Заповедь любви в Ветхом Завете (любовь к Богу и к людям).

В ответ на вопрошание законника о большей заповеди, Христос дал ответ: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим» (Втор. 6, 5). Вторая же подобная ей: «Возлюби ближнего твоего как самого себя» (Лев. 19, 18). «На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки» (Мф. 22, 36-40). Этим Спаситель утвердил Своим Божественным словом нравственные приоритеты, сформулированные еще в Ветхом Завете. Таким образом, они представляют собою обобщениевсех нравственных смыслов Ветхого Завета. В Ветхом завете само слово «любить» встречается в основном применительно к конкретным психологически-экзистенциальным ситуациям; а в более общем и нравственном смысле, главным образом,когда говорится о любви Бога к Своим творениям и любви творения к своему Богу. Поэтому буквальное ветхозаветное понимание любви оставляет неясным нравственный смысл слов Спасителя. Он проясняется в свете всего Ветхого завета, его духа, согласно которому императив любви к Богу и ближнему есть его сущность. Более всего она открывается в первых четырех заповедях Декалога. И прежде всего – в первой же заповеди: «Аз есмь Господь Бог твой. Да не будут для тебя боги другие, кроме Меня». Эта заповедь, личностнопоставляющая Личность Бога пред личностьюкаждого человека, объемлет весь личностный состав человека («всею душою, всею крепостию, всем разумением»), что возможно, по сути, лишь в самоотверженном движении совершенной любви. Лишь в полноте любви можно принять жизненно это указание и принять Его как Господа (то есть, Того, Кому служишь), как Бога (то есть, Того, Кому поклоняешься) и как своего (то есть, Того, Кому отдаешься). Своею заповедью Бог утверждает подлинность этой любви как единой и единственной, чтобы никакая мистическая ложь («другие боги») не вошла в чистоту единственных межличностных отношений любви. Утверждая эту заповедь, Господь выказывает уважение и доверие человеку, потому что она принимается лишь свободой и любовью человека, а если не принимается, то в ней и нет смысла. Следующие три заповеди Декалога лишь более определенно ограждают духовную полноту и чистоту первой, в которой открывается положительное содержание любви, то есть духовно-нравственного, динамически постоянного отношения, человека к Богу. «Не сотвори себе кумира…» и т. д. Этой заповедью Господь перекрывает путь претензиям человечества, которое в искренних порывах своего творческого начала, видя в них искру Божественной жизни, становится способной незаконно и безумно обоготворять и эти творческие порывы, и их результаты, особенно когда они религиозно ориентированы. Опасность в том, что при этом Бог перестает быть объектом любви и со временем истощается и сама любовь. Следующей заповедью – «Не произноси имени Господа Бога твоего всуе...» и т.д. – утверждается святость всего, что связано с Богом, и, прежде всего Его имени. Имя предмета любви исключительно, стоит вне рамок обыденности и потому не допускает профанации. Наконец, последняя заповедь – «Помни день субботний, чтобы святить его» и прочее – направлена на практическую реализацию любви, а не на тупое безделье, как это получается в «шабате» у многих иудеев. Освящать день – это значит, как и по смыслу предыдущей заповеди, выделять его из общего строя профанно текущего времени, посвящая его исключительно освященномуделанию: молитве, чтению, богомыслию и прочее, иначе, собственно, никакого освящения времени не происходит. Заповедь о любви к ближнему раскрылась в книгах Ветхого Завета с гораздо меньшей полнотой, чем заповедь о любви к Богу. Нравственные проблемы в Ветхом Завете рассматриваются либо слишком обобщенно, либо исключительно ситуационнои в них лишь косвенно просвечивает переживание любви к ближнему. Лишь два мотива этой темы в Ветхом Завете раскрываются обширно и систематически: это милосердие и братолюбие (в основном, в рамках своего народа). Но даже и они раскрываются в духе простой оценочной альтернативы: милосердие и братолюбие – хорошо; немилосердие и небратолюбие – нехорошо.