Опыт регулирования социально-трудовой сферой

Российское законодательство, предназначенное для регулирования социально-трудовой сферы, достаточно обширно и разветвлено. В его составе Кодекс законов о труде, федеральные законы «Об образовании», «О ветеранах» и др.

Стало обычным делом жаловаться на отсутствие или недостаточность правовой базы. Однако, чем больше принимается законов, тем громче звучат такие жалобы. Как это объяснить? Не получается ли, что мы говорим: «Нет правовой базы», а подразумеваем: «Нет порядка»? Если так, то вопрос должен стоять совсем иначе.

Представьте себе ситуацию, что все российские законы и все подписанные РФ международные договоры и конвенции действительно действуют. Чего тогда не будет хватать, каких именно правовых норм и законов? Это предмет серьезного обсуждения на нашем «круглом столе». Совсем другой и тоже серьезный предмет обсуждения – исполнение законов, т.е. правоприменение.

Закон развития любого общества – обеспечение, устойчивое воспроизведение необходимого продукта. Если это не обеспечивается, страна утрачивает достигнутый уровень цивилизованности, ее население частично или в массовом масштабе деградирует, дичает.

В России с самого начала реформ закон необходимого продукта нарушен резко и устойчиво. В этом и состоит смысл шоковой модели перехода к рынку.

Если принять реальную покупательную способность населения в декабре 1991 г. за 100%, то в 1992 г. она составила 20,3%, в 1993 г. – 33,1, в 1994 г. – 36,0, в 1995 г. – 32,0%. Как видим, имевшиеся у населения средства существования покрывали в годы реформ примерно треть необходимого продукта, да и то если посчитать в среднем по всему населению, т.е. если сложить «в общий котел» доходы богатых и бедных, а потом как бы разделить на всех поровну. Но в жизни нет деления поровну. Поэтому реально более половины населения страны не имеет даже третьей части тех жизненных средств, которыми располагало до реформы.

Шоковая модель «прыжка в рынок» (выражение Е. Гайдара) поначалу оправдывалась тем, что резкое понижение уровня жизни продлится с января по август 1992 г. А далее оживление и подъем – и прощай нищета. Вышло не так. Режим выживания из кратковременного превратился в стартовый для послереформенной жизни, ибо сейчас реформы практически завершены, все задачи реформистского прорыва выполнены.

Возьмем ли мы зарплату, возьмем ли ассигнования на социальные нужды из бюджета – везде отмечается значительное понижение уровня. Закон воспроизведения необходимого продукта продолжает нарушаться. Страна отброшена назад от достигнутого прежде уровня цивилизованности.

Б.Н. Ельцин признал в феврале 1996 г.: «…главное, чего мы не сумели сделать, - надежно защитить социальные и экономические права, гарантировать гражданам неприкосновенность их прав. Проводя социальную политику, действуем пассивно, движемся вслед за событиями, часто реагируем лишь на открытые проявления социального недовольства. Социальные обязательства государства выполняются крайне неаккуратно, с крупными провалами и огромным напряжением.

Практика несвоевременной выплаты зарплаты и пенсий, грубо нарушающая неотъемлемые права граждан… продолжается в массовых масштабах».

Когда говорились эти слова (в феврале 1996 г.), общая задолженность по зарплате с составляла 23 трлн. руб. В январе 1997 г. задолженность, по зарплате составила 47 трлн. руб. плюс 15.5 трлн. Руб. задолженность но пенсиям.

Наиболее чисто можно слышать такое объяснение причин недостаточного материально-финансового обеспечения социально-трудовой сферы: государству и предпринимателям, дескать, неоткуда взять средства. Однако такое объяснение совершенно неверное и неубедительное. Российские предприниматели продают теперь свою продукцию по мировым иенам и на внешнем и на внутреннем рынке. Л работникам платят всего лишь от 5 до 10% западноевропейской зарплаты (при сопоставимой квалификации и выработке). Куда деваются недоплаченные работникам средства?

Ответ понятен, если обратить внимание на бурный рост крупных частных состояний в условиях резкого спада производства. Эвакуированные из России капиталы перевалили за 100 млрд. долл.

 

 

Социально-трудовая сфера обладает своеобразием, которое крайне важно учитывать при управлении (регулировании). Подходы, годные для решения, скажем, экономических или технических вопросов, обычно полностью неприменимы в социально-трудовой сфере.

