ЛЕКЦИЯ 8. ОСНОВАНИЯ ЯЛТИНСКОГО МИРА. СОВЕТСКИЕ И АМЕРИКАНСКИЕ ПЛАНЫ ПОСЛЕВОЕННОГО УСТРОЙСТВА В ЕВРОПЕ. 6 страница

Интересно также отметить, что один из участников американской делегации, президент крупного чикагского банка Эдвард Браун заявил, что СССР не нуждается в создании фонда. По его словам, государственный контроль над промышленностью в СССР создавал самодостаточную торговую систему, для которой было безразлично, стоит ли рубль пять центов, или пять долларов. С точки зрения Брауна, СССР был заинтересован только в получении рынка сбыта добытого золота. Уайт отреагировал на это замечанием, что Фонд нуждается в СССР, причем заявил, что объяснит это впоследствии.

Примечательно также замечание Уайта о том, что Кейнс будет скован проблемой сохранения британской империи, которой фактически угрожает революционный взрыв, поэтому США смогут добиваться своих собственных целей, не становясь орудием в руках британцев.

Британия настаивала на своем безоговорочном праве брать деньги из фонда, однако Уайт подчеркнул, что американцы на протяжении всех предыдущих встреч последовательно отстаивали свою позицию, согласно которой у Совета Директоров Фонда было право отказать стране, обратившейся за займом, даже если запрашиваемые средства имелись в наличии. Именно таким образом и были сформулированы положения договора, хотя Уайт отметил, что при недостаточно внимательном прочтении эти формулировки проходят незаметно. Ансель Ф. Луксфорд, советник американской делегации в Бреттон-Вудсе по юридическим вопросам, добавил, что при подготовке всех документов американские юристы чрезвычайно тщательно подбирали выражения с тем, чтобы обеспечить право отказать в предоставлении займа, но не привлекать к этому излишнего внимания.

Сама конференция началась 1 июля, Уайт возглавил комиссию по созданию Международного Валютного фонда, Кейнс – комиссию по созданию Международного банка реконструкции и развития. Секретарями всех комитетов, входивших в эти комиссии, были люди, отобранные и обученные Уайтом, его же ученики вели протоколы на заседаниях всех комитетов и докладывали о результатах работы. Интересно сопоставить этот факт с воспоминаниями Е.А. Гольденвейзера, бывшего в то время директором отдела исследований и статистики Совета управляющих Федеральной резервной системы и участвовавшего в работе американской делегации на конференции. По его словам, большинство участников очень плохо владело английским языком. Маргарет Гарритсен де Фрис, в свою очередь, отмечает, что среди американских секретарей, обслуживавших конференцию, была Элеонора Лансинг Даллес, сестра Джона Фостера Даллеса, который в то время был одним из ведущих специалистов по международному праву, и Аллена Даллеса, в то время возглавлявшего резидентуру УСС (впоследствии – ЦРУ) в Швейцарии.

Пленарное заседание второго дня конференции было посвящено созданию комитетов и выборам официальных лиц, ответственных за руководство отдельными комитетами. Уайт заявил Моргентау, что он будет председателем первой комиссии, то есть той комиссии, задачей которой было создание Фонда. По словам Уайта, ему было чрезвычайно важно оставить за собой председательское кресло, поскольку он полностью владел всей информацией и не хотел допустить голосования по тем вопросам, по которым США стремились избежать обсуждений. Как отметил Уайт, необходимо было «…направлять дискуссию в нужном нам направлении, чтобы не позволить Комиссии прийти к какому-либо невыгодному для нас соглашению».

Все секретари комитетов, отвечавшие за ведение протоколов, были американцами. В начале конференции всем делегатам раздали памятку, в которой утверждалось, что все секретари, как и вообще весь персонал, обслуживающий конференцию, на время ее проведения становятся международными официальными лицами и временно отказываются от своей национальной принадлежности, равно как и от любых обязательств по отношению к каким-либо правительственным и неправительственным организациям. В действительности, все они были отобраны и обучены Уайтом, проверены им на конференции в Атлантик-Сити.

