Каковы причины интенсивного роста гуманизма и толерантно­сти белой расы?

Падение уровня пассионарности в той или иной группе связыва­ют с разрушением идентификационной схемы, в соответствии с ко­торой индивид отождествляет свои интересы с интересами своей группы, ''поднимая личные интересы до уровня общественных". Происходит нечто другое. В фазе, которая следует за стадией подъ­ема пассионарности, начинают господствовать так называемые (по Л.Н. Гумилеву) гармонические особи, т.е. люди, которые, отождест­вляя личные и общественные интересы, не желают поступаться пер­выми ради последних. Если пассионарии - это герои, идеалисты, ро­мантики и фанатики, то гармонические особи - это уже авантюри­сты, искатели приключений, прагматики (но не циники), люди, спо­собные на жертвенный и героический поступок, но не желающие только лишь жертвовать своими интересами и отдавать себя во имя общего дела. Гармонические особи напрягают свои силы до предела и жертвуют собой прежде всего во имя явных и конкретных целей: деньги, успех, слава. Лучше всего дух конца XIX в. выразили Джек Лондон и Редьярд Киплинг. Их герои бескомпромиссны в мораль­ном плане, они принципиальны и последовательны; они свято чтут свой моральной кодекс, их влекут деньги, успех и слава; в то же вре­мя в них горит мессианский дух и "религия империализма" ("единый флаг, единый флот, единая империя, единая корона'7 лорда Теннисона и "бремя белого человека" Киплинга).

Что послужило причиной подобного "демографического взрыва"?

Таким образом, к середине XIX в. процесс "механической" гло­бализации населения, связанный главным образом с территориаль­ной экспансией, был уже завершен.

С феноменологической точки зрения глобализация населения началась с экспансии европейской расы за пределы того ареала, ко­торый она занимала предыдущие 3 тыс. лет. Столкновение белой расы с автохтонным населением Америки привело, прежде всего, к колоссальному по своим масштабам геноциду на территории, в 4 раза превышающей по своему размеру Европейский континент5.

 

³ Используемый в литературе по антропологии и этнографии термин "европеидная раса" слишком размыт и не точен. Поэтому мы будем использовать термин "евро­пейская раса" для того, чтобы обозначить им тот антропологический тип людей, который идентичен коренным народам современного Европейского субконтинен­та Евразийского материка, говорящих на языках следующих групп: германской, романской, финно-угорской и славянской. Следуя заложенной Л.Н. Гумилевым традиции, мы будем называть народы Европы, принявшие в свое время Римско-ка­толическую версию христианства, западно-европейским суперэтносом.

⁴ Так, "черная смерть", как называли страшную чуму, которая свирепствовала в Ев­ропе с 1348 г. по 1351 г., уничтожила больше половины тогдашнего населения За­падной Европы. После того как некий Балавигнус, после пыток "сознался", что он и несколько других евреев приготовили яд из смеси христианских сердец, пауков, лягушек, ящериц, человечьего мяса и освященного хлеба и потом эту смесь в виде порошка бросали в колодцы, из которых христиане брали воду, по Западной Евро­пе покатилась первая, организованная на государственном уровне, волна антисеми­тизма и уничтожения евреев (полностью было уничтожено еврейское население Ауксбурга, Вюртсбурга, Мюнхена, Верхнего Рейна, Фрейбурга, Майнца, Кельна, Эрфурта, Кремса, Франкфурта, Ганновера и Брюсселя).

⁵ В научном сообществе до сих пор продолжаются дискуссии о том, каким образом такая огромная территория как нынешняя Латинская Америка могла быть завое­вана такими незначительными силами европейцев? Мы разделяем точку зрения Л.Н. Гумилева, что завоевание европейцами Америки есть один из самых ярких примеров, подтверждающих теорию пассионарности и старения этноса. В своих работах Гумилев использовал категорию "пассионарность" для характеристики различных моделей этнического поведения. В связи с тем, что эта категория чрез­вычайно многопланова, мы намеренно сузим ее таким образом, чтобы она могла выступать в качестве адекватного инструмента для анализа процессов глобализа­ции населения. Мы будем называть пассионарностью систему следующих качеств, характеризующих любую человеческую популяцию (не только этнос!): энергети­ческий потенциал популяции, показывающий, насколько она способна к соверше­нию тех или иных действий по преобразованию самой себя, окружающего природ­ного и социального мира; центростремительность популяции, т.е. в какой мере ин­дивиды, эту популяцию образующие, в первую очередь отождествляют себя имен­но с этой самой популяцией как единым целым; "жертвенность" индивидов попу­ляции, т.е. в какой мере они готовы отказаться от каких бы то ни было своих ин­тересов ради интересов популяции (см. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Зем­ли. М., 1994).

Ацтеки, так же как майя и инки, были к концу XV в. старым, полностью ут­ратившим свою пассионарность этносом, который не выдержал столкновения с молодым, высокопассионарным западно-европейским суперэтносом. Находясь в самой нижней точке упадка пассионарности, ацтеки и другие американские авто­хтоны не имели никакой коллективной воли к сопротивлению, а индивиды не же­лали жертвовать своим здоровьем, и тем более жизнью, во имя спасения своего народа и своей страны.

 

 

В итоге были уничтожены сотни субэтнических образований, пол­ностью разрушены такие цивилизации, как цивилизация ацтеков, майя и империя инков. При этом огромная часть населения была ис­треблена чисто физически, а другая, возможно еще большая, погиб­ла в течение сотни лет в результате экспорта из Старого Света не­традиционных для Америки болезней и продуктов питания. Автох­тонные американцы оказались, в силу чисто физиологических осо­бенностей, абсолютно невосприимчивыми к алкоголю в любых его формах, а также и к ряду специфических болезней, характерных для людей белой расы, в первую очередь оспы. Например, если среди ев­ропейского населения смертность от черной и желтой оспы колеба­лась в интервале 10%, то коренные жители Нового Света теряли от этой же болезни от 80 до 95% населения.

