ВОЕННЫЙ КРАХ САМОДЕРЖАВИЯ

МОРСКОЕ СРАЖЕНИЕ В ЦУСИМСКОМ ПРОЛИВЕ.

 

Еще в первые дни войны для царского правительства стала очевидной необходимость усиления порт-артурской эскадры. Этого, как известно, решительно требовал адми­рал Макаров после назначения его командующим фло­том. Но только в апреле, уже после смерти Макарова и потери нескольких боевых кораблей, когда обстановка усложнилась и русскому флоту грозила полная потеря господства на море, было решено сформировать из кораб­лей Балтийского флота специальную эскадру для усиле­ния действующего флота на Дальнем Востоке. Теперь даже руководители военного министерства, заядлые про­тивники сильного отечественного флота, стали понимать, что окончательный исход войны с островной державой будет очень во многом зависеть от того, в чьих руках окажутся Желтое и Японское моря, чей флот будет могу­щественнее. В свое время адмирал Макаров в докладе управляющему Морским министерством писал, что успех Японии возможен лишь при условии недостаточности на­шего флота, если же наш флот будет в состоянии коман­довать морем, то Япония будет совершенно бессильна что-нибудь сделать. Тогда на это совершенно ясное и убедительное заявление не было обращено должного вни­мания. Известно, что Куропаткин всячески сопротивлялся отпуску средств на строительство и боевую подготовку флота.

Формирование эскадры, получившей название 2-я Ти­хоокеанская, и командование ею было возложено на начальника /288/ Главного морского штаба, ярого монархиста и реакционера, контр-адмирала Рожественского1.

1Произведен в вице-адмиралы в пути на театр войны.

Казна не жалела денег. Но готовность эскадры к по­ходу затягивалась: нужно было провести хотя бы элемен­тарные ходовые испытания трех новых броненосцев, только что законченных постройкой и включенных в со­став эскадры. Для укомплектования команд не хватало кадровых офицеров и специалистов, пришлось брать их из запаса.

Спешкой пользовались дельцы, наживавшие на постав­ках капиталы. Грабили все, кто близко стоял к государ­ственной казне. Вот что об этом говорил впоследствии известный руководитель восстания моряков на Черномор­ском флоте в ноябре 1905 года лейтенант Шмидт: «Пре­бывание в Либаве в течение восьми месяцев, во время приготовления эскадры Рожественского, ярко осветило... язвы бюрократического режима... Я видел, что в этом страшном механизме поощряется все, кроме честной ра­боты. Я увидел, куда идут кровавым потом добываемые миллионы, и мне стало отвратительно участвовать в нем».

24 августа в Петергофе на совещании у царя, созван­ном по поводу окончательного срока отправления эскадры, большинство присутствовавших, в том числе военный министр Сахаров, предложило срок выхода уста­новить на начало будущего года «на основании тех сооб­ражений, что со времени решения снарядить 2-ю эскадру для отправления на Дальний Восток для совместных дей­ствий там с 1-ю эскадрою с целью превосходными силами разбить японский флот военная обстановка существенно изменилась; что после боя 28 июля (10 августа) на 1-ю эскадру уже нельзя рассчитывать; вследствие этого Порт-Артур должен неминуемо пасть до прибытия 2-й эскадры, и 1-я эскадра погибнет, что базы в Желтом море не будет и 2-й эскадре придется прорываться во Владивосток»1.

1Русско-японская война, кн. 7, 1917 г., стр. 5.

За немедленный выход высказались управляющий военно-морским министерством адмирал Авелан и коман­дующий эскадрой Рожественский. Царь, возлагающий теперь большие надежды на флот, согласился с адмира­лами и приказал Рожественскому выйти на Дальний Во­сток в октябре с тем, чтобы прибыть на место назначения в марте 1905 года. К этому же времени планировалось /289/ наступление сухопутной армии с решительными целями. Генерал Сахаров заявил, что «наступательные действия могут начаться только... весною. Первой задачей армии будет вытеснить японцев с материка. При этом необхо­димо отрезать их от портов Японии, для чего содействие флота будет необходимо»1. Следовательно, первоначаль­ная боевая задача 2-й эскадры идти на соединение с порт-артурской эскадрой изменилась и ныне заключалась в том, чтобы самостоятельно отрезать японские армии в Маньчжурии от берегов Японии, иными словами, завое­вать господство на море.

1Русско-японская война, кн. 7, 1917 г., стр. 8.

Рожественский знал, чем он располагал для решения этой задачи и какого противника он встретит в Японском море или на его подходах. Однако вместо того, чтобы от­правиться на Дальний Восток в январе — феврале, а время, оставшееся до похода, использовать для боевой подготовки экипажей на Балтике, он настаивал на немед­ленном выходе эскадры, рассчитывая на несомненный успех, по его заявлению, на то, чтобы «кровью смыть горький стыд Родины». Это были красивые, но совер­шенно безответственные слова адмирала, в руки которого по существу отдавалась последняя ставка самодержавия.

15 октября из Либавы неподготовленная в боевом от­ношении эскадра вышла в далекий, трудный поход. На переходе не было ни одной дружественной базы. Опасно­сти подстерегали всюду. На седьмой день следования в Северном море произошел так называемый гульский инцидент, организованный с целью задержать на длитель­ное время дальнейшее плавание русского флота. Ночью на пути Рожественского оказались многочисленные фло­тилии английских рыбаков. Расчет был простой. Органи­заторы провокации были уверены, что русские примут рыбацкие суда за японские миноноски. Так и случилось. Памятуя о коварстве японцев под Порт-Артуром, в целях самообороны русские корабли, обнаружив на своем курсе неизвестные суда, открыли по ним огонь. Не обо­шлось без жертв. Английское правительство немедленно заявило протест и пригрозило царю разрывом дипломати­ческих отношений, если он не накажет виновных и не возместит убытки. Эскадры английских крейсеров вышли в море и неотступно следовали за Рожественским. Царское правительство приняло все меры для ликвидации /290/ конфликта, англичанам было заплачено 500 тыс. руб. зо­лотом, и на этом они успокоились.