4 июля, перед первыми заседаниями комитетов, американская делегация обсуждала свою тактику. Интересно отметить замечание Уайта, что он подготовил по каждому отдельному вопросу несколько различных формулировок, которые ничего не меняли по сути. Он рекомендовал участникам не ввязываться в дискуссии, оставив обсуждение за делегатами других стран. По словам Уайта, его сотрудники, отвечавшие за обеспечение работы конференции (те самые ставленники Уайта, якобы ставшие на период конференции международными официальными лицами) «…найдут способ просигнализировать вам, когда, по их мнению, будет необходимо что-либо сказать».

Гольденвейзер предложил предоставить возможность участникам других делегаций говорить сколько угодно, но не позволять им вмешиваться в реальную работу. Именно эту цель преследовал и Уайт. Было также отмечено, что американским делегатам придется ради проформы выполнить все бюрократические процедуры и продемонстрировать соблюдение всех формальностей, председателю придется спрашивать делегатов других стран, есть ли у них альтернативные предложения, поскольку исходные предложения были выработаны в Атлантик-Сити, где большинство стран не было представлено. Интересно, что Кейнс, увидев результаты конференции в Атлантик-Сити, изложенные Уайтом и его командой, сначала хотел изложить их по-своему, однако отказался от этой идеи под предлогом, что это чрезвычайно осложнило бы работу конференции.

Американские делегаты определяли также сами процедуры обсуждения и голосования. Луксфорд отметил, что споры могут длиться бесконечно, а «…по некоторым вопросам, которые нам необходимо протолкнуть, у нас нет убедительных аргументов». Уайт предположил, что в таких случаях необходимо избегать прямого голосования, председатель комиссии мог бы, например, заслушать 4  5 выступлений в поддержку точки зрения, выгодной американцам и 1 выступление против, после чего объявить, что общее мнение собрания можно подытожить в пользу большинства высказываний. Его волновало только, смогут ли впоследствии британцы заявить, что голосования как такового не проводилось, и оспорить выводы комитета. Ачесон предлагал в таких случаях проводить голосование, однако Уайт предпочитал определять решения комитета по «общему настрою», если только это можно было сделать законно. Луксфорд, как советник делегации по юридическим вопросам, заверил, что это будет абсолютно законно, если никто из делегатов не выдвинет возражений немедленно. Кроме того, Уайт предусмотрел процедуру, передачи специальному комитету любого вопроса, по которому американцы не хотели проводить публичных обсуждений, либо по которому казалось сложным достичь общего согласия. В данном же комитете вопрос решался бы за закрытыми дверьми, только внутри группы экспертов.

В конечном итоге, осознавали это делегаты других стран, или нет, все важные решения принимались за закрытыми дверями напрямую между делегацией США и представителями заинтересованной в данном вопросе страны. В то время как Уайт со своей группой помощников осуществлял абсолютный контроль над процессом выработки формулировок окончательного соглашения, конкретные решения принимались в офисе Моргентау, где и улаживались возникавшие противоречия.

Вопрос освещения конференции в прессе был чрезвычайно важен для американцев, поэтому Уайт решил сам проводить ежедневные пресс-конференции. По оценкам самих журналистов, он делал это очень успешно, поэтому комментарии в американской прессе были либо нейтральные, либо благоприятные. Несмотря на то, что корреспондентам предоставлялся большой объем информации, многое оставалось для общественности загадкой. По словам известного журналиста Уолтера Липпмана, «общественность не в состоянии разобраться, что же в действительности происходит в Бреттон-Вудсе. Хотя вопросы валютной политики оказывают огромное влияние на жизнь людей, мало кто в них разбирается, или хотя бы владеет терминологией». Проводимые во время Бреттон-Вудской конференции опросы общественного мнения подтверждали высказывание Липпмана, показав, что ни у общественности, ни у прессы не было ясного представления о планах администрации по данным вопросам. Примечательно, что банковские и деловые круги США также проявляли в этом отношении «поразительное невежество».

