Концепции социальной структуры.

В социологии понятие социальной структуры является од­ним из основных. Однако именно потому, что им пользуются все социологи, оно приобрело многозначность, и различные смысловые оттенки определяют серьезные концептуальные различия.

А. Рэдклифф-Браун, английский антрополог и социолог, представитель структурного функционализма, связывает по смыслу понятие социальной структуры с понятием функции. Для него все компоненты социальной структуры выполняют в ней свою необходимую функцию, и непрерывное существо­вание каждого компонента связано функциональной зависи­мостью с существованием других. Он определяет социальную структуру как соответствующие моделям, или «нормальные»,социальные отношения, как систему статусных позиций, за­нимая которые, индивид попадает в конкретные отношения с другими людьми.

Т. Парсонс впоследствии развил идеи струк­турного функционализма применительно к крупным и слож­ным обществам, показав, что социальная структура по своей природе нормативна, и ее составляют «институализованные модели нормативной культуры».

Иными словами, структуру об­разуют именно модели, или образцы, поведения, которые, яв­ляясь относительно постоянными в данном обществе, обеспечи­вают единообразие и стабильность социальной жизни.

Нечто аналогичное предлагает нам и структурализм в лице К. Леви-Стросса и Ф. де Соссюра. Здесь структура — это тоже модель, паттерн или тип, но локализованный в бессознатель­ном.

Это неосознаваемые людьми и неявные закономерности, проявляющиеся в языке и поведении и объясняющие многое в социальной жизни. Леви-Стросс считал, что его метод в рав­ной мере применим к анализу мышления, речи и социально­го поведения. Структурализм предлагает объяснять все мно­гообразие социальной действительности бессознательными структурами, или типами, которые обязательно проявляются во всех сферах жизни.

Таким образом, здесь структура рас­сматривается в значении, синонимическом значению немец­кого слова «гештальт» или английского — «паттерн».

Так, для К. Мангейма он имплицитно обозначает совокупность элемен­тов социальной системы, которые являются базисными и ока­зывают определяющее влияние на все остальные. У Мангей­ма это материальные элементы общества, исходя из которых должны объясняться его идеальные элементы.

Такое деление напоминает нам и схему строения общества, предложенную К.Марксом, в которой фигурируют базис и надстройка. Базис — это экономические (материальные) отношения, а надстройка — идеальные, духовные. Влиянием марксистской традиции объясняется тот факт, что социологи до сих пор пользуются понятием «социальной структуры» как своего рода синонимом термина «социальная стратификация», причем ка­кие-то из элементов стратификации рассматривают как глав­ные и определяющие, а какие-то — как производные.

Еще одно значение термина «структура» мы встречаем у Ж. Гурвича, который различает группы «структурированные» и группы «организованные». Например, социальные классы всегда структурированы, но не всегда организованы. Струк­тура — нечто неизмеримо большее, чем организация, это вся тотальность общества на всех его уровнях.

Отсюда следует, что в любом случае — независимо от тон­костей словоупотребления — понятие «социальная структу­ра» содержит в себе идею о том, что некоторые комплексы социальных отношений являются базисными, необходимыми для существования и функционирования всех форм социаль­ной жизни, пронизывают собой всю реальность общества и выступают для действующих в нем индивидов как неустра­нимая данность их социального бытия, проявляющаяся в них самих, их поведении, мышлении, понимании себя и обще­ства.

Эту данность индивиды не могут изменить по собствен­ной воле, или, по крайней мере, изменить ее очень трудно. Социальная структура — это как бы готовая, но постоянно обновляемая канва всей действительности нашей жизни в обществе.

Ведь само понятие социальной структуры относится пре­имущественно к арсеналу функционализма и, следователь­но, хранит некоторый отпечаток социологического детерми­низма: мы понимаем под структурой не зависящий от наших действий и воли социальный факт, обладающий надындивидуальной устойчивостью и стабильностью. Какова же во всем этом роль индивида?

На этот вопрос существует два традиционных ответа. С точки зрения функционализма, как, впрочем, и историче­ского материализма, социальная структура является факто­ром, определяющим и действия, и даже мысли и настроения людей.