В порту Танжер (Северная Африка) эскадра разде­лилась; одна ее часть — крупные корабли, — которые из-за глубокой осадки не могли пройти Суэцким каналом, 5 ноября пошла вокруг Африки, другая — через Суэцкий канал. Местом встречи был назначен Мадагаскар. Пере­ход главных сил через мыс Доброй Надежды был осо­бенно тяжел: в пути не было ни одного порта, где бы ко­рабли могли в нормальной обстановке принять уголь, питьевую воду, продовольствие; погрузка угля (а его за поход было перегружено 12 млн. пудов) производилась чаще всего в открытом море с законтрактованных част­ных германских транспортов.

Поход 2-й Тихоокеанской эскадры был первым таким походом в истории морских войн. Организаторские спо­собности отдельных командиров и рядовых офицеров, а также удовлетворительная выучка механиков, матросов-кочегаров дали возможность завершить его от Либавы до Цусимского пролива без потерь и без отставших ко­раблей.

9 января 1905 года оба отряда соединились на Мадага­скаре в порту Носибе. Здесь моряки узнали о падении Порт-Артура и гибели порт-артурской эскадры; мораль­ное состояние команд резко упало, враг стал казаться непобедимым, а своя эскадра — слабой и немощной. С упадническими настроениями не боролись; офицеры, пожалуй, еще больше матросов были заражены неверием в благоприятный исход дела.

Встал вопрос, как быть дальше. Рожественский, не веря в своих подчиненных, особенно в командиров кораб­лей, не сделал ничего, чтобы превратить эскадру в сла­женный боевой организм. Он обратился к царю с донесе­нием, в котором писал, что «ввиду изменения обстановки, вверенная ему эскадра не сможет завоевать море, и что ей теперь остается прорыв хотя бы частью кораблей во Владивосток». Командующий втайне надеялея, что царь, учтя обстоятельства, прикажет ему возвращаться об­ратно.

Царское правительство не желало считаться с фак­тами и мириться с проигрышем войны, и Рожественский получил категорический, ясный ответ: «Возложенная на вас задача состоит не в том, чтобы с некоторыми судами /291/ прорваться во Владивосток, а в том, чтобы завладеть Японским морем»1. Далее в телеграмме сообщалось, что для усиления эскадры вышел новый отряд кораблей под командованием капитана 1 ранга Добротворского и что в скором времени с этой же целью выйдет сформированная 3-я эскадра под командой контр-адмирала Небогатова.

1Русско-японская война, кн. 7, 1917 г., стр. 10а.

Рожественскому оставалось выполнять волю царя.

В ожидании отряда Добротворского на эскадре уси­ленно занимались боевой подготовкой. Но чтобы сколо­тить крепкое, боеспособное соединение, нужна была дли­тельная и систематическая тренировка, отработка сна­чала простейших, а затем и сложных задач совместного боевого маневрирования, стрельб на ходу по противнику, идущему на большой скорости, с дальних дистанций и т. д. Время, которого и без того было недостаточно, использо­валось из-за неорганизованности не в полную меру: про­ведено всего четыре боевые стрельбы, при этом еще и экономили боезапас.

Рожественский во всех отношениях был прямой про­тивоположностью незабвенного и любимого моряками С. О. Макарова. Минный офицер с броненосца «Суворов» лейтенант Вырубов о своем командующем писал, что он «командиров и офицеров считает поголовно прохвостами и мошенниками». Старший артиллерийский офицер флаг­манского корабля лейтенант Владимирский писал, что адмирал «кажется скоро совсем спятит... в обращении с подчиненными дошел до того, что одного командира ми­ноносца, капитана 2 ранга, схватил за шиворот. Вероятно, скоро начнет кусаться». Примерно то же писали о самодуре и другие офицеры эскадры. Да и сам Роже­ственский писал жене, что он своего начальника штаба извел вконец и что тот плачет. И вот такому неврастенику были подчинены 15 тыс. моряков и поручено спасать са­модержавие и честь и традиции русского флота.

Моральное состояние офицеров не предвещало ни­чего хорошего. Жизнь матросов на кораблях в условиях тропиков, их полное бесправие отразилось и на их мо­ральном состоянии, резко ухудшалась дисциплина, появи­лось безразличное отношение к службе. Вести с Родины заставляли задумываться о бесцельности похода, росло недовольство, которое выливалось в действия, носящие часто политический характер. /292/

Нужно было менять обстановку, и 4 февраля Роже­ственский обратился к царю на этот раз за разрешением продолжать поход эскадры сразу же по присоединении к ней отряда Добротворского, не ожидая Небогатова. Царь предоставил право решить вопрос самому командующему. Тогда Рожественский, все еще надеясь, что царь отменит дальнейшее следование на театр войны, вновь телеграфи­ровал, испрашивая «благословения» идти. В телеграмме он как бы мимоходом докладывал, что попытается про­биться во Владивосток и оттуда будет действовать на коммуникациях японцев. Царь понял и вновь решительно подтвердил свою директиву о завоевании моря.

14 февраля прибыл отряд Добротворского. Эскадра усилилась на четыре крейсера (два вспомогательных) и на два миноносца. Но Рожественский и не подумал вы­ходить в море. Он еще. раз, теперь уже откровенно, доло­жил царю, что не считает себя в силах выполнить приказ о завоевании моря и разбить морские силы японцев. Царь не ответил. Следовательно, нужно было выполнять отдан­ное ранее «высочайшее повеление».