Необходимо уяснить специфику постановки и решения проблем этой сферы.

Роль (значимость, существенность) общественной формы неодинакова при протекании разных экономических процессов. Часть экономических процессов непосредственно не связана с интересами и конкретными формами жизнедеятельности людей. Другая часть связана непосредственно. Экономические процессы, непосредственно связанные с интересами и жизнедеятельностью людей, являются социально-экономическими (в отличие, например, от технико-экономических, эколого-экономических и др.),

Труд – процесс социально-экономический. Вся сфера труда относится к социально-экономическим процессам. Не только в самих этих процессах, но и по поводу трудовых процессов складываются и противоречиво сталкиваются интересы.

В социально-трудовой сфере люди, их общности (семьи, коллективы и др.) и представители (профсоюзы и др.) действуют непосредственно, а потому их интересы и действия являются полными (комплексными), а не частичными (только экономическими, например).

Осознание воспроизводственных процессов, в которых доминируют процесс труда или отношения по поводу труда, как процессов не экономических только, а непременно социально-экономических имеет принципиальное методологическое и практическое значение. Суть формируемого таким осознанием подхода – недопустимость при изучении и регулировании социально-трудовых процессов абстрагирования (отвлечения или оторванности) от их социальной стороны, необходимость подходить к ним как к целостно-человеческим. Другими словами, для понимания таких процессов и для эффективного управления ими важным является то обстоятельство, что в них участвуют живые люди, которым одновременно и неотъемлемо присуще все человеческое.

Человек может быть рабочей силой, потребителем, работником, иждивенцем, застрахованным от того или иного риска, вкладчиком, обманутым вкладчиком, собственником, акционером, исполнять иные сугубо или по преимуществу экономические роли и функции. В этих случаях он всегда «человеческий фактор» экономики. Есть «экономические теории, которые ограничиваются тем, что видят человека в экономике лишь как особый (живой, человеческий), но чем не менее только экономический фактор. Есть и другие теории, для которых принципиально недопустимо отсекать экономическую ипостась (общественную роль) человека от всех остальных ипостасей (общественных ролей). Именно отсюда и проистекают два отмеченных принципиально разных подхода к экономическим явлениям и процессам, в которых так или иначе участвуют и в которых заинтересованы живые люди.

Один подход культивирует узкоэкономическое видение мира и признает человека в качестве «экономического человека». В науку переносится метод мольеровского театра, в котором каждый персонаж имел и демонстрировал в предельно очищенном виде какую-либо одну-единственную человеческую черту.

Homo economicus скромен по мольеровскому фасону. Рассмотрение экономических процессов с его участием ведется так, как если бы живые люди не имели иных способностей, потребностей и интересов, кроме экономических. Теории, построенные на таком видении человека в экономике, выглядят ясными, четкими, поддающимися формализации. Но они описывают не ту реальность, с которой приходится иметь дело действительным субъектам хозяйствования и общественной жизни, управляющим органам власти например.

Значительно более реалистическая (хотя тоже научная, модельная) картина создается на основе другого подхода – социально-экономического. Здесь сущностные неэкономические характеристики человека и других носителей полного (комплексного) интереса не отбрасываются, а принимаются во внимание. И это дает поразительно богатый познавательный результат. Там, где исследователь homo economicus констатирует, допустим, незанятость, исследователь социально-трудовых отношений страдает по поводу безработицы. Где первый видит неполную занятость и излишнюю в сравнении с возможной занятость, там второй обнаруживает скрытую безработицу. Аналогичным образом первому подходу неведомы проблемы безземельности, бездомности, социальною дна и социального верха, роскоши и т.п.

Проблемы регулирования социально-трудовых отношений обсуждаются и ставятся в науке и на практике иной раз в их целостном (комплексном, живом) виде, а иной раз – в разъятом на узкоспециальные вопросы. Нам важно научиться ставить и обсуждать социально-трудовые проблемы так, как стоят они в жизни перед живыми людьми, перед реальными трудовыми коллективами, перед управленцами.

Проблемы регулирования социально-трудовой сферы многообразны, т.к. они затрагивают каждого человека. На современном этапе в РФ наиболее актуальными и острыми являются следующие проблемы:

1. массовая бедность, нищета, «социальное дно»;

2. законный и незаконный рынок труда, открытая и скрытая безработица, конкуренция между работниками.