Виртуальный класс и его этика

В связи с возросшей ролью интернет-технологий и социальных сетей, особенно в контексте происходящих по всему миру «революций 2.0», появилась формула виртуального или сетевого класса – то есть людей, чья повседневная жизнь во многом формируется практиками постоянного присутствия ИТ-технологий.

Виртуальное общение, игры, социальные сети и другие Web 2.0 технологии к середине 2000-х годов сформировали такое явление как «новая социальность» или «новая коллективность». В отличие от социальных диагнозов 1990-х годов, люди (в собственном сознании) больше не атомизированы и не разобщены, напротив, они видят себя как большую единую семью со своими виртуальными единомышленниками. Они уже привыкли, в отличие от ТВ-поколения, к интерактивной среде – они сами создают контент в Интернете, публикуют свои тексты, мнения, видео. Интернет после 2004 года, когда произошел бум технологий Web 2.0, стал не просто полем для самореализации миллионов, а еще и «мультипликатором нарциссизма». «Web 2.0 и культурный нарциссизм работают как вошедшая в резонанс самораскручиваемая система – нарциссы-индивидуумы ищут способы "продвигать" себя в Сети, а интернет-сайты провоцируют на нарциссистское поведение даже самых скромных», – пишут американские исследователи Джин Твенгл и У. Кит Кэмпбелл в работе «Эпидемия нарциссизма» (The Narcissism Epidemic, 2009). Как подмечает американская журналистка Лакшми Чодри, успех технологий Web 2.0 – это капитализация потребности быть знаменитым и обожаемым, и более всего – потребности быть на виду. А британская баронесса, профессор психологии Сьюзен Гринфилд, занимающаяся исследованиями влияния интернет-культуры на социум, говорит о том, что это меняет механизм построения индивидуальности: «Поскольку вы молоды, ваша индивидуальность определяется не тем, чего вы успели достичь, а вашей реакцией на конкретный момент и связью с огромным количеством других людей. Современные технологии помогают людям формировать личность совершенно по-новому. И это очень привлекательно, потому что вы характеризуете себя количеством друзей в соцсетях, количеством людей, которые с вами общаются, количеством твитов, и это ваша жизнь» (из интервью агентству РИА «Новости», 12.08.2011).

В результате изменились и социальные нормы, стандарты «нормального поведения»: теперь считается вполне обыденной постоянная публичная демонстрация своих мыслей (ЖЖ-дневники), своей повседневной жизни, использование обсценной лексики в практике интернет-комментирования и т.п. И, как в общем случае с культурным нарциссизмом, ключевым является тот факт, что интернет-среда способствует созданию иллюзии о себе – как у самого себя, так и у других. Безграничное пространство самореализации создает у обитателей виртуальной среды иллюзию если не всемогущества, то превосходства над традиционными общественными институтами.

Интернет-пространство неявно транслирует само по себе идеи некой неограниченной свободы. Интернет – ризоморфная среда (ризома – структура, не имеющая центра и иерархии, понятие философии постмодерна, фиксирующее принципиально внеструктурный и нелинейный способ организации целостности), и логика интернет-среды, как и логика ризомы, противостоит неизменным линейным структурам. Сетевая самоорганизация и свобода от государства, идея равенства и прямой демократии, поддержка разнообразия и уникальности «вшиты» в саму логику Интернета.

Заметим, что все эти ценности абсолютно коррелируют с описанными выше ценностями креативного класса. Несомненно, креативный класс и виртуальный класс – во многом совпадающие множества. Однако, на наш взгляд, понятие «виртуального класса» все же более широкое. Поскольку то же участие в социальных сетях и присутствие в Интернете сегодня гораздо более распространено, чем принадлежность к креативному классу даже в самом широком определении.

С протестными акциями в череде цветных революций также скорее можно связать именно виртуальный класс, поскольку с помощью Интернета сегодня реализуется запрос на коллективное участие в деятельности, которую люди воспринимают как значимую и имеющую позитивную цель. В современном обществе компьютерные и видео-игры и виртуальная социальная активность удовлетворяют те базовые человеческие потребности, которые нынешний реальный мир не в состоянии удовлетворить. Эти среды дают людям то, что реальность не дает: учат, вдохновляют, увлекают. И главное – дают игрокам возможность чувствовать свою причастность к «чему-то большему, чем мы сами», к определенной миссии. Важной частью интернет-культуры является «Fun-культура», конструирование среды всеобщего удовольствия и свободы. Fun-мотивация, game-мотивация приходят на смену тяжеловесным и «тоталитарным» мотивациям политических, религиозных и прочих идеологических конструктов. Жизнь как развлечение, драйв и удовольствие. Виртуальные сообщества готовы идти за своими лидерами, при этом все участники убеждены, что действуют добровольно, сами выбрали лидеров и сами их контролируют. В социальных сетях и виртуальных сообществах человек привыкает постоянно выражать свое мнение по всем вопросам. Это само по себе создает иллюзию того, что у тебя есть голос, этот голос может быть услышан, что ты можешь совершать поступки и получать результат.

Глава Росмолодежи и бывший лидер движения «Наши» Василий Якеменко в интервью «Ленте.ру» в январе 2012 года говорил именно об этих причинах протестных митингов: «Произошедшие события – это не только недовольство выборами, это часть мировой моды на протест. Протестуют везде. А желание самореализоваться – это самый актуальный мировой тренд на сегодня. ... Пришло поколение людей, которые живут в другом темпе, которые привыкли к неограниченной свободе в сетях, к быстрой обратной связи, привыкли самореализовываться быстро, пусть и на уровне полученных лайков и ретвитов. И вот это поколение, глядя на тех, кто сейчас доминирует в политике, говорит им всем: "Нет"».

Об этом говорят, кстати, и сами российские оппозиционеры. Так, депутат Илья Пономарев предлагает в качестве движущей силы современных экономических и политических процессов рассматривать «информационный класс», и, по его оценке, в России его численность – около 20%. Он считает ключевым критерием для его определения не уровень потребления, а ценности. «Для них капитал или собственность, которую можно передать по наследству, – вовсе не главная ценность, их интересует распределение знаний, им важнее дать детям хорошее образование, чтобы те смогли эффективно встроиться в цепочку информационного производства», – говорит он. Главной же ценностью этого класса в России он назвал не политические или гуманитарные права, а самореализацию, а главным запросом – запрос не на демократию, а на «нормальную жизнь».

Именно «виртуальным средним классом» назвал протестно настроенных граждан в Индии известный американский журналист Томас Фридман в своей статье в New York Times весной 2013 года. Он пришел к выводу, что протестная активность никак не связана с уровнем доходов, а определяется лишь «виртуализированностью» – тем, какое количество времени человек привык проводить в социальных сетях и со своим мобильным гаджетом.