Средневековая философия.

 

Как уже было сказано, периодизация философии не всегда совпадает с исторической хронологией. Так, например, история античности заканчивается в 3 в. н.э., в то время как античная философия продолжается вплоть до 6 в. С философией Средних Веков дело обстоит даже еще интереснее – несмотря на то, что начало собственно Средневековья принято относить к 5 в., связывая его с датой падения Рима, средневековая философия ведет свой отсчет с 1 в., т.е появляется значительно раньше самих Средних Веков. Этот парадокс, однако, является лишь кажущимся, чтобы разрешить его, достаточно вспомнить, что к средневековой философии мы относим христианских религиозных философов, а первые произведения такого рода появляются практически сразу после появления самого христианства – во 2 в.

Еще одной сложностью является сосуществование на протяжении достаточно длительного времени собственно христианской философии и позднейших эллиничтических школ, которые (в лице стоиков и особенно неоплатоников) оказали значительное влияние на развитие христианских идей.

Стоические представления о Логосе (Слове, Разуме) оказались довольно похожими ни христианскую трактовку Иисуса, который во многих системах отождествляется со Словом Божьим. Это связано с евангельским текстом: «Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Христос-Логос стал образом, получившим повсеместное признание среди философов и теологов. Однако в школе неоплатоников, в особенности – александрийцев, было дано развернутое исследование божественного Логоса как мирового света, причем еще до широкого распространения христианства. Живший в 1 в. до н.э. – 1 в н.э. Филон Александрийский, в частности, говорил о том, что подобием и отблеском Бога является мыслящий разум (логос), первородный сын, миродержец и правитель. Этот логос есть совокупность идей, в то время как Бог есть чистое бытие. Для того, чтобы понять сходство этой концепции с христианским взглядом на природу Бога, необходимо вспомнить, что основной предпосылкой христианского учения является концепция креационизма.

Сотворение мира Богом является одной из важнейших проблем средневековой теологии и философии. Уже Аристотелем была показана необходимость существования первопричины, перводвигателя, который, будучи сам неподвижным, дает начало любому движению. Такой первопричиной в религиозной философии мог выступать только Бог как сверхсущество, не нуждающееся ни в какой другой причине, кроме самого себя. Сотворение мира представляло собой креативный акт, в результате которого возникает иная форма бытия, отличная от божественного. Именно это инобытие и есть земной мир. Но при этом для понимания природы этого мира и связью его с первобытием Бога имеется существенная трудность – каким образом мир, отличный от Бога, все же несет в себе основные черты создателя? Логос александрийцев и послужил такой связью. В отличие от чистого бытия Бога, в нем сосредоточены идеи, определяющие бытие мира. Здесь мы видим александрийский синтез философских воззрений Платона с учением о бытии идей, и Аристотеля с учением о перводвигателе. Логос, пронизывающий мир и наполняющий его божественным законом, сам, бесспорно, должен быть божественным. Отсюда и его название у Филона – первородный сын. Эти взгляды, по сути, явились философским осмыслением основной идеи христианства. Логос-закон также связывается с евангельским Иисусом, который говорит: «Не нарушить Я пришел, но исполнить». Здесь имеется в виду именно исполнение божественного закона, который был утрачен погрязшими в грехе людьми.

Более поздний неоплатоник Плотин, живший уже в 3 в. н.э., высказывал сходные идеи. Изначальное бытие, по Плотину, является первоосновой; оно замкнуто, неделимо (здесь явно прослеживается влияние Парменида) и – как следствие – непостижимо, поскольку всегда остается внутри себя. Это бытие Плотин называет также добром, поскольку добро ни в чем не нуждается, все же вещи нуждаются в добре.

