Место цивилизма в историческом прогрессе свободы и права

Разделение властей

Присущая новой российской Конституции концепция пра­вопонимания включает в себя в целом и правовое понимание государства и соответственно — правовую организацию госу­дарственной власти. В институционально-правовом плане это нашло свое выражение в конституционном закреплении оп­ределенной системы разделения властейв рамках общей кон­цепции российской правовой государственности.

346 Раздел IV. Общество, право, государство

Сам принцип разделения властей сформулирован в Кон-, ституции. (ст. 10) следующим образом: "Государственная власть в Российской Федерации осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную. Органы за­конодательной, исполнительной и судебной власти самостоя­тельны".

Дальнейшая конкретизация этих общих положений о раз­делении властей в соответствующих главах Конституции, оп­ределяющих статус и полномочия Президента Российской Фе­дерации (гл. 4), Федерального Собрания (гл. 5), Правительства Российской Федерации (гл. 6), судебной власти (гл. 7), свиде­тельствует о конституционном закреплении своеобразной рос­сийской модели президентской республики.

Существо этого своеобразия состоит в том, что система разделения и взаимодействия властей носит в целом асиммет­ричный и несбалансированный характер— с явным переко­сом в пользу полномочий Президента и его доминирующей роли в решении государственных дел, с очевидными слабостя­ми других ветвей власти в их соотношении с президентской властью.

Конституция наделяет Президента весьма широким кругом прав, который, по существу, охватывает все сферы и направ­ления организации и осуществления в стране государственной власти.

Президент Российской Федерацииявляется главой госу­дарства и гарантом Конституции. В соответствии с Конституци­ей и федеральными законами он "определяет основные направ­ления внутренней и внешней политики государства" (ч. 3 ст. 80).

Хотя в соответствии с зафиксированным в ст. 10 Консти­туции принципом разделения властей на законодательную, ис­полнительную и судебную ясно, что президентская власть (вся совокупность конституционных правомочий Президента)это власть именно исполнительная,однако по смыслу ряда дру­гих статей Конституции президентская власть как бы выносит­ся за рамки данной классической триады и конструируется в виде некой отдельной (исходной, базовой) власти, возвышаю­щейся над этой стандартной триадой.

Так, в Конституции (ч. 1 ст. 11) содержится положение о том, что "государственную власть в Российской Федерации осуществляют Президент Российской Федерации, Федеральное Собрание (Совет Федерации и Государственная Дума), Прави­тельство Российской Федерации, суды Российской Федерации". Здесь уже фигурируют четыре власти. Это представление о четырех властях подкрепляется и другими конституционными

Глава 10. Правовое государство в постсоветской России 347

положениями, согласно которым Президент "обеспечивает со­
гласованное функционирование и взаимодействие органов го­
сударственной власти" (ч. 2 ст. 80), а"исполнительную власть
Российской Федерации осуществляет Правительство РоссийСт
кой Федерации" (ч. 1 ст. 110). .

Одновременно, согласно Конституции (ст. 83, 111—112,
116—'117)-, Президент обладает широкими решающими полно­
мочиями как в сфере исполнительной власти в целом, так и в
вопросах формирования и отставки Правительства (в частности
назначение с согласия Государственной Думы Председателя
Правительства, право председательствовать на заседаниях
Правительства, принятие решения об отставке Правительства
и т.д.). ^ч

Из содержания и характера конституционной регламента­ции полномочий Президента и Правительства можно сделать вывод о том, что президентская власть, помимо исключитель­ных прав Президента, включает в себя, по существу, и весь комплекс решающих правомочий исполнительной власти.

Отсутствие необходимой четкости в этом вопросе неизбеж­но порождает противоречия в системе разделения властей и ведет к дублированию и параллелизму в деятельности Прави­тельства и президентских структур (Администрация Президен­та, Совет Безопасности и т.д.).

Неопределенность самой конструкции исполнительной власти (Президент, Правительство)дополняется отсутствием надлежащего баланса в ее отношениях с российским парламен­том (Федеральным Собранием), который по Конституции (ст. 94) является "представительным и законодательным орга­ном Российской Федерации".

Федеральное Собраниепо Конституции вообще не уча­ствует в формировании Правительства, за исключением того, что в-отношений назначаемого Президентом Председателя Правительства требуется согласие Государственной Думы. Причем "после трехкратного отклонения представленных кан­дидатур Председателя Правительства Российской Федерации Государственной Думой Президент Российской Федерации на­значает Председателя Правительства Российской Федерации, распускает Государственную Думу и назначает новые выборы" (ч. 4 ст. 111).

К полномочиям Президента относится и представление кандидатур на те должности, назначение которых относится к компетенции Совета Федерации(должности судей Консти­туционного Суда, Верховного Суда, Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, а также Генерального прокурора

348 Раздел IV. Общество, право, государство

Российской Федераций) или Государственной Думы (должность Председателя Центрального банка Российской Федерации).

В области контрольных функций парламент обладает лишь правом контроля за исполнением Правительством федерального бюджета (ч. 5 ст. 101).

Государственная Дума может выразить недоверие Прави­тельству. При этом Президент вправе объявить об отставке Правительства либо не согласиться с решением Государствен­ной Думы. Если Государственная Дума в течение трех месяцев повторно выразит недоверие Правительству, Президент впра­ве объявить об отставке Правительства либо распустить Госу­дарственную Думу (ч. 3 ст. 117).

Если вопрос о доверии Правительству поставлен Предсе­дателем Правительства и Государственная Дума в таком дове­рии отказывает, Президент имеет право в течение семи дней принять решение об отставке Правительства или о роспуске Государственной Думы и назначении новых выборов (ч. 4 ст. 117).

Президент, согласно Конституции (ст. 93), может быть от­решен от должности Советом Федерации только на основании выдвинутого против него Государственной Думой обвинения в государственной измене или совершении иного тяжкого пре­ступления, подтвержденного заключением Верховного Суда Российской Федерации о наличии в действиях Президента признаков преступления и заключением Конституционного Суда Российской Федерации о соблюдении установленного порядка выдвижения обвинения. Но процедура эта очень слож­ная и практически не реализуемая.

Становление правового государства невозможно без утвер­ждения независимой судебной власти и ее всесторонней пра­возащитной деятельности.

Советские суды на протяжении многих десятилетий партийно-коммунистической власти были подчиненными и по­слушными звеньями машины классового насилия. В идеологии и на практике господствовало известное ленинское положение о том, что диктатура пролетариата есть власть, опирающая­ся непосредственно на насилие, не связанная никакими зако­нами. В этих условиях объективное правосудие и независимый суд были просто невозможны.

