую упрекают в невоспроизводимости…(…) Единственная книга, которую, по моему мнению, полезно было бы написать, это та, где описывается как краниальная работа, на её самых высших уровнях, пересекается со знанием, перцепцией и интенцией. Если моя работа не будет оценена, если её признают шаманством нового века, то пусть будет так. Я знаю, что правда не в науке, она в поэзии: именно так на самом деле происходит всё на этом свете. Как писал Альберт Эйнштейн в письме Гертруде Варшауэр: «Во времена Фарадея не существовало такой недальновидной специализации, которая бы рассматривала поэзию через очки с толстенными стеклами и тем самым уничтожала бы её». (Milne, 1985,3).

 

 

Глава 1