После Локарно

Октября 1925 г. для парафирования новых соглашений о гарантиях в Локарно собрались Штреземан, Бриан, Остин Чемберлен, Муссолини и министр иностранных дел Бельгии Эмиль Вандервельде.

Января 1925 г. германское правительство официально представило собственный проект Рейн­ского гарантийного пакта. Ди Нольфо: Предложение Штреземана представляло собой еще один шаг к созданию атмосферы взаимного доверия. Оно, однако, имело два неясных момента, поскольку не касалось вопроса о восточных границах Германии и умалчивало о ее южных границах. В письме, отправленном Штреземаном 17 сентября 1925 г. бывшему кронпринцу, откровенно говорилось, что «рейнское» предложение первый шаг на пути выжидательной тактики, благодаря которой можно будет восстановить свободу маневра в отношении возможного аншлюса Австрии и ревизии восточных границ.

В обстановке, получившей название «дух Женевы», протокол был быстро одобрен и подписан. Его вступление в силу означало бы удовлетворение французских амбиций, поскольку он превратил бы Лигу Наций в организацию, реально обеспечивающую сохранение мира, и действительно привел бы к повороту в европейской политике.

План провалился после ухода лейбористов в Великобритании и обострения итало-французских отношений после убийства Джакомо Маттеотти.

После поражения на выборах в ноябре 1924 г. ему на смену пришел Бонар Лоу, а министром иностранных дел стал Остин Чемберлен, убежденный консерватор, полный решимости отказаться от обязательств, взятых его предшественником. Предлог относительно мнения доминионов в отношении обязательств, носивших глобальный характер, был не слишком убедительным. Чемберлен укрылся за требованием консультаций, предоставив Муссолини в декабре 1924 г. возможность похоронить Женевский протокол.

Итало-французская идиллия, продлившаяся с декабря 1922 до середины 1924 г., была разрушена антифашистской позицией французских левых, занятой ими в связи с убийством Маттеоти, одного из виднейших представителей итальянского социализма, сомнительными личностями, представлявшими фашистский экстремизм, от которых Муссолини не удалось отмежеваваться.

Напротив, в Европе сложились тесные итало-британские отношения, продлившиеся, хотя и с перерывами, вплоть до 1935 г., а по некоторым аспектам вплоть до Второй мировой войны. Вместе с тем у французов появилась еще одна причина для обеспокоенности. Действительно, тема безопасности Франции возникала уже не только в связи с отношениями с Германией, но и в связи с проблемой альпийской границы страны.

Локарнские соглашения 1925 г.Несостоявшаяся ратификация Женевского протокола привела к вакууму и вновь обострила опасность конфликтов.

В связи с этим появилась идея заменить проект всеобщей гарантии предложением частичной гарантии, ограниченной только Рейнской зоной.

В феврале 1925 г. германский министр иностранных дел (1923-1929) Штреземанн выдвинул идею, согласно которой после завершения освобождения Францией Рура Германия может признать границу по Рейну, установленную в Версале и обязательством не стремиться к ее изменению границ с применением силы.

Германия стремилась ослабить путы Версаля, обеспечить свободу маневра, ослабить давление на нее Франции и использовать для этого британскую политику, которая всегда была против усиления позиций Франции в Европе.

Германская дипломатия умело использовала шанс, который ей предоставило всеобщее раздражение европейских государств и США против действий Франции в Рейнской области. Теперь уже Берлин стремился представить себя в роли жертвы французской экспансии, встречая понимание международного политического мне­ния. Германские представители стали говорить о необходимости приобретения международных гарантий против нарушения франко-германской и германо- бельгийской границ.

29 сентября 1924 г. Германия сделала заявление о намерении всту­пить в Лигу наций и высказала пожелание о предоставлении ей места постоянного члена Совета Лиги, а 12 декабря декларировала требование ликвидировать «неравенство» в вооружениях, которое вытекало из Версальского договора. Действия германской стороны предпринимались при благосклонном внимании Великобритании, счи­тавшей источником нестабильности в Европе французские амбиции.

Французский про­ект договора между державами, «имеющими интересы на Рейне» — франко-бельгийско-британского союза. Германия постаралась помешать образованию такого тройственного блока, в чем нашла влиятельных союзников в Лондоне.

