ПОНЯТИЕ HUMAN SECURITY В СОВРЕМЕННОЙ ПОЛИТОЛОГИИ

Дмитрий Балуев

Библиографический список

1.Медико-библиографические основы взаимодействия человека со средой обитания: Учеб.пособ./Л.Л.Морозова; Под ред. С.В.Белова. М.: МГТУ им. Н.Э.Баумна,1997.49с.

2.Гигиена труда и промышленная санитарная: Монография/ А.А. Каспаров. М.: Медицина, 1977.384с.

3.Справочник по инженерной психологии/ Под ред. Б.Ф.Ломова.М.: Машиностроение,1982. 386с.

4.Вибрация в технике и человек / Ф.М.Диментберг, К.В.Фролов. М.: Знание, 1987.160с.

5.Окно в мир звука / Б.П.Расторгуев.М.: Знание, 1987.144с.


Старые концепции, объясняющие смысл межгосударственного взаимодействия и понимание безопасности, все менее соответствуют новым реалиям1. Рождаются новые теории. Некоторые из них являются выспренными плодами кабинетных исканий. Другие представляют собой серьезные попытки теоретического осмысления новых тенденций. Концепция human security, рассмотрению которой посвящена статья, - из ряда последних. Задачи анализа состояли в прояснении причин обращения политологов к понятию «human security», попытке дать его сводное определение и рассмотрение возможностей для практического применения этого понятия в исследовании внешнеполитического процесса и международных ситуаций.

В работе не ставится задача всестороннего анализа концепции human security. Цель статьи скромнее. Она - в попытке заложить основу аналитически корректного словоупотребления human security в традиции русских политологических исследований и привлечь внимание коллег к ряду вопросов, остававшихся до недавнего времени за пределами внимания отечественной науки.