Унизительное положение суда и судей, их полная подчи­ненность партаппарату и правящей номенклатуре были обще­известным фактом. О господстве в советских судах так называ­емого . "телефонного права" (т.е. устных директив от вышесто­ящих звеньев номенклатуры) знали все. Поэтому конституцион-

Глава 10. Правовое государство в постсоветской России 349

ная декларация тех лет о том, что "судьи независимы и подчи­няются только закону" ц неофициальном варианте звучала так: "Судьи "независимы" и подчиняются только райкому".

Старая судебная система не была изменена и в годы пере­стройки. Правда, 4 августа 1989 г. был принят Закон СССР о статусе судей, но дело до реализации этого половинчатого (по-своему советско-коммунистического) акта не дошло.

Идея деполитизации и департизации суда и других госу­дарственных учреждений содержалась в Указе Президента РСФСР от 20 июля 1991 г. "О прекращении деятельности орга­низационных структур политических партий и массовых обще­ственных движений в государственных органах, учреждениях и организациях РСФСР". Первыми действительно важными шагами на пути к новому суду в России стали формирование и деятельность Конституционного Суда России. Закон РСФСР "О Конституционном суде РСФСР" был принят Верховным Советом РСФСР б мая 1991 г. и утвержден Съездом народных депутатов РСФСР 12 июля 1991 г. Указом Президента от 24 декабря 1993 г. этот закон был признан недействующим. Как сам Закон 1991 г„ так и деятельность Конституционного суда РСФСР (в 1992—1993 гг.), несмотря на их недостатки, оказа­ли заметное влияние на формирование независимой судебной власти в России.

Целый ряд новых полномочий о суде был закреплен в За­коне РСФСР 1992 г. "О статусе судей в Российской Федера­ции"¹. В этом Законе содержится положение о том, что судеб­ная власть самостоятельна и действует независимо от законо­дательной и исполнительной властей.

Сформулированные в этом законе основные принципы формирования и деятельности независимой судебной власти в России получили в дальнейшем свое признание и закрепление в новой Конституции. В ней (ст. 118) провозглашено положение о том, что "правосудие в Российской Федерации осуществля­ется только судом". Согласно Конституции (ч. 1 ст. 120), "су­дьи независимы и подчиняются только Конституции и феде­ральному закону". Судебная власть осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголов­ного судопроизводства. Создание чрезвычайных судов не до­пускается. Конституция (ст. 120—122) закрепляет принципы не­зависимости, несменяемости и неприкосновенности судей.

¹ См.: Палеев М.С., Пашин С.А., Савицкий В.М. Закон о статусе судей в Российской Федерации. Комментарий. М., 1994.

350 Раздел IV. Общество, право, государство

Судопроизводство, согласно Конституции (ст. 123), осуще­ствляется на основе состязательности и равноправия сторон. В случаях, предусмотренных федеральным законом, судопроиз­водство осуществляется с участием присяжных заседателей.

Конституция (ст. 1-25-—128) определяет основные полномо­чия и новый порядок формирования Конституционного Суда, Верховного Суда, Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации.

Во втором разделе новой Конституции ("Заключительные и переходные положения") отмечается, что суды в Российской Федерации осуществляют правосудие в соответствии с их пол­номочиями, установленными в новой Конституции (ст. 5). После вступления в силу новой Конституции судьи всех судов Россий­ской Федерации сохраняют свои полномочия до истечения сро­ка, на который они были избраны. Вакантные должности заме­щаются в порядке, установленном новой Конституцией.

Прежний порядок судебного рассмотрения соответствую­щих дел сохраняется впредь до принятия и введения в дей­ствие федерального закона, устанавливающего порядок рас­смотрения дел с участием присяжных заседателей (ст. 6). До приведения уголовно-процессуального законодательства в соот­ветствие с положениями новой Конституции сохраняется пре­жний порядок ареста, содержания под стражей и задержания лиц, подозреваемых в совершении преступления.

Названные положения Закона "О статусе судей в Россий­ской Федерации" от 26 июля 1992 г. и новой Конституции о судебной власти все еще во многом остаются на бумаге и да­леки от надлежащей реализации в жизни.

В плане практических шагов судебной реформы заслужи­вает внимания введенный с 1 ноября 1993 г. в виде эксперимен­та на территории ряда регионов (Ставропольский край, Иванов­ская, Московская, Рязанская и Саратовская области) новый по­рядок судопроизводства — участие присяжных заседателей при рассмотрении в соответствующих краевых и областных судах дел об особо тяжких преступлениях. В дальнейшем этот новый поря­док был распространен на некоторые новые регионы (Алтайский и Красноярский края, Ульяновская и Ростовская области).

Важным шагом в развитии судебной реформы стало при­нятие Федерального конституционного закона "О судебной системе российской Федерации" от 26 декабря 1996 г.

В целом, однако, судебная реформа осуществляется мед­ленно и непоследовательно, в условиях мощного сопротивле­ния со стороны разного рода консервативных сил и бюрокра­тических структур.

Глава 10. Правовое государство в постсоветской России 351

В складывающихся условиях чрезвычайно важно, чтобы так трудно обретаемая независимость суда и судей от прежне­го партийно-административного диктата и контроля не обер­нулась бы дурной "независимостью" от всего и вся, сословной "свободой" для себя, кастовой автаркией судебной власти, ее превращением в непроницаемое и бесконтрольное "государство в государстве". Иначе наше общество, столь долго ждущее независимого суда, окажется в феодальной зависимости от него.

Многое здесь в конечном счете будет зависеть от уровня правовой культуры и государственно-правового сознания наших судей, их ответственности за судьбы правопорядка в стране, их активной и последовательной позиции в утверждении начал права, правовой законности и правосудия во всех сферах об­щественной и государственной жизни, включая, разумеется, и сферу судебной власти. Никто эту правоутверждающую и пра­возащитную работу вместо суда и без суда не сделал и сделать не сможет. Отсюда и его незаменимая роль и решающее зна­чение для всей реальной правовой жизни, прав и свобод чело­века, гражданского общества и правового государства.

В современных условиях судебная власть может и долж­на утверждаться и развиваться лишь в русле нового консти­туционного правопонимания, на основе и в границах строгого и последовательного соблюдения принципа разделения властей и требований конституционно-правовой законности. С такой правовой перспективой явно расходятся распространенные ошибочные представления о наделении российского суда не принадлежащими ему и не присущими его природе правотвор­ческими полномочиями.

Судебная практика -— не "источник права" (в смысле су­дебного правотворчества), а реальность действия, применения и защиты права¹. Это важно как само по себе, так и для со­вершенствования и развития права. Судебная практика, не бу­дучи правотворчеством, является одним из важных источников для правотворчества. Но последнее относится к правомочиям других властей.