16 марта эскадра оставила Носибе и 13 апреля без особых происшествий прибыла в бухту Камранг (Южно-Китайское море). Рожественский снова обратился к царю, запрашивая, следует ли ему идти дальше, исходя из из­менившейся после Мукденского сражения обстановки. Предполагая, что Владивосток находится под угрозой осады, он в заключение писал: «Если уже поздно послать эскадру во Владивосток, то необходимо возвратить ее в Россию»1. Ответ царя не оставлял сомнений, он поздрав­лял Рожественского с блестящим плаванием и приказывал продолжать поход, не дожидаясь эскадры Небога­това. Однако, по официальной версии, из-за перебоев в снабжении углем командующий задержался, и 9 мая со­стоялось соединение эскадр, а 14 мая объединенная эскадра в составе 37 кораблей под военным флагом и 13 транспортов вышла курсом на Корейский пролив. Перед выходом Рожественский дал царю телеграмму, во многом напоминавшую телеграмму Витгефта, поданную им 10 августа в день выхода из Порт-Артура для прорыва во Владивосток. Рожественский писал: «Небогатов при­соединился... прошу послать поспешно во Владивосток /293/ здорового и способного командующего флотом или эскад­рой. Я с трудом хожу. Не могу обойти палубы своего корабля. Поэтому состояние эскадры весьма плохое» 2. Сомнительно, мог ли такой командующий выполнить воз­ложенные на него задачи государственной важности. Под стать ему были и его флагманы и некоторые старшие офицеры, не верившие в благоприятный исход дела. Иное следует сказать о рядовых офицерах и матросах. Много­численные свидетельства участников говорят, что бли­зость врага, неизбежность скорой с ним встречи оказали благотворное влияние на моральное состояние моряков. Среди них преобладало бодрое боевое настроение, что подтвердилось в сражении.

1Русско-японская война, кн. 7, 1917 г., стр.

2Русско-японская война, кн. 7, 1917 г., стр. 101,

На что рассчитывал Рожественский, решившись про­рываться через Корейский пролив? На этот вопрос он ответил позднее, когда был привлечен к ответственности. «Каковы бы ни были мои взгляды на достаточность под­готовки, — говорил следственной комиссии Рожествен­ский, — прорыв во Владивосток был необходим и неотло­жен... Я ожидал, что эскадра встретит в Корейском про­ливе или близ него сосредоточенные силы японского бро­неносного флота, значительную долю бронепалубных и легких крейсеров и весь минный флот. Я был уверен, что днем произойдет генеральное сражение, а по ночам суда эскадры будут атаковываемы всем наличием японского минного флота. Тем не менее я не мог допустить мысли о полном истреблении эскадры, и по аналогии с боем 28 июля (10 августа) имел основание считать возможным дойти до Владивостока с потерей нескольких судов» 1. Да­лее подсудимый заявил, что он считал путь через Корей­ский пролив наиболее благоприятным в сравнении с Сангарским и Лаперузовым проливами.

1Там же, стр. 29—30.

Рожественский в своих действиях руководствовался не здравой оценкой обстановки, соотношением сил на море, боевой подготовкой и боевым опытом сторон и другими реальными обстоятельствами, а «был уверен», «не мог допустить мысли», «ожидал», «имел основания считать» и т. д. В действительности командующий не считал, не мыслил, не был уверен, а надеялся на Николая чудо­творца — «покровителя» моряков — и на авось. /294/

26 мая после полудня на флагманском броненосце «Суворов» был поднят сигнал «Приготовиться к бою». Вечером эскадра прошла остров Кельпарт, держа курс на Цусимский пролив.

Каковы были планы командующего, как он решил ве­сти бой, об этом никто ничего не знал. Не знал ничего и Небогатов, заявивший впоследствии на суде, что «ни о каком плане, ни о каком деле мы с ним никогда не гово­рили: никаких инструкций или наставлений он мне не давал»1. Более того, Рожественский принял Небогатова только один раз, во время соединения эскадр в Ван-Фонге.

1Русско-японская война, кн. 3, вып. 4, стр. 50.

Боевой состав эскадры, идущей на прорыв во Влади­восток, был следующий:

1-й броненосный отряд — четыре броненосца: «Князь Суворов», «Император Александр III», «Бородино» и «Орел», под флагом вице-адмирала Рожественского.

2-й отряд —три броненосца: «Ослябя», «Сисой Вели­кий», «Наварин» и броненосный крейсер «Адмирал На­химов», под флагом контр-адмирала Фелькерзама.

3-й отряд — броненосец «Император Николай I» и три броненосца береговой обороны «Генерал-адмирал Апрак­син», «Адмирал Сенявин» и «Адмирал Ушаков», под флагом контр-адмирала Небогатова.

Крейсерский отряд —четыре крейсера: «Олег», «Аврора», «Дмитрий Донской» и «Владимир Мономах», под флагом контр-адмирала Энквиста.

Разведочный отряд — четыре крейсера: «Светлана», «Жемчуг», «Изумруд», «Алмаз» и вспомогательный крей­сер «Урал», под флагом капитана 1 ранга Шеина, и де­вять миноносцев.

Главные силы русского флота: 1-й броненосный отряд состоял из кораблей новой постройки, имевших 18-узловой ход, хорошо забронированных и вооруженных совре­менной артиллерией, с радиостанциями и другими новыми техническими приборами. 2-й отряд в основном включал в себя корабли постройки середины девятисотых годов, имевшие достаточный для боя ход, неплохое бронирова­ние; «Наварин» и «Николай» имели хотя старую, но вполне удовлетворительную артиллерию. 3-й отряд — броненосцы береговой обороны — ни в чем не уступали себе подобным в других флотах; корабли имели опытных /295/ комендоров. Крейсеры, исключая двух, с хорошим ходом и вооружением, ни в какой степени не уступали япон­ским однотипным крейсерам. Миноносцы новой постройки были не хуже японских.

В количественном отношении, в скорости хода и воору­жении (исключая боеприпасы) 2-я Тихоокеанская эскад­ра, хотя и имела разнотипные и частично устаревшие ко­рабли, тем не менее не уступала бывшей порт-артурской эскадре и превосходила противника в количестве броне­носцев и крупнокалиберной артиллерии на них.

