Жизненные пространства.

Хрупкое экономическое оживление конца 20-х годов было во многом связано с тем обстоятельством, что США как главный держатель инвестиционных ресурсов обеспечивали переток в Европу излишков американского капитала. Благодаря этому отчасти и удавалось урегулировать проблемы репараций и долгов, а также поддерживать баланс международной торговли. Экономический крах на нью-йоркской фондовой бирже в октябре 1929 г. разрушил этот механизм.

Последствия кризиса оказались разрушительными. Особенно пострадали сами США и Германия, промышленное производство в которых сократилось почти вдвое. В тяжелом положении оказались как крупные державы, так и малые страны, которые поддерживали баланс бюджетов с помощью иностранных займов.

Между странами развернулись торговые и таможенные войны.

США. Паника в американском деловом мире отозвалась в Конгрессе США принятием самого сурового в истории протекционистского закона Смута - Хаули, вступившего в силу летом 1930 г.

Европа. Франция, Швеция и некоторые другие страны ввели в ответ ограничения на импорт американских изделий.

В 1931 г. на Европу обрушился финансовый шторм. Тогда-то и внес, спасая положение, предложение о моратории на выплату репараций и долгов президент США Гувер. Тем временем британский парламент принял решение об отказе от золотого стандарта фунта стерлингов, который до той поры наряду с долларом был основой международной валютной системы. К весне 1932 г. 24 страны мира отказались от фиксированного курса валют. Образовались замкнутые финансовые блоки. Франция, Бельгия, Нидерланды и Швеция, финансовое положение которых было сносным, составили вместе с США "золотой блок", то есть сохранили обратимость своих валют в золото. Великобритания и ее основные торговые партнеры вошли в "стерлинговый блок". Германия и несколько других европейских стран, отказавшихся от обратимости валют, оказались в третьей группе. Международная экономическая конференция в Лондоне в июне-июле 1933 г., созванная для выработки согласованных антикризисных мер, оказалась безрезультатной.

Период разрядки 20-х годов оказался непродолжительным. Оборвавшись с наступлением последствий мирового экономического кризиса 1929-1934 гг., она прорисовала человечеству желанную перспективу развития без войн и потрясений, сотрудничества в духе взаимной терпимости и компромисса, строительства международного порядка на основе согласованных усилий даже тех стран, интересы которых не совпадали.

Однако ресурс развития этих позитивных тенденции оказался непропорционально мал по отношению к сложности задач, которые требовалось решать международному сообществу. Прочность позиции даже самой благополучной страны мира - США - оказалась недостаточной для того, чтобы она приняла на себя ответственность за стабилизацию международных отношений в одиночку. Не было в Вашингтоне и соответствующей политической воли. Другие страны мира, включая самые сильные, остро соперничали между собой и поэтому были неспособны объединить имевшиеся у них ресурсы для совместного противостояния кризису, который нанес решающий удар по Версальскому порядку, когда тот еще так и не успел по-настоящему окрепнуть. Структура послевоенных международных отношений в том виде, как она была заложена версальскими и вашингтонскими договоренностями, начала разрушаться.

 

Центром этих событий оказались Соединенные Штаты, чья роль в предпринимавшихся попытках нормализации была доминирующей, по крайней мере на первом этапе. Это противоречило в экономическом (то есть определяющем) плане изоляционизму, который республиканская партия стремилась навязать в политическом плане, то есть в дипломатии. И тем не менее третий из «14 пунктов Вильсона» подтверждал необходимость борьбы с торговыми барьерами и отстаивал политику «открытых дверей».
Изоляционизм в американской политике являлся следствием попытки европейских союзников сразу же переложить бремя урегулирования межсоюзнических долгов на Соединенные Штаты, заставив таким образом самих американцев заплатить германские репарации, отказавшись от требования выплат своих кредитов, предоставленных европейским странам-победительницам. В действительности американцы готовы были обсудить эту проблему, но при условии, что европейцы сразу же примут принцип «открытых дверей» в том, что касается торгового урегулирования. Европейцы, однако, переживали слишком серьезный финансовый кризис для того, чтобы приспосабливаться к американским схемам, и хотели, чтобы нормализация основывалась на соглашениях, учитывавших этот фактор.Такая позиция не принимала во внимание аспекты проблемы, связанные с внутриполитической ситуацией в Соединенных Штатах: США не имели возможности в 1919-1920 гг. взвалить на свои финансы издержки войны, начатой европейцами и нашедшей свое разрешение только благодаря американскому вмешательству именно в то время, когда экономика Соединенных Штатов переживала период спада, закончившийся лишь в конце 1921 г. Экономический сепаратизм превалировал до тех пор, пока политикоэкономический кризис 1923 г. в Европе не вынудил американский финансовый мир изменить свои приоритеты.

Слабый послевоенный подъем во всех европейских странах.

Но особенно тяжелое положение в Германии.

В 1923 г. в Германии, когда французы оккупировали Рур, дело дошло даже до гиперинфляции, почти совсем обесценившей немецкую марку, так что когда в ноябре немецкая валюта стабилизировалась, обменный курс между старой и новой маркой был зафиксирован на уровне одна к миллиарду.
Инфляция имела для Германии разрушительные последствия. Поскольку она была напрямую связана с французской оккупацией Рура, инфляция воспринималась как еще одно доказательство стремления Франции переложить издержки войны на одних немцев и таким образом в определяющей мере способствовала формированию взрывооопасного сочетания социальной деградации и франкофобии идеальной культурной почвы для националистического реваншизма, который со всей силой проявил себя только лишь в 1928 г. Вопреки надеждам, порожденным политикой Штреземана, начавшийся экономический кризис возродил в памяти немцев призрак 1923 г. В этом смысле можно признать правоту историков, указывавших на оккупацию Рурской области и связанную с ней немецкую гиперинфляцию как на главную причину кризиса 1929 г., самого трудного момента, пережитого капиталистической системой.