Суд не законодательствует и не управляет. Он применяет право. Отсюда и очевидность отрицательного ответа на вопросы типа: имеет ли суд в рамках российской конституционной си­стемы разделения властей право на правотворчество, должен

¹ См.: Нерсесянц B.C. Суд не законодательствует и не управляет, а примем няет право //Судебная практика как источник права. М., 1997. С. 34—41.

352 - Раздел IV. Общество, право, государство

ли он создавать новое право, т.е. одновременно и законодатель­ствовать, и применять закон?

Основной смысл разделения властей состоит в разграниче­нии функций, правомочий и сфер деятельности этих властей, так чтобы каждая из них занималась своим делом. Необходи­мое при этом взаимодействие (как и соответствующая систе­ма сдержек и противовесов) может и должно осуществляться только в строгом и последовательном соответствии с требова­нием принципа разделения властей. Иначе получится призна­ние принципа разделения властей лишь на словах, а фактичес­ки — смешение функций, правомочий и сфер деятельности этих властей, наделение, например, судебной власти также и правотворческими полномочиями.

Сторонники права суда на правотворчество исходят из ложного представления, будто всякая государственная власть (а следовательно, и судебная власть) автоматически включает в себя такое право. Но судебная власть — это власть в совер­шенно другом смысле и с качественно иными правомочиями, чем власть законодательная или исполнительная. Без таких качественных отличий функций и полномочий разных государ­ственных властей нельзя было бы вообще говорить о разделе­нии властей. Положение же о том, что любая ветвь государ­ственной власти может создавать право, является лишь моди­фикацией и распространением уже на три власти прежних (легистских, позитивистских, этатистских) представлений о том, что право — это продукт государства, приказ (обязатель­ное, официально-принудительное установление) государствен­ности.

Правозащитная, правоутверждающая и правонесущая роль суда в российской государственно-правовой системе свя­зана с надлежащей реализацией его функций и задач именно в области действия права, в правоприменительной сфере. По смыслу конституционного разделения властей акты всех зве­ньев судебной системы (судов общей юрисдикции, арбитраж­ных судов, Конституционного Суда Российской Федерации, конституционных судов субъектов Федерации) — несмотря на их внешние различия — являются именно правопримени­тельными актами. Только в этом своем качестве они и обяза­тельны.

Повышение роли судебной власти в современных услови­ях состоит в последовательной и полной реализации ее полно­мочий как независимой и полновластной защитницы права и правового закона, прав и свобод человека и гражданина. Перед российским судом открылась возможность в своей правоприме-

Глава 10. Правовое государство в постсоветской России 353

нительной деятельности руководствоваться не директивами "телефонного права", а объективными (независящими ни от каких властей) принципами и нормами самого права. Правосу­дию как суждению по праву необходимо придать его исходный и исконный смысл справедливости. Не зря же богиня Справед­ливости Фемида изображена с Весами Правосудия. Она же «е законы издает, а защищает правопорядок, по справедливости воздает каждому — свое, т.е. применяет право.

Судейское же правотворчество — это опасный симбиоз судьи и законодателя в одном лице. Против подобных опасно­стей как раз и направлен принцип разделения властей в пра­вовом государстве.

7. Конституционная модель правового государства: пути ее совершенствования и реализации

Конституционная модель российского правового государ­ства в полном объеме все еще не осуществлена на практике. Поэтому первоочередной задачей (и для законотворческой практики, и для юридической теории) является доведение до конца процесса формирования всех конституционных институ­тов, конструкций и процедур, принятие всех предусмотренных Конституцией федеральных конституционных и федеральных законов, словом, довершение конституционной модели россий­ской государственно-правовой системы (в ее статике и динами­ке) на всех уровнях. (общефедеральном, на уровне субъектов Федерации и на местном уровне).

Особого внимания при этом заслуживают проблемы судеб­ной реформы и задачи формирования такой судебной системы, которая в действительности была бы мощной защитницей кон­ституционализма, единой для всей страны конституционной законности и общего правопорядка. Судебная власть, руковод­ствующаяся конституционным правопониманием и принципами правовой законности, призвана защитить и укрепить конститу­ционно-правовые основы и общеправовой характер всего пост­советского строя в России, существенно усилить правовой профиль формирующейся российской федеративной государ­ственности, значительно облегчить нагрузки двух первых вет­вей власти, понизить напряженность в их взаимоотношениях, содействовать их согласованному взаимодействию на почве и в рамках всеобщей и единой конституционной законности.

Параллельно с претворением в жизнь конституционной модели российского правового государства должна вестись

354 Раздел IV. Общество, право, государство

систематическая работа (практическая и научно-юридичес­кая) в плане преодоления внутренних недостатков самой этой модели.

Речь прежде всего идет о таких недостатках, как несба­лансированное разделение властей, отсутствие надлежащей эффективно действующей системы сдержек и противовесов во взаимоотношениях различных властей, противоречия и неопре­деленности в конструкции исполнительной ветви власти и в ее взаимоотношениях с представительной властью (раздвоение исполнительной власти на президентскую и правительствен­ную, усугубленное независимостью правительства от парла­мента), чрезмерная асимметрия в федеративном устройстве единой российской государственности, отсутствие необходимой ясности в распределении полномочий между Федерацией в целом и ее субъектами, отсутствие четкой иерархии источни­ков действующего в стране права, неопределенность статуса прокуратуры (она упомянута в главе о судебной власти, хотя должна быть отнесена к исполнительной власти), внутренняя противоречивость негосударственной концепции местного само­управления с фактическим наделением его государственно-правовыми полномочиями, чрезмерная жесткость (и практичес­кая нереализуемость даже в интересах сохранения самой Кон­ституции) порядка принятия конституционных поправок и т.д.

Научная и практическая значимость преодоления этих и других противоречий очевидна, поскольку только на основе внутренне согласованной и надлежаще сбалансированной сис­темы принципов, институтов, норм и процедур конституцио­нализма возможно стабильное продвижение страны в направ­лении к правовому строю и прочному правопорядку.

Стабильность и долгосрочность конституционной моде­ли российского правового государства(наряду с полнотой, за­вершенностью и внутренней согласованностью этой модели) являются необходимыми условиями ее успешной практической реализации. Поэтому принципиально важно, чтобы необходи­мые для утверждения конституционализма улучшения, изме­нения и корректировки исходной конституционной модели рос­сийской государственности осуществлялись бы на основе прин­ципов, норм, механизмов и процедур нынешней Конститу­ции — в рамках ее толкования, соответствующих поправок и дополнений к ней, словом, ее совершенствования.