1

Традиционно международная безопасность определялась как защита территории военными средствами. Ее приходится обеспечивать в условиях анархической государственной системы, чья основная характеристика - постоянное соперничество за безопасность, основывающуюся на силе (чаще всего военной). Согласно постулатам структурного реализма, даже если происходят изменения внутри самих государств, система остается анархической системой, которая влияет или даже определяет поведение ее структурных единиц2. Поэтому национальная безопасность, прежде всего, связана с защитой территории от внешних военных угроз. Однако для большинства населения мира гораздо более актуальны угрозы, связанные с голодом, ухудшением состояния окружающей среды, преступностью и т.д. Поэтому традиционно определяемая международная безопасность рано или поздно должна была лишиться роли единственного понятийного ориентира.
Во второй половине прошлого века фокус исследований в сфере безопасности стал смещаться с изучения почти исключительно одних только «угроз применения и применения военной силы, а также контроля за ее применением» государствами на анализ таких невоенных угроз, как ухудшение состояния окружающей среды, перенаселенность, массовые перемещения беженцев, национализм, терроризм. Обновленное и «углубленное» таким образом понимание безопасности предполагало введение к круг исследований не только внешних, но и внутренних угроз - причем угроз не только государствам, но также индивидами и их группам3. После окончания биполярной конфронтации популярность ревизионистских прочтений понятия «безопасность» заметно возросла.
Все большее количество исследователей стало призывать к внедрению более объемлющего понимания безопасности, перехода от преимущественного рассмотрения проблем государственной безопасности к анализу угроз существованию человека и способов защиты от них4. Причины критического отношения к традиционным концепциям безопасности можно подразделить на три группы. Во-первых, указывалось, что подход национальной безопасности уделяет недостаточное внимание культурным различиям и в силу этого не может объяснить решение некоторых государств о начале войны. Вторая причина - возросшее количество чрезвычайных ситуаций в гуманитарной сфере, которые не могут быть ликвидированы с соблюдением традиционного принципа невмешательства во внутренние дела. На глобальном уровне наиболее серьезное последствие комплексных гуманитарных чрезвычайных ситуаций - создаваемая ими региональная нестабильность. Она вызывается большим количеством беженцев, ростом региональной торговли вооружениями, транспортировкой наркотических веществ, развитием антисоциальных сетей как средства извлечения дополнительного дохода. Третья проблема связана с предсказательной силой теории. Традиционные подходы к безопасности не только не смогли предсказать окончание «холодной войны», но и показывают неспособность выполнения прогностической функции во многих ситуациях после ее окончания. По мнению сторонников новых подходов, это связано с тем, что помещение государства в центр парадигмы безопасности уже не отвечает реальной роли государств в мировой системе.
Идея human security в новых условиях привлекает растущее внимание как альтернативный подход к разрешению проблем обеспечения безопасности. Эта идея не является новым изобретением. Первые упоминания о возможности осмысления безопасности через призму безопасности человека можно отыскать еще в материалах о сотрудничестве Канады и Норвегии в проведении миротворческих операций ООН в 1960-е годы (так называемая «ось Осло-Оттава»)5.
Первые подходы к разработке концепции human security можно найти в теориях международного развития и особенно в концепции «мировой системы». Согласно этим идеям развитое ядро социоэкономических элитных групп и маргинализованные группы, находящиеся на мировой периферии, взаимодействуют таким образом, что последние обрекаются на постоянную экономическую и социальную эксплуатацию. «Структурное насилие» укоренено в международной системе и опровергает понятие комплексной взаимозависимости. Процесс принятия решений регулируется достаточно жесткими режимами, которые укрепляют эту эксплуатацию. Поэтому считается, что необходимо уделять большее внимание не безопасности государств, которая поддерживается военным путем или проведением политики сдерживания, а гражданским правам и большему равенству в распределении ресурсов, охране окружающей среды и здравоохранению. В более поздних исследованиях концепция human security включает в себя также экономические и природоохранные соображения, а также физическую безопасность отдельного индивида (или безопасность личности).
Особенно бурное развитие концепция human security получила с окончанием биполярной конфронтации. В 1990 году началась публикация Докладов ООН по развитию. В первом докладе Программа ООН по развитию постулировала, что развитие должно быть нацелено на людей, а не на безопасность национальных границ, на развитие здравоохранения, образования и политической свободы в дополнение к экономическому благосостоянию. Программа ООН по развитию ежегодно публикует «Индекс человеческого развития», являющийся композитной мерой подушевого дохода, ожидаемой продолжительности жизни и уровня образования6. Согласно определению ООН, human security включает в себя «защищенность от хронических угроз, таких, как голод, болезни, репрессии, а также защиту от неожиданного и пагубного нарушения образа повседневной жизни»7.
В 1994 году доклад Программы ООН по развитию был посвящен исключительно human security. Он оказал влияние на Копенгагенский саммит 1995 года. Во второй половине 1990-х годов ежегодные Доклады Программы по развитию уточнили и структурировали концепцию human security. В 1997 году основное внимание Программа по развитию уделяла развитию личности, которое означало устранение не просто материальных причин бедности, но и бедности как лишения возможности жить достойной жизнью8. Проводилось различие между бедностью по доходам (менее 1 долл. США в день) и бедностью личности (неграмотность, низкая продолжительность жизни и т.д.). Эти два аспекта часто связаны. Однако это бывает не всегда. Например, жители стран Персидского залива могут испытывать бедность личности, имея достаточно высокий доход.
К концу 1990-х годов human security выдвинулась на центральное место в дискуссиях о международной политике. Например, на встрече министров иностранных дел «большой восьмерки» в июне 1999 года было заявлено, что они «настроены бороться с причинами множества угроз human security»9.
2

