Тема 1. Знаковые системы и их функции. Основные понятия, методы и принципы семиотики.

ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

ЮЖНО-РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ

Вопросы для самопроверки

· Что такое культура предпринимательства?

· Назовите составные элементы культуры предпринимательства

· В чем состоит содержание культуры предпринимательской организации?

· Что такое предпринимательская этика?

· Что понимается под деловым этикетом?

 

 

(НОВОЧЕРКАССКИЙ ПОЛИТЕХНИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ)»

 

 

УЧЕБНО-МЕТОДИЧЕСКИЙ КОМПЛЕКС

по дисциплине «Основы семиотики и семантики»

 

 

для специальности

_________________07060165 «Дизайн»____________________________

 

для специализации_«Графический дизайн», «Дизайн среды», «Промышленный дизайн»

название специализации

 

 

Новочеркасск 2011 г.

КОНСПЕКТ ЛЕКЦИЙ

 

Содержание

 

Тема 1. Знаковые системы и их функции. Основные понятия, методы и принципы семиотики.

 

Тема 2.Семантика как раздел семиотики.

 

Тема 3. Предметный мир и искусство как объекты семантического анализа.

 

Тема 4. Древнейшие символы. Семантика орнамента.

 

Тема 5. Семантика цвета. Семантика чисел. Семантика архитектурных форм и деталей.

 

Тема 6. Растительная и зооморфная символика.

 

Тема 7. Мифологическая символика и атрибутика в искусстве.

 

Тема 8. Религиозная символика и атрибутика в искусстве.

 

Тема 9. Формирование универсальных знаковых коммуникативных систем современности.

 

1. Предмет семиотики как научной дисциплины.

2. Смысл как объект изучения семиотики. Классификация культурологических смыслов.

3. Понятие и сущность семиотической пирамиды.

4. Отношения знака – смысла – предмета - значимости. Свойства знака.

5. Основания классификаций знаков. Семиотическая классификация знаков.

1. Термин «семиотика» происходит от древнегреческого semeion (семейон), что означает «знак». Мы говорим о денежных знаках, знаках Зодиака и астрологических знаках, есть знаки препинания, знаки математических операций: умножения, сложения, равенства, знаки различий, нотные знаки, дорожные знаки, фирменные знаки, почтовые знаки, знаки признательности и уважения, а также знаки этикета, перемирия или поражения, знаки согласия и неодобрения и т.д. и т.п. Все может быть знаком, точнее, может быть рассмотрено как знак. Можно задаться другим вопросом, что знаком не является? Только то, что знак порождает - человеческое сознание. Если продолжить эту цепочку рассуждения, можно сказать, что знак - это материальная сторона сознания (на духе изначально, по словам Маркса, лежит "проклятие материи"). Сознание в его человеческом существовании имеет знаковую форму и является индивиду в знаковой же форме. Поэтому оно и есть со-знание. А так как содержанием сознания может быть весь объективный мир, то и знаком может быть все, что включено в человеческую практику. Значит ли это, что научного знания о знаках не может быть. Ведь классическая парадигма научного знания выработала достаточно жесткие критерии, по которым все науки отделяются друг от друга. Согласно выраженному или подразумеваемому постулату статус любой науки в этой парадигме определяется объектом исследования, совокупностью методов и приемов, а также специфическим языком описания. В этом аспекте семиотика, возникшая на рубеже столетий, либо отрицает классическую парадигму знания, либо вообще не является наукой. Во-первых, семиотика не предложила собственного метода исследования, если под методом понимать совокупность операций, позволяющих теоретически или практически осваивать действительность. Вернее сказать, что она в принципе вбирает в себя любые методы, отрицая какую-либо связь между методом и мировоззрением. Во-вторых, семиотика практически игнорирует различие объекта описания и языка описания, рассматривая то и другое в качестве двух изоморфных друг другу языков. Возможно, это единственный случай в культуре, когда синхрония (состояние объекта в момент его использования в коммуникации) целиком объясняет его диахронию (историческое развитие объекта во времени).

Если семиотика не является мировоззрением или методом, поскольку к ней обращаются люди разных мировоззрений - от идеалистов-богословов до материалистов-атеистов, она вбирает в себя все существующие методы (социологические, психоаналитические, лингвистические, логические и т.д.) или, напротив, становится одним из составляющих каждого метода в отдельности. Если семиотика не является мнением или сводом мнений отдельных семиотиков, поскольку особое устройство семиотического аппарата и метаязыковой характер описания не дают этим мнениям полностью проявить свою субъективную природу, но налагают на нее целый ряд ограничений (правил). То можно предположить, что предмет семиотики очерчен не совсем точно или не верно назван. Это не только «способ существования человека внутри создаваемого им языка», но и вне его – «как только иллокутивный акт перестает быть чистым действием и перемещается в сферу рефлексии, мы объективно попадаем в пространство семиотики» (Шатин). Значит - это наука о смыслах человеческого сознания. Только сознание может быть одновременно и во «вне» и «внутри» означенного им образования, поскольку само не имеет собственного места (согласно Канту, метафизическая задача о месте души не только неразрешимая, но и внутренне противоречивая). Сознание человека пишется на языке смыслов, семиотика же пытается описать законы смыслопорождения.

2. Категория «смысл» рассматривается в разных дисциплинах, таких как философия, психология, богословие, теория социальной коммуникации. Любая духовная деятельность, всякий умственный труд, и, прежде всего - познание, оперируют смыслами, а не материальными телами. Базовой функцией психики является отражение. В эффектах отражения субъекту открывается предметная, а значит, осмысленная картина воспринимаемого, представляемого, мыслимого. Мир для человека становится значащим благодаря тому, что человек способен к его осмыслению. Смысл есть исключительно прерогатива человека. Вне человеческой психики смысл себя не обнаруживает. Здесь можно вспомнить известное высказывание Л.Витгенштейна: "Смысл мира должен находиться вне мира. В мире все есть, как оно есть, и все происходит, как оно происходит, в нем нет ценности - а если бы она и была, то не имела бы ценности" (Витгенштейн, с.70). Другими словами, смысл нельзя обнаружить как вещь, как свойство или функцию какого-либо объекта действительности. Ни реальный, чувственно воспринимаемый предмет, ни события или явления мира, ни история, ни литературный текст не имеют смысла, а только восприятие, представление или размышление о чем-либо может быть наполнено смыслом. Только в человеческой психике, которая является моделью действительного мира, последний обладает смыслом, в силу чего и присутствие человека в мире становится осмысленным. Само неустанное стремление человека искать в своей жизни смысл - есть лучшее свидетельство его объективного существования в субъективном мире человека. И "дело не в том, чего мы ждем от жизни, а в том, чего она ждет от нас. ...Эти требования, - по словам Виктора Франкла, - а вместе с ними и смысл бытия, у разных людей и в разные мгновения жизни разные. Значит, вопрос о смысле жизни не может иметь общего ответа" (Франкл, с.107). Но может существовать наука, которая занимается смыслами как всеобщими формами человеческого сознания и такая наука есть семиотика.