, Ключевая задача в этом плане состоит в том, чтобы, ос­таваясь в целом в рамках действующей Конституции и прочно блокируя опасный путь борьбы за принятие какой-то другой Конституции, доступными конституционными средствами (ра-

Глава 10. Правовое государство в постсоветской России 355

зумный компромисс различных властей во имя сохранения нынешней Конституции, развитие и укрепление системы и механизма сдержек и противовесов во взаимоотношениях раз­личных властей, соответствующие толкования Конституцион­ного Суда, необходимые поправки к Конституции и т.д.) вве­сти полномочия Президента в русло и границы исполнитель­ной власти, усилить полномочия парламента как представи­тельной и законодательной власти, создать и утвердить сильную правозащитную судебную властьи в результате всего этого добиться такого реального баланса трех самосто­ятельных ветвей власти, который необходим и достаточен для их согласованного действия и нормального функционирования.

В отнЬшениях между президентской и законодательной властями особого внимания заслуживает конкуренция между актами Президента Российской Федерации, и федеральными законами.Согласно Конституции (ст. 90), обязательные для исполнения на всей территории Российской Федерации указы и распоряжения Президента Российской Федерации "не дол­жны противоречить Конституции Российской Федерации и федеральным законам". Здесь, отчасти ввиду больших пробе­лов в законодательстве, явно нарушен принцип иерархии ис­точников права(Конституция — закон — указ и т.д.) в рам­ках правового государства. Данный принцип требовал иной формулировки, а именно: "Указы и распоряжения Президен­та Российской Федерации издаются на основании и во испол­нение Конституции Российской Федерации и федеральных законов".

Очевидно, что указное законотворчество, какие бы дово­ды при этом ни приводились, нарушает правомочия законода­тельной власти и девальвирует принцип верховенства правово­го закона. Тем самым подрываются и общие основы всей сис­темы нормативно-правовых актов. С учетом сложностей внесе­ния в Конституцию поправок было бы целесообразно данную коллизию между законом иуказом разрешить в пользу вер­ховенства закона посредством соответствующего толкования Конституции Конституционным Судом Российской Федера­ции.

Вцелом в плане совершенствования и реализации консти­туционной модели российской правовой государственности — с учетом российского опыта и нынешнего трудного пути к кон­ституционализму и правовой демократии — наиболее острой и сложной остается проблема разумного сочетания исполнитель­ной (т.е. по существу — президентской) власти с надлежащей представительной властью, полномочия которой соответствова-

356 Раздел IV. Общество,, право, государство

ли бы смыслу, идеям и требованиям разделения властей и правовой государственности.

Судьбы российского конституционализма и правовой госу­дарственности в складывающихся условиях во многом будут зависеть от успехов на пути к достижению и утверждению жизнеспособного баланса различных властейна базе и в об­щих рамках действующей Конституции Российской Федерации.

Стратегическая задача состоит в том, чтобы преодблеть за­старелый порок российской власти —■ тенденцию к ее монопо­лизации и бесконтрольности —- теперь уже, в наше конститу­ционное время, в системе разделения властей. Опыт российс­кой политической истории учит, что это очень трудно, но крайне необходимо. Нынешние постсоцйалистические реалии свидетельствуют, что это, пока возможно, должны сделать сторонники действующей либерально-демократической Консти­туции, не откладывая дело до прихода к власти ее противни­ков.

Глава 11. Перспективы постсоциалистического

развития общества, права и государства:

концепция цивилизма

1. Проблема выбора постсоциалистического пути развития

Мы все сегодня, на Востоке и на Западе, — современни­ки больших изменений во всемирной истории. Прежний миро­порядок и само направление всемирно-исторического развития определялись в XX в. антагонизмом между капитализмом и социализмом, борьбой между коммунистической и буржуазной идеологиями. С радикальным изменением одного из этих полю­сов неизбежны существенные трансформации и на другом по­люсе, а вместе с тем и во всем мире.

Глобальное значение в этой связи приобретает проблема постсоциализма.Характер постсоциализма во многом опреде­лит направление развития последующей истории. Речь идет о путях развития всей человеческой цивилизации. Ведь воздей­ствие коммунистической идеи в той или иной форме челове­чество испытывает несколько тысячелетий. Уже два с полови­ной тысячелетия назад Платонпредлагал.свои проекты преодо­ления частной собственности и достижения "фактического ра­венства". А это.— основная идея всего коммунистического

Глава 11. Перспективы постсоциалистического развития общества 357

движения, в русле которого в XIX в. сформировалось марк­систское учение, а в XX в. практически возник и утвердился социалистический строй в России и в ряде других стран (в меру уничтожения там частной собственности и социализации средств производства и вместе с тем — отрицания права и формально-правового равенства).

Теперь, к концу века, по Европе уже бродит призрак пост­социализма. Но концептуальные характеристики постсоциали­стического . строя и в целом проблематика постсоциализма ос­таются дискуссионными.

Конечно, в самом общем виде ясно, что та или иная кон­
цепция постсоциализма зависит от того, как понимается и трак­
туется сам социализм, практически сложившийся в России и
в ряде других стран. Вместе с тем можно сказать, что толь­
ко постсоциализм выявит подлинную природу и суть предше­
ствующего социализма, его действительное место и значение
в историческом процессе. Смысл нашего социалистического
прошлого объективно-исторически определится тем или иным
вариантом возможного для нас постсоциалистического буду­
щего. . ■ ■ ' ■

Ведь будущее — это всегда какой-то итог и резюме все­го предшествующего развития. О смысле прошлого и настоя­щего объективно можно судить лишь по зрелым результатам будущего. Поясняя сходную мысль, Аристотельговорил, что порода лошади проступает и проясняется по мере ее взросле­ния. О том же самом в Евангелии сказано: по плодам их узна­ете их/

Причем характер постсоциалистического строя, та или иная концепция постсоциализма имеют существенное значение для понимания, трактовки и оценки как социализма, так и ис­торического процесса в целом. Здесь мы имеем дело с диалек­тикой всемирной истории. И логику движения от социализмак постсоциализму можно адекватно уяснить лишь в контек­сте всемирно-исторического прогресса свободы и права.

Сегодня мы живем в редкое время — время обновления как самой истории, так и ее понимания. Современный кризис социализма обозначил начало нового большого поворота в ходе всемирной истории. В такие эпохи появляется объективная возможность мысленно заглянуть за предстоящий историчес­кий поворот и благодаря такому новому виденью будущего по-новому оценить прошлое и настоящее.

Сова Минервы, говорил Гегель,начинает свой полет в су­мерки — во времена, когда на смену старому строю идет но­вый. В конкретно-историческом плане для Гегеля речь шла о

358 i Раздел IV. Общество, право, государство |

преодолении "старого режима" и победе нового строя, основан­ного на частной собственности¹ и признании формально-право­вого равенства всех, т.е. о переходе от феодализма к капита­лизму. Для него всемирная история как прогресс свободы, по существу, кончается этим (капиталистическим) строем, по­скольку, согласнб его концепции, уже невозможно ничего принципиально нового в развитии и формообразованиях свобо­ды (сверх свободной частной собственности, всеобщего фор­мально-правового равенства и соответствующих им гражданс­кого общества и правовой организации государства).