К началу XVII в. белая раса полностью освоила обе Америки. Это имело следующие культурно-цивилизационные и этнодемографические последствия:

• на территории Северной и Южной Америки, общей площадью примерно 42,5 млн кв. км, в результате глобализации населения, вы­разившейся в массовой (как принудительной, так и добровольной) иммиграции из Европы, насильственной иммиграции из Африки (вывоз чернокожих рабов), геноцида местного населения (целена­правленного и спровоцированного изменениями условий жизни), возникла ранее не существовавшая популяция людей: латиноамери­канский суперэтнос, американская и канадская нации, ряд мелких этнодемографических групп;

• современное население Северной и Южной Америки, отлича­ясь от западно-европейского суперэтноса по некоторым расово-ан-

 

тропологическим показателям, близко к нему в культурно-цивилизационном плане настолько, что можно говорить о существовании единого в цивилизационном плане евроамериканского мира;

• завоевание обеих Америк привело к расширению ареала белой расы (А.А. Кауфман справедливо считал, что колонизация - это способ развития человечества, распространяющий культуру по лицу земли⁶;

• освоение двух американских континентов белой расой озна­чало распространение западно-европейской (христианской) циви­лизации.

Нельзя не отметить один важный момент. Экспансия европей­ской расы в Америку одновременно означала христианизацию этих территорий. Религиозный, миссионерский аспект колонизации Аме­рики трудно переоценить.

В течение последних двух столетий обсуждается тема жестоко­сти европейских завоевателей по отношению к автохтонному насе­лению. Разумеется, ни в коей мере нельзя снимать историческую от­ветственность с европейской расы за геноцид американских абори­генов, который не имел никаких видимых рациональных причин: по­коряемые народы в абсолютном своем большинстве не оказывали никакого сопротивления. То, что уцелела значительная часть поко­ряемых народов - это почти исключительно заслуга христианства. Если бы не папские энциклики, в которых говорилось о признании американских индейцев людьми в полном смысле слова и о необхо­димости обращения их в христианство - сложно себе представить, как бы развивались события. Именно стремление иерархов католи­ческой церкви и религиозно ориентированных монархов ко все большему расширению своей паствы помешало европейской расе уничтожить американских аборигенов полностью. Думается, что папская булла Климента VII (1537) спасла жизнь миллионам людей. Идеологический момент в проблеме сохранения остатков авто­хтонного населения Америки не менее важен, чем, допустим, мер­кантильно-экономический. Если бы белая раса находилась под вли­янием не христианства, а ультранационалистической (как Древняя Ассирия) или откровенно человеконенавистнической (как Третий рейх) идеологической системы, то аборигены были бы уничтожены по схеме, по которой ассирийцы уничтожали окружающие народы (а потом сами были уничтожены Мидией).

Освоение Нового Света можно считать знаменательным собы­тием еще и в том смысле, что белая раса впервые в мировой истории перестала подчиняться эколого-биологической детерминации. Стремление белой расы к экономической выгоде (местное населе­ние, которое все еще оставалось в большинстве, должно было рабо­тать на рудниках в плантациях) и соблюдение некоторого этическо-

⁶ Кауфман АЛ. Переселение и колонизация. СПб., 1905.

го кодекса возобладало над стремлением уничтожить другую чело­веческую общность.

Почти одновременно (с исторической точки зрения) с экспан­сией белой расы через Атлантику начинается ее экспансия на севе­ро-восток Евразийского континента, которая выражается во взя­тии Иоанном IV Грозным г. Казани и в продвижении отрядов Ер­мака в Сибирь. Это произошло в период с 1581 г. по 1587 г. Освое­ние Сибири русским этносом - тема достаточно заидеологизированная. В русской (затем советской) историографии⁷ она всегда имела исключительно положительную оценку; в западной, япон­ской и китайской литературе - нейтральную, отрицательную и рез­ко отрицательную. Следует лишь отметить, что по отношению к покоренным народам со стороны русского этноса и его политико-государственных институтов никогда не проводилась политика со­знательного геноцида. Изменение демографической ситуации в Сибири, а затем на Дальнем Востоке и на Крайнем Севере было в первую очередь вызвано не агрессивностью русского этноса (за очень редким исключением, вроде истории Яицкого казачества), а теми же причинами, что и в Америке: нехарактерные болезни, ал­коголь и изменение привычной среды обитания. Вторая половина XVI в. рассматривается рядом авторов как эпоха великого подъе­ма пассионарной энергии великоросов, в результате которого ни­кем не направляемая инициатива "вольных людей" дала России громадные приращения на Востоке⁸.

Рассматриваемый нами этап глобализации населения подошел к своему логическому концу 26 января 1788 г., когда английский капи­тан Филипп привел в Сиднейскую бухту 11 кораблей с каторжанами, тем самым положив начало колонизации Австралии, открытой до этого события в самом начале XVIII в. одними из последних героев-пассионариев европейской расы и фаустовской культуры, капитана­ми Абелем Тасманом (великим неудачником и автором прекрасного жизненного девиза "бороться и искать, найти и не сдаваться") и Джеймсом Куком. Именно в этот день население земного шара бы­ло глобализовано окончательно.

Что же происходило с населением за пределами территорий, ко­торые мы уже рассмотрели? Здесь прежде всего следует отметить рождение арабского суперэтноса и исламской цивилизации. Их су­ществование институционально было оформлено вначале в виде Арабского Халифата, а затем Османской Порты (империи). Высо­кая пассионарность арабского суперэтноса, а затем и турок-осма­нов, была одной из главных причин начавшейся глобализации. Рас­смотрим эти причины.

¹ Кауфман АЛ. Указ. соч.; Ямзин ИЛ., Вощинин В.Н. Учение о колонизации и пе­реселениях. М.; Л., 1926.

³ Ионцев В.А. Международная миграция населения: теория и история изучения. М., 1999.

 

1. Высокая пассионарность зарождавшегося арабского супер­этноса, о сопротивление которого сломались военные волны Кре­стовых походов и благодаря которой в арабской массе удалось растворить миграционные волны Крестовых походов, не позволи­ла белой расе осуществить экспансию вглубь Евразии через Ближний Восток.

2. Высокая пассионарность сложившегося арабского суперэтно­са и его натиск на ареал белой расы через Иберийский полуостров способствовали консолидации западно-европейского суперэтноса после битвы при Пуатье.

3. Османская Порта перекрыла западно-европейскому суперэт­носу пути в Персию и Индию. Одновременно она (через дружествен­ные исламские государства Магриба) препятствовала движению ев­ропейцев вглубь Африканского континента.

Все это, а также крах тевтонского "nach Osten" вынудили запад­но-европейский суперэтнос к трансатлантической экспансии.

За этот же период Восточный мир перенес сразу три цивилизационно-демографических катастрофы: это завоевания Чингисхана, Тимура и Великих Моголов. Их общим итогом стало образование широчайшего тюркского пояса от Каспия до бассейна Тихого океа­на. Параллельно с этим от Атлантического побережья Марокко до тихоокеанского побережья Индонезии раскинулся пояс народов, принявших ислам.