Смысл представляет собой предельную степень аналитического деления психики. Смысл неделим - это молярная единица. Единицей анализа смысла может быть только другой смысл. Такой точки зрения придерживался М.Бахтин, записав следующее: "Смыслами я называю ответы на вопросы. То, что ни на какой вопрос не отвечает, лишено для нас смысла. ...Смысл потенциально бесконечен, но актуализоваться он может, лишь соприкоснувшись с другим (чужим) смыслом, хотя бы с вопросом во внутренней речи понимающего. Каждый раз он должен соприкоснуться с другим смыслом, чтобы раскрыть новые моменты своей бесконечности (как и слово раскрывает свои значения только в контексте). Актуальный смысл принадлежит не одному (одинокому) смыслу, а только двум встретившимся и соприкоснувшимся смыслам. Не может быть "смысла в себе" - он существует только для другого смысла, то есть существует только вместе с ним. Не может быть единого (одного) смысла. Поэтому не может быть ни первого, ни последнего смысла, он всегда между смыслами, звено в смысловой цепи, которая только одна в своем целом может быть реальной. В исторической жизни эта цепь растет бесконечно, и потому каждое отдельное звено ее снова и снова обновляется, как бы рождается заново.

Безличная система наук (и вообще знания) и органическое целое сознания (или личности)» (Бахтин, с.350-351).

Затрагивая понятие "смысл", мы попадаем в эпицентр многовековых споров идеалистов и материалистов, поскольку "смысл" - псевдоним философской категории "идеальное". Здесь не просто определиться в понимании понятия, поэтому для начала можно обратиться к здравому смыслу естественного языка.

В.И.Даль в "Толковом словаре живого великорусского языка" указывал: "смысл - сила, значение, толк, разум, суть" и приводил примеры: "смысл долгой речи этой тот, что без денег ничего не сделаешь; это набор слов без разумной связи и смысла; не изворачивай смысла закона, а в нем прямой и ясный смысл один". В "Словаре русского языка" С.И.Ожегова читаем: "Смысл - 1) внутреннее содержание, значение чего-л.; постигаемое разумом ("понять смысл чего-л.: слово в переносном смысле");2)цель, разумное основание ("в этом нет смысла");3) разум ("иметь здравый смысл"). Здесь же указано, что "смыслить" означает "понимать, знать что-л. "("ничего не смыслю в музыке")". Из этих трактовок можно выделить следующее:

а) смыслом обладает не только отдельное слово ("в полном смысле слова"), но и высказывания, речь, в общем - текст, которые могут содержать скрытый смысл (просьба о деньгах, смысл закона, слово в переносном смысле);

б) осмысленным или бессмысленным может быть действие, например, бесцельное действие именуется бессмысленным; отсюда связь понятий "смысл" и "цель".

в) И В.Даль и С.И.Ожегов связывают понятия "смысл" и "разум", "содержание", "суть", "значение", правда, никак не раскрывая этой связи.

В качестве научного понятия в логике, лингвистике, психологии, смысл получает не столь расплывчатые определения как в толковых словарях разговорного языка.

Так, в Философской энциклопедии под ред. Ф.В.Константинова смысл имеет такое определение: «1) Термин, употребляемый в логике, логической семантике и науке о языке как синоним «значения». 2) В некоторых теориях значения (напр., Фреге и Черча) термин «смысл» служит для обозначения того мысленного содержания, той информации, которая связывается с данным языковым выражением, являющимся собственным (хотя быть может и описательным) именем, в отличие от «значения» (предмета, денотата), называемого этим выражением» (т. 5).

В новой философской энциклопедии смысл определяется как «внеположенная сущность феномена, оправдывающая его существование, связывая его с более широким пластом реальности. Определяя место феномена в некоторой целостности, смысл превращает его осуществление в необходимость, соответствующую онтологическому порядку вещей. Бессмысленный набор знаков может случайно возникнуть, но он не остается как факт культуры. Существование такого набора эфемерно. Осмысленный текст хранится и воспроизводится в культуре и стимулирует порождение новых текстов, комментирующих, развивающих и даже опровергающих исходный» (Шрейдер, с.577).

Психологический словарь дает определение личностного смысла, записывая именно последний в предмет изучения психологии: «индивидуализированное отражение действительного отношения личности к тем объектам, ради которых развертывается ее деятельность, осознаваемое как «значение-для-меня» усваиваемых субъектом безличных знаний о мире, включающих понятия, умения, действия и поступки, совершаемые людьми, социальные нормы, роли, ценности и идеалы»(1985). По Д.А. Леонтьеву, смысл есть «отношение между субъектом и объектом или явлением действительности, которое определяется местом объекта (явления) в жизни субъекта, выделяет этот объект (явление) в образе мира и воплощается в личностных структурах, регулирующих поведение субъекта по отношению к данному объекту (явлению)» (с.114).

Итак, отвлекаясь от терминологических разночтений, сделаем очевидный вывод: для экспликации, т.е. развернутого и всестороннего толкования понятия "смысл", нужно учитывать его отношение с целым "созвездием" других понятий, так или иначе связанных с идеальной (духовной) стороной человеческой деятельности, общения, познания, мышления.

Пространство смыслов, как и любое другое идеальное образование, связано с материальным миром, который преобразуется в одухотворенную природу. Одухотворенная природа включает следующие виды воплощения (опредмечивания, материализации) смыслов:

- форма - все вовлеченные в орбиту общественной жизни природные объекты, обладающие содержанием (земли, дороги, растительность, домашние животные, человеческое тело и пр.);

- явления - события и процессы общественной жизни, имеющие определенную сущность, например, войны, революции, реформы, праздники, обыденность и т.д.;

- речь, документы - материальные явления и предметы (звуки, жесты, изображения, экспонаты), имеющие значения и представляющие собой, таким образом, тексты или знаки;

- изделия, сооружения - предметы материальной культуры, включая одежду, оружие, орудия труда, жилища и общественные здания, специально предназначенные для выполнения определенных функций;

- деятельность, поведение - целенаправленные и осознанно мотивированные действия людей.

Пространство смыслов охватывает все виды смыслов, имеющих различное терминологическое оформление, а именно:

1.Содержание и сущность предметов и явлений, освоенных обществом и образующих одухотворенную природу;

2.Результаты познания и чувственных переживаний - разум, знания, умения, вера, эмоции, чувства;

3.Значения языка, знаков и коммуникационных сообщений (текстов);

4.Назначения, функции целенаправленно созданных обществом изделий и сооружений;

5.Цели, желания, установки, мотивы, интересы, выступающие в качестве побуждений в деятельности индивида и общества;

6.Ценности - самое широкое и, подобно смыслу, неопределенное понятие. Ясно, что не все смыслы являются ценностями: здесь может проходить раздел по признаку принятия или не принятия обществом (общественным мнением, моралью, сознанием) индивидуальных, личностных смыслов.

Итак, что же такое "смысл"? Есть два ответа на этот вопрос: один культурологический, другой "пантеистический". С культурологической точки зрения смысл - это сокровенное духовное начало в культуре. Смыслы присущи всем формам, явлениям, продуктам культурной деятельности, но они не воспринимаются органами чувств. Скрытый (сокровенный) смысл произведений культуры можно понять (постичь) только путем умственного труда, т.е., через знаковую работу понимающего себя сознания. Поэтому область бытия культурологических смыслов - идеальное пространство смыслов.