В условиях современного' краха социализма идея конца ис­тории (в русле гегелевской ее трактовки) получила как бы практическое подтверждение и вместе с тем новое дыхание¹.

Концепция буржуазного, капиталистического конца исто­рии и исторического прогресса была в эпоху Гегеля естествен­ным и необходимым следствием последовательного признания и защиты принципа формального равенства индивидов, без которого невозможны вообще право, индивидуальная свобода, собственность и т.д. Если свобода возможна лишь в правовой форме, а право предполагает формальное равенство индиви­дов (и Соответственно — различия во владении собственнос­тью, т.е. частную собственность), то отсюда Гегель для своего времени заключал, что предел свободы, ее высшая и после­дняя ступень в историческом развитии (и в этом смысле — "конец истории") — это всеобщее формально-правовое равен­ство, признание которого как раз и характерно для капитализ­ма. Поэтому здесь, по существу, и остановилась гегелевская диалектика исторического прогресса свободы и права.

Примечательно, что и согласно марксизму присущие ка­питализму формы свободы (формальное равенство и свобода индивидов, частная собственность, гражданское общество и правовое государство) — последняя ступень в историческом прогрессе права (а именно буржуазного права как наиболее развитого и исторически последнего типа права, согласно мар­ксизму): после капитализма (т.е. при коммунизме) право и го­сударство "отмирают", частная (или индивидуализированная)

¹ Этим обусловлено и широкое распространение статьи Ф.Фукуямы, ко­торый (со ссылкой на Гегеля и неогегельянца А. Кожева) дает гегельянс­кое "добро" нынешнему процессу капитализации социализма и в целом ка­питалистическому (в духе, как говорят, современного западного либераль­ного, рыночного и т. д. строя) концу мировой истории и человеческой ци­вилизации. — См.: Фукуяма Ф. Конец истории? // Вопросы философии. 1990. № 3. С. 134—148.

Глава 11. Перспективы постсоциалистического развития общества 359

Собственность на средства производства, "буржуазный индиви­дуализм" и т.д. отрицаются.

Принципиальная разница здесь в том, что для Гегеля ка­питализм — вершина исторического прогресса, адля марксиз­ма и коммунистической идеологии — лишь последняя ступень в "предистории" человечества, настоящая история которого, по марксистской версии, начнется с уничтожения капитализма и кончится "полным коммунизмом". Если Гегель отвергал комму­нистическое по своей сути требование "фактического равен­ства" (равенство во владении собственностью и т.д.) из-за не­совместимости такого "фактического равенства" с формальным равенством (т.е. с принципом права и свободы), то коммунис­тическая доктрина и практика, напротив, отвергают принцип формального равенства (а следовательно — право, свободу, собственность индивидов и т.д.) ввиду его несоответствия тре­бованию "фактического равенства".

И Гегель, и Маркс — при всем радикальном различии их позиций — одинаково отрицали дальнейший прогресс права,саму возможность послебуржуазного типа права,т.е. возмож­ность развития правовой формы свободы, появления более со­держательной формы права, новой формы права, выражающей большую меру свободы индивидов, более высокую ее ступень. Поскольку для Гегеля прогресс свободы в социальной истории в принципе возможен лишь в правовой форме, лишь как про­гресс права (и государства как правового института), он и свя­зывал конец истории с уже достигнутым (буржуазным) типом права. По Марксу, напротив, прогресс свободы продолжится в неправовой (и в безгосударственной) форме, и настоящая сво­бода начнется после капитализма, с преодолением буржуазно­го права и государства. И вполне последовательно Маркс (и вслед за ним Энгельс и Ленин) ни о каком послебуржуазном праве (о "пролетарском праве" или о "социалистическом пра­ве") не говорил, допуская лишь на первой фазе коммунизма (т.е. при социализме) так называемое "буржуазное право" (бур­жуазное "равное право") для осуществления равной потреби­тельской оплаты за равный труд¹.

¹ См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 18—19; Ленин В.И. Поли, собр. соч. Т. 33. С. 94—99. Термин "пролетарское право" получил широкое распространение вскоре после революции (в работах П.И. Стучки, Д.И. Курского, Н.В. Крылецко и др.). Термин же "социалистическое пра­во" появился в литературе (в статье Е.Б. Пашуканиса) в середине 30-х годов — См.: Пашуканис Е. Государство и право при социализме // Со­ветское государство. 1936. № 3. С. 4.

360 Раздел IV. Общество, право, государство

В каком же соотношении находятся эти версии "конца ис­тории" и в целом проблема исторического прогресса свободы и права с учетом последующей истории и практического опыта реального социализма?

Фундаментальный факт всемирно-исторического смысла и значения состоит в том, что с учетом самых существенных критериев (социальных, экономических, правовых, политичес­ких, моральных и т.д.) известный нам по практическому опыту XX в. социализм (социализм "советского образца", социализм в духе марксистско-ленинского учения) — это логически и практически единственно возможный пролетарский, небуржу­азный (противоположный капитализму и всем частнособствен­ническим обществам и радикально их отрицающий), а потому самый настоящий, подлинный, реальный социализм.

Социализм —^переходный строй. Предполагалось, что уничтожение "экономического неравенства" капитализма и создание социалистической собственности будут означать дви­жение к коммунизму. Но в реальной истории это не подтвер­дилось. Хотя максимум того, что вообще можно реально сде­лать в направлении социализации собственности и жизни, уже давно сделано.

Между тем в историческом движении от прежнего равен­ства к будущему большему равенству социализм действитель­но занимает промежуточное положение отрицания прошло­го без утверждения будущего. Вслед за таким отрицательным моментом необходимо и завершение — позитивный момент, достижение и утверждение нового равенства, т.е. абсолютно необходимой исходной базы для нового права.

Негативный характер принципа социализма обусловлен в конечном счете тем, что социалистическая собственность (т.е. базис всего социализма) — это лишь последовательное и все­охватывающее отрицание частной собственности на средства производства. Этот негативный принцип исключает возможность правового равенства и права в целом, правовой защиты людей, правовых гарантий и т.д.

В целом социализм как отрицание прошлого и радикаль­ный антикапитализм представляет собой негативную стадию в развитии мировой истории. И для его краткой характеристики очень подходят слова из предметного указателя к одному из советских уголовных кодексов: "Свобода — см. лишение сво­боды".

Главная проблема постсоциализма связана с тем или иным ответом на вопрос о том, куда и как можно идти даль­ше от социалистического принципа отсутствия "экономическо-

Глава 11. Перспективы постсоциалистическйго развития общества 361

го неравенства" — назад, к восстановлению "экономического неравенства" (т.е. частной собственности, буржуазного права и т.д.) или вперед, к новому, большему равенству в экономике, праве и т.д.