Анализ событий на Дальнем Востоке мы проводить не будем, так как они лежат за рамками нашего исследования. С точки зрения интересующей нас проблематики лишь отметим захват португаль­цами в 1590 г. Формозы (Тайваня) и проникновение голландцев в Японию. В целом, в общую орбиту глобализации дальневосточный регион вошел лишь после так называемой второй опиумной войны.

Подведем итог описанию феноменологической картины рассма­триваемого нами этапа глобализации. Итак:

• ареал белой расы к середине XIX в. увеличился примерно с 7 млн кв. км до 75 млн кв. км, т.е. больше чем в 10 раз (площадь всей земной суши 149 млн кв. км);

• территория, на которой белая раса стала абсолютно доминиру­ющей расово-этнической группой, составляла около 60 млн кв. км;

• к 1850 г. все население планеты составляло 1 млрд 265 млн че­ловек, при этом больше трети (чуть меньше половины) всего насе­ления составляли представители белой расы;

• за пределами глобализационных процессов остались лишь вну­тренние районы Китая, Внешняя Монголия, Корея и Япония.

Теперь несколько слов о детерминации демографической глоба­лизации. Каждая популяция, находящаяся по Л.Н. Гумилеву⁹ вблизи

 

⁹ Теория пассионарности является одним из самых важных элементов духовного и научного наследия великого русского ученого Льва Николаевича Гумилева. Сле­дует очень жестко различать методологический аппарат теории пассионарно- сти и конкретные прикладные выводы, которые делаются из применения этой теории к объяснению конкретных явлений. Категория "пассионарность" означа­ет энергетический подъем у той или иной таксономической группы (от племени и секты до этноса и суперэтноса). Теория пассионарности - феноменологическая. Она не объясняет причины подобного подъема и не ставит себе этого в качестве цели. В данной работе пассионарность рассматривается как категория, указываю­щая на скачкообразный рост активности той или иной таксономической группы. Например, подобного рода феномен пережили в XV и XVI вв. Португалия и Ис­пания, Голландия в XVTI в., Англия в XVIII и XIX вв.

 

своего пассионарного максимума, стремится к росту и расширению своего ареала. Накануне начала глобализационных процессов за­падно-европейский суперэтнос находился как раз вблизи такой фа­зы. Были в наличии ее важнейшие признаки. Расцвет науки и куль­туры (Ренессанс, время Рафаэля, Леонардо да Винчи, Микеланджело Буонарроти, Мартина Лютера, Жака Кальвина, Ульриха Цвингли, Томаса Мора, Эразма Роттердамского, Фрэнсиса Бэкона и Виль­яма Шекспира) и, в то же время, всплеск жесточайшей нетерпимо­сти к любым формам инакомыслия (Варфоломеевская ночь, про­цесс Галилея и казнь Джордано Бруно, Цезарь Борджия и семейст­во Медичи), Реформация и Контрреформация. И главный признак - огромное число пассионариев, обладающих избыточной энергией биоактивных личностей (среди них такие великие деятели, как фа­натик идеи Христофор Колумб, бесстрашные путешественники и авантюристы Марко Поло, Фердинанд Магеллан, Васко да Гамо и Америго Веспуччи). Это и титаны духа, которые за одно столетие сделали для христианской культуры больше, чем было сделано за предшествующую тысячу лет. И, наконец, самое главное. Западная Европа была наводнена огромным слоем людей, которые (кто в си­лу законов майората, кто в силу стечения жизненных обстоятельств) были в буквальном смысле слова не у дел, не знали куда себя при­строить и, в силу избытка воли, таланта и жизненной энергии, не могли найти себя в мирной, спокойной, полуголодной жизни. Это обедневшие дворяне, ландскнехты, пресловутые трубадуры, разно­мастные "рыцари печального образа" и "железные маски".

Мы хотим особо подчеркнуть, что глобализация населения, ко­торая началась с экспансии белой расы, принципиально не может быть объяснена одними лишь экономическими причинами. В Аме­рику не было в начале XVI в. экспансии капитала - потому как его не было еще нигде в мире, он появится не раньше, чем через 200 лет. Европейцы нашли в Америке золото и серебро, но оно было быст­ро обменяно на пряности с островов Зондского архипелага и Молук­кского полуострова, осело в подвалах замков ("Скупой рыцарь" А.С. Пушкина) или было обращено в роскошную недвижимость. В целом экономическое благополучие главных на тот момент стран Испании и Португалии не намного улучшилось в результате экспан­сии. Более того, уже к началу XVII в. они пережили тяжелейший

экономический и системный кризис (крах Крестового похода коро­ля Себастиана, гибель испанской "Великой Армады¹') и преврати­лись во второстепенные державы.

Поэтому напрашивается следующий вывод: экспансия белой ра­сы породила глобализацию населения и положила начало тотальной глобализации. Таким образом, демографическая глобализация была первой формой глобализации вообще. Избыток пассионарной энер­гии белой расы, который сдерживался обладавшей тоже высоким пассионарным потенциалом арабским суперэтносом и Османской Портой, спровоцировал трансатлантическую экспансию белой расы, а также ее экспансию на северо-восток Евразийского континента. Уже индуцированные этой экспансией события в Америке вынудили белую расу, в поисках рабочей силы, к экспансии в Африку.

Таким образом, чисто экономические мотивы глобализации на­селения в тот период ее развития были вторичными. Хотя они, что называется, имели место быть. Причиной глобализации населения, и глобализации вообще, стало "избыточное население". Не будь его в достаточном наличии у белой расы в то время, история человече­ства развивалась бы совсем по другому сценарию.

 

Процесс глобализации населения со второй половины XIX в. и до окончания Второй мировой войны

 

Итак, к середине XIX в. наша планета уже представляла собой единое демографическое пространство. В этот же период белой ра­сой была колонизирована Африка.

Закончив территориальную экспансию и максимизировав свой популяционный ареал, белая раса вступила в период роста населе­ния. За время, прошедшее с начала XVIII в. и до 1925 г., численность европейцев возросла со 150 до 800 млн человек (в 1900 г. все населе­ние Земного шара составляло 1636 млн человек и почти половина из них были европейцами).