Японский флот под командованием вице-адмирала Того был почти в том же составе, в каком он сражался в августе 1904 года против порт-артурской эскадры и вла­дивостокских крейсеров. Он имел: броненосцев — 5 (один старый); броненосных крейсеров — 8; крейсеров—15; истребителей — 21; миноносцев — 42; авизо — 2; канонер­ских лодок — 6 и отряд особого назначения — 24. Глав­ные силы японцев базировались на корейский порт Мозампо.

Японский флот имел четкую организацию, обученные и с большим боевым опытом команды. Известно, что сам Того командовал эскадрой и флотом в общей сложности до 11 лет, а его флагманы и многие командиры кораблей были его учениками. Поэтому и немудрено, что между ними было полное взаимопонимание по вопросам ведения боя.

Нижеследующая таблица показывает соотношение главных сил сторон, принявших участие в сражении:1

Эскадра	Бронированных кораблей	Артиллерия на один борт
12" и 10"	9" и 8"	6" и 120 мм
Русская   Японская

1Русско-японская война, кн. 7, 1917 г., стр. 86—89, /296/

При равном числе кораблей русская эскадра имела превосходство в тяжелой артиллерии и уступала против­нику в средних калибрах, скорострельность японской ар­тиллерии была большей, главным образом за счет мето­дов стрельбы, качество фугасных снарядов значительно мощнее и общеэскадренный ход японской эскадры был быстрее.

 

 

Походный строй русской эскадры был следующий:

 

 

В таком строю Рожественский, без разведки, не зная ничего о противнике, вошел в район вероятного располо­жения неприятельского флота, предполагая перестроиться в нужный момент в боевой порядок следующим образом: «Светлана», «Алмаз» и «Урал» при появлении против­ника уходят к крейсерам для совместной защиты транс­портов, 1-й и 2-й броненосные отряды, увеличив ход, дол­жны были склониться влево и, выйдя в голову 3-го от­ряда, образовать общую кильватерную колонну и после этого лечь на старый курс. «Жемчуг», «Изумруд» и мино­носцы оставлялись при броненосцах.

В ночь на 27 мая русская эскадра, уже миновавшая передовую сторожевую цепь японцев, была обнаружена /297/ вспомогательным крейсером противника по сигнальным огням госпитального судна, которое из-за ложного толко­вания международных конвенций не соблюдало столь необходимую в это время маскировку. Утром на гори­зонте появился высланный Того на разведку крейсер «Идзуми», который наблюдал за русскими без всякого с их стороны противодействия. Командир японского ко­рабля-разведчика по радио доложил своему командую­щему о числе русских кораблей, их местонахождении, /298/ строе и курсе. Того, получив все необходимые данные, ре­шил атаковать русских у острова Окиносима.

После девяти часов утра на видимости русской эскад­ры появились еще два отряда кораблей противника, которые, держась в отдалении, наблюдали и радировали Того обо всех изменениях, происходивших на русской эскадре. Против этих крейсеров Рожественский также ничего не предпринял. После 11 часов он перестроил эскадру из походного порядка в боевой. В 12 часов дня эскадра легла на курс N0 23°. Продолжая идти в киль­ватерной колонне, адмирал неизвестно почему-то решил, что главные силы японцев атакуют его в строю фронта, и поднял сигнал для построения своих сил также в строй фронта. Началось сложное маневрирование, причем адмирал нервничал и менял сигналы, очевидно, из-за боязни, что японские разведывательные крейсеры донесут Того о его окончательном строе. Эскадра вновь оказалась в походном строю двух кильватерных колонн, на расстоя­нии друг от друга по фронту примерно в 1½ — 21/3кило­метрах (1-й отряд в правой колонне).

В 13 часов 40 минут справа появились главные япон­ские силы (1-й и 2-й отряды броненосных кораблей), идущие в кильватерной колонне на пересечение курса русской эскадры. В это время адмирал Того обратился к своим подчиненным со следующим призывом: «Гибель или спасение Японии зависят от результата этого сраже­ния, поэтому пусть каждый более чем когда-либо прило­жит всю свою энергию и храбрость». Того не считал противника слабым.

Рожественский отдал приказ для развертывания в боевой порядок, но было уже поздно. Того пересек курс русских и на расстоянии 35—38 кабельтовых начал пово­рот влево последовательно. В точке поворота японские корабли в результате просчетов командующего оказались под огнем русских, обрекая при этом значительную часть своих кораблей на бездействие. Рожественский, не закон­чив маневра, приказал открыть огонь, который из-за неорганизованности был беспорядочен и не дал должных результатов. Командиры кораблей, выполняя отданный им накануне приказ стрелять по головному кораблю про­тивника, пытались слепо исполнить его и, не учитывая обстановки, напрасно тратили снаряды. Японские броне­носные корабли, завершая поворот, открывали огонь, сосредоточивая /299/ его по «Суворову» и «Ослябя», которые скоро оказались под ударами двенадцати кораблей Того. Русская эскадра все еще перестраивалась и, склоняясь вправо, вела огонь по «Миказе», при этом большинство броненосцев не могло стрелять, не видя цели, скрываемой впереди идущими кораблями. Отряд Небогатова молчал из-за дальности расстояния.

Японские броненосные корабли вели частый огонь и засыпали русские флагманские корабли множеством сна­рядов.

В течение каких-нибудь десяти минут «Ослябя» был поражен несколькими крупными снарядами, часть кото­рых попала в небронированный борт в носу. Корабль оставил строй и вскоре погиб. Вслед за «Ослябя» был выведен из строя «Суворов». «Бородино» также выходил из строя, но скоро справился с повреждениями и пожарами и вновь занял место в кильватерной колонне, которую вел командир «Александра III» капитан 1 ранга Бухвостов. Через полчаса после начала сражения русская эскадра осталась без командующего и без управления. Адмирал Небогатов не мог не видеть, что два старших флагмана вышли из боя и эскадра неуправляема, тем не менее не принимал на себя командования.