Сложность нашего пути к настоящей собственности (а вме­сте с тем — к праву, свободе и т.д.) состоит в том, что от обез­личенной социалистической собственности "всех вместе" необ­ходимо перейти к индивидуализированной собственности, но вместе с тем это не может быть возвратом к частной собствен­ности.

В силу буржуазности и частнособственнической основы всякого до сих пор известного права получается, казалось бы, совершенно тупиковая и неразрешимая ситуация: с одной сто­роны, жизненно необходимо от неправового, тоталитарного социализма перейти к правовому строю, но, с другой стороны, всякое движение в направлении к праву может вести лишь к буржуазному праву и, следовательно, к частнособственничес­ким .отношениям, словом — к капитализму. На этом тупиковом пути к праву (и всему остальному, что связано с правом и невозможно в условиях бесправия) оказались пока что и ме­роприятия по преобразованию социализма в капитализм. Здесь, кстати говоря, коренятся глубинные причины неудач многолет­них попыток осуществить их.

Избранный курс преобразований (на путях "разгосударств­ления" и приватизации бывшей социалистической собственно­сти) ведет пока что не к капитализму, а к весьма неразвитым, докапиталистическим (добуржуазным) социальным, экономи­ческим, политическим и правовым формам и отношениям.

Глубинные причины, в силу которых мы в результате проводимых прокапиталистических реформ неизбежно оказы­ваемся в докапиталистической (можно сказать, неофеодаль­ной) ситуации, кроются в природе складывающихся у нас общественных и политических отношений, в типе собственно­сти и права. Эта типология предопределена постсоциалистичес­ким огосударствлением собственности, т.е. созданием такой собственности, которая еще не свободна от государственной власти, и такой государственной власти, которая еще не сво­бодна от собственности. В социально-историческом измерений подобная ситуация характерна для феодальной стадии, когда экономические и политические явления и отношения в силу их неразвитости еще не отделились друг от друга и не образовали две различные сферы относительно независимого, самостоя­тельного бытия. Такой симбиоз власти и собственности, поли­тики и экономики означает, что общественно-политическое

362 Раздел IV. Общество, право, государство

целое еще не дозрело до дифференциации на частно-право­вую и публично-правовую области, на гражданское общество и правовое государство.

В конце XX в., конечно, не может быть простого повто­рения исторически известного классического феодализма в чистом виде и полном объеме. Но и феодализм бывает разный. Своеобразие складывающихся в наших постсоциалистических условиях тенденций к феодализации определяется уникально­стью нашей государственной собственности и особенностями формируемой на этой основе системы политико-экономических и правовых отношений.

Феодальная природа исходного начала "власть-собствен­ность" по-феодальному деформирует и власть, и собственность, и отношения между ними. Отметим некоторые основные момен­ты этой тенденции к феодализации.Прежде всего сама фор­мирующаяся постсоветская российская государственность в силу огосударствления собственности оказывается — в духе феодализма (отсутствие внутригосударственного суверенитета, общего правопорядка и единой законности, партикуляризм и разнобой в действующем праве, тенденции к сепаратизму и автаркии) — совокупностью множества фактически достаточ­но независимых друг от друга государственных образований, наглядно демонстрирующих отсутствие подлинного внутренне­го государственного суверенитета. Причем это не обычная, характерная для развитого государства, децентрализация еди­ных государственных полномочий и функций, не их частичная передача от государственного центра местам. Напротив, в на­шей центробежной ситуации места сами претендуют на роль независимых центров. С этим и связана тенденция к формиро­ванию множества самостоятельных центров власти-собственно­сти, по своей сути запрограммированных и ориентированных на утверждение, в меру возможности, своего суверенитета, на отрицание или ограничение суверенитета объединяющего их государственного целого.

Такой процесс десуверенизации целого и суверенизации его составных частей,названный "парадом суверенитетов", усугублен и усилен в России национальным фактором. Но мно­гое здесь обусловлено, мотивировано и актуализировано имен­но постсоциалистическим огосударствлением собственности, в результате чего появилось, как минимум, 90 центров власти-' собственности (Федерация в целом и 89 ее субъектов), не счи­тая прочие региональные и местные претензии на власть и собственность. В этой ситуации объективно -— независимо от субъективной воли ее участников — мера и пространство вла-

Глава il. Перспективы постсоциалистического развития общества 363

ста определяют ареал и состав ее собственности. В свою оче­редь, такая собственность в сложившейся обстановке — необ­ходимое условие и материальная основа для утверждения в качестве государственной власти на определенной территории. Подобная отягощенность формирующейся государственно­сти (на всех уровнях — общефедеральном, региональном, ме­стном) собственностью развязывает мощную и долгосрочную центробежную тенденцию к самостийности и феодальному дроблению страны. Утверждению единого государственного суверенитета в России препятствует именно государственная . собственность в руках Федерации в целом и ее субъектов. Государство-собственник мешает государству-власти утвер­диться в качестве суверенной организации,поскольку суве­ренитет по своей природе — это организация власти, а не собственности. И в этом можно увидеть своеобразную распла­ту за неправомерное огосударствление общественного доетоя-ния (бывшей социалистической собственности) и ее приватиза­цию в пользу узкого слоя общества за счет всех остальных граждан, имеющих равное право на одинаковую долю от соци­алистического наследства, т.е. равное право на гражданскую собственность. Вместо того чтобы наконец-то стать общим де­лом народа, посттоталитарное государство из-за деформиру­ющей его собственности оказывается во многом частным делом федеральной и региональной бюрократии, новых политико-эко­номических элит в центре и на местах.

Очевидно, что там, где нет прочно утвердившейся единой системы суверенной государственной власти, там по определе­нию не может быть реального верховенства обязательного для всех закона и вообще единой законности и общего правопоряд­ка, единого экономического, политического и правового про­странства. Поэтому для реально складывающейся ситуации характерны такие типично феодальные явления,как отсут-| ствие в стране единого правового пространства,, общего пра-\- вопорядка и единой законности, девальвация роли закона, без-( действие общих правовых принципов и норм, конкуренция [ источников права, разнобой и противоречия между различными I нормативными актами, раздробленность, мозаичность и хао-| точность правовой регуляции, корпоративный, "сословно-цехо-| вой" характер различных правомочий и правовых статутов. | Вместо декларированных в новой Конституции всеобщих прав | человека и гражданина и в противовес принципу всеобщего I правового равенства в реальной жизни доминирует дух корпо-, ративизма, действует множество нормативно установленных | общефедеральными и региональными властями особых прав-

364 ■ Раздел IV. Общество, право, государство

привилегий, специальных правовых режимов, разного рода правовых исключений и льгот — в пользу отдельных лиц, групп, профессий, социальных слоев, территорий и т.д.