Объяснить это можно двумя группами причин: первая группа - причины эндогенного, вторая - экзогенного характера:

• начиная с конца XVII в. наблюдался (хотя и неравномерный и неоднородный) рост материального благосостояния большинства этносов белой расы;

• сохранялась многолетняя модель семьи (рождаемость практи­чески не регулировалась);

 

• в то же время начала стремительными темпами развиваться медицина, которая, наряду с ростом санитарно-гигиенической куль­туры населения, способствовала резкому снижению смертности во­обще и особенно детской;

• в результате стала реальностью возможность предотвращать возникновение эпидемий и пандемий, которые в раннем Средневе­ковье уничтожали в городах до 90% населения;

• научно-технический прогресс изменил условия и характер тру­да: уменьшилась физическая нагрузка, травматизм и сопутствую­щие им явления;

• научно-технический прогресс изменил характер войн, которые теперь велись не столько пехотой, сколько артиллерией и кавалери­ей. Ввиду этого, за XVIII в. количество живой силы, приходящееся на единицу площади, сократилось в 7 раз. Соответственно, потери живой силы в войнах (в удельном, а не в абсолютном выражении!) уменьшились.

С начала XVII в. эстафета в экспансии белой расы перешла к ан­глийскому, голландскому, французскому этносам. Освоение ими за­хваченных территорий шло по принципиально другой схеме, чем ис­пано-португальская. Захваченные природные богатства и ресурсы превращались не в сокровища, а в капитал, что вызвало процесс бы­строго становления капитализма и стремительный научно-техниче­ский прогресс.

В дальнейшем (особенно со второй половины XIX в.) форми­рование единого экономического планетарного пространства, рост экономики, который стал возможным вследствие глобализа­ции, стимулировал научно-технический прогресс, который, в свою очередь, через медицину и общий рост социально-экономического благосостояния способствовал дальнейшему демографическому росту.

В период с начала XVIII в. и по первую четверть XX в. белая ра­са увеличивала свою численность, во-первых, потому, что она рас­полагала для этого достаточным территориальным потенциалом, который мог совершенно свободно принимать избыток населения, сформировавшийся в условиях ее традиционного ареала; во-вторых, белая раса смогла использовать оказавшийся в ее власти территори­ально-природный ресурс для своего экономического роста, кото­рый, в условиях низкой производительности труда, не мог обойтись без постоянного прилива рабочей силы; в-третьих, демографиче­ский рост белой расы создавал новых потребителей произведенного объема экономической продукции, что, в свою очередь, через науч­но-технический прогресс, рост уровня благосостояния, улучшение качества жизни и медицинского обслуживания опять-таки способст­вовало росту численности населения.

Таким образом, мы имеем дело не с простой каузальной цепью причина-следствие, а со сложнейшей обоюдостимулирующейся сис-

темой, где демографический рост индуцировал рост экономики, а он, в свою очередь, дальнейший рост населения.

Без глобализации населения, когда все новые и новые массы людей совершенно различными путями вовлекались на рынки труда, на рынки потребительских товаров, когда без миграцион­ных потоков было бы невозможно осваивать новые земли и осваивать природный ресурс, когда, наконец, все новое население (автохтонное, в первую очередь) получало необходимые трудовые навыки и вовлекалось в ставшее планетарным общественное раз­деление труда - без всего этого не возник бы капитализм как принципиально открытая система. Благодаря глобализации, белая раса, получив в свое распоряжение в качестве ресурсной базы до 80% территории планеты, сумела резко повысить свой демогра­фический вес по сравнению с другими расово-этническими груп­пами: к 1925 г. численность населения белой расы составила чуть больше 1/3 всего населения Земного шара. Кроме того, в этот пе­риод белая раса и западно-европейская цивилизация достигли пи­ка своего политического и экономического могущества, устано­вив абсолютную монополию на решение политических и экономи­ческих вопросов на уровне всей планеты.

Все же начиная с 90-х годов XIX в. белая раса вступила, как представляется, в фазу перенапряжения и начала спада уровня пассионарности. В первую очередь это касается западно-европейского суперэтноса.

Эпоха гармонических особей отличается прежде всего тем, что в популяции значительно вырастает уровень толерантности по от­ношению к представителям любых других групп¹⁰.

Итак, на рубеже XIX и XX вв. в коллективном самосознании фа­устовского человека начинает происходить кардинальный сдвиг в пользу толерантного отношения к другим расово-этническим, рели­гиозным и культурно-цивилизационным группам.

Причина первая - геополитическая (точнее ее следовало бы на­звать административно-военно-политической). Мир уже целый век жил в эпохе так называемых массовых армий. Собственных люд­ских ресурсов для того, чтобы удерживать гигантские колониаль­ные империи и параллельно воевать друг с другом за их передел, у европейских держав уже не было. Причина была не в низкой рожда­емости, а в низкой производительности труда, которая не позволяла высвободить трудовые ресурсы из сферы производства в военную сферу. Дефицит восполнялся за счет колониального населения. Об­щепринятой накануне Первой мировой войны была такая схема: офицерский состав - исключительно из представителей метропо­лии, унтер-офицерский состав - большинство из представителей ме­трополии, остальная часть - представители доминионов и белого на­селения колоний, есть представители цветного населения; сержант­ский и рядовой состав - абсолютное большинство из представителей цветного населения. (Разумеется, данная схема приблизительна, бы­ли "чисто белые части", но общую картину она отражает.) Если в начале XX в. "белым" оставался Британский флот, то к концу Вто­рой мировой войны доля представителей белой расы составляла на нем уже не более 30%. Еще выше доля цветного населения была в территориальных колониальных войсках, зачастую полком из 2000 человек командовали 20 представителей метрополии, все ос­тальные были коренными жителями. Подобная практика была вы­звана как нехваткой людских ресурсов, так и соображениями чисто

 

¹⁰ На исходе XIX в. произошло событие, которое нельзя не считать знаменательным и которое было бы немыслимо еще полвеком раньше. Вся европейская интеллек­туальная общественность выступила с резким осуждением геноцида коренного населения в бассейне реки Конго, на территории под контролем так называемой Международной ассоциации под предводительством короля Леопольда, а факти­чески под прямым бельгийским управлением, которая привела к уничтожению бо­лее чем миллиона местных жителей. Вот как выразился по этому поводу Артур Конан Дойль: "'Бельгия не управляла своей колонией. Она просто выжимала из нее соки, заставляя силой местное население отправлять пароходами все сколько-нибудь ценное в Антверпен". Великий писатель так и озаглавил свою книгу: "Пре­ступление в Конго". С активным осуждением неоправданной жестокости к мест­ному населению выступили также Джозеф Конрад, Марк Твен и Редьярд Кип­линг. Сами по себе протесты интеллектуалов уже стали своеобразной вехой в ис­тории самосознания западно-европейского суперэтноса.