Пантеистическая точка зрения видит смыслы не только в одухотворенной человеческой культуре, но и в неодухотворенной (косной, неокультуренной) природе. Здесь действует определение: смысл - это сокровенное духовное начало в природе. В классических пантеистических концепциях (например, Б.Спинозы) духовное начало природы отождествляется с Богом. В этом случае все природные объекты становятся носителями таинственного замысла Творца, который не всегда доступен человеческому разумению. Область бытия смыслов в этом случае совпадает с областью бытия природы. Если в каждом природном объекте усматривается информационное сообщение или знак (текст), которые нужно расшифровать (раскодировать), то тем самым признается наличие в них некоторого смысла, в противном случае, расшифровывать нечего. Откуда взялся этот смысл? Он - толика Разума всемогущего Творца.

Вполне вероятно, учитывая смысловую природу сознания, что "втягивание" в орбиту человеческих смыслов всю природу, позволяет сознанию переступать границы познанного и познаваемого, прогнозируя бытие в несуществующем пока будущем. Это, между прочим, водораздел между научным и мифологическим мышлением, когда знаковые системы описывают существующую человеческую практику или же некоторые мифологические представления о природных объектах (например, астрология).

 

3. Поскольку непосредственное общение сознаний невозможно, то знаки выступают носителями передачи смыслов. Знак – это такой материальный объект, который заменяет собой что-то другое, а именно то, что один человек хочет сообщить другому, передать в качестве информации. Структуру знака как единицы коммуникационного действия предложили американские семиотики С.Огден и И.Ричардс в книге с характерным названием «Значение значения: Исследование влияния языка на мышление и научный символизм», опубликованной в 1923 году. Треугольник Огдена-Ричардса представляет собой модель взаимосвязи трех главных логико-лингвистических категорий: 1) данный в ощущениях объект реальной действительности, именуемой в логике «денотат», а в лингвистике «референт»; 2) возникающий в сознании людей мысленный образ (психологическое представление) о данном объекте, которое в логике называется «понятие» или «концепт», а в лингвистике «значение» или «смысл»; 3) принятое в человеческом обществе наименование объекта – «имя» (слово, лексема).

На рисунке воспроизведен прославленный семантический треугольник с некоторыми дополнениями.

ЗНАК

Значение, понятие, концепт

 

 

Денотат, референт Имя, слово

 

Одно из достоинств семантического треугольника состоит в том, что он наглядно показывает структуру знака: единство духовного плана содержания и материального плана выражения. Если дополнить треугольник еще одной гранью, перпендикулярной к его центру и вершину обозначить как ценность или валентность знака (то, что Ф.де Соссюр называл «значимостью» знака, то мы получим четырехгранник или пирамиду.

Грани пирамиды образуют предметное пространство, изучаемое такими дисциплинами как логика, лингвистика, герменевтика, психология, в центре которых стоит отношение знака – смысла – предмета - значимости. Каждая из дисциплин изучает эти отношения в особом повороте. Конкретизируем наполнение понятия «знак» через рассмотрение его в этих предметных полях.

Семиотическая пирамида:

 

Имя

 

Значимость

 

Предмет Значение

 

 

Как известно, семиотика возникла в трех географически удаленных друг от друга точках – Северной Америке, Швейцарии и России практически одновременно, в 1890 – 1910 -е годы, причем, ее создатели не только ничего не знали друг о друге, но и работали в разных отраслях знания – в логике, лингвистики и нетрадиционном богословии.

4. В семиотике «знаки» есть все, что угодно, из чего могут быть генерированы значения (такие как слова, образы, звуки, жесты). Для аналитических целей семиотики (в традиции Соссюра) каждый знак составлен из означающего и означаемого. У.Эко говорит о том, что Соссюр определяет лингвистический знак как неразрывное единство означающего и означаемого, сравнивая их с двумя сторонами одного листа бумаги. Означаемое это не вещь (означаемое «собака» это не та собака, которую изучает зоология), и означающее это не ряд звучаний, составляющих имя (звукоряд «собака», изучаемый фонетикой и регистрируемый с помощью электромагнитной ленты). Означающее – это образ эТого звукоряда, в то время как означаемое это образ вещи, рождающийся в уме и соотносящийся с другими такими же образами (например, дерево, arbor, tree, baum и т.д.). В настоящее время означающее обычно интерпретируется как материальная форма знака.

Различие между означающим и означаемым иногда приравнивается к хорошо знакомому дуализму формы и содержания, когда означающее рассматривается как форма знака, а означаемое – как его содержание. Однако подобная формулировка не совсем верно утверждает эквивалентность содержания и значения.

Соссюровская модель исключает указание на какой-либо объект в мире, его концепция значения является чисто структурной. Такая модель предполагает, что язык не отражает реальность, но, скорее, конструирует ее. Соссюр подчеркивает также произвольность знака; в контексте естественного языка он утверждает, что не имеется необходимой связи между означающим и означаемым – это отношение является чисто конвенциональным и произвольным. Каждый язык включает различные дистинкции между одним означающим и другим, и между одним означаемым и другим.

В противоположность Соссюру и его «диаде» Пирс предлагает «триаду»: репрезентамен, интерпретанта и объект. Пирсовское представление напоминает известный треугольник Огдена и Ричардса. У Пирса основание треугольника составляют символ, или репрезентамен, соотнесенный с обозначаемым объектом, в вершине же треугольника находится интерпретанта, которую многие склонны отождествлять с означаемым или референцией. Важно подчеркнуть, согласно Эко, что интерпретанта – это не интерпретатор, то есть тот, кто получает и толкует знак. Интерпретанта это то, благодаря чему знак значит даже в отсутствие интерпретатора. Эко полагает, что «более перспективной представляется гипотеза, согласно которой интерпретанта – это иной способ представления того же самого объекта. Иначе говоря, чтобы установить, какова интерпретанта того или иного знака, нужно обозначить этот знак с помощью другого знака, интерпретантой которого в свою очередь будет следующий знак и т.д. Так начинается непрерывный процесс семиозиса, и это единственно возможный, хотя и парадоксальный, способ обоснования семиотики своими собственными средствами.» (Два замечания: во-первых, в обязательном порядке следует внимательно проработать книгу У.Эко «Отсутствующая структура», во-вторых, очень внимательно и подробно рассматривать процесс семиозиса, без чего немыслимо никакое изучение семиотики).

Понятие создания смысла, которое здесь и возникает, особо апеллирует к теоретикам «масс-медиа», подчеркивающим важность активного процесса интерпретации.

Семиотики (неважно, соссюровского или пирсовского толка) проводят различие между знаком и средством выражения знака (последний – это означающее или репрезентамен, в зависимости от традиции). Знак - нечто большее, чем средство выражения знака.