Министр иностранных дел Франции Аристид Бриан попытался подключить Рим к переговорам о европейских границах. Он пред­ложил заключить гарантийный пакт для восточных и южных гра­ниц Германии с ее соседями при участии Франции, Италии, Чехо­словакии, Польши, Австрии и самой Германии, причем Франция брала на себя роль гаранта такого договора. Муссолини отклонил и это предложение, заявив, что в его интересы не входит гаранти­рование границ Польши и Чехословакии.

Разногласия между предполагаемыми участниками будущего пакта были значительны. Французское правительство желало, что­бы одновременно с пактом были бы подписаны арбитражные до­говоры Германии с восточными союзниками Франции — Польшей и Чехословакией — и чтобы эти договоры составляли с Рейнским гарантийным пактом единый комплекс. Этому противилась Брита­ния, угадывая во французском плане идею «окружения Германии». Ощущая британскую поддержку, Германия отвергала юридическое закрепление неприкосновенности ее границ с Польшей и Чехословаки­ей. В Берлине не скрывали, что не считают границы на востоке Евро­пы окончательными. Очевидно, не считали их таковыми и в Лондо­не. В первую очередь речь могла идти о границе Германии с Польшей.

В действительности, соглашение, предлагавшееся Штреземаном, могло показаться привлекательным для французов, было полезным для немцев, однако прежде всего оно представляло британское понимание проблем безопасности континентальной Европы.

В конечном итоге, французская сторона согласилась. Штреземану посчастливилось найти во Франции подходящего собеседника: им стал Аристид Бриан, бывший председатель совета министров и министр иностранных дел в начале 20-х годов, а с апреля 1925 г. снова министр иностранных дел (в этой должности он пробыл до 1932 г.). Бриан верил в необходимость примирения. Он считал, что Локарнские соглашения были разумным способом решения гер­манской проблемы. Избранный для этого способ, франко-гер­манское примирение, было целью политики французского министра иностранных дел Бриана, считавшего такое примирение залогом европейской стабильности.

Основной договор был торжественно подписан в Лондоне 1 декабря 1925 г. в обстановке, которую, казалось, стремились представить антитезой подписанию Версальского диктата.

Франция, и что было более важно, Германия брали на себя обязательство не стремиться к изменению с помощью силы границы, установленной между двумя странами, и между ними и Бельгией в 1919 г. Германия, кроме того, подтверждала свое согласие с демилитаризацией Рейнской зоны. Великобритания и Италия должны были играть роль держав-гарантов соглашения. Каким образом они будут осуществлять эти гарантии предусмотрительно умалчивалось; констатировалось лишь, что агрессия должна быть признана таковой Лигой Наций.

Одновременно с Рейнским пактом в Локарно были подписаны двусторонние соглашения Германии с Францией, Бельгией, Поль­шей и Чехословакией об арбитраже в случае возникновения по­граничных споров, а также двусторонние франко-польский и франко-чехословацкий гарантийные договоры. Однако не увязан­ные в единый комплекс с Рейнским пактом они не были подкреп­лены достаточно надежными многосторонними международными гарантиями.

Восточноевропейские страны в случае конфликта с Гер­манией могли рассчитывать только на поддержку Франции. Ни Британия, ни Италия в этом случае не имели бы официальных ос­нований воздействовать на Берлин. Локарнские соглашения всту­пили в силу с принятием Германии в Лигу наций 8 сентября 1926 г., где она получила место постоянного члена Совета Лиги. Прежний военный контроль союзников над Германией был заменен военным контролем со стороны Лиги наций. Франко - бельгийские войска начали по частям покидать Рейнскую зону еще в 1925 г.

В обмен на эти договоры французское правительство подписало договоры о союзе и взаимопомощи с Чехословакией и Польшей, касавшиеся ситуации возможного нападения со стороны Германии. Это были два исключения по отношению к общему обязательству французов, выраженному в главном договоре не нападать на Германию. Речь идет о детали, которую следует иметь в виду в связи с франко-советским договором 1935 г.

Последний, доведя число исключений из обязательства не нападать на Германию до трех, позволил Гитлеру протестовать против нарушения Локарнского пакта. В целом это и был пакет документов, позднее получивший известность как Локарнские соглашения.