Особенно откровенно и результативно право как приви­легия утвердилось в процессе приватизации и вообще в сфе­ре собственности. Здесь каждый субъект и объект собственно­сти, любой промысел появляется, живет и действует не по единому общему правилу, а в виде исключения из него, в ка­ком-то казусном (т.е. определенном для данного конкретного случая) статусе и режиме. Такой крен в сторону феодализации отношений собственности был задан курсом самой приватиза­ции части объектов огосударствленной собственности, в резуль­тате которой собственниками такого ограниченного круга объектов реально могли стать лишь некоторые, но никак не все желающие. При этом именно государство (соответствую­щие государственные органы и должностные лица) как власть и как исходный суперсобственник определяет, кому, как, сколько, для чего и на каких условиях предоставляется соб­ственность.

В процессе огосударствления социалистической собствен­ности и ее частичной приватизацииобщее для всех право и всеобщее правовое равенство в отношении собственности было выражено в виде фиктивного, бумажно-ваучерного равенства. Приобретение же реальной собственности оказалось привиле­гией лишь немногих, так' что складывающиеся в этих услови­ях отношения собственности представляют собой пестрый и хаотичный конгломерат особых прав-привилегий. Рука власти настолько зримо управляет всеми этими отношениями соб­ственности, опутанными многочисленными государственными требованиями и ограничениями, что до невидимой руки сво­бодного рынка— целая эпоха. В таких условиях право-приви­легия— это зависимость любого собственника от усмотрений власти-собственности и привилегия по отношению ко всем ос­тальным. Сверхмонопольная государственная собственность по своему образу и подобию создает в условиях дефицита соб­ственности монопольно привилегированных собственников по­мельче, которые зависимы от государства, но всесильны по отношению к.несобственникам. Параллельно за счет государ­ственной собственности возникают разного рода акционерные общества (от мелких до гигантских монополий), которыми без надлежащего государственного контроля распоряжаются от­дельные лица, группировки и кланы.

Процесс поляризации постсоциалистического общества на меньшинство собственников и большинство несобственни-

Глава П. Перспективы постсоциалистического развития общества 365

ковпротекает в духе именно таких прав-привилегий в сфере собственности и иных отношений. Отсюда далеко до буржуаз­ного гражданского общества, где давно уже утвердившееся всеобщее формально-правовое равенство существенно допол­няется развитой системой социальной политики за счет соб­ственников и верхов общества в пользу несобственников и ни­зов общества. Разница — большая, можно сказать, формаци-онная. Именно на несобственников в нашей ситуации падает основная тяжесть преобразований, в результате которых в большом выигрыше оказываются весьма узкий слой собствен­ников и новая номенклатура, осуществляющая дележ огосудар­ствленной собственности. Большая же часть общества не полу­чает вовремя зарплату, пенсии и пособия.

В целом складывающаяся ситуация становится питатель­ной почвой для социальных, политических и национальных кон­фликтов, активизации коммунистических, необольшевистских, фашистских и других экстремистских сил и движений, для экономической и всякой иной преступности, взлет которой со­провождается криминализацией всех основных структур, отно­шений и форм жизнедеятельности общества. Все это (неразви­тость отношений собственности и права, умножение и услож­нение конфликтов, поляризация социальных слоев и групп, слабость государственных начал и т.д.) усиливает раскол и кон­фронтацию в обществе, причем значительная часть общества, не получившая своей доли от социалистического наследства, по логике вещей продолжает оставаться в поле притяжения и в резерве коммунистической идеологии.

Но если невозможно просто вернуться к буржуазному праву и частной собственности, то к какому же тогда праву и к какой собственности вообще можно идти от социализма?

Этот вопрос можно сформулировать и по-другому. Воз­можно ли такое право, которое признавало бы принцип все­общего формального равенства (т.е. необходимый принцип всякого права, права вообще) и вместех тем не было бы бур­жуазным правом?С данным вопросом неразрывно связан и другой вопрос: возможна ли такая индивидуализированная собственность на средства производства, которая вместе с темне была бы частной собственностью?

Положительные ответы на эти вопросы означали бы преодо­ление представлений о капитализме как "конце истории",прин­ципиальную возможность (при наличии соответствующих объек­тивных условий) послебуржуазного прогресса свободы, права, государства, собственностии т.д. и вместе с тем небуржуазные ориентиры и перспективы для постсоциалистического строя.

366 Раздел IV. Общеётво, право, государство

2. Гражданская собственность, цивилитарное право, цивилизм

Природа коммунизма (и коммунистического отрицания ка­питализма) как идеи и как практики (в виде реального социа­лизма XX в,) такова, что его действительно (социально-исто­рически) можно преодолеть и оставить в прошлом лишь адек­ватным экономико-правовым удовлетворением коммунисти­ческих требований в их рационализированном виде,согдасуемом с опорными ценностями, институтами, формами, и нормами цивилизации. Речь, следовательно, идет о правовой форме удовлетворения требований и вместес тем преодоления ком­мунизма,о правовом способе перехода от неправового социа­лизма кпостсоциалистическому правовому строю. Суть право­вого подхода здесь в том, что всеобщий принцип правового равенства должен быть последовательно применен прежде всего в отношении социалистической собственности,,в процес­се преобразования этого основного итога социализма в настоя­щую индивидуализированную собственность на средства произ­водства. Отрицание необходимо преобразовать в утверждение с учетом итогов истории, на более высоком уровне.

С позиций права все граждане — наследники социали­
стической собственности в равной мере и с равным правом.
Иза каждым гражданином должно быть признано правона
равную для всех граждан долю во всей десоциализируемой
собственности.Социалистическая собственность тем самым
будет преобразована в индивидуализированную гражданскую
собственность, и каждый гражданин станет обладателем реаль­
ного субъективного права на равный для всех минимум соб­
ственности.Помимо и сверх этого нового права каждый будет
иметь право на любую другую собственность —- без ограничи­
тельного максимума. /

Новый, послесоциалистический строй с такой граждан­ской (цивильной, цивилитарной) собственностью мыв отличие от капитализма и социализма называем цивилиз^ мом, цивилитарным строем (от латинского слова civis — гражданин)¹.

^ Подробнее см.: Нерсесящ B.C. Закономерности становления и развития социалистической собственности // Вестник АН СССР. 1989, № 9. Он же. Концепция гражданской собственности // Советское государство и пра­во. 1989. № 10. Ом же. Прогресс равенства и будущность социализма // Вопросы философии. 1990. № 3. Он же. Наш путь к праву. От социализма к цивилизму. М., 1992. Он же. Продолжение истории: от социализма — к цивилизму // Вопросы философии, 1993. № 4. Он оке. Право — матема­тика свободы. М., 1996. Он же. Философия права. М., 1997.