В то время, как Соссюр подчеркивал произвольную природу (лингвистического) знака, большинство семиотиков подчеркивает, что знаки различаются относительно того, насколько они являются произвольными или конвенциональными. На базе идей Пирса обычно формулируется три вида отношений между средством выражения знака и его референтом. Можно говорить о «видах отношений» вместо «видов знаков», хотя, кажется, последнее является более распространенным. Если говорить о видах отношений, то выделяют три вида: символическое (знак относительно означаемого является произвольным или чисто конвенциональным), иконическое (знак похож на означаемое) и индексное (знак прямо связан некоторым образом с означаемым) отношения. Эти три вида перечислены здесь в порядке уменьшения конвенциональности; внутри каждого вида знаки также варьируются по степени своей произвольности/конвенциональности.

Иногда для описания степени, в какой означаемое детерминирует означающее, используются термины «мотивация» и «принуждение». Чем в большей степени означающее принуждено означаемым, тем более «мотивированным» является знак: иконические знаки мотивированы в высокой степени, символические – не мотивированы вовсе. Три вида знаков вовсе не являются исключающими – знак может быть иконическим, символическим и индексным или любой комбинацией. Так, можно считать, что карта является индексным (она индексирует, где находятся различные места пространства), иконическим (она представляет места пространства в из топографическом отношении друг к другу) и символическим (поскольку должна быть изучена ее нотационная система) знаком. Фильм также может быть иконическим (звук и изображение), символическим (речь и титры) и индексным (при рассмотрении эффекта того, что демонстрируется) знаком.

 

 

Тема 2.Семантика как раздел семиотики.

1. Три измерения знака: семантика, синтактика, прагматика.

2. Проблемы разграничения кода, знака, текста. Понятие гипертекста.

3. Язык как знаковая система.

 

1. Согласно Ф. де Соссюру, отношения, связывающие языковые элементы, могут принадлежать двум планам, каждый из которых создает собственную систему значимостей. Эти два плана соответствуют двум формам умственной деятельности. Первый план – синтагматический. Синтагма есть комбинация знаков, предполагающая протяженность; эта протяженность линейна и необратима: два звука не могут быть произнесены в один и тот же момент. Значимость каждого элемента возникает как результат его оппозиции к элементам предшествующим и последующим; в речевой цепи элементы объединены реально, в момент говорения; анализом синтагмы будет ее членение. Второй план – ассоциативный (по терминологии Соссюра). «Вне процесса речи слова, имеющие между собой что-либо общее, ассоциируются в памяти так, что из них образуются группы, внутри которых обнаруживаются разнообразные отношения» (Соссюр, с.155). Эти отношения соединяют члены ассоциативного ряда в виртуальный, мнемонический мир. Любой член этой группы может быть рассмотрен как своего рода центр созвездия, как точка, где сходятся другие, координируемые с ним члены группы, число которых безгранично. Два свойства ассоциативного ряда – неопределенность порядка и безграничность количества всегда присутствуют в системе языка. Анализ ассоциаций заключается в их классификации. Синтагматический и ассоциативный планы находятся в тесной связи, которую Соссюр пояснил при помощи следующего сравнения: каждый языковой элемент подобен колонне в античном храме; эта колонна находится в реальном отношении смежности с другими частями здания, с архитравом, например (синтагматические отношения). Но если это колонна дорическая, то она вызывает у нас сравнение с другими архитектурными ордерами, например, ионическим или коринфским. Здесь мы имеем дело с виртуальным отношением субституции, то есть, с ассоциативным отношением. Оба плана связаны между собой таким образом, что синтагма может разворачиваться лишь тогда, когда она черпает все новые и новые единицы из ассоциативного плана.

Со времен Соссюра анализ ассоциативного плана получил значительное развитие; изменилось даже его название; сейчас говорят уже не об ассоциативном, а о парадигматическом или же о систематическом плане (частью которого является семантика). Синтагма и система образуют два плана (оси) языка. И если следовать логике Ф. де Соссюра, то придется признать, что мир его знаков замкнут. От знака к высказыванию нет перехода ни путем образования синтагм, ни каким-либо иным путем. Их разделяет непереходимая исследователем грань, поэтому в изучении языка и существуют две независимые области: семантика и синтактика.

Однако эту грань свободно преодолевает «живое сознание». А в ситуациях, связанных, например, с творческим процессом (иначе, с процессом, где нарушаются устоявшиеся правила употребления того или иного знака) «края» этих двух планов как бы находят друг на друга, что нарушает нормальное отношение между системой и синтагмой. Главным нарушением здесь является переход парадигмы в синтагматический план. Обычно в синтагме актуализируется лишь один термин оппозиции, а другой (другие) остается виртуальным. Нечто иное произойдет, если мы попытаемся создать высказыванье, последовательно присоединив друг к другу все падежные формы какого-либо слова. Проблема такого превращения парадигмы в синтагму выдвигалась уже в фонологии. Но наибольший интерес проблема нормы и ее нарушений представляет для семантики, которая имеет дело с единицами значения (а не просто с различительными единицами) и где наложение друг на друга двух языковых осей влечет за собой видимые изменения смысла. Игра слов, каламбуры в большинстве случаев возникают именно за счет сосуществования двух осей или пространств оппозиций смысла и значения и их столкновения в одном коммуникативном поле.

Примеры: «И зал встает, и зал поет, и в зале дышится легко» (К. Симонов).

«Не доверяй своему сердцу – оно жаждет твоей крови».

«В начале было Слово, а в конце фраза» (С. Е. Лец).

Второе направление исследований – изучение рифмы. В целом рифма представляет собой нарушение дистанции между синтагмой и системой; в ее основе лежит сознательно достигаемое напряжение между принципом сходства и принципом различия; рифма, по словам Р. Барта, «это своего рода структурный скандал». Наконец, с творческим нарушением нормы целиком связана вся риторика. Именно в акте порождения речи происходит постоянный переход из парадигматической последовательности (метафорическая последовательность) в синтагматическую (метонимия, как застывшая и поглощенная системой синтагма). По мысли Р. Якобсона в метафоре селекция становится смежностью, в метонимии смежность становится полем селекции. Творческий акт всегда происходит на границе между этими двумя планами. Именно в речи совершаются «переходы» из одной системы (семантики) в другую (синтактику) и обратно и эта область получила свое название в семиотике, а именно прагматика.

Еще Ч. Пирс выделял три (а не два, как Ф. де Соссюр) измерения семиозиса: синтактику,характеризующую отношение одного знака к другому или другим, семантику, характеризующую отношение знака к значению, ипрагматику, характеризующую отношение знака к пользователю (интерпретатору). В теоретических поисках Ф. де Соссюра места для прагматики не нашлось, поскольку «знак всегда до некоторой степени ускользает от воли как индивидуальной, так и социальной, в чем и проявляется его существенная, но на первый взгляд наименее заметная черта» (с.55).