 

военного характера: представители местного населения лучше зна­ли особенности местной территории, обычаев и т.д. Таким образом европейские страны-метрополии, исходя из чисто военных сообра­жений, были заинтересованы в людских ресурсах своих колоний, и следовательно, в росте численности их населения.

К 1900 г. численность этнических представителей Великобрита­нии в Индии не превышала 150 тыс. человек. Понятно, что столь не­многочисленная группа (а среди них были и купцы, и врачи, и учите­ля, и мессионеры), не могла управлять такой огромной страной, как Индия с ее 565-ю княжествами, индусскими и мусульманскими упра­вляемыми махараджами (набабами) и низамами соответственно. Для управления гигантской территорией нужен соответствующий адми­нистративный аппарат. Он был создан в конце ХТХ в. под названием "Индиан Сивил Сервис", уже к 1914 г. абсолютное его большинство состояло из коренных жителей. Вообще, желание метрополии эф­фективного централизованного управления совпадало с консолиди­рующими тенденциями в индийском обществе, которые нельзя не считать нациеобразующими. В 1876 г. по инициативе премьер-мини­стра Дизраэли королева Виктория провозглашена императрицей Индии. В этом акте была выражена не только воля и интересы бри­танского истеблишмента, но воля и интересы индийской элиты. Ко­ролева Виктория стала правопреемником империи Великих Мого­лов, а "Бритиш Радж" (британская власть), которая все более и бо­лее наполнялась местным населением, стала прообразом и ядром бу­дущего независимого национального индийского государства.

Схожая модель действовала и в других колониях. Конечно, вез­де были свои нюансы. Ряд территорий (Канада, Австралия, Новая Зеландия) из колоний быстро превратились в доминионы и стали го­сударствами белой расы. Быстро европеизировались такие страны, как Алжир, Кения, Родезия и ряд других. Поэтому система админи­стративного управления очень сильно варьировалась: от "чисто ев­ропейской" до ''глубоко смешанной, с абсолютным преобладанием местного населения". Но в то же время общая тенденция непрерыв­ного роста удельного веса представителей местного населения в ад­министративном аппарате неуклонно сохранялась вплоть до конца колониальной эпохи.

Таким образом можно сделать вывод, что метрополии не распо­лагали достаточной базой для комплектации административного ап­парата своих колоний представителями исключительно населения собственно метрополии. Вследствие этого, исходя из логики функ­ционирования административных систем, метрополии были заинте­ресованы как в абсолютном количественном росте населения своих колоний, так и в улучшении его качественных параметров: здоровья и образования, так как только здоровое и образованное население (не все, а, разумеется, его часть) могло быть использовано как людской ресурс для функционирования административного аппарата.

И, наконец, еще одно очень важное геополитическое обстоя­тельство. Понимая неизбежность грядущих войн за передел мира и сфер влияния, элиты стран-метрополий европейской расы нуж­дались в населении колоний как в источнике живой силы для воо­руженных сил, в людском ресурсе для административного аппара­та и людском ресурсе как источнике рабочей силы для мобилиза­ционных экономик. Очевидно, что подобный людской ресурс мог быть представлен только лояльным (насколько это возможно) населением. Управлять таким населением, опираясь лишь на ре­прессивные механизмы, невозможно. Для реализации всего вы­шеизложенного, исходя из соображений геополитических интере­сов, страны-метрополии европейской расы были вынуждены про­водить масштабные мероприятия санитарно-медицинского и культурно-просветительского характера с тем, чтобы, создав ло­яльные себе элиты в подконтрольных странах, уже через них ис­пользовать население этих стран, должным образом подготов­ленное, в своих геополитических играх.

Вторая причина носит чисто экономический характер. Интен­сивно развиваясь и остро нуждаясь в квалифицированной рабочей силе и рынках сбыта собственной продукции, сам мировой капита­лизм был заинтересован как в абсолютном росте численности насе­ления колоний, так и в качественном изменении его параметров. Без постоянного роста населения в Индии и улучшения его материаль­ного положения был бы невозможен, например, тот колоссальный экспорт туда английского текстиля, который так подробно исследо­вал Карл Маркс в своем "Капитале". Следовательно, мировой капи­тализм не мог бы столь стремительно развиваться, не имея под со­бой колониального людского ресурса.

Итак, 1925 г. стал переломным для демографической истории белой расы. Именно с того момента начался (продолжающийся вплоть до настоящего времени) ее откат от занятых позиций в чис­ленности населения планеты. С другой стороны, синергетический эффект причин, которые мы обсудили выше, вызвал интенсивный рост населения среди представителей небелой расы. Поэтому мы можем сформулировать главный вывод: глобализация населения, которая резко усилила демографические позиции белой расы вооб­ще и западно-европейского суперэтноса, в частности, породила про­цессы, которые привели в настоящее время к стремительному росту небелого населения. Демографический взрыв в странах "третьего мира" был подготовлен в течение второй половины XIX в. и первой половины XX в. Не имей место феномен глобализации населения, наша планета не переживала бы после Второй мировой войны демографический взрыв.

 

Глобализация населения с 1945 г. и до наших дней

 

Прошедшие две мировые войны, если рассматривать их, так ска­зать, со стороны западно-европейского суперэтноса, были войнами, уничтожившими колониальные системы и слой гармонических осо­бей. Есть такой общеизвестный в продессиональной военно-истори­ческой литературе факт. Экипажи самоубийц с кораблями, начинен­ными порохом, появились почти за четыре столетия до всемирно из­вестных японских камикадзе. Именно такими экипажами из пре­зревших смерть англичан была потоплена половина уцелевших пос­ле бури кораблей испанской великой армады. В последующем геро­изм уступил место профессионализму.

Эрих Хартман, заслуженно получивший звание "воздушного асса всех времен и народов" (352 сбитых самолета), в своих воспоми­наниях писал: "Восемьдесят процентов летчиков, которых я сбил, так и не успели перед смертью понять, кто и как их сбил". Мотив "остаться живым" был для Эриха Хартмана определяющим. Таким же он был для диверсантов-парашютистов Отто Скорцени и мор­ских диверсантов Валерио Боргезе. Уничтожая аэродромы и кораб­ли противника, эти люди не собирались жертвовать своей жизнью. Японский этнос и народы Советского Союза, находясь в состоянии пассионарной аффектации, напротив, совершали многочисленные примеры индивидуального и массового героизма.