Несмотря на все большее распространение концепции human security на Западе, в отечественной политической науке отсутствует не только достаточно глубокое осмысление концепции, но даже адекватный перевод самого термина human security. Попытаемся выйти на русский термин, адекватно передающий сущность концепции, затем рассмотрим существующие трактовки human security, а на этой основе попытаться дать рабочее определение самого понятия human security.
Прежде всего, необходимо понять, чем human securityне является.
Она не означает государственную безопасность (при некоторых условиях она может даже быть скорее ее антиподом). Государственная безопасность, прежде всего, связана с защитой территории от внешних военных угроз, а также с сохранением существующего строя. Однако зачастую более актуальными для населения являются угрозы, не связанные с территориальной целостностью и военной защитой (голод, техногенные катастрофы, ухудшение состояния окружающей среды, репрессивный госаппарат и т.д.). Для некоторых основная угроза исходит от самого государства, а не от внешнего противника. Очень часто, особенно в развивающихся странах, безопасность государства не совпадает с безопасностью нации. Очень часто нация приносится в жертву выживанию государства. Государство поэтому само становится причиной опасности для наций. Для доминирования же нации над государством требуется полная переориентация международной системы. При этом такая переориентация может привести к хаосу. К тому же сама идея нации не свободна от концептуальных аномалий. Учитывая то, что в международном сообществе имеется более 2000 национальных групп, наделить каждую из них государством трудно. Осложняет этот процесс и то, что с государством обычно ассоциируется правительство, элита, бюрократия или конкретная идеология. Концепции государства нередко оформляется вне связи с понятием «народ». Или в лучшем случае, народ, согласно этой концепции, существует для государства, а не наоборот.
Не является human security и «безопасностью народов», поскольку при подобной ее трактовке акцент делался бы лишь на групповую составляющую. На самом же деле human security в равной мере относится как к уровню группы/коллектива/общества, так и к личностно-индивидуальному уровню.
Отличается human security и от безопасности индивида или безопасности личности (security of the individual) в ее неолиберальном значении. Она не имеет ничего общего с либеральными нормами конкурентного индивидуализма. Скорее, она связана с условиями существования, в которых удовлетворяются основные материальные потребности и в которых защищено человеческое достоинство, включая возможность участия в жизни общества. Такая безопасность является неделимой. Она не может быть обеспечена для одной группы за счет другой10. Кроме того, следует отметить, что human security гораздо шире, чем безопасность личности (в значении физической безопасности индивида).
Возможно, наиболее уместным было бы употребление термина «безопасность человечества». Однако при подобном прочтении размывался бы личностный компонент этой безопасности. Кроме того, попытки практического использования концепции human security различными агентствами по развитию, НПО и международными организациями пока еще весьма далеки от попыток обеспечить глобальную безопасность всего человечества.
Думается, что наиболее адекватно смысл концепции human security передает термин личностная безопасность. Он включает в себя и уровень индивида, и уровень общества (поскольку личность может развиваться только в обществе). Учитывая же переход от международных отношений к мировой политике, ведущий к повышению роли негосударственных акторов, такая безопасность напрямую связывается с безопасностью международной и глобальной.
Кроме того, сохраняется преемственность с еще не вошедшим в широкий оборот, но уже используемым отечественными исследователями11 термином безопасность личности, применяемом именно в значении human security.
Вследствие того, что концепция находится в процессе своего становления, даже на Западе существуют различные трактовки личностной безопасности. Каждая акцентирует внимание на тех или иных ее сторонах. Из всего их многообразия можно выделить четыре основных.
Трактовка личностной безопасности, базирующаяся на основных человеческих потребностях, представлена программой ООН по развитию и основывается на нескольких основных положениях:

− субъектом личностной безопасности являются люди, а не государства или общественные группы;
− хотя интенсивность различных угроз личностной безопасности и варьируется, они остаются угрозами для всех;
− компоненты личностной безопасности взаимозависимы;
− основной упор эта концепция делает на безопасность и свободу, а не на более широкую концепцию развития.