Исключение прагматики как третьего измерения семиозиса, делает теорию Ф. де Соссюра более формализованной и завершенной по сравнению с изысканиями Ч. Пирса. Вместе с тем изъятие прагматического компонента исключает семиотическое объяснение некоторых значимых фактов естественного языка. Речь, высказывание вызывали у Соссюра серьезные затруднения, и он вынес их за пределы науки лингвистики, оставив для изучения психологам, культурологам и специалистам иных дисциплин. В пределах соссюровской модели невозможна сама постановка вопроса, предшествует ли смысл знаковому выражению, либо он реализуется в данной знаковой форме. И еще, пользуясь категориями соссюровской лингвистики, мы никогда не объясним такого, безусловно, языкового явления, как перформатив. Однако, речевая жизнь – создание и понимание целых речевых произведений – текстов - доказывает существование и значимость именно третьего – прагматического компонента семиозиса. Приведем самый цитируемый пример из Л.Н. Толстого: объяснение Левина и Кити, в основу которого был положен реальный эпизод из жизни самого Льва Николаевича: « Он глядел ей прямо в ласковые, хотя и испуганные глаза. – Пожалуйста, спросите. – Вот, - сказал он и написал начальные буквы: к, в, м, о: э, н, м, б, з, л, э, н, и, т? Буквы эти значили: «когда вы мне ответили: этого не может быть, значило ли это, что никогда или тогда?» Не было никакой вероятности, чтоб она могла понять эту сложную фразу; но он посмотрел на нее с таким видом, что жизнь его зависит от того, поймет ли она эти слова. Она взглянула на него серьезно, потом оперла нахмуренный лоб на руку и стала читать. Изредка она взглядывала на него, спрашивая у него взглядом: «То ли это, что я думаю?» - Я поняла, - сказала она, покраснев. – Какое это слово? – сказал он, указывая на н,которым означалось слово никогда. – Это слово значит никогда, - сказала она, - но это неправда! Он быстро стер написанное, подал ей мел и встал. Она написала: т, я, н, м, и, о. <…> Он вдруг просиял: он понял. Это значило: «тогда я не могла иначе ответить». Он взглянул на нее вопросительно, робко. –Только тогда? –Да,- ответила ее улыбка. – А т… А теперь? – спросил он. –Ну, так вот прочтите. <…> - Она написала начальные буквы: ч, в ,м, з, и, п, ч, б. Это значило: «чтобы вы могли забыть и простить, что было» (с.436-437). Естественно, что в данной ситуации, когда отключены механизмы синтактики и семантики, прагматика остается единственным, что обеспечивает понимание двух коммуникантов.

Исключив прагматику, мы также никогда не поймем сущности перформатива. В самом деле, почему высказывания одних людей предполагают за собой определенные действия, а эти же высказывания в других устах оказываются обычным декларативом.

В заключении мы приведем классификацию Чарльза С. Пирса, в которой знак может быть рассмотрен по отношению к самому себе (синтактика), к обозначаемому объекту (семантика) и по отношению к интерпретанту (прагматика).

Легко заметить определенную связь между типологией знаков Ч. Пирса и такими важными способами образования вторичных значений в естественных языках, как метафоризация, метонимизация и символизация. Метафора, метонимия и символ – главные источники развития семантики не только естественного языка, являющегося объектом лингвистики, но и языка художественного, изучаемого поэтикой. Здесь семиотика смыкается с риторикой, тем ее разделом, который называется элокуцией или «цветами красноречия». Но об этом далее.

Согласно принципу дополнительности Нильса Бора, для воспроизведения в знаковой системе целостного явления необходимы взаимоисключающие, дополнительные классы понятий. Для самого знака этот принцип сохраняется в том же виде. Будучи представителем сознания в коммуникации знак несет с собой и характеристики сознания, его дискретно-континуальную природу. Это и четырехмерное пространственно-временное существование (три координаты пространства и одна координата времени), и неизбыточность в сосуществовании знаковых систем, и двойное означивание: предмета и знания о нем, и возможность «входить» в другой знак, расширяя его смысл. Отсюда вытекает одна из главных проблем семиотики – выделение единиц анализа знаковых систем и их иерархии в структуре сознания.

2. Распространенное определение знака, как такого предмета, который репрезентирует (представляет, замещает) другой предмет (свойство, отношение), нуждается в уточнении и развертывании. В соответствии с этим толкованием всякий знак, поскольку он репрезентирует определенную идею, или, по словам Ю.М.Лотмана, «выражает другое, более ценное содержание», и в плане выражения, и в плане содержания всегда представляет собой некоторый текст. Иными слова, знак всегда адресован кому-то и предполагает его прочтение и интерпретацию. Действительно, для объяснения сущности непонятного знака или же любого символа требуется довольно распространенный текст. Таким образом, водораздел между знаком и текстом оказывается размытым: где кончается «знак» и начинается «текст»? Ситуация усложняется еще больше, если обратиться к зарубежным структуралистам-филологам. «Текст не ограничивается рамками добропорядочной литературы, не поддается включению в жанровую иерархию, даже в обычную классификацию, - пишет Р. Барт. – Текст уклончив, он работает в сфере означающего. Текст зиждется не на понимании, а на метонимии; в выработке ассоциаций, взаимосцеплений, переносов находит себе выход символическая энергия; без такого выхода человек бы умер…» и т.д. (с.415-417). В итоге текст перерастает в «дискурс» или «диалог» (в смысле М.М. Бахтина) и оказывается обозначением смысловой среды, среды всеобъемлющей культуры, в которой обитает цивилизованный человек, постоянно общающийся с другими людьми и совместно с ними творящий бесконечный глобальный текст. Всякий знак – это свернутый текст, скрытый в его значении, а всякий текст – элемент смыслового диалога, дискурса, постоянно ведущегося в обществе и между обществами, включая прошлые поколения. Таким образом, вырисовывается семиотический континуум – последовательность плавно переходящих друг в друга знаков, символов, текстов. Классическим примером континуума является цветовой спектр, где один цвет незаметно переходит в другой и невозможно установить границу между голубым и зеленым, красным и оранжевым цветами. Точно так же не очевидны границы между знаком и текстом, словом и предложением (устойчивые словосочетания, идиомы, поговорки – это слова, фразы или предложения? Лингвистика до сих пор не может дать однозначного ответа на этот вопрос). Спаянность семиотического континуума (смысловая его спрессованность) затрудняет выявление единиц анализа и классифицирования знаков в семиотических системах. Тем не менее, мы не можем отказаться от препарирования семиотического континуума, ибо только таким путем возможно, его познание.

Для начала уточним соотношение между понятиями «знак» и «код», которые довольно часто употребляются как синонимы.

Понятие «код» укоренилось в технике связи (телеграфный код, код Морзе), в вычислительной технике, математике, кибернетике, информатике, даже в генетике (вспомним «генетический код»). Характерно, что во всех случаях не требуется обращение к смыслу кодированных сообщений. Когда кодом называется естественный язык, учитывается внешнее сходство, а смысловая сторона игнорируется. В теории кодирования решаются проблемы оптимизации и помехоустойчивости кодов, а не проблемы их понимания. Можно человекочитаемый текст закодировать телеграфным кодом, и содержание текста при этом не изменится. Аналогично звуковую речь можно закодировать письменами. С известными оговорками перевод Шекспира с английского языка на русский можно трактовать как перекодирование. Во всех этих случаях происходит изменение внешней, материальной формы знака или текста, а внутренняя, смысловая его сторона сохраняется постоянной. Трансформируется «тело» знака, а не его смысл. Таким образом, текст или знак можно рассматривать как последовательность кодов.