Рэндалл Беннетт Вудс приходит к выводу, что обсуждения валютной политики проводились между США и Великобританией в обстановке полной секретности, поскольку финансовые ведомства обеих стран решили любой ценой избежать широких публичных обсуждений, что неминуемо привело бы к существенным политическим разногласиям. Пытаясь заручиться поддержкой общественного мнения и, таким образом, повлиять на Конгресс, американская делегация бомбардировала прессу огромным количеством статей, в которых с помощью статистических выкладок доказывалась польза создаваемых организаций для экономики США. Так, например, в одной из статей, подготовленных сотрудниками Уайта, доказывалось, что после создания фонда и банка годовой экспорт США автоматически вырастет с 2 до 10 миллиардов долларов. Уайт и его группа сумели также убедить профсоюзы, что принятие Бреттон-Вудсских соглашений приведет к значительному росту международной торговли и создаст, как минимум, пять миллионов рабочих мест для американцев, занятых в ориентированных на экспорт отраслях промышленности.

Позиция Советского Союза на конференции изначально была, по выражению Дормаэла «аномальной». Экономистам капиталистических стран было непонятно, зачем вообще стране с системой государственной торговли и абсолютным контролем над экспортом и импортом присоединяться к международной организации, которая была призвана помочь странам с капиталистической экономикой соблюдать установленные паритеты валют. Однако Уайт постоянно настаивал на том, что «Фонд нуждается в России», его точку зрения разделял и Моргентау. Им пришлось приложить немало усилий, чтобы, как выразился Дормаэл, практически вытащить советскую делегацию на конференцию. В конце концов, Советский Союз все-таки прислал большую делегацию во главе с заместителем наркома иностранной торговли М.С. Степановым.

Переговоры с советской делегацией были сложными по многим причинам. Советские делегаты требовали внесения в итоговые документы поправок, касавшихся только СССР. Уайт соглашался, хотя зачастую среди участников американской делегации возникали ожесточенные споры по этому поводу.

Марринер Экклес заявил, что единственной целью СССР является получение кредита, а Эдвард Браун добавил, что для него поведение советской делегации доказывает, что Фонд на самом деле не будет выполнять стабилизирующую функцию, ради которой он и создается, но будет использоваться просто как источник финансирования. Уайт в ответ доказывал, что стабилизационный фонд создается с целью предоставления валюты для компенсации циклических колебаний спроса на валюту. Причиной подобных циклических колебаний могут быть неурожаи, катастрофы, любые проблемы, из-за которых страна не сможет экспортировать свои товары на сумму, удовлетворяющую ее потребности в импорте. Советский Союз, продолжал Уайт, находится в уникальном положении. СССР добывает большое количество золота, обладает значительными производственными мощностями, а самое главное – правительство само определяет объем экспорта. Поэтому, доказывал Уайт, если СССР сейчас честно и откровенно говорит, что нуждается в финансах для восстановления разрушенного хозяйства, а впоследствии вернет эти средства, то это и есть стабилизация. Бессмысленно обвинять советскую делегацию в том, что она открыто заявляет о своих намерениях, в то время как представители других стран преследуют абсолютно те же цели. Главный вопрос состоит в том, сможет ли страна выплатить заем через несколько лет, а по этой способности, заявил Уайт, СССР надо поставить на первое место и квоту можно увеличить безбоязненно до двух миллиардов долларов, только с пользой для фонда.

С другой стороны, советская делегация, ссылаясь на грандиозные разрушения и потери, понесенные СССР во время войны, настаивала на 50-процентном снижении размера взноса, который Советский Союз должен был внести в фонд в золоте. Несмотря на то, что золотой запас СССР вдвое превосходил запасы Великобритании, некоторые участники американской делегации были готовы пойти на уступки, поскольку считали участие Советского Союза в любом международном соглашении чрезвычайно важным. В конечном итоге размер взноса не был снижен ни для одной из стран, так как это привело бы к увеличению доли США и дало бы повод Конгрессу отказать в ратификации соглашений.