После Второй мировой войны западно-европейский суперэтнос вступил в состояние ярко выраженного пассионарного упадка. Мес­то гармонических особей заняли субпассионарии по Л.Н. Гумилеву, т.е. циничные профессионалы, относящиеся к любым идеологиче­ским установкам чисто инструментально, за исключением лишь од­ной: "личные интересы превыше всего". Таким образом, професси­онализм занял место героизма, прагматизм - идеализма и романтиз­ма, рациональный расчет во всех сферах - фанатизма.

Повсеместно в мире отмечают изменения характера европей­цев, совершившиеся за последние 40 лет. Этот феномен получил да­же свое собственное название: "угасание воли у европейского насе­ления",которое проявляется теперь во всех формах: в готовности обвинять себя и выслушивать уничтожающую критику извне; в не­желании работать в целом ряде профессий; в намечающейся неспо­собности европейцев воевать; "всеобщая размягченность, упадок энергии и упругости, род душевной расположенности"¹'. Отказ от атомной промышленности в 1980-е годы имел явные упаднические обертоны, которые отличали его от того самого страха перед же­лезными дорогами, что охватил Европу в 1840-е годы. Причем все антиядерные и экологические движения - это "лишь вторичное следствие изменения ментальности в Европе и США"¹². По неиз-

11 FreundJ. La fin de la Renaissance. P., 1980. P. 7..

^]2QuentinJ.P. Mutation 2000: Le Tournant de la civilisation. P., 1982. P. 19.

вестным причинам "мораль западных людей изменяется", исчезают напористость, способность к насилию и жестокости. «Новые боги Запада именуются "мир", ''уважение к жизни в любых ее формах"»¹.

Европейцы, ранее численно вырвавшиеся вперед, "возвращают­ся в строй", и теперь все шесть главных групп человечества - Китай, Индия, страны белой расы, Латинская Америка, исламский мир, Черная Африка - возвращаются примерно к тому же взаимному со­отношению, которое существовало до экспансии Запада. Снова от­носительно малочисленные западные европейцы ощущают себя "средиземноморским клубом, затерявшимся среди джунглей"¹⁴.

Волна резкого спада уровня пассионарности белой расы после Второй мировой войны докатилась до Советского Союза и стран Восточной Европы, Соединенных Штатов и Японии. Видимо, культурно-цивилизационные формы организации жизни способны транслировать процессы, происходящие на биопсихосоциальном уровне. Героизм и фанатизм японских солдат - не только камикад­зе - поражал сознание американцев и их союзников в годы Второй мировой войны. Уже через 30 лет подобное проявление самурайско­го духа нельзя было представить. Конец "японского экономическо­го чуда" в 1990-х годах сами японские масс-медиа назвали очень про­сто и ярко: "Самурай устал". Падение конкурентоспособности япон­ской экономики было в первую очередь вызвано отказом молодого поколения от тех ценностей фанатичного корпоративизма и аске­тизма, который был так характерен для их дедов и отцов.

Резко возросла толерантность белой расы. Белый расизм (после ликвидации режима апартеида в ЮАР) не существует нигде на офи­циальном уровне. Любопытно, что для этого понадобилось менее полувека - в 1957 г. в США была ликвидирована расовая сегрегация. А поскольку "нет другого способа выпрямить палку, которую пере­гнули в одну сторону, чем перегнуть ее в другую сторону", то сейчас мы наблюдаем в странах белой расы феномен "политической кор­ректности", который явно снисходителен, например, ко все усилива­ющемуся черному расизму (негритюд, культ Раст Сафари). Харак­терно и резкое ослабление белых расистских организаций. Так, в 1875 г. в Ку-Клукс-Клане состояло 5 млн активных членов, не считая сочувствующих¹⁵. В наши дни (данные за 1995 г.) численность Ку-Клукс-Клана не превышала 100 тыс. человек (число сочувствующих около 1 млн). Впрочем, многие американские журналы (например) считают эту цифру явно завышенной и пишут о том, что вряд ли общее число ККК превышает 25 тыс. человек. Имеет место и другой, весьма любопытный феномен. В тех же США уже действуют мно­гочисленные мультирасовые фашистские группировки. Так, в рядах

 

¹³ Levy В.-Н. Questions de principe. P., 1983. P. 8.

¹⁴ Taccoen L.L. Occident est nu. P., 1982. P. 94, 108.

^s Иванов Р., Лисневский Э. Ку-Клукс-Клан. М., 1981.

 

"Арийской республиканской армии" 40% членов составляют афро-американцы и люди латиноамериканского происхождения¹⁶.

Феноменология процесса толерантности заключается, прежде всего, в демографическом переходе, в известной атомизации общест­ва и в кризисе традиционных (патриархальных) семейных отноше­ний. Индивиды при выборе стратегии жизненного поведения начи­нают, прежде всего, руководствоваться собственными представлени­ями о своем индивидуальном успехе, комфорте, счастье и благопо­лучии, а не заботой о своем таксоне. Поэтому вряд ли можно всерь­ез рассчитывать на то, что какая-либо группа белой расы вдруг, осознав демографическую опасность, кардинальным образом изме­нит свое демографическое поведение. Если колебания уровня толе­рантности еще можно ожидать с достаточным на то основанием, то надежды на восстановление в массовом порядке у людей белой расы модели многодетной семьи, по крайней мере, на сегодняшний день, абсолютно беспочвенны. Следовательно, надеяться на то, что тот или иной таксон, путем пропаганды некоего демографического им­ператива большой семьи, можно заставить изменить демографиче­ское поведение, не стоит. Подтверждением этого тезиса может слу­жить опыт Франции, которой не удалось кардинально изменить де­мографическую ситуацию путем государственного регулирования.

 

Изменения в области иммиграционной¹⁷ и ассимиляционной политики развитых стран

 

Симптомы радикальных сдвигов в политике развитых стран в этой области начали происходить лет за 20 до конца Второй миро­вой войны.

Дело в том, что еще в начале XX в. правительства стран белой расы старались всячески ограничивать иммиграционные потоки, ко­торые могли бы существенным образом нарушить традиционный для этих стран расово-этнический баланс. Заметим, что в это время произошло даже известное ужесточение иммиграционных фильтров по отношению к представителям населения, возможность и нуж­ность ассимиляции которых вызывала известные сомнения у правя­щих элит. Один из основателей Соединенных Штатов, Уильям То­мас Джефферсон, отмечал, что главной задачей американского об­щества является борьба за то, чтобы вновь пребывающие массы лю­дей относительно легко и быстро адаптировались как к условиям политической системы Соединенных Штатов (т.е. либеральной де­мократии), так и принимали в качестве базовых ценностей своей жизни ту систему норм, ценностей, установок, моделей поведения,

¹⁶ Ware A. Development in American Politics / Ed. J. Pule, Ch. Bailay, B. Cain and G. Peters, L, 1998. P. 10.