Теория кодирования входит в семиотическую проблематику, занимающуюся построением искусственных языков, машинным переводом, шифровкой и дешифровкой текстов. Ее предметом является план выражения знаков, т.е. чувственно-наглядные средства репрезентации представляемого знаком предмета, а не отношение обозначаемое-обозначающее, образующее план содержания знака. Именно такая позиция, как известно, свойственна математической теории информации К.Шеннона, которая, измеряя в битах количество информации, абстрагируется от ее смысла (содержания).

Сказанное позволяет разграничивать коды, знаки, тексты следующим образом: знаки и тексты в качестве духовно-материальных единств имеют две стороны, или два плана: план содержания и план выражения; коды же плана содержания не имеют, они служат «строительным материалом» для плана выражения знаков и текстов. Примером кодов могут служить звуки, буквы, жесты глухонемых, различные тайнописи: например, «пляшущие человечки» из детективной истории Артура Конан Дойля.

Обратимся теперь к разграничению знака и текста. Итак, знак состоит из означающего и означаемого. Означающие образуют план выражения языка, а означаемые – его план содержания. В каждый из этих планов основатель глоссематики, выдающийся датский лингвист Людвиг Ельмслев (1899-1965) ввел разграничение, которое оказалось весьма важным для изучения семиологического (а не только лингвистического) знака. По Ельмслеву, каждый план имеет два уровня (strata): форму и субстанцию. Необходимо обратить внимание на новизну определения этих выражений у Ельмслева, так как за каждым из них стоит богатое лексическое прошлое. Согласно Ельмслеву, форма – это то, что поддается исчерпывающему, простому и непротиворечивому описанию в лингвистике (эпистемологический критерий) без опоры на какие бы то ни было экстралингвистические посылки. Субстанцией является совокупность различных аспектов лингвистических феноменов, которые не могут быть описаны без опоры на экстралингвистические посылки. Поскольку оба уровня выделяются как в плане выражения, так и в плане содержания, в итоге мы получаем четыре уровня:

В плане содержания семиотических сообщений:

1) субстанция плана содержания – аморфный, несформулированный замысел, мысленный образ будущего текста, «позитивный» смысл означаемого;

2) форма содержания – результат наложения на аморфный замысел структуры и выразительных возможностей данного языка, формирующих мысль в границах лингвистической относительности Сэпира-Уорфа. Это формальная организация отношений между означаемыми, возникающая в результате наличия или отсутствия соответствующих семантических признаков.

В плане выражения обнаруживаются:

3) субстанция плана выражения – звуки, изображения, пантомима и другие материальные носители сообщений. Многие семиологические системы имеют субстанцию выражения, сущность которой заключается не в том, чтобы означать. Очень часто такие системы состоят из предметов повседневного обихода, которые общество приспосабливает для целей обозначения: одежда, пища и др.

4) форма плана выражения, образуемая парадигматическими и синтаксическими правилами – фонетический состав разговорного языка, алфавиты письменности, выразительные средства живописи, музыки, танца и т.п.

Получается, таким образом, 4 уровня семиотического континуума, из которых четвертый уровень – это коды,а третий – их материальные носители. Второй уровень - поверхностный смысл текста, представляющий собой сумму смыслов знаков, образовавших текст; первый уровень – глубинный смысл, исходный замысел автора, определивший выбор знаков и способов кодирования. Соотношение между глубинным и поверхностным смыслами – это герменевтическая проблема или, с точки зрения современной риторики, проблема изобретения как семиозиса - соотношения живой мысли и слова. Более подробно мы остановимся на этом в разделе о творении языка. Здесь же только отметим, что отчетливо разграничены глубинные смыслы (мораль) и поверхностные смыслы (повествование) в баснях, притчах, поговорках. Любое художественно-литературное произведение обладает идейно-эстетическим замыслом, не сводимым к сумме значений используемых знаков. Литературоведческий анализ как раз занимается выявлением глубинных, а не поверхностных смыслов художественного текста. Итак, вернемся к проблеме разграничения понятий «знак» и «текст».

Знак – кодовое выражение, обладающее только поверхностным смыслом (значением). Например, взятое вне контекста слово с его словарным толкованием является подобным знаком. Текст – есть отдельный знак или, как правило, упорядоченное множество знаков, объединенных единством замысла коммуниканта и в силу этого обладающих глубинным смыслом («личностным смыслом» понимающего). Именно отсутствие глубинного смысла разделяет текст и знак. Символы потому и считаются текстами, что они обладают глубинными, иногда мистическими смыслами. Текстом можно назвать роман, реплику в диалоге, стихотворение, художественное полотно, инженерный проект, архитектурный ансамбль, пантомимический этюд, фортепьянную пьесу, частушку и многое другое. Энциклопедия, собрание сочинений, сборник статей, библиографический указатель есть текст текстов, или супертекст,поскольку в них глубинные смыслы отдельных произведений организованы согласно замыслу их составителей (создателей нового глубинного смысла). Объединив все мыслимые тексты и супертексты, можно прийти к глобальному Тексту – абстракции структурализма.

Итак, диапазон семиотического континуума простирается от бессодержательного кода до глобального Текста.

II. С проблемой семиотического континуума связан вопрос об единицах анализа, которые содержат в себе, как молекула, все основные характеристики производимого смысла. Всякая семиотическая система характеризуется:

(1) операторным способом;

(2) сферой действия;

(3) природой и числом знаков;

(4) типом функционирования.

Каждый из этих признаков содержит некоторое число разновидностей.

Операторный способ – способ, посредством которого система воздействует, а именно то ощущение (зрение, слух, вкус и т.д.), через которое она воспринимается.

Сфера действия – область, в которой система является обязательной, признается и воздействует на поведение.

Природа и число знаков есть производное от вышеназванных условий.

Тип функционирования – отношение, которое соединяет знаки и придает им различительную (дистинктивную) функцию.

Проиллюстрируем это определение на элементарной системе – системе дорожных световых сигналов:

- операторный способ системы – визуальный, дневной и ночной, под открытым небом;

- сфера действия – передвижение транспортных средств на дорогах;

- знаки системы образуются цветовой оппозицией зеленый ~ красный (иногда с промежуточной фазой – желтый, имеющей значение простого перехода от одного к другому), то есть, система бинарна;

- тип функционирования – отношение альтернации (и никогда не одновременности) зеленого~красного, означающей «путь открыт» ~ «путь закрыт» либо в форме предписания: «двигайтесь»~ «стойте».

Данная система допускает расширение или перенос, но это касается только одного из четырех указанных признаков: сферы действия. Ее можно применить в речной навигации, в обозначении фарватеров, на взлетных полосах аэродромов и т.п. при условии сохранения той же цветовой оппозиции в том же значении.

3. Язык предоставляет единственный пример системы, которая является семиотической одновременно и по своей формальной структуре, и по своему функционированию:

а) он реализуется в высказывании, которое имеет референтом определенную вне его лежащую ситуацию: говорить – это всегда говорить о чем-то;

б) в формальной структуре он состоит из отдельных единиц, каждая из которых есть знак (единица и знак – явления разного характера. Знак необходимо представляет собой единицу, но единица может и не быть знаком);

в) он воспроизводится и воспринимается каждым членом коллектива на основе одних и тех же референтных связей;

г) он представляет собой единственную форму реализации межсубъектной коммуникации.