В сентябре 1926 г. Германия была принята в Лигу Наций.

Локарнские соглашения разрядили напряженность в Европе, ока­зав умиротворяющий эффект на настроения европейцев. Современ­ники оценивали соглашения как «высшую точку в возрождении Европы» и как «водораздел между войной и миром». «Творцы Локарно» — министр иностранных дел Франции Аристид Бриан, министр иностранных дел Великобритании Остин Чемберлен и министр иностранных дел Германии Густав Штреземан — были удостоены Нобелевской премии мира 1925 г.

Слабостью «системы Локарно» была ее ограниченность. Она была сфокусирована фактически только на франко-германском примирении и не могла служить основой общеевропейского меха­низма обеспечения безопасности. Становилось все яснее, что после Локарно основных импульсов нестабильности предстоит ожидать со стороны востока Европы. Локарнский договор не сопровождался подписанием одной или нескольких военных конвенций, и поэтому никакой конкретный механизм включения гарантий против воз­можного нарушения согласованных условий не был предусмотрен. В случае конфликта державы-гаранты должны были только всту­пить в переговоры для рассмотрения вопроса о возможности при­нятия мер против нарушителей. Надежность таких гарантий была невелика. Тем не менее, подписание соглашений создало в между­народных отношениях феномен «духа Локарно» как выражения об­щего настроя европейских стран на примирение и сотрудничество. Это настроение определило ослабление международной напряжен­ности во второй половине 20-х годов.

Дипломатия Бриана после-локарнского периода свидетельствует о том, что он мало по­лагался на добрую волю Германии и поэтому искал способы укре­пить военно-политические союзы малых стран, а позже стал об­думывать пути к соглашению с СССР.

Таким образом, 1925 год явился поворотным моментом в развитии европейских противоречий.

Для расширения своей свободы маневра Германия 24 апреля 1926 г. подписала договор о нейтралитете и ненападении с Советским Союзом, показавший, что «дух Рапалло» вовсе не исчез. Об этом свидетельствовали и продолжавшие осуществляться сверхсекретные соглашения о подготовке германских вооруженных сил на советской территории, подписанные так, будто они касались только военной техники.

Это был как бы момент триумфа воли к воссозданию (реконструкции) над силами саморазрушения. В начале 1926 г. Лига Наций, казалось, продвигалась к новой эпохе: она не являлась более инструментом победителей для контроля над побежденными, а действительно становилась форумом для созидания мира и международной безопасности. «Дух Локарно» стал формулой, использовавшейся и в последующих ситуациях для определения стремления к преодолению старых конфликтов.
В действительности, подлинное примирение было невозможно. Хотя в проектах Штреземана не было ничего похожего на крайний ультранационализм и ставку на насилие, которые несколько лет спустя стали характерными для политики Гитлера, все-таки стратегическое направление деятельности Штреземана, хорошо известно, оно предусматривало ревизию мирных договоров. А это влекло за собой, в качестве предпосылки и в качестве следствия, то, что Локарнские соглашения могли трактоваться как момент формальной «нормализации» А это влекло за собой, в качестве предпосылки и в качестве следствия, то, что Локарнские соглашения могли трактоваться как момент формальной «нормализации» европейской жизни, а не как момент принципиального «примирения». Соглашения не разрешили ни одного конфликта. Они лишь подтвердили, что, по крайней мере в течение некоторого времени, на рейнской границе не произойдет драматических событий. Все другие конфликты, оставшиеся открытыми или связанные с завершением Первой мировой войны, так и оставались нерешенными. Более того, они в определенном смысле обострились, поскольку нормализация ситуации в Рейнской зоне была оплачена ценой возросшего недоверия между Францией и Британией в отношении взаимных намерений, связанных с контролем над европейским континентом; глубокой неудовлетворенностью Муссолини в связи с несостоявшимися гарантиями границы на Бреннере, в которой можно справедливо усмотреть отсутствие заинтересованности двух западных держав и, прежде всего, Великобритании в будущей независимости Австрии; чувством тревоги и неуверенности, которое новое положение Германии, ставшей еще большим источником угрозы в результате обновления соглашения с Советами, распространяло на всю Центральную и Восточную Европу, сконструированную Парижскими договорами.