Поздние неоплатоники интересны тем, что объединяют не только платонизм, аристотелизм и христианство, но и обращаются к более древним философам. Одно такое обращение к Пармениду мы уже видели; для решения проблемы сотворения мира Плотин использует взгляды другого философа – Пифагора (Плотин, как утверждали современники, вообще чрезвычайно высоко чтил пифагорейское учение и даже постоянно ходил в одежде, свойственной древним пифагорейцам). Единственное, совершенное и замкнутое бытие Плотин рассматривает абсолютно по пифагорейски, с точки зрения чисел. Единственное – т.е. выраженное единицей, но единица существует не только сама по себе, как и весь числовой ряд, она связана с другими цифрами; единицу, таким образом, можно трактовать и как единое, и как первое. Именно такой подход встречаем мы в данном случае. Первое бытие в себе самом порождает и второе, иное. Это именно диалектическое единство, заключающее в себе самом и противоречие, поэтому бытие в целом Плотин характеризует как двойственное (дуальное). В этом моменте мы также встречаемся с предвосхищением христианской идеи о тройственности Бога. Святая троица – не три отдельных существа, это единый Бог, но в то же время он тринитарен. Плотиновскую концепцию единого, которое одновременно есть двойственное можно считать методологической философской основой более поздних размышлений по вопросу о множественности в едином. Вообще, неоплатонизм дал более четкие обоснования некоторых проблем, чем многие ранние христианские философы; скорее всего, именно это побудило Б. Рассела сказать, что поздняя эллинистическая философия в лице неоплатоников и стоиков затмевает своей глубиной творения отцов церкви.

Тем не менее, в произведениях этих последних содержится достаточно важный синтез – античных философов (Платона, стоиков, неоплатоников и отчасти Аристотеля) и христианского мировоззрения.

Говоря об этом синтезе, следует постоянно иметь в виду чрезвычайно сложные отношения между христианской религией и философией того периода. Ученик Плотина Порфирий пишет трактат «Против христиан», римский префект, философ-стоик, учитель Марка Аврелия Рустик приказал казнить одного из первых апологетов Флавия Юстина. В свою очередь, чуть позже христиане берут реванш – указанное сочинение Порфирия по приказу императоров-христиан Феодосия и Валентина сжигают. Взаимовлияние часто оборачивалось взаимным негативом, не следует считать раннюю христианскую философию прямым и логичным следствием неоплатонизма или стоицизма, скорее это было типичное «рождение в муках». Тем не менее, какие бы «родовые травмы» при этом не наносились, генезис, хотя бы и противоречивый, может быть прослежен.

12. Апологетика (ранняя патристика).

 

Христианская философия начинается с апологетики, которую некоторые авторы (например, А.Н. Чанышев), включают в раннюю патристику. Такое разделение патристики на раннюю и позднюю вполне допустимо, если под ранней понимать доникейскую философию (в 325 г. после официального разрешения христианства императором Константином состоялся Никейский собор, на котором были приняты основные догматы церкви, в первую очередь – символ веры). После 325 г. гонимая, бедная апостольская церковь превращается разрешенную епископскую, к которой примыкают весьма обеспеченные люди, отсюда понятно, почему меняется и тон философии – но не проблемы, которые она поднимает.

К ранней патристике относятся такие философы как Флавий Юстин, Татиан, Климент Александрийский, Ориген, Тертуллиан и др.

Перу Юстина (Иустина, как можно встретить в некоторых транскрипциях), принадлежат две апологии – Большая и Малая. Продолжая традиции неоплатонизма, он говорит о Христе-логосе, однако ставит и ряд самостоятельных проблем, решаемых на протяжении всей христианской философии.

Первой такой проблемой является проблема зла, или теодицеи (дословно – оправдание Бога). Суть ее состоит в следующем. Бог в христианстве не поддается определению, мы можем судить о нем только по библейским описательным текстам. Но три качества Бога, проявляемые в самом акте творения мира – это всемогущество, всеблагость и всеведение. Однако существование на земле зла заставляет поднимать вопрос о его происхождении, точнее, о том, почему Бог его допускает. Если он не знает о его существовании, значит, он не всеведущ; если знает, но не может ничего сделать – не всемогущ; если может, но не хочет – не всеблаг. Именно ответом на этот вопрос и являются теодицеи.