По этим причинам, как отмечает Э.Бенвенист, язык является системой с наиболее ярко выраженным семиотическим характером. Именно в языке возникает понятие знаковой функции, и только язык дает ей образцовое воплощение. Отсюда вытекает способность языка сообщать другим системам знаковые свойства и тем самым свойство быть системами, передающими значение. Иными словами, «язык выполняет семиотическое моделирование, основу которого можно искать также только в языке. Природа языка, его репрезентативная функция, динамизм, роль в жизни коллектива делают его своего рода универсальной семиотической матрицей, такой моделирующей структурой, у которой другие структуры заимствуют основные свойства устройства и функционирования» (Бенвенист, с.86-87). Семиотическое отношение между системами проявляется как соотношение между системой интерпретирующей и системой интерпретируемой. Знаки, имеющие хождение в обществе, могут быть полностью интерпретированы посредством знаков языка, но не наоборот. Язык, таким образом, выступает как интерпретант общества. С семиотической точки зрения, между прочим, язык – это то, что соединяет людей в единое целое, это основа всех тех отношений, которые, в свою очередь, лежат в основе общества. В этом смысле можно утверждать, что язык включает в себя общество. Таким образом, отношение интерпретирования, являющееся семиологическим, противоположно отношению включения – социологическому. Последнее, объективируя внешние зависимости, точно так же овеществляет и язык и общество, тогда как первое отношение устанавливает их взаимозависимость на основе их способности к семиотизации. Получается, что не язык функционирует внутри общества, которое включает его в себя, а язык есть то целое, частью которого является общество.

Такое в прагматическом отношении доминирующее положение языка есть следствие его «устройства» как означивающей системы. Язык обладает свойством двойного означивания. Эта модель не имеет аналогий. Язык сочетает два разных способа означивания, один из которых называется семиотическим, а другой – семантическим способом. Это та грань пирамиды, где треугольник образуется вершинами: имя – значение – значимость. Семиотическим называется такой способ означивания, который придает знаку статус целостной единицы. Чтобы опознать знак здесь достаточно решить вопрос о его существовании, ответом на который будет либо «да», либо «нет»: дерево, песня, мыть, нерв, желтый, на – существуют, *мерево, *пасня, *дыть, *берв, *волтый, *са – не существуют. Всякое в строгом смысле термина семиотическое исследование обязательно проходит следующие этапы: выделение и идентификация единиц, описание их различительных признаков, отыскание все более и более тонких критериев их разграничения. В результате каждый знак будет находить все более четкую характеристику присущего ему означивания внутри некоторой совокупности или множества знаков. «Взятый сам по себе, знак представляет чистое тождество с самим собой и чистое отличие от любого другого, он является означивающей основой языка, необходимым материалом выражения. Он существует в том случае, если опознается как означивающее всей совокупностью членов данного языкового коллектива и если у каждого вызывает в общем одинаковые ассоциации и одинаковые противопоставления. Таков характер семиотического способа и сфера его действия» (Бенвенист, с.88).

Под семантическим означиванием разумеется такой способ означивания, который порождается речью. Возникающие здесь проблемы связаны с ролью языка как устройства, порождающее сообщения. Сообщение не сводится к простой последовательности единиц, которые допускали бы идентификацию каждая в отдельности; смысл не появляется в результате сложения знаков, а как раз наоборот, смысл («речевое намерение») реализуется как целое и разделяется на отдельные «знаки», какими являются, например, слова. Кроме того, семантическое означивание основано на всех референтных связях, в то время как означивание семиотическое в принципе свободно и независимо от всякой референции (вспомним здесь принцип произвольности или немотивированности знака). Семантический аспект принадлежит сфере высказывания и миру речи.

Оба способа означивания предъявляют к своим единицам различные критерии идентификации. Семиотическое (знак) должно быть узнано, семантическое (речь) должно быть понято. Различие между узнаванием и пониманием связано с двумя отдельными свойствами разума: способностью воспринимать тождество предыдущего и настоящего, с одной стороны, и способностью воспринимать значение какого-либо нового высказывания, с другой. При патологических нарушениях речевой деятельности эти две способности часто разрываются.

Итак, язык – это единственная система, где означивание протекает в двух разных измерениях. В других системах означивание одномерно: оно имеет либо семиотический характер (жесты вежливости; mudras), без семантики; либо семантический (художественные способы выражения), без семиотики. Привилегированное положение языка заключается в его свойстве осуществлять одновременно и означивание знаков и означивание высказывания. Отсюда и проистекает его главная способность, способность создавать второй уровень высказывания, когда становится возможным высказывать нечто означивающее о самом означивании. В этой метаязыковой способности лежит источник отношения интерпретирования, благодаря которому язык включает в себя другие системы.

 

Тема 3. Предметный мир и искусство как объекты семантического анализа.

1. Образ и изобразительное искусство. Структура зрительного опыта.

2. Значение и смысл в искусстве.

3. Иконический знак и проблема подражания в изобразительном искусстве.

 

1. Способность человека отображать окружающую действительность на плоскости, связано с появлением у него абстрактного мышления. Необходимость этого отображения возникла, как часть интеллектуальной жизни. Первые наскальные рисунки являлись попыткой познания окружающего мира. Расширяясь и углубляясь в различных направлениях, художественное творчество, становилось: культовым искусством, служащим религиозным взглядам человека; письменностью, для передачи информации; различными изобразительными искусствами, необходимыми для удовлетворения эстетических требований, как общества, так и отдельного человека.

Один и тоже зрительный образ воспринимается по-разному даже одним и тем же человеком, завися от условий не только освещения, но и от настроения, возраста зрителя, физического состояния (здоровья психического и физического) и других факторов.

Культура человека, как и его психология, сильно отличается от животного мира. Неандертальцы обладали большим размером мозга и физически были сильнее человека разумного. Но, не обладая соответствующей культурой и способностью абстрактно переосмысливать окружающий мир и передавать знания последующим поколениям, они не выдержали конкуренции человека.

Неандертальцы проиграли в конкурентной борьбе с человеком из-за отсутствия соответствующей психологии восприятия окружающего, хотя, не уступали ни в физической силе, ни в объёме головного мозга. Ещё одной причиной их ухода с исторической арены, скорей всего, была неспособность объединения в сообщество для преодоления разнообразных проблем в коллективной борьбе за существование.

Психология восприятия образов изобразительного искусства в большой степени зависит от культурных традиций, исторически сложившихся у народностей. На это откладывает большой отпечаток и религия, как часть культуры человека.

Первоначально восприятие зрительных образов идёт на подсознательном уровне, чуть поздней, подключается сознание. Сочетание того и другого в комплексе и есть «психология восприятия зрительных образов».

Основой современной европейской эстетики, является древнегреческая культура, которая, в свою очередь, восходит к более ранним цивилизациям; минойской, финикийской. Классицизм и реализм долго оставались основой изобразительного искусства, но перемены в обществе отразились и в искусстве.