Русская эскадра пыталась оторваться от охватывавшего ее голову неприятеля, но, обладая меньшей скоростью, /300/ не могла этого сделать. Попытки пройти за кормой противника также не удались. Японцы отвечали контрма­неврами и, польузясь превосходством в скорости хода, за­нимали выгодное для них положение. Огонь русских ко­раблей, ведущийся по методу Рожественского «стрелять редко, да метко», действительно был редкий. Комендоры пытались корректировать каждый выстрел, но в условиях стрельбы десятков кораблей, когда кругом рвались япон­ские фугасные снаряды и все горело, тщательная наводка орудий не удавалась. Стреляли редко, но часто мимо цели.

В четвертом часу пополудни ввиду появившегося ту­мана адмирал Того потерял боевое соприкосновение с русскими броненосцами. Передышка длилась полчаса, и вновь загремели орудия главного калибра. Противники, по данным японцев, сближались до двух километров. Новая полоса тумана, и бой опять прекратился. Того, потеряв русских, ушел к северу, не использовав для поиска против­ника свои многочисленные крейсеры.

В 16 часов 30 минут русские броненосцы, направляясь к югу, подошли к месту боя крейсеров отряда адмирала Энквиста с японскими крейсерами и своим огнем нанесли им серьезные повреждения. Только теперь Небогатов все же решил, наконец, принять командование эскадрой и поднял сигнал «Эскадре следовать к северу». Бой с япон­скими крейсерами привлек сюда главные силы Того, и около 18 часов противники вновь увидели друг друга.

Между тем предоставленный самому себе горящий «Суворов», медленно продвигаясь к северу, был дважды атакован и, успешно отбившись, исправлял повреждения и боролся с пожарами. В шестом часу вечера раненый Рожественский перешел на миноносец «Буйный», на ко­тором был поднят сигнал о том, что командующий пере­дает командование эскадрой адмиралу Небогатову и предлагает ему следовать во Владивосток.

В начале седьмого часа эскадра легла на курс во Владивосток. В голове шел «Бородино», за ним следо­вали «Орел», «Николай I», «Сисой Великий», «Наварин», «Апраксин», «Сенявин», несколько в стороне — «Ушаков» и «Нахимов». «Александр III» с большим кре­ном находился вне строя и, объятый пожаром, тонул. Левее основных сил шли транспорты и миноносцы и еще левее крейсеры «Олег», «Аврора», «Светлана», «Дмитрий Донской», /301/ «Владимир Мономах», «Жемчуг» и «Изумруд». Главные силы японцев, находившиеся справа на расстоянии 30—32 кабельтовых, вели огонь главным образом по «Бородино», который около 19 часов 10 ми­нут разделил участь с «Ослябей» и «Александром III». Из команды «Бородино» японцы подобрали только од­ного матроса, остальные 865 человек погибли; с «Алек­сандра III» не спасся никто; с «Ослябя» было подобрано около 300 человек.

Дневное сражение закончилось с заходом солнца.

Незадолго до этого «Суворов», окруженный броненос­цем и одиннадцатью крейсерами японцев, в течение полу­тора часов отбивался от них. Героический броненосец, проявив изумительную живучесть, в последнюю минуту стрелял из одного орудия и погиб после того, как четыре японских миноносца с близкого расстояния дали по нему торпедный залп. Японцы ушли, не подобрав с воды ни од­ного человека.

В течение дня эскадра Рожественского потеряла пять броненосцев, вспомогательный крейсер, транспорт и паро­ход «Русь». Больше всего пострадали «Орел», половина артиллерии которого была уничтожена, и «Олег», получив­ший повреждения от 15 снарядов. Все другие корабли имели незначительные повреждения и потери в людях и могли быстро привести себя в порядок. Крейсеры, вы­державшие ожесточенный и длительный бой с более многочисленными японскими крейсерами, стрелявшими очень плохо, сохранили полную боеспособность.

Версия о том, что японцы якобы расстреливали рус­ских, как на ученье, а сами оставались неуязвимыми из-за неумения русских артиллеристов стрелять, опровергается фактами.

По неполным японским данным, только броненосные их корабли получили в общей сложности до 150 попада­ний снарядов крупного калибра. Так, флагманский броне­носец «Миказа» принял на себя более 30 снарядов, «Шикишима» — более десяти, «Фуджи» — 11, «Асахи» — несколько снарядов, «Кассуга» — 5, «Ниссин» и «Идзумо» — по 8, «Адзумо» — более 12, «Токива» — 9, «Якумо» — 7, «Асама» — до 15, «Ивате» — 17.

О состоянии японских главных сил можно судить по броненосцу «Миказа», который после боя надолго выбыл из строя: на корабле была разворочена вся внутренность /302/ носовой боевой рубки, разрушены передний и задний мо­стики, подбиты многие орудия, разбито несколько казе­матов, пробиты палубы. Флагманский врач адмирала Того Сузуки впоследствии, выступая в печати, писал, что «Миказа» получил 32 тяжелых снаряда, а количество дру­гих калибров нельзя было сосчитать. Из экипажа броне­носца убито и ранено более 100 человек.

Если сравнить попадания в «Миказу» с попаданиями в «Орла», то становится ясно, что русские комендоры не слишком уступали японским в искусстве стрельбы. Потери «Орла», подвергавшегося сосредоточенному огню японцев и получившего 39 снарядов крупного калибра, всего на несколько человек превышали потери на «Миказе» (128 убитых и раненых).