На Бреттон-Вудсской конференции доллар был фактически принят в качестве мировой валюты, причем примечателен сам процесс принятия данного решения, в котором ярко отразились англо-американские противоречия. Еще в 1943 г. Уайт заявил группе экономистов, что доллар является единственной валютой в мире, пользующейся общим доверием и, возможно, будет играть ключевую роль в создании послевоенной структуры обеспечения стабильности валют. Однако на ранних стадиях разработки планов, впоследствии легших в основу Бреттон-Вудсских соглашений, он утверждал, что предложение принять любую из существующих валют в качестве международной единицы расчета не будет принято, поскольку это даст государству, выпускающему эту валюту, определенные преимущества в международной торговле, а также увеличит политический капитал данного государства. Кейнс, еще на ранних стадиях совместного обсуждения планов, неоднократно заявлял Уайту о том, что Великобритания даже не будет рассматривать вопрос о возможности перехода к золотому или долларовому стандарту. При каждой встрече, в том числе в Атлантик-Сити, он категорически отвергал любые предложения о предоставлении доллару какого-либо особого статуса. Согласно плану Кейнса, предлагаемый им международный клиринговый союз должен был вести счета стран в новых международных деньгах – банкорах. Причем, хотя стоимость банкора должна была выражаться в золоте, они должны были создаваться без предварительного вложения золота, которое могло обмениваться на банкор, но не наоборот, то есть предусматривалась демонетаризация золота. В планах, подготовленных Уайтом и Кейнсом в Атлантик-Сити и представленных для обсуждения в Бреттон-Вудсе, четко говорилось о том, что стоимость валюты будет выражаться в золоте.

Однако на конференции в Бреттон-Вудсе Уайт, с группой своих «технических помощников» предпринял несколько шагов, о которых не знал даже Моргентау. 6 июля на заседании Комитета № 2 при обсуждении большого числа самых разнообразных вопросов американский кандидат внес поправку, подготовленную Уайтом и его группой. В ней говорилось, что стоимость национальной валюты будет выражаться в золоте или в единицах конвертируемой в золото валюты. Впоследствии эта формулировка была зафиксирована в протоколах как совместное предложение американской и британской делегаций, что не соответствовало действительности. Американский делегат утверждал, что поправка сама по себе незначительна и необходима только для того, чтобы показать, что страны не несут обязательства продавать золото. Обсуждения не последовало, поправка была принята.

13 июля на заседании Комиссии 1 под председательством Уайта делегат от Индии задал вопрос об определении конвертируемой в золото валюты, причем его вопрос касался только определения конвертируемых в золото вкладов в Фонд, но никак не относился к паритету валют. Один из британских делегатов, видимо, не осознав, что это прямо противоречило планам Кейнса, предложил заменить слова «золото и конвертируемая в золото валюта» на «чистые официальные запасы золота и доллары США». Уайт сразу же передал этот вопрос в специальный комитет для доработки без дальнейшего обсуждения. Изменение формулировки было спрятано в 96-ти страничном документе и прошло незамеченным. Генри Форд, праздновавший свой 81-й день рождения вскоре после окончания Бреттон-Вудсской конференции, заявил репортерам, что он всегда мечтал о мировой валюте, роль которой должен играть американский доллар.

Еще одним вопросом, в котором отразилось как англо-американское соперничество, так и сдача Великобританией своих позиций, стало определение местонахождения правления Фонда и Банка. Еще на встрече в Атлантик-Сити Уайт заявил Кейнсу, что правление и Фонда, и Банка должно находиться на территории США. Кейнс уведомил Лондон, откуда незамедлительно пришел ответ, отклонявший данное предложение как абсолютно неприемлемое. В Бреттон-Вудсе Уайт прямо заявил, что правление Фонда должно находиться в стране с самой большой квотой. Кейнс писал Уайту и Моргентау личные письма, уговаривая их отложить решение данного вопроса, сумел заручиться поддержкой канадской, голландской и бельгийской делегаций. Однако американские делегаты-конгрессмены заявили, что будет практически невозможно добиться ратификации соглашений в Конгрессе, если правлений не будет находиться в США. Британское правительство пыталось сохранить лицо, предлагая то оставить правление хотя бы одного из учреждений в Великобритании, то выбрать какой-либо иной европейский город (например, Амстердам), то отложить решение данного вопроса, то оставить его на рассмотрение правительств США и Великобритании. Однако и Уайт, и Моргентау последовательно и жестко настояли на том, что отныне финансовым центром мира должен стать Нью-Йорк.