Сейчас, на смену понятным и ясным произведениям пришли различные концептуальные направления. Они воздействуют неожиданностью образов, их непредсказуемым сочетанием или полным отсутствием этих самых образов. Сам по себе «Чёрный квадрат», есть только холст, закрашенный чёрной краской, и без соответствующего теоретического обоснования ничего бы собой не представлял. Таким образом, в психологию восприятия зрительных образов входит философия самого художника, его понимание действительности и её трактовка автором.

С изменением общества, его развитием, и изменением мировоззрения самого человека, меняется психология восприятия изобразительного искусства. Иногда, то, что считалось абсолютно невозможным, становится идеалом и эталоном. Большое влияние и активное давление на психологию оказывают средства массовой информации (телевидение, радио, печатные издания и, конечно, Интернет), изменяя культуру общества и его сознание.

 

Изобразительное искусство широко и многогранно, также как сам их создатель, поэтому находится место для всего многообразия произведений и их почитателей.

 

2. Для характеристики содержательной стороны искусства, его семантики, важным оказывается вопрос о соотношении понятий «значение» и «смысл». Под смыслом применительно к вербальному тексту и, в частности, к минимальной единице этого текста понимается целостное содержание какого-либо высказывания, не сводимое к значениям составляющих его частей и элементов, но само определяющее эти значения. Поскольку каждое слово как часть или элемент высказывания в составе этого высказывания проявляет одно из возможных своих значений, то рождение общего смысла представляет собой процесс выбора именно этого необходимого для данного контекста значения, т.е. необходимого для получения искомого смысла целого высказывания. Значит, именно смысл актуализирует в системе значений слова ту его сторону, которая определяется данной ситуацией, данным контекстом.

Различие «смысла» и «значения» было отмечено в отечественной психологии еще в 30-е годы XX в. Л.С. Выготским («Мышление и речь», 1934). «Если «значение» слова является объективным отражением системы связей и отношений, то «смысл» – это привнесение субъективных аспектов значения соответственно данному моменту и ситуации».

 

3. Для того чтобы выявить сущность художественного метода в искусстве и дизайне с семиотической точки зрения, в начале определим, что означают художественный и дизайнерский образы в состоянии произведения. Пока образ существует в воображении художника, он является «мысленным кодом обобщенных человеческих переживаний» (В. Бранский). Творцу необходимо материализовать умозрительную модель, то есть изобразить художественный образ, чтобы «рассказать» другому человеку о своих чувствах, переживаниях, эмоциях. Кроме этого, в дизайне и архитектуре проектный образ передает в предметной форме функционально-содержательную информацию. Таким образом, реализованный дизайнерский образ «содержит материализованный ответ на прагматическую задачу – рычаг передает усилие, кровля защищает от непогоды и т.д.» (В. Шимко). Следовательно, образ-произведение – это художественный или дизайнерский замысел, воплощенный в материале.

Образ в состоянии художественного произведения предстает как некая целостность формы и содержания, как единство внутренней и внешней формы, а также внутреннего и внешнего содержания. В.П. Бранский подчеркивает, что художественное произведение есть «выразительная материальная модель, имеющая символический характер». Не случайно в начале ХХ в. В. Кандинский называет художников символистов, импрессионистов, кубистов «скателями внутреннего содержания во внешних формах».

Подробнее остановимся на том, почему художественный образ-произведение имеет знаковую форму. Чувства, эмоции, ощущения не обладают зримыми формами. Поэтому их нельзя изобразить, но можно обозначить через человека, животных, птиц, природу, предметы или геометрические формы, цветовые, фактурные, световые отношения. Следовательно, всякое изображение, будь то природная, предметная или геометрическая формы, является визуальным знаком (кодом) эмоциональных отношений, который играет роль посредника в процессе общения автора со зрителем, потребителем. Но «предметом общения между автором и потребителем произведения является не само изображение, а смысл и содержание, которые переживаются в процессе этого общения». Поэтому связь между тем, что изображено, и тем, что хотел выразить художник, далеко не однозначна. Видимо это же имеет в виду В. Кандинский, когда анализирует творчество П. Сезанна: “Он умел из чайной чашки создать одушевленное существо или, вернее сказать, увидеть существо этой чашки. Он поднимает “nature morte” до той высоты, где внешне “мертвые” вещи становятся внутренне живыми. Он трактует эти вещи так же, как человека, ибо обладает даром всюду видеть внутреннюю жизнь.

Теперь, после того, как выяснено, что “художественные произведения являются формой накопления энергии и информации, которые передаются в виде образов и при участии художника, способного внести личностное начало в этот процесс”, можно определить сущность художественного метода с семиотической точки зрения.

В этом смысле термин “художественный метод” обозначает инструмент, вырабатывающий художественные образы – эстетические знаки, репрезентирующие эстетическую информацию, которая закодирована определенным способом в художественной и предметной формах. Заметим, что это определение, полученное на основе использования семиотического подхода, совпадает с позицией отечественного эстетика В.П. Бранского относительно данного термина. Он обозначает “художественный метод” как “способ кодирования человеческих переживаний, определяемый эстетическим идеалом”.

В отличие от первого, деятельностного подхода, семиотический позволяет выделить типы художественного метода, соответствующие способам создания знаковой формы художественных и дизайнерских образов, и конкретизировать художественный метод на уровне методов формообразования в искусстве и дизайне.

Чтобы обозначить типы художественного метода, надо определить виды знаковой формы художественных и дизайнерских образов.

Изобразительные знаки делятся на следующие виды: иконический, индекс и символ. Иконический знак — это знак «изображение». Знак индекс — это знак «признак». Символический знак — это знак «договор, условие». Художественные образы-произведения имеют формы, соответствующие этим значениям знаков. Поэтому различают изобразительные, ассоциативные и абстрактные (символические) знаковые формы художественных и предметных образов.

В данном исследовании под изобразительными формами художественных и дизайнерских образов понимаются такие, которые подобны природным или предметным формам. Ассоциативные (схематичные, абстрагированные) формы художественных и предметных образов – это условные, искаженные изобразительные формы, отдаленно напоминающие природные и предметные формы. К абстрактным формам художественных и дизайнерских образов относятся отвлеченные формы, не имеющие никого сходства с формами, созданными природой или человеком. Среди знаковых форм дизайнерских образов символические и ассоциативные являются самыми привычными и наиболее распространенными. А вот иконические формы предметных образов относятся к разряду специфических, кичевых, эпатажных форм, использование которых требует от дизайнеров обоснованности и продуманности проектного решения.

Анализ произведений искусства и дизайна XIX-XX вв. показывает, что историческое развитие знаковой формы художественных и предметных образов происходит в следующей последовательности: предметно изобразимая, иконическая форма (“телесная форма”) 3 образа — индексная форма образа, имеющая признаки, отдельные черты сходства с изобразительными формами — символическая форма, представляющая собой отвлеченные геометрические, неизобразительные формы. Но со второй половины ХХ в. наблюдается возврат художественных и дизайнерских образов к иконической форме.