Концепция личностной безопасности включает в себя концепцию свободы, которая основывается на «способности и возможности, которые позволяют каждой личности жить, не ограничивая других». Таким образом, личностная безопасность связана с качеством жизни людей, общества, политического процесса. Предполагается, что все, что снижает это качество, является угрозой безопасности. Напротив, все, что может повысить это качество (экономический рост, доступ к ресурсам и т.д.), увеличивает личностную безопасность.
Личностная безопасность в формулировке Программы ООН по развитию критиковалась за слишком широкое определение. Общераспространенный подход к личностной безопасности, заключающийся в составлении списка прошлых гуманитарных кризисов и угроз, является полезной первой стадией, но не является достаточным определением концепции. При отсутствии консенсуса по теоретическому определению, цель защиты личностной безопасности становится недостижимой.
Интервенционистская трактовка постулирует, что безопасность государства не обязательно обеспечивает безопасность его граждан. Тенденции современного конфликта, связанные с гражданскими войнами и распадом государств, привели к высокой пропорции жертв среди мирного населения. Поэтому должны предприниматься действия с целью уменьшить последствия конфликтов для населения, даже если эти действия затрагивают суверенные прерогативы. Отсюда вытекает необходимость гуманитарных интервенций для обеспечения личностной безопасности. Убеждение, что государственный суверенитет не является непреодолимым препятствием для силовых акций в ситуациях, требующих того, отражено в решениях СБ ООН по Сомали и Боснии, в создании криминальных трибуналов. Все это связывает гражданские права и подержание международного мира и безопасности12.
По мнению канадского министра иностранных дел Л. Эксуорти, много сделавшего для включения концепции личностной безопасности в официальные документы внешнеполитического планирования Канады, безопасность людей в настоящее время становится все менее гарантированной, особенно из-за растущего числа внутренних конфликтов. Новые гражданские конфликты и массовые нарушения прав человека, рост насилия, распространение наркотиков, терроризм, эпидемии и экологические проблемы требуют новой стратегии в области безопасности в целом. Ее исходным пунктом должно стать опровержение гипотезы, согласно которой безопасность личности зависит от безопасности государств. Автор предлагает шесть составляющих новой стратегии:
1) система индивидуальной безопасности требует энергичного вмешательства для защиты человеческой жизни, включая использование принудительных мер, в том числе санкции и военное вмешательство, как в Боснии или Косово;
2) важно оценить человеческие «издержки» стратегий безопасности - как международных, так и связанных с безопасностью отдельного государства;
3) политика безопасности должна быть тесно интегрирована в стратегию поддержки прав личности, демократии и развития;
4) принимая во внимание сложный характер современных вызовов личностной безопасности, инициати-
вы в этой области должны быть обращены ко всем акторам мирового сообщества, включая государства, многосторонние организации и группы гражданского общества, а поскольку проблемы безопасности личности имеют транснациональную природу, только многостороннее сотрудничество позволит найти эффективные решения;
5) результативность этих решений будет зависеть от усиления операциональной координации, т.е. от четко согласованных усилий самых разных акторов, включая политических переговорщиков, «голубые каски», наблюдателей за правами личности и ответственных за гуманитарную помощь;
6) возрастающую роль в концепции личностной безопасности играют НПО - организации гражданского общества, которые во многих случаях были в высшей степени эффективными партнерами в усилиях по защите личностной безопасности13.
Трактовка личностной безопасности через призму моделей развития рассматривает развитие как основную ценность, на основе которой можно достичь всех других свобод и общественных благ. Хотя эта модель и близка к интерпретации, основанной на основных человеческих потребностях, она не ограничивается минимумом, необходимым для выживания. Развитие рассматривается в качестве средства, а не цели. Центральным для дебатов в рамках этой модели является идея партнерства между различными типами акторов (правительства, НПО, частный сектор). В отношении глобализации модель постулирует, что ее последствия не должны быть предоставлены рыночным силам. Необходим определенный минимум регулирования и институционализации для более равного распределения плодов глобализации и минимизации ее отрицательных последствий. Данная модель наиболее наглядно представлена в деятельности программы ООН по развитию.