Окончательный план, принятый в Бреттон-Вудсе в июле 1944 года, сохранил основные черты замысла Уайта: он определял Международный Валютный Фонд не как мировой центральный банк, а как средство обеспечения экономического роста посредством расширения международной торговли и обеспечения финансовой стабильности. Основные споры между Уайтом и Кейнсом велись по поводу того, какой степенью самостоятельности и власти должен обладать Международный Валютный Фонд. По Кейнсу, необходимо было создать мировой центральный банк, который бы регулировал как поток кредитов в целом, так и их распределение, был бы независимым и служил бы своего рода противовесом, уравновешивающим экономическую мощь Соединенных Штатов Америки. Для Уайта, в свою очередь, представлялось необходимым создать инструмент дальнейшего увеличения американского экономического могущества, с помощью которого можно было бы развивать международную торговлю, сбалансированную таким образом, чтобы в международной финансовой структуре сохранялась центральная роль доллара. Победила точка зрения Уайта, и Международный Валютный Фонд стал действовать на основе привязки к доллару.

Тот факт, что Международный Валютный Фонд был создан, в основном, согласно плану Уайта, объясняется не интеллектуальным превосходством Уайта над Кейнсом, а экономической и политической мощью, которой обладали в то время Соединенные Штаты Америки. В основе экономических идей Уайта лежало представление о том, что для общего процветания в мире необходимо международное сотрудничество. В промежутке между двумя мировыми войнами ключевую роль играло англо-американское сотрудничество, однако после окончания войны сотрудничество с Советским Союзом станет еще более значимым, как с политической, так и с экономической точки зрения. Одним из способов укрепления подобного сотрудничества было бы привлечение Советского Союза к участию в работе Международного Валютного Фонда, даже, несмотря на то, что экономические принципы СССР не соответствовали принципам свободы торговли и финансирования. Еще в 1942 году, в своем плане организации стабилизационного фонда, Уайт предупреждал, что было бы «вопиющей ошибкой» не привлекать Советский Союз к участию в данном фонде, основывая это на положении о, якобы, несовместимости социалистической экономики с данной идеей.

Раймонд Ф. Майкселл, участвовавший в Бреттон-Вудсской конференции в составе делегации Соединенных Штатов, утверждает, что достигнутые в Бреттон-Вудсе соглашения не были результатом коллективной работы представителей сорока четырех стран, собравшихся на конференцию. По словам Майкселла, соглашения были выработаны в ходе двусторонних англо-американских переговоров в течение 1943 года, окончательное обсуждение проходило в Атлантик-Сити незадолго до самой бреттон-вудской конференции. Ключевыми фигурами на двусторонних переговорах были Гарри Уайт от Казначейства США и Джон Мэйнард Кейнс, представлявший правительство Великобритании. Когда между этими двумя представителями своих правительств возникали принципиальные разногласия, практически всегда принималась американская позиция. Уайт утверждал, что Конгресс США не ратифицирует соглашения, если в Устав Международного Валютного Фонда не будут включены определенные ключевые элементы. Кейнс пытался настаивать на определенных условиях, без соблюдения которых, по его словам, соглашения не получат одобрения британского парламента. Однако правительство Великобритании было весьма заинтересовано в создании Международного Валютного Фонда, поскольку в противном случае правительство США могло бы не согласиться на выделение Великобритании значительного кредита. Примечательно, что кредит, действительно, был выделен только после того, как Устав Международного Валютного Фонда был ратифицирован как Конгрессом США, так и британским парламентом. Таким образом, основные положения Устава МВФ были выработаны в ходе англо-американских переговоров, проходивших до встречи в Бреттон-Вудсе, а на самой конференции эти положения рассматривались как не подлежащие изменению. Другим участникам конференции было дано понять, что ни США, ни Великобритания не согласятся на какие-либо принципиальные изменения. Некоторые положения не нравились большинству участников, однако они не могли их изменить, не ставя под угрозу саму идею создания фонда, от которого все эти страны надеялись получать помощь.