¹⁷ Более подробно см. гл. 6 "Миграция и глобализация".

образа и стиля жизни, что характерны для англосаксонского ядра американской нации. На протяжении всего XIX в. американский ис­теблишмент активно поощрял иммиграцию из Великобритании и Ирландии, других государств германской языковой группы; он не препятствовал (но и не поощрял) иммиграцию из славянских стран, Испании, Португалии, Италии и Латинской Америки. Но правящая элита США всячески тормозила иммиграцию из всех остальных ре­гионов¹⁸. Поток африканского населения в США поддерживался экономическим строем плантаторского рабовладения. Отметим также, что среди мотивов Гражданской войны 1861 г. Севера и Юга важную роль играло стремление не допустить дальнейшего увеличе­ния роста афро-американского населения¹⁹. В самом конце XIX в. Конгресс США принял целый ряд очень жестких законов, которые резко ограничили поток иммигрантов из стран Азии, Африки и Ла­тинской Америки. По некоторым данным, количество иммигрантов из этих регионов уменьшилось чуть ли не в 10 раз.

Однако ситуация начала меняться после Первой мировой войны. Тут знаковым событием стала политика Франции, которая санкцио­нировала иммиграцию на свою территорию трех миллионов жите­лей из своих колоний в Магрибе и Индокитае. Иммигранты расселя­лись, главным образом, на бывших немецких территориях, отошед­ших к Франции по Версальскому договору (в частности, в Рейнской области). Демографическая политика Франции 20-х годов "переро­жать Германию" успеха не имела и, поощряя иммиграцию, француз­ское государство пыталось компенсировать в свою пользу демогра­фический дисбаланс с Германией. Этой же причиной объясняется и готовность разместить у себя около миллиона бежавших от Граж­данской войны и большевистского режима русских казаков и других

 

¹⁸ В этой связи нельзя не упомянуть и об афро-американской проблеме. Еще в самом конце XVIII в. среди правящих американских кругов появились опасения относи­тельно наличия в их стране значительной массы афро-американцев. Именно тог­да, т.е. почти сразу же после образования Северо-Американских Соединенных Штатов, возникло движение за выкуп и освобождение рабов и за их добровольно-принудительную депортацию на Африканский континент. Движение это приобре­ло значительные масштабы. Так, освобожденные рабы, эмигрировавшие в Запад­ную Африку, основали там в декабре 1821 г. поселение, которое в августе 1847 г. было преобразовано в государство Либерия. В честь американского президента Дж. Монро его столица в 1824 г. получила название Монровия. Отметим, что ли-берийцыамериканского происхождения, так называемые американо-либерийцы, составляли костяк политической, экономической, культурной элиты этой страны. Слой американо-либерийцев был оттеснен от власти только в 1989 г., когда рух­нул режим сержанта Сэмюэля Доу. Кроме того, афро-американцы в большом ко­личестве селились и в Сьерра-Леоне, столица которой, в память об этом, называ­ется Фритаун, т.е. "город свободы".

¹⁹ Иммиграционно-ассимиляционная модель Джефферсона получила поэтическое название "тигли плавильного котла". Ее основной функцией былпроцесс образо­вания нации через этническую гомогенизацию. Напомним, что ассимиляционная практика поддерживалась в то время абсолютным большинством европейских го­сударств.

 

эмигрантов из бывшей Российской империи²⁰. То есть, на первый план в иммиграционной политике государств белой расы выходили соображения политические.

Во время Второй мировой войны произошел ряд событий, кото­рые показали полезность разнообразия этнической мозаики и тем самым вызвали отход правящих элит западных государств от моде­ли "плавильного котла". Самый яркий пример этого - участие аме­риканцев итальянского и немецкого происхождения в войне против нацистской Германии и фашистской Италии.

Как известно, после 1925 г. режим Бенито Муссолини объявил жесточайшую войну мафиозным сицилийским и южно-итальянским кланам. Авторитарное государство не желало терпеть конкурентов, располагавших реальной властью на местном уровне. Полицейские репрессии вынудили уцелевшую верхушку мафиозных структур к бегству в другие страны, почти исключительно в США. Там как раз вступил в действие "сухой закон" и переселившиеся туда мафиозные лидеры, быстро рекрутировав рядовой состав из среды итальянских иммигрантов, легко сумели на контрабандной торговле алкоголем стать главной "этнической мафией". Но в Южной Италии и на Сици­лии оставались их соратники по мафиозной деятельности, под давле­нием режима принявшие вид законопослушных граждан. В 1943 г., когда американские войска должны были осуществить десантирова­ние в Сицилии с целью дальнейшего движения на Север, этому собы­тию предшествовала серьезная работа спецслужб. Американский ис­теблишмент был готов проявить известную мягкость к деятельности итальянских мафиозных организаций на территории США в обмен на помощь с их стороны в Италии. И такая помощь американскому правительству была оказана: лидеры итало-американской мафии уговорили своих коллег на Аппенинах помочь войскам союзников. Именно мафиозные кланы перебили и разоружили местные гарнизо­ны на Сицилии, так что никакого реального сопротивления там ока­зано не было. Примерно то же произошло и в Южной Италии, где пе­редвижение верных режиму Муссолини войск было полностью дез­организовано, а военная инфраструктура разрушена.

Приведем еще один пример тонкого и умелого использования полиэтничности своего населения военным командованием США против Японии во Второй мировой войне, который приводит Л.Н. Гумилев. Как известно, проблема сохранения: военной тайны - это залог победы. Особенно остро эта проблема стояла во время бо­евых действий на таких гигантских водных просторах, как Тихий океан. От способности шифровать и дешифровать информацию тут

 

²⁰ Такая политика французских властей была, между прочим,использована пропа­гандистской машиной Третьего рейха в качестве обвинения Франции в том, что "она сознательно и целенаправленно портит белую расу". Один из главных идео­логов нацистского режима Альфред Розенберг предрекал Франции "проклятие со стороны всех будущих поколений за то, что онаделает с Европой".