Но жестоко пострадал не только «Миказа». В резуль­тате попадания в броненосец «Шикишима» крупнокали­берного снаряда была разбита артиллерийская башня, выведены из строя орудия и уничтожены люди; другими снарядами были пробиты батарейная и верхняя палубы корабля. На броненосце «Фуджи» во многих местах был пробит борт, повреждена часть орудий, разрушены внут­ренние помещения. Во флагманский броненосный крейсер Камимуры «Идзумо» попало 7—8 снарядов, сильно разрушившие борт, верхнюю палубу и внутренние помещения. /303/

Крупнокалиберный снаряд, разорвавшийся в корме броненосного крейсера «Асама», повредил его руль. Выйдя из строя, корабль попал под жестокий огонь и получил еще 9 попаданий, разрушивших командирское и другие поме­щения, а через пробоину в борту была залита водой сред­няя палуба. На «Ивате» из-за пробины в борту появилась течь, в некоторых отделениях корабля вода достигала двух футов.

Основательно пострадали и другие японские корабли, в частности их легкие крейсеры.

Следовательно, можно с полным основанием утвер­ждать, что многие русские артиллеристы стреляли уж не так плохо и могли стрелять лучше, если бы были как сле­дует обучены.

Японские корабли получили вполне достаточное коли­чество снарядов, но, к сожалению, часть их не разрыва­лась, а фугасные снаряды имели слабое разрушительное действие.

Рожественский не стремился к победе и погубил флот и тысячи моряков. Эскадра по существу не вела бой, а, отстреливаясь, прорывалась во Владивосток. При этом следует отдать должное некоторым командирам броненос­цев, которые в дневном бою 27 мая, правда, слепо, но упорно вели кильватерную колонну, сохраняя эскадру в боевом строю, не допуская полной ее дезорганизации и уничтожения.

Сражение в кильватерной колонне из разнотипных ко­раблей было грубейшей ошибкой командования: бы­строходные броненосцы теряли преимущество в скорости и должны были равняться по тихоходным кораблям. Рожественский ослабил свои силы и тем, что использовал крейсеры не по назначению, — для охраны транспортов. Миноносцы, превращенные в спасательные суда, не при­менили своего оружия, все их торпеды остались в тор­педных аппаратах. Рожественский и его флагманы не сумели использовать сильные стороны эскадры: преиму­щество в крупной артиллерии и качество бронебойных снарядов.

Бездарные чиновники царизма, выступавшие в роли военных деятелей, позволили японским начальникам сравнительно легко одержать победу на море и на суше. Адмирал Того не ожидал такого исхода сражения и в до­несении микадо объяснял удачу вмешательством душ /304/ предков и добродетелями императора. Вот что он писали «В силах двух сражавшихся флотов не было большой разницы, и я считаю, что офицеры и команды неприятеля бились за свою страну с крайнею энергиею и бесстрашием. Если же, тем не менее, именно наши соединенные эскадры одержали победу и добились замечательного успеха, то причины тому не в людской доблести, а в добродетелях его величества императора. Невозможно не верить, что незначительное число несчастий в наших командах не произошло от проявленного покровительства нам душ императорских предков. Даже сами наши офи­церы и командиры, сражавшиеся столь мужественно и упорно, ввиду результатов не находят слов для выраже­ния своего удивления».

С наступлением темноты против отходившей на север русской эскадры начались атаки японских истребителей и миноносцев, получивших от адмирала Того общую задачу — атаковать неприятеля. Вначале большинство рус­ских кораблей шло за «Николаем I», но к полуночи в строю остались «Николай I», «Орел», «Сенявин». «Апрак­син» и крейсер «Изумруд», остальные суда отстали и разошлись в разные направления. Отряд Небогатова не открывал прожекторов и не был обнаружен миноносцами. Первой жертвой их стал одиноко идущий и светящий «Нахимов». Крейсер, подвергшийся торпедной атаке, остался наплаву и на следующий день, самостоятельно дойдя до острова Цусима, был потоплен своей командой. Такая же участь постигла и «Сисоя Великого», который на другой день после торпедирования затонул. Ночью в открытом море от попадания нескольких торпед погиб со всем экипажем броненосец «Наварин».

Утром 28 мая юго-восточнее Дажелета был окружен почти всем японским флотом отряд Небогатова. Небогатов пренебрег традициями отечественного флота, не проявил мужества и без боя сдался в плен, опозорив честь русского флота и боевого флага. Командир крейсера «Изумруд» отказался подчиниться приказу о сдаче и, прорвавшись через вражеское кольцо, ушел, но уже у своих берегов налетел на камни и затонул.

На эскадре было немало матросов и офицеров, понимавших, что Небогатое поступил, как трус, но они бессильны были что-либо сделать. Попытка матросов броненосца /306/ «Орел» потопить корабль была предупреждена японцами, охранявшими его.

Около четырех часов дня 28 мая закончилась карьера Рожественского. Накануне вечером адмирал вместе со штабными офицерами перешел с миноносца «Буйный» на миноносец «Бедовый» и в сопровождении миноносца «Грозный» направился во Владивосток. На параллели острова Дажелет миноносцы были перехвачены япон­скими истребителями «Сазанами» и «Кагеро». Не приняв боя, «Бедовый» поднял белый флаг. Адмирал и его штаб, очевидно, не желая являться на родину без флота, на другой день после его потери сдались в плен. Иначе вели себя матросы «Бедового». В русском правительственном Вестнике впоследствии сообщалось, что команда, проте­стуя против сдачи в плен, подняла необыкновенный шум; кто брался за ружья, кто направлял орудия в неприятеля, не желая слушаться, что не будет боя, и громко выра­жали неудовольствие криками; офицеры успокаивали команду, говоря, что они берут ответственность на себя, причем убеждали, что жизнь адмирала важнее мино­носца. Из офицеров корабля решению о сдаче противился только механик Илютович, который приказал машинному квартирмейстеру Соколову взорвать миноносец, но сде­лать это из-за противодействия офицеров не удалось.

Иначе поступила команда «Грозного» — она вступила в бой и с небольшими потерями отбилась от врага. Ми­ноносец дошел до Владивостока.