С точки зрения конфликтологии, все в обществе определяют групповые интересы и отношения господства и подчинения.

Несмотря на то, что конфликтологический подход гораздо динамичнее, здесь тоже социальные отношения стоят над индивидом.

Теории взаимодействия отвечают на поставленный вопрос иначе. Общество и социальные отношения не содержат в себе ничего стабильного; это динамические процессы, каждую минуту творимые индивидами в их взаимодействии друг с другом. В такой парадигме о наличии в обществе структуры можно говорить, только если предварительно воскликнуть: «Остановись, мгновение.

Попытку найти в этом вопросе «золотую середину» пред­принял современный британский социолог Э. Гидденс, со­единивший оба подхода в единой логической конструкции. Согласно Гидденсу, структуры не может быть вне действия, как и действия — вне структуры. Структуры творятся чело­веческими действиями и воспроизводятся ими в социальной действительности. Таким образом, можно говорить о нали­чии непрерывного процесса становления структур в действии, которому Гидденс дает название «структурации».

Исследовать структурация практики — значит объяснять, как структуры формируются благодаря действию и наоборот, как действие оформляется структур­но.

То, что структура находится вне субъекта, — это всего лишь иллюзия индивидуального восприятия, возникающая в ре­зультате наложения друг на друга представлений о стабиль­ной окружающей объективной реальности и о социальном мире. В действительности, по Гидденсу, именно адекватные действия людей в процессе структурации обеспечивают вос­производимость всего социально позитивного.

Аналогичные попытки интегративного подхода к понима­нию социальной структуры и действия предпринимались так­же Дж. Александером в «теории многомерной социологии», Ю. Хабермасом в «теории коммуникативного действия» и т. д.

Оригинальный подход к проблеме предлагает Дж. Хоманс, считающий, что не существует независимых и автономных социальных структур: «Если вы достаточно долго ищете тай­ну общества, вы найдете ее ... Тайна общества в том, что оно создано людьми, и в нем нет ничего, кроме того, что люди сами в него вложили».

Хоманс утверждает, что его анализ «элементарного социального поведения», непосредственного взаимодействия включает в себя «субинституциональный» уровень, лежащий в основе всех социальных институтов.

Сложность организации институционального уровня только отражает более опосредованную природу многих отношений обмена.

Например, служащий в системе бизнеса обменивает свое рабочее время на жалованье, которое получает не из рук самого директора или владельца фирмы, а из рук специаль­ного клерка в кассе.

Вместо непосредственного обмена про­исходит непрямой, требующий участия одного или более по­средников.

Такие формы организации социальной жизни условно называются «социальными структурами», а в дей­ствительности это всего лишь простые цепочки взаимообу­словленных индивидуальных действий.

Это «модели» или «паттерны», возникающие в результате таких действий. Со­циальная действительность может казаться нам живущей соб­ственной жизнью только потому, что такие цепочки обычно очень длинны. Кук, О'Брайен и Коллок недавно разработали в рамках сетевой теории концепцию, согласно которой социальные структуры должны интерпретироваться как цепочки взаимо­действий, образующие широкие сети социального обмена.

Наиболее успешные попытки объяснения присутствия от­четливых структурных форм в социальной жизни сводятся к пониманию таких структур, как непланируемые последствия индивидуальных действий. Ведь индивиды могут не вполне сознавать, к каким социальным явлениям приводит их

собственная практика. Классическим примером этого могут служить рыночные отношения, когда нужды и потребности населения удовлетворяются стихийно складывающимся рын­ком без всякого централизованного планирования и коорди­нации. Таков непредвиденный и незапланированный резуль­тат сотен отдельных индивидуальных действий.

Тем не менее, такой подход обладает недостатком: он от­казывает социальной структуре в какой бы то ни было авто­номии и способности принуждения. В этом смысле подобные теории сталкиваются с трудностями, аналогичными затруд­нениям всех других теорий, фокусирующихся на действии в ущерб исследованиям социальной структуры.