зависела судьба флотов и армий. Германия в 1941 г. уже располагала мощнейшей системой шифрации и дешифрации. Немецкое руко­водство поделилось ее технологическими секретами со своими япон­скими союзниками. В результате американские сообщения, донесе­ния и приказы быстро расшифровывались. Каким образом командо­ванию США удалось выйти из столь затруднительного положения? В войска и группы связи были срочно призваны представители ма­лочисленных индейских племен. Индеец племени А посылал через океан сообщение индейцу племени В на своем родном языке, а об­ратное сообщение он принимал уже на его родном языке. Японцы без особого труда расшифровывали собственно текст сообщения, но прочитать его они не могли, так как переводчиков, знающих индей­ские языки, на которых говорили тысячи или всего лишь сотни лю­дей, в Японии не было.

Приведенные примеры показывают, что государство при жела­нии и умении может использовать полиэтничность как фактор си­лы, а не слабости.

После Второй мировой войны практически все развитые страны перешли к ассимиляционно-иммиграционной модели, которая полу­чила название "миска салата". Это почти полный и повсеместный отказ от политики ассимиляции (по крайней мере от ее явных форм).

Начало 50-х годов - время массовой иммиграции в Западную Ев­ропу из стран бывших колоний. Здесь следует выделить два потока: ноток европейцев-колонистов, так называемая репатриация белого человека, и поток собственно жителей колоний. В условиях после­военного экономического кризиса и резкого обострения социально-экономической обстановки западно-европейские государства всяче­ски поощряли иммиграционные потоки, так как нуждались в деше­вой рабочей силе. Иммигранты из колоний были более неприхотли­выми и сговорчивыми, чем собственные работники. Помимо этого именно в начале-середине 50-х годов образовались экономические ниши, которые были целиком заняты представителями некоренно­го населения. Население западно-европейских государств не жела­ло, за очень редким исключением, работать на ряде опасных, вред­ных или крайне не престижных производств (в основном это произ­водства, связанные с отраслями химической промышленности и с се­ктором коммунального хозяйства).

Таким образом, можно сделать следующий вывод. Демографи­ческая глобализация в первые три послевоенных десятилетия обес­печила Западную Европу необходимым контингентом дешевой ра­бочей силы. Это позволило ликвидировать дефицит рабочей силы в Западной Европе, вызванный последствиями Второй мировой вой­ны и структурной перестройкой всей западно-европейской экономи­ки в период до 1975 г. Использование дешевой рабочей силы (зара­ботная плата выходца из бывших колоний была в 3 раза меньше,

 

чем у представителя метрополии; реальные издержки, учитывая от­сутствие выплат в различного рода социальные фонды, были еще меньше) позволило, за счет резкого уменьшения издержек на опла­ту труда, западно-европейским товарам достичь необходимого уров­ня конкурентоспобности. Этот фактор, конечно, наряду с другими, обеспечил быстрый экономический рост Западной Европы в после­военный период.

Аналогичные процессы происходили и в других развитых стра­нах. В Соединенных Штатах, Канаде, Австралии и Новой Зеландии были существенным образом смягчены иммиграционные законода­тельства. С конца 1950-х годов ассимиляционная политика, по край­ней мере на официальном уровне, перестала существовать. Роль им­мигрантов как более дешевой рабочей силы в американской эконо­мике в послевоенный период также весьма значительна, но имеет несколько иную структуру по сравнению с Западной Европой: здесь иммиграционные потоки направлялись в основном в сельское хозяй­ство, а с конца 1960-х годов также и в сферу услуг.

Роль мексиканских поденщиков-батраков для успешного функ­ционирования аграрного сектора американской экономики вообще трудно переоценить. Этот феномен изучен очень основательно, он стал материалом для многочисленных, в том числе математических, моделей сезонной миграции. По оценкам, успешное функциониро­вание аграрного сектора американской экономики обеспечивается тремя-четырьмя миллионами мексиканских работников. Вообще, период с начала 1960-х годов называют "мирной испанской реконки­стой" Юго-Западной части Соединенных Штатов, имея в виду неук­лонный рост доли испаноязычного населения.

Вторая сторона иммиграционной ситуации в США - это фено­мен "утечки мозгов", т.е. "импорт" элитных специалистов, обеспе­чивших сегмент рабочей силы на рынке труда. В 1960-е годы имми­гранты - инженеры и научные работники - позволили американ­ской экономике решить проблему дефицита научных кадров средне­го звена и высококвалифицированных инженеров. Масштаб "утеч­ки мозгов" в Соединенные Штаты, как и в Западную Европу, пере­оценить трудно. К сожалению, точных оценок этого явления не су­ществует (по приблизительным - счет идет на миллионы специали­стов). Умелая иммиграционная политика позволяла решать много­численные стратегические задачи. Например, "Манхеттенекий про­ект" был осуществлен международной группой физиков-ядерщиков, где доля американцев не превышала и половины. Ведущие верто­летные фирмы США начинали свой путь с модели, которая была разработана русским ученым Игорем Сикорским, а другой бывший советский ученый В. Уфимцев, высланный в 1981 г. из СССР, разра­ботал технологию "stelth". В 1978 г., в результате политики совет­ских властей, из СССР была выдавлена огромная (до 200 тыс. чело­век) группа специалистов, работавшая в области программного

обеспечения. Большая часть этой группы эмигрировала в США, что позволило американской экономике выйти в области производства компьютерных программ на передовые, местами - монопольные позиции, которые она сохраняет и по сей день.

Начиная со второй половины 70-х годов в иммиграционной сфе­ре произошли значительные изменения. Высокоэффективная систе­ма социального обеспечения, в первую очередь пособия, стали да­вать иммигрантам возможность жить в развитых странах, не будучи занятыми ни на какой наемной работе. Разумеется, само по себе со­циальное пособие невелико и обеспечить средний уровень жизни се­бе и своим близким на него невозможно. Но все дело в том, что им­мигранты приезжают из стран с таким низким уровнем жизни, что им выгоднее жить на мизерное социальное пособие всей семьей в развитой стране, чем оставаться у себя на родине. Так, в десятках стран годовой доход на душу населения не превышает 500 долл. США, т.е. размера минимального социального пособия. Таким обра­зом, происходит люмпенизация и пауперизация значительной части иммиграционных потоков, идущих в развитые страны. Это вызыва­ет определенное недовольство населения развитых стран и отража­ется в не очень удачных попытках законодательным путем пере­крыть иммиграционные потоки.

Не без изящества процесс гетерогенизации общества выразил покойный президент Франции Франсуа Миттеран: "Быть францу­зом сегодня - это значит быть немножко арабом, немножко италь­янцем, немножко сенегальцем, немножко индо-китайцем и, даже, немножко испанцем".