Для приверженцев этой трактовки глобализация имеет парадоксальное значение. С одной стороны, она подтверждает необходимость пересмотра политических приоритетов. Делая мир более интегрированным и взаимозависимым, глобализация делает классическую угрозу межгосударственной войны менее вероятной14. С другой стороны, глобализация усиливает чувство опасности, исходящей от явлений, казавшихся до этого слишком далекими и не затрагивающими повседневную жизнь (конфликты в других частях мира, неурожаи, эпидемии, флуктуации обменных курсов)15.
Трактовка личностной безопасности, основывающаяся на нетрадиционных подходах к безопасности, уделяет особое внимание таким аспектам «нетрадиционной безопасности», как вопросы распространения наркотиков, терроризма, эпидемий, кибервойн, и т.д. Предполагается, что побочные действия глобализации иногда могут создавать серьезные проблемы для демократии, развития и безопасности. Объектом защиты при подобной трактовке чаще всего является государство. Однако иногда внимание смещается на индивида. Поскольку чаще всего угрозы возникают в контексте слабости государственных институтов, выход частично лежит в их укреплении. Упомянутые выше концепции рассматривают в качестве объектов индивидов или народы вне всякой привязки к суверенитету государств.
Фактически главным для всех четырех интерпретаций личностной безопасности является то, что в наиболее общем смысле личностная безопасность делает объектом защиты индивида или народ, а не институты, территорию или государственный суверенитет.
Вне зависимости от интерпретаций личностная безопасность - нормативное движение. Оно нормативно в том смысле, что существует этическая ответственность переориентировать безопасность на личность, особенно в связи с появлением транснациональных норм, связанных с гражданскими правами. Кроме того, личностная безопасность опирается на эмпирические выводы об основах стабильности внутри государств и в отношениях между ними. Снижение личностной безопасности (в любой трактовке) имеет прямые последствия для мира и стабильности внутри государств и в межгосударственных отношениях.
В результате human security зачастую придают то значение, которое является удобным для тех, кто ее употребляет. Это во многом является объективной реакцией на недостаточность старых понятий (безопасность, развитие, суверенитет и т.д.), которая связана с уже упоминавшейся трансформацией мировой системы, переходом от международных отношений к мировой политике и отставанием политической теории от этих явлений.
Отсутствие единого прочтения личностной безопасности, однако, препятствует эффективному использованию концепции в международной практике. Поэтому основная задача сейчас - определить концепцию и представить ее таким образом, чтобы она могла быть операци-онализирована в международном окружении, не готовом к радикальному пересмотру концепций безопасности. Необходимо выработать хотя бы рабочее определение личностной безопасности.
Такое определение, на наш взгляд, должно включать несколько обязательных компонентов. Личностная безопасность должна учитывать: саму жизнь человека и среду его обитания (биологическая, социальная, общественная, информационная), физическую безопасность отдельного индивида; качество жизни людей, общества, политического процесса; условия существования, в которых удовлетворяются основные материальные потребности и защищено человеческое достоинство, а также возможность участвовать в общественной жизни (ценностный компонент); возможность развития личности; обеспечение условий реализации прав личности и концепция свободы.
Кроме того, она должна содержать субъектное и объектное начала обеспечения личностной безопасности, давать представление об основных угрозах личностной безопасности (хотя определение и не может основываться на простом перечне этих угроз) и постулировать взаимосвязь между личностной и государственной безопасностью.
Таким образом, рабочее определение личностной безопасности будет рассматривать ее как свободу от угроз для жизни отдельного индивида и ее качества, при одновременном создании условий для свободного развития личности и реализации ее прав и возможностей участвовать в общественной жизни (как на национальном, так и на глобальном уровне). Концепция личностной безопасности в таком значении позволяет преодолеть противоречие между человеком и обществом (поскольку возможность участвовать в общественной жизни является ее компонентом), человеком и государством (государство, например, через работу правоохранительных органов по-прежнему является механизмом обеспечения физической безопасности индивида), обществом и государством (гражданское общество и его взаимодействие с государством во многом является механизмом для создания условий свободного развития личности). В условиях же трансформации международных отношений в мировую политику личностная безопасность вполне может быть связующим звеном между уровнем отдельного индивида и глобальным уровнем.
3