В третьей книге биографии Кейнса, написанной Робертом Скидельски и носящей весьма подходящее название – «Сражаясь за Британию», отмечаются невероятные усилия, которые проявлял Кейнс в середине 1940-х годов, «сражаясь за Британию» против неуклонного роста американской финансовой гегемонии. «Черчилль вел войну против нацистской Германии, чтобы сохранить Британию и британскую империю. Кейнс вел войну против Соединенных Штатов, чтобы сохранить Британию, как великую державу». Скидельски напоминает, что «В 1939 году политические лидеры Америки видели основного соперника не в Германии, а в Великобритании. Главной целью США в войне, после разгрома Германии и Японии, была ликвидация британской империи». Согласно Скидельски, главное, чему посвятил свои последние годы Кейнс, была проблема англо-американского соперничества. Интересно, что в американском издании название книги было изменено на «Сражаясь за свободу».

По утверждению Скидельски, Гарри Декстер Уайт, как и другие представители финансового ведомства США, стремился нанести как можно больший ущерб интересам Великобритании, свести к минимуму ее значение, как мировой державы с тем, чтобы расчистить площадку для построения послевоенного советско-американского союза.

Вопрос о взглядах Уайта на послевоенное советско-американское сотрудничество представляет особый интерес. Например, американский исследователь Монк утверждает, что долгие споры по поводу того, были ли советскими агентами Уиттакер Чамберс и Алджер Хисс, а также демагогическая шумиха, поднятая сенатором Джозефом Маккарти, несколько затушевали ту чрезвычайно важную роль, которую сыграл в качестве советского агента Уайт. Монк полагает, что работа по изучению рассекреченных расшифровок «Венона», проведенная Найджелом Уэстом в 1999 году, показывает, что Уайт был членом советской разведывательной группы в Вашингтоне, во главе которой стоял Натан Сильвермастер. Генерал-лейтенант НКВД П.А. Судоплатов, один из руководителей советских органов безопасности в то время, говоря о деятельности этой группы, отмечает, что в нее «…входили как наши агенты, так и те, кто являлся источником конфиденциальной информации, но чья деятельность не была зафиксирована ни в каких вербовочных документах, поскольку никто из них не подписывал обязательств о сотрудничестве». По утверждению Монка, именно Уайт разработал «план Моргентау» по деиндустриализации Германии после войны, и именно Уайт в период с 1939 по 1945 год лоббировал выделение крупных кредитов Советскому Союзу. Он же, как утверждает Монк, регулярно встречался с представителями советской разведки и передавал им важные документы казначейства США, касавшиеся американских планов обустройства мира после войны. Скидельски также указывает, что Уайт, наряду со многими другими представителями «нового курса», считал, что у «нового курса» гораздо больше общего с советским коммунизмом, чем с британским империализмом.

Второй комментарий касается возможности развития англо-германских отношений в конце 1930-х годов. По мнению Скидельски, если бы Гитлер не был «моральным варваром, не обладавшим ни единым положительным качеством истинного государственного деятеля», Великобритания могла бы избежать финансовой катастрофы, неизбежной при ведении тотальной войны, заключив с Гитлером соглашение в 1939, или даже в 1940 году. Однако, продолжает Скидельски, из-за личных качеств Гитлера, Великобритания была вынуждена на коленях умолять Соединенные Штаты о помощи, что привело к установлению отношений старшего и младшего, причем данные отношения существуют и по сегодняшний день.

Таким образом, сам процесс переговоров в Бреттон-Вудсе служит убедительной иллюстрацией «смены караула», то есть процесса становления США как ведущей мировой державы, в ходе которого одним из основных аспектов была сдача Великобританией своих позиций. Послевоенный мир строился США в их интересах, которые зачастую вступали в прямое противоречие с интересами Великобритании. Причем, несмотря на то, что целью переговоров в Бреттон-Вудсе объявлялось обеспечение стабильного и мирного международного экономического сотрудничества, сам Гарри Декстер Уайт впоследствии признавал, что создание Банка и Фонда являлось ярким примером не международного сотрудничества, но применения политики с позиции силы, в данном случае финансовой, а не военной.