В ранней патристике ставится и еще один вопрос, который будет занимать умы философов вплоть до конца средневековья – соотношение веры и разума. И здесь нет единства даже между христианами. Те из них, кто не воспринял или отверг античную мудрость, например, Татиан и Тертуллиан, утверждают приоритет веры. Опираясь, в частности, на слова апостола Павла о том, что вся мудрость человеческая есть безумие пред Богом, сторонники этой точки зрения утверждают бесполезность познания, ибо истинная вера неизбежно приведет к откровению. Именно в виде откровения была дана людям наивысшая мудрость – начиная с Моисея и заканчивая апостолами.

Сторонником противоположной точки зрения был Ориген, за что его впоследствии, несмотря на принадлежность к отцам церкви, обвинили в ереси. Ориген перенес в христианство некоторые элементы философии Платона, в частности, веру в переселение душ, но главное – он доказывал, что Бог может быть понят при помощи чистого разума, если применять его правильно.

Сугубо гносеологическая проблема о соотношении этих двух путей познания выражает на деле глубочайшее онтологическое различие между представлениями греческой философии и христианской религии. Несмотря на сходство некоторых воззрений, касающихся воздаяния за праведную или неправедную жизнь, в этом пункте не может быть единства из-за различия метафизических представлений о Боге и будущей жизни. Воздаяние после смерти, являющееся основой христианской веры, не трактуется метафизически, мир иной просто относится в будущее. Жизнь после смерти в христианстве – это именно продолжение земной жизни, она зависит от того, насколько праведным был человек на земле. В этом пункте ранние христианские воззрения значительно упрощают взгляды античных философов, которые подчеркивали трансцендентный характер Бога. Возможно, такое упрощение было необходимо для привлечения новых сторонников в христианскую религию, ибо если и без того сложное представление о тройственности Бога, непонятное даже некоторым ранним христианским теологам и священнослужителям (сохранились свидетельства, что некоторые из них крестили «во имя трех отцов, трех сыновей и трех святых духов) еще могло быть объяснено божественным всемогуществом, недоступным пониманию, то учение о трансценденции, для восприятия которого необходима особая философская подготовка, могло отвратить от новой религии значительную часть населения.

Еще одним пунктом значительного расхождения греческих и христианских воззрений является вопрос о сотворении мира. Эллинистическая традиция в целом принимает точку зрения Платона, по которой мир создается путем оформления бесформенной материи активным началом – Богом. Несмотря на то, что в любом учебнике можно прочитать о Платоне как об идеалисте, он признавал необходимость материи, отводя ей, однако, второстепенную, пассивную роль. Этот взгляд все еще разделяют некоторые христиане, однако у Тертуллиана уже ясно формулируется тезис о сотворении мира Богом из ничего.

После признания христианства в качестве государственной религии начинается история поздней патристики. Здесь в первую очередь необходимо отметить борьбу двух точек зрения на «проблему филиокве» - исхождения святого духа. Сугубо догматический вопрос привел в конце концов к значительным последствиям – расколу церквей на католическую и православную, поэтому стоит осветить его чуть подробнее.

Борьбу эту принято связывать с именами двух христианских теологов – Ария и Афанасия. Арий утверждал, что Бог-Сын создан Отцом, а не существовал предвечно, что он подобен Отцу, но не единосущен. Афанасий же учил о единосущности Отца и Сына. По гречески эти слова звучат как «хомойосис» (подобносущный) и «хомоосис» (единосущий). Разница при написании – в греческой букве «йота» в середине слова, именно этот спор привел к выражению «не уступить ни йоты». «Филиокве» - истечение Святого Духа, католики верят в то, что он истекает как от Бога-Отца, так и от Бога-Сына, и Сын единосущен Отцу (точка зрения Афанасия). Православная же церковь считает, что Святой Дух исходит лишь от Отца, а Сын подобен ему (точка зрения Ария).