Остальные русские корабли или погибли или ушли к югу и интернировались в нейтральных портах.

Японские миноносцы в течение 27 и в ночь на 28 мая, по японским данным, потеряли погибшими и выбывшими из строя половину своего состава, среди них: истреби­тели «Муракумо», «Кагеро», «Мурасами», «Асагири», «Икадзучи», «Касуми», «Акебоно», «Харусаме», «Акацуки» и миноносцы «34», «32», «35», «43», «68», и др.

Русский флот погиб, но многие офицеры и рядовые моряки проявили подлинный героизм и боевую доблесть. Ярким примером этого служит команда устаревшего крейсера «Дмитрий Донской». Из дневного боя корабль вышел с ничтожными повреждениями и потерями. Ночью его комендоры успешно отбили несколько атак японских миноносцев, но утром 28 мая «Дмитрий Донской» был окружен шестью крейсерами и тремя миноносцами — /307/ один против девяти. Японцы предложили сдаться. Командир корабля капитан 1 ранга Лебедев ответил огнем. В артиллерийском бою «Дмитрий Донской», успешно маневрируя и держа неприятеля на значитель­ном от себя расстоянии, подбил и вывел из строя два крейсера противника.

Оставшиеся японские крейсеры продолжали вести огонь. Вскоре замолчали орудия «Донского», появился крен, упала скорость хода, смертельно был ранен коман­дир, и все же кораблю удалось оторваться от противника и уйти в теневую полосу острова Дажелет. С наступле­нием ночи японские крейсеры не могли обнаружить «Дмитрия Донского», однако в темноте он еще три раза отражал торпедные атаки неприятельских истреби­телей. Наутро, когда японцы появились вновь, героиче­ский крейсер уже был потоплен своей командой.

Там, где японцы вступали в бой один на один, они всегда терпели поражения. Примером этому служит схватка миноносца «Грозный» под командой капитана 2 ранга Андржиевского с истребителем «Кагеро». «Гроз­ный» вел бой в течение двух часов, пока окончательно не добил своего противника. Это сделала бы команда «Бедового», не будь на его борту Рожественского.

Славно сражались русские моряки и с превосходящим в силах противником. Об этом свидетельствует бой команды миноносца «Громкий» с тремя японскими истре­бителями, один из которых был подбит в самом начале боя. Горячая дуэль с двумя остальными кораблями продолжалась в течение часа. Японский истребитель «Сирануи» получил свыше двадцати попаданий снарядов, причем четыре раза был сбит его флаг. В разгар боя, когда был сбит флаг с «Громкого», его командир капи­тан 2 ранга Керн приказал новый флаг прибить к флаг­штоку гвоздями. Расстреляв весь боезапас и торпеды, героический корабль смолк, погиб командир. Героями пали на боевом посту штурман Шелашников, рулевой Нестеровский, минный кондуктор Безденежных, минеры Абрамов, Телегин и др. Тогда матросы открыли кинг­стоны, и корабль с развевавшимся андреевским флагом пошел ко дну.

Блестяще дралась команда броненосца «Адмирал Ушаков» под руководством своего командира капитана 1 ранга Миклуха. Отстав ночью от эскадры, броненосец /308/ на другой день встретил главные силы японцев. Уйти не удалось. Того выделил для погони два броненосных крей­сера. На предложение о сдаче и спуске боевого флага, Миклуха ответил огнем из 10-дюймовых орудий. Начался неравный бой. Моряки дрались до последнего. По прика­занию командира броненосец был затоплен под своим флагом. Вместе с кораблем погиб сам Миклуха, его старший офицер Мусатов и до ста человек команды. Унтер-офицер Василий Прокопович не покинул боевого поста и погиб под боевым флагом, который он охранял в течение всего боя.

Впоследствии многие участники сражения с востор­гом отзывались о поведении моряков. Так, офицер с «Авроры» писал, что «наши команды держались в бою выше всякой похвалы. Замечательное хладнокровие, на­ходчивость и неустрашимость проявлял каждый матрос. Золотые люди и сердца! Покрытые ранами, кровью матросы не оставляли своих мест, предпочитая умирать у орудий... Даже не шли на перевязки!»

Однако героизм моряков не мог возместить неоргани­зованность и беспомощность командования, его грубей­ших ошибок. 2-я Тихоокеанская эскадра была уничто­жена. От артиллерийского огня и торпедного оружия по­гибло: 8 броненосцев, 3 крейсера, 5 миноносцев, вспомо­гательный крейсер и 3 транспорта. Сданы Небогатовым в плен 4 броненосца, 1 миноносец сдался в плен с Рожественским. Прорвались во Владивосток крейсеры «Алмаз» и «Изумруд», миноносцы «Бравый» и «Грозный»; интер­нировались в нейтральных портах крейсеры «Олег», «Аврора» и «Жемчуг», транспорты «Корея» и «Анадырь», пароход «Свирь» и миноносец «Бодрый».

Японцы пренебрегли международными правилами и еще в начале сражения захватили госпитальные суда «Орел» и «Кострома», оставив русский флот без спаса­тельных кораблей.

Из состава моряков русских кораблей свыше 5 тыс. человек погибло, столько же взято в плен, т. е. потеряно 2/3офицеров и матросов.

Сражение было проиграно из-за несостоятельности высшего русского командования. В действиях Рожествен­ского как в боевой подготовке эскадры, так и в сраже­нии нельзя найти ни одного правильного решения. Адми­рал с недюжинной волей, но без грани военного таланта /309/ был во многом похож на Куропаткина. Так же, как Куропаткин, Рожественский осуществлял руководство мно­гочисленными, часто противоречивыми, надуманными в адмиральской каюте приказами. За семь месяцев плавания он почти ни разу не побывал ни на одном корабле подчиненной ему эскадры. Типичный представитель бю­рократии царизма, Рожественский не обладал необходи­мым кругозором и не способен был командовать не только эскадрой, но даже отдельным кораблем. Под стать ему были и его флагманы Небогатов и Энквист. Эта троица, двое из которых сдались в плен1, а третий сбежал с крейсерами с поля сражения и интернировался на Фи­липпинах, — яркая иллюстрация гниения и распада российского дворянства, когда-то давшего такие славные имена, как Суворов, Кутузов, Ушаков, Нахимов и др.