В Бреттон-Вудсе начался процесс, который, по мнению А.С. Панарина привел США к освоению роли мирового финансового центра и источника единой мировой валюты, что в конечном итоге привело к организации единого мирового финансового пространства как глобальной власти и фактически сделало США центром мира. МВФ получил право сообщать в любой момент странам-участницам свое мнение о том, соответствует ли их экономическая ситуация нормативам Фонда, а также право большинством в две трети принять решение об информировании через «публичный доклад» о серьезных нарушениях в платежном балансе этих стран, если их экономические показатели дают для этого основания. Тем самым Фонду предоставлялось право вмешиваться во внутреннюю экономическую политику отдельных стран, хотя и в рамках «заявления» о кризисном состоянии. Когда Соединенные Штаты ратифицировали соглашения, они приняли закон, где было зафиксировано условие, что МВФ будет действовать в соответствии с интересами Соединенных Штатов. Это преобладание США в Фонде стало одной из причин, в связи с которыми Советский Союз и связанные с ним страны долгое время не участвовали в организации, которая была создана для координации различных форм участия с целью достижения взаимозависимости в рамках рыночной экономики.

«Великий проект», будучи глобальной концепцией, обнаружил заложенные в нем самом ограничения. Повседневная жизнь в послевоенное время показала, насколько трудно упорядочить тот тип управления экономикой, который составлял политический контекст Бреттон-Вудсских соглашений. Тем не менее, в период экономического роста, которым были отмечены первые послевоенные десятилетия, и в связи с этим перемещения финансовых рынков из Лондона в Нью-Йорк, этот регулирующий механизм действовал отлично и помог капиталистической экономике предотвратить многие кризисные моменты.

Обоснованным является мнение о том, что Бреттон-Вудс стал символом «начала конца» Великобритании как одного из ключевых игроков на мировой арене. Международный Валютный Фонд и Международный Банк Реконструкции и Развития являлись международными только номинально, фактически же служили инструментами диктата США. Они стали фактически замаскированным подразделением министерства финансов США, причем неподотчетным Конгрессу, поскольку формально он является международной организацией. Джонсон приводит мнение известного экономиста из Гарварда Джеффри Сакса, который заявлял, что примерно так же как британская империя когда-то назначала крупных чиновников финансовых ведомств Индии, Китая, Оттоманской империи, так сейчас Международный Валютный Фонд вторгается в «святая святых» финансовых министерств и ведомств 75 развивающихся стран с населением около полутора миллиардов.

Однако в тот момент США признавали необходимость считаться с Советским Союзом во всех аспектах мировой политики, в том числе экономических. Моргентау и Уайт стремились гарантировать участие СССР в Бреттон-Вудсских соглашениях, поскольку считали эти институты не только экономическими, но и политическими, и не представляли себе создание какого-либо действительно международного института без участия СССР. Однако данный финансовый диктат невозможно было применить к СССР – государству с социалистической экономикой. С другой стороны, Советский Союз представлялся Рузвельту и сторонникам «нового курса» вполне приемлемым потенциальным союзником по различным аспектам политического и экономического сотрудничества в построении послевоенного миропорядка. По свидетельству Элбриджа Дарброу, бывшего в Бреттон-Вудсе секретарем по связям и возглавлявшего в то время восточно-европейский отдел госдепартамента, Моргентау был уверен, что СССР станет союзником США в Международном Валютном Фонде.

 

СССР и Бреттон-Вудсская система. Участие советской делегации в Бреттон-Вудсской конференции слабо освещено в отечественной историографии, В недавно опубликованных советско-американских документах об участии советской делегации в конференции вообще упоминается вскользь. Например, в одном из документов сообщается, что посол в Москве А. Гарриман передал в НКИД СССР меморандум, в котором сообщалось о предложении Г. Моргентау установить Советскому Союзу квоту в 1 200 000 000 долларов при условии, что Советское правительство перестанет настаивать на 25  50 % скидке по его взносам. Если советская делегация не откажется от своих требований, то советская квота будет уменьшена до 900 млн. долл.[49] Из заслуживающих внимания советских документов, относящихся к периоду работы Бреттон-Вудсской конференции, отметим пространный доклад на 31 странице посла СССР в США А. Громыко от 14 июля 1944 г., озаглавленный «К вопросу о советско-американских отношениях»[50]. Ни в этом докладе, ни в публикациях советских ученых-экономистов уровня Е. Варги автору этих строк не удалось обнаружить адекватное восприятие последствий для СССР и других стран мировых валютно-финансовых, экономических и торговых процессов в связи с реализацией американского проекта нового мирового порядка.