Глава 11. Перспективы постсоциалистического развития общества 367

Переход от социалистической собственности к гражданской собственности, например, применительно к Российской Феде­рации можно выразить в следующей юридико-нормативной (или, точнее говоря, юридико-нормографической) форме.

Вся бывшая социалистическая собственность в Российской Федерации бесплатно индивидуализируется в пользу всех граждан по принципу равного права каждого гражданина на гражданскую собственность — одинаковую долю от всей пре­образуемой социалистической собственности. Все объекты быв-Шей социалистической собственности становятся объектами права общей собственности всех граждан как равных собствен­ников, владельцев равных индивидуализированных долей соб­ственности в рамках данной общей собственности. Гражданская собственность у всех без исключения граждан одинакова; Ариф­метический размер доли каждого гражданина-сособственника в общей собственности всех граждан с учетом числа граждан Российской Федерации, тенденций в динамике народонаселе­ния и необходимости резервного фонда гражданской собствен­ности устанавливается (например, в пределах 5-летнего срока) в виде 1/160 000 000 доли общей собственности всех граждан. Юридический статус и титул каждого гражданина в качестве субъекта гражданской собственности официально удостоверя­ется надлежащим правовым документом о праве собственности. Право на гражданскую собственность носит личный, прижиз­ненный и неотчуждаемый характер. Ни один гражданин не может быть лишен права на гражданскую собственность. Граж­данская собственность отдельных граждан не подлежит изъя­тию из общей собственности всех граждан. Право на граждан­скую собственность не может быть полностью или частично передано другому лицу. Для каждого гражданина открывает­ся личный счет гражданской собственности, на который в цен­трализованном порядке поступает равная для всех доля от всех доходов, получаемых от общей собственности всех граждан в результате всех форм рыночно-хозяйственного использования объектов этой собственности.

За государством признается лишь право на налоги, но не на доходы от объектов десоциализируемой собственности. Полное отделение государства от бывшей социалистической собственности является необходимым условием для окончатель­ного раскрепощения населения, для формирования свободных собственников и свободного рынка, настоящих экономических и правовых отношений, независимого от политической власти гражданского общества и формирования на такой основе пра­вовой государственности. Обществу с гражданской собственно-

368 Раздел IV. Общество, право, государство <

стью нужно и соответствующее ^чего сути, целями интересам ; государство.И не общество должно приноровляться к государ­ству, а государство — к обществу и потребностям его членов.

Поскольку арифметический размер доли каждого гражда­нина в общей собственности зависит от общего числа всех граждан, то применительно к Российской Федерации на сегод­ня этот размер равняется около 1/150 000 000 доли общей соб­ственности. Завышение числа граждан на 10 млн. продиктова­но задачами обеспечения стабильности этой доли (скажем, в течение 5 лет) и формирования необходимого резервного фон­да. Но, разумеется, что размер доли можно определить и на более короткие сроки (допустим, на 1 год), — в этом случае величина доли будет, конечно, больше, а резервный фонд меньше.

Юридически говоря, гражданская собственность— это идеальная долякаждого собственника в общей собственности всех граждан. Каково действительное содержание такой иде­альной доли, покажет лишь рынок —■ по мере вовлечения объектов этой общей собственности в товарно-денежные отно­шения. Фактически владелец гражданской собственности будет получать лишь соответствующую его идеальной доле часть денежных доходов от объектов общей собственности. Эти де­нежные поступления на специальные счета каждого юридичес­ки можно обозначить как реальную долю владельца граждан­ской собственности, которой он может распоряжаться по сво­ему усмотрению. Сама же гражданская собственность в виде идеальной доли по природе своей не может быть, изъята из общей собственности и не может быть предметом какой-либо сделки. Она носит персонально определенный, неотчуждаемый характер и принадлежит гражданину от рождения до смерти. Будущие новые граждане (из числа тех, кто родится или по­лучит гражданство по иным основаниям), как и все прежние граждане, будут иметь одинаковое право на равную граждан­скую собственность.

Неотчуждаемое право на гражданскую собственность — это, следовательно, не естественное право каждого человека, а социально-политическое по своему смыслу прижизненное, личное, субъективное право каждого гражданина. Сказанное вовсе не исключает того, что в условиях утвердившегося ци-вилизма правом гражданской собственности могут быть наде­лены и те жители страны, которые не имеют права граждан­ства.

Равенство в собственности ограничено пределами ранее социализированных средств производства и возможно лишь как

Глава П., Перспективу! постсоциалистического развития общества 369

право наравную гражданскую собственность. В концепции рав­ной гражданской собственности речь, таким образом, идет именно о признании и закреплении права каждого на равную долю в десоциализируемой собственности, а вовсе не о вуль­гарном физическом делении поровну между гражданами са­мих объектов социалистической собственности,что, помимо всего прочего, в принципе невозможно, поскольку равенство вообще (в том числе и в отношениях собственности) возможно лишь в правовой форме.

Такое равное право на одинаковую гражданскую собствен­ность можно получить лишь после социализма— в правовой форме десоциализации уже наличной социалистической соб­ственности. Поэтому, например, взгляды Платона (в "Зако­нах"), Руссо и других эгалитаристов о фактически равной собственностивсех выражают неразвитые представления о природе собственности, права, равенства и свободы. С этим связан и антиправовой, антилибертарный характер их утопий. К тому же фактически равная собственность для них — иско­мый идеал и конец развития, тогда как равное право на граж­данскую собственность предполагает допущение и развитие (сверх этого минимума собственности) также и всех других видов собственности,т.е. возможность и необходимость на базе равной гражданской собственности имущественных различий, нового неравенства в отношениях собственности.

Признание гражданской собственности откроет дорогу для любого экономически целесообразного варианта платной при­ватизации объектов общей собственности граждан и их вовле­чения в товарно-денежные отношения. Это будет в интересах каждого владельца гражданской собственности, поскольку их доходы (денежные поступления на их счета) будут напрямую зависеть от интенсивности такого товарно-денежного оборота. На этой основе естественным образом сформируется то необ­ходимое общественное согласие на переход к рынку, которое недостижимо при нынешней приватизации, осуществляемой в ущерб интересам значительной части общества. Вместе с тем только признание гражданской собственности даст реальную социальную гарантию правомерности, стабильности и¹ обще­ственной защищенности также и всех остальных форм соб­ственности.

В принципе после признания гражданской собственности к платной приватизации могут быть допущены все объекты общей собственности граждан (включая и землю), за исключе­нием объектов общенационального значения. При этом опреде­ленная часть некоторых из допущенных к обороту объектов

370 Раздел IV. Общество, право, государство |