Концепция личностной безопасности может дополнять концепции национальной и международной безопасности, но не заменять их. Конечно, стратегия, политика и деятельность в области личностной безопасности необходимы для преодоления гуманитарных кризисов, которые могут привести к конфликтам. Однако обеспечение личностной безопасности не должно подрывать национальную и международную безопасность.
Традиционные концепции безопасности особое внимание обращают на порядок и стабильность, в то время как концепция личностной безопасности нацелена на защиту ценностей, особенно гражданских прав, демократии, рыночной экономики. Однако сам набор таких ценностей (а также их взаимосвязь между собой) может оказаться достаточно спорным16.
Между традиционными подходами к безопасности и личностной безопасностью существует множество связей.
Во-первых, и традиционные подходы и личностная безопасность ориентированы на предотвращение конфликтов. Традиционная безопасность проявляла интерес к этому вопросу, поскольку государства предпочитают реализовывать свои интересы посредством более дешевых средств, чем войны. Личностная безопасность также не может быть обеспечена в условиях вооруженного конфликта.
Во-вторых, при любых подходах задачей является снижение уязвимости субъекта безопасности. Традиционные подходы использовали для обеспечения порядка такие концепции, как государство, территориальный суверенитет, социальный контракт. Личностная безопасность рассматривает государство лишь как один из многих агентов, которые и составляют окружение, определяющее состояние безопасности.
В-третьих, в случае обеспечения личностной безопасности, так же как и для обеспечения традиционной безопасности, очень трудно создать работоспособную коалицию. Это связано с кризисом коллективной безопасности как на региональном, так и на глобальном уровне.
Можно заявить, что суверенитет и личностная безопасность являются несовместимыми идеями. На самом деле государства часто управляются элитами, чья легитимность подвергается сомнению и чья политика угрожает существующей политической системе больше, чем любая внешняя угроза. Идея «неудавшихся государств» часто не принимается во внимание традиционными подходами к безопасности, которые обращают внимание на государствоцент-ричные соотношения сил и рассматривают государство как единственную единицу анализа. В этих условиях неправительственные организации могут стать связующим звеном между потребностями индивидов и возможностью и готовностью государства удовлетворять их.
Личностная безопасность включает множество аспектов всеобъемлющей безопасности. И личностная безопасность, и всеобъемлющая безопасность имеют дело с различными невоенными вопросами, включая политические, экономические, общественные, природоохранные факторы. Однако единица анализа в этих подходах различна. В то время как личностная безопасность рассматривает в качестве такой единицы отдельного индивида (хотя и включенного в общество), всеобъемлющая безопасность считает такой единицей национальное государство. Хотя концепцией всеобъемлющей безопасности и признается, что интересы личности являются важными для общества, национальная безопасность может быть обеспечена и без защиты этих интересов.
Приверженцы концепции личностной безопасности часто отвергают «старую геополитику» из-за ее тенденции строить расчеты вокруг отдельных национальных государств. Необходимость адаптации к изменениям межгосударственной системы не удовлетворяется рассмотрением таких факторов, как военный конфликт, соотношение сил и анархия. Приверженцы концепции личностной безопасности считают, что их нормативный кругозор шире, чем узкие предрассудки реалистов17. Поэтому концепция личностной безопасности отличается от традиционных концепций безопасности, где основным объектом анализа являются государства. Вместо этого граждане и их экономические и социальные взаимоотношения становятся главным объектом политики в области безопасности. По мнению П. Хейнбекера, «личностная безопасность связана с возможностью защиты людей в такой же степени, как и с защитой государств»18. Рост значения личностной безопасности связан и с тем, что после окончания «холодной войны» внутригосударственные конфликты стали более распространенными, чем межгосударственные. Эти конфликты ведутся без использования высокотехнологичного оружия, и, в отличие от конфликтов начала двадцатого столетия, большинство жертв этих конфликтов (до 75%) - гражданское население19.
Личностная безопасность имеет как количественные, так и качественные аспекты. Количественные аспекты связаны с материальной достаточностью. Качественный аспект связан с защитой человеческого достоинства, которое включает в себя личную автономию, контроль над собственной жизнью и участие в жизни общества. Освобождение от угнетения со стороны властных структур (глобальных, национальных или местных) является необходимым условием обеспечения безопасности личности20.
Концепция позволяет объединить процессы глобализации и проблемы, с ней связанные, и индивидов, которым, как предполагается, она должна служить.
Идея личностной безопасности привела к пересечению интересов сообщества, занятого проблемами развития, и сообщества, занятого безопасностью. Специалисты в области развития увидели в этой концепции возможность привлечь более значительный политический интерес и дополнительное финансирование, ассоциируемые обычно с военной безопасностью и внешней политикой, к проблемам развития. Специалисты в области безопасности также были заинтересованы в расширении сферы своей ответственности.
Канада, Норвегия и Япония одними из первых включили концепцию личностной безопасности в свою внешнюю политику. Согласно позиции канадского департамента внешних дел и международной торговли, личностная безопасность не заменяет национальную безопасность. Скорее личностная безопасность и безопасность государства являются взаимодополняющими концепциями21.
Различные представители так называемой «коалиции за личностную безопасность» модифицировали определение для собственных интересов. Например, согласно определению правительства Японии, личностная безопасность «включает все угрозы человеческому выживанию, ежедневной жизни и достоинству, а также предпринимает шаги для борьбы с этими угрозами»22. Другие государства, например Канада, используют более ограниченное определение личностной безопасности как «свободы от угроз правам людей, безопасности и жизни».
Существующие (и зафиксированные в официальных документах внешнеполитического планирования) определения личностной безопасности обычно являются слишком широкими и туманными, включая в себя все: от физической безопасности до психологического комфорта, что не дает возможности политикам выстроить приоритеты, а ученым понять, что собственно является предметом исследования23. Подобной туманности способствует и то, что сами приверженцы концепции личностной безопасности заинтересованы в широте и туманности термина. Личностная безопасность, по их мнению, может стать тем связующим материалом, который объединяет вместе коалицию средних по величине государств, агентств по развитию и НПО, всех тех, кто пытается перераспределить ресурсы с вопросов традиционной безопасности на цели, традиционно попадавшие под определение международного развития24.
При анализе международных отношений часто предпринимаются попытки сузить определение личностной безопасности. Г. Кинг и К. Мюррэй, например, пытаются дать определение, которое включает только «необходимые» элементы25, то есть элементы, которые достаточно важны для людей, чтобы они сражались за них и рисковали за них своими жизнями и собственностью. Однако авторы выделяют некоторые ценности как более важные, чем другие, без объяснения причин этого.
Личностная безопасность пока еще не дает четких рамок для анализа или принятия политических решений. Однако она уже вносит вклад в изучение международных отношений и безопасности. Р. Пэрис, например, предложил использовать этот термин в качестве «ярлыка» для широкой категории исследований в области безопасности, которые связаны с невоенными угрозами безопасности обществ, групп, индивидов в противовес более традиционным подходам, которые уделяют основное внимание защите государств от внешних угроз26.
В будущем же концепция вполне может быть развита в полезный для практической политики (особенно для негосударственных акторов, а также более слабых в экономическом и военно-политическом плане государств) аналитический инструмент, позволяющий обеспечивать условия для реализации личности (как в физическом, так и социальном значении) даже в контексте фактически однополярного мира, где одна держава пытается (и небезуспешно) навязать другим свое видение международного права, свои ценности, в одностороннем порядке устанавливать новые нормы поведения.
***

Таким образом, анализ концепции личностной безопасности приводит нас к следующим выводам.
Во-первых, необходимость в новых подходах к безопасности, отходящих от традиционного фокуса на безопасности государств, действительно назрела. Реакцией на эту потребность во многом и является появление концепции личностной безопасности.
Во-вторых, концепция личностной безопасности возникла в 1990-е годы не на пустом месте. Элементы подхода, ориентированного на личностную безопасность, присутствовали как в теоретических изысканиях второй половины XX века, так и в политике в области безопасности, проводившейся отдельными странами.
В-третьих, до сих пор концепция личностной безопасности не является когерентной и стройной. Скорее можно наблюдать многообразие трактовок, объединенных общей идеей, что объектом защиты должен быть индивид или народ, а не институты, территория или государственный суверенитет.
В-четвертых, в самом общем виде личностная безопасность может быть определена как свобода от угроз жизни отдельного индивида и ее качеству, при одновременном создании условий для его свободного развития и реализации его прав и возможностей участвовать в общественной жизни (как на национальном, так и глобальном уровне).
В-пятых, концепция личностной безопасности пока еще не может заменять традиционные концепции национальной и международной безопасности. Она лишь может дополнять их. Этому способствует и то, что между ними и личностной безопасностью существует достаточно много общих точек.
В-шестых, в своем нынешнем состоянии концепция личностной безопасности является «объединителем» специалистов в области развития и безопасности и средством получения ими дополнительных бюджетных ассигнований.
В-седьмых, появление концепции личностной безопасности является реакцией на трансформацию мировой системы, транснационализацию, большую вовлеченность людей в международную жизнь при одновременном установлении фактической однополярности. Поэтому в перспективе концепция вполне может быть развита в полезный для практической политики (особенно для негосударственных акторов, а также более слабых в экономическом и военно-политическом плане государств) аналитический инструмент, позволяющий обеспечивать создание условий для реализации личности (как в физическом, так и социальном значении) даже при доминировании державы-гегемона. Для этого необходимо уточнение основных понятий, сужение самого понятия личностной безопасности и четкая проработка понятия основных угроз и путей обеспечения личностной безопасности. При соблюдении этих требований концепция вполне может быть взята на вооружение во внешнеполитическом планировании РФ, а также в деятельности российских НПО и при теоретическом анализе современной мировой политики.