1Небогатов и командиры кораблей, сдавшиеся в плен 26 де­кабря 1906 года, были приговорены военно-морским судом в Кронштадте к смертной казни, но впоследствии царем помилованы. В июне 1907 года Рожественский и офицеры его штаба были пре­даны суду и по существу отделались только испугом.

Некоторые считают, что гибель русского флота в Цу­симском сражении объясняется недостатками корабле­строительной техники, перегрузкой кораблей, несовершен­ным бронированием, устаревшей артиллерией и другими техническими причинами. Все это, безусловно, имело зна­чение, подчас не малое, но не главное.

Причины цусимского поражения кроются в общей от­сталости царизма и, в частности, людей, руководивших сражением. Материальные ресурсы русского флота нахо­дились в распоряжении недалеких в военном отношении начальников, личный состав, исключая части артиллеристов и нижней команды, не мог эффективно использо­вать технику. Многие офицеры эскадры в моральном отношении оказались неустойчивыми, малодушными, не­пособными на решительные действия. Среди командиров кораблей были такие, которые задолго до сражения предсказывали неудачу. Пораженческие настроения не могли не отразиться на боевой подготовке и моральном состоянии команд кораблей и на их действиях в бою. Пора­женцы не воевали, а разлагали личный состав и, погубив корабли и их экипажи, погибли сами. .

Эскадра была без командующего, способного вести ее в бой и управлять ею. Рожественский в этом смысле /310/ стоял на уровне вахтенного начальника флагманского корабля и ничем, кроме золотых эполет, от него не отли­чался. За время дневного боя 27 мая он дал по эскадре всего два сигнала: «Стрелять всем по головному ко­раблю японской эскадры» и «Идти во Владивосток... курс N0 23°».

За семь месяцев командования эскадрой, находив­шейся в плавании, Рожественский и его флагманы не су­мели сплотить команды кораблей в одно целое и подго­товить подчиненных им моряков к тяжелым боевым испытаниям.

Частными причинами поражения русского флота у Цу­симы, вытекающими из негодного действия командова­ния, были:

— недооценка командованием моральных сил в бою (Рожественский перед сражением не обратился с призы­вом к морякам и даже к командирам кораблей);

— низкий уровень тактической подготовки команд­ного состава и военной выучки вообще;

— игнорирование предшествующего опыта войны на море, в частности боевой страды порт-артурской эскадры;

— пассивность командования, отсутствие какого-либо плана сражения и единства взглядов между флагманами эскадры;

— дезорганизация в управлении эскадрой с началом боя и до конца его;

— неправильное использование в бою крейсеров и миноносцев;

— пренебрежение разведкой, приведшее к тому, что боевое развертывание эскадры происходило на виду у противника и не было к началу боя закончено;

— неумение вести борьбу с миноносцами противника в ночных условиях;

— перегрузка некоторых кораблей, ухудшивших их остойчивость;

— плохая организация и подготовка личного состава к борьбе за живучесть кораблей 1.

1Быков, Русско-японская война 1904—1905 гг.

Имело существенные недостатки и вооружение, осо­бенно негодными оказались фугасные снаряды. Но не техника явилась причиной проигрыша сражения, а люди, /311/ не овладевшие ею и не сумевшие использовать ее воз­можности.

На исход сражения оказало влияние и количествен­ное и качественное превосходство в силах японского флота. Однако командование, несмотря на годичный бое­вой опыт и тщательную боевую подготовку к встрече с эскадрой Рожественского, допустило в сражении серьез­ные ошибки и промахи.

Адмирал Того, как и 10 августа в Желтом море, плохо маневрировал и только из-за неумения и пассив­ности русского командования не поплатился за ошибки.

Вследствие неудовлетворительной тактической раз­ведки японцы неоднократно теряли соприкосновение с противником. Того, имея многочисленные крейсеры, использовал их неправильно и был вынужден искать по­терянного противника главными силами. Взаимодействие в сражении всех сил отсутствовало. Командование не сумело правильно нацелить миноносцы для ночных атак 1.

1История военно-морского искусства, т. III, Воениздат, 1953 г.

Разгромом царского флота в Корейском проливе рус­ско-японская война по существу и закончилась.

В. И. Ленин в статье «Разгром», напечатанной в га­зете «Пролетарий» 9 июня 1905 года, писал: «Русский военный флот окончательно уничтожен. Война проиграна бесповоротно... Перед нами не только военное пораже­ние, а полный военный крах самодержавия...

Все ополчается против самодержавия, — и оскорблен­ное национальное самолюбие крупной и мелкой буржуа­зии, и возмущенная гордость армии, и горечь утраты де­сятков и сотен тысяч молодых жизней в бессмысленной военной авантюре, и озлобление против расхищения со­тен миллионов народных денег, и опасения неизбежного финансового краха и долгого экономического кризиса вследствие такой войны, и страх перед грозной народной революцией, которую (по мнению буржуазии) царь мог бы и должен бы был избежать путем своевременных «благоразумных» уступок. Растет и ширится требование мира, негодует либеральная печать, начинают грозить даже умереннейшие элементы...» /312/

Это утверждение Ленина соответствовало настроению русского народа, за исключением одиночек, заядлых мо­нархистов и реакционеров.

С гибелью эскадры Рожественского рухнули планы царизма. Классовые противоречия в стране продолжали стремительно обостряться. Чаша народного терпения переполнилась. Начались настоящие уличные сражения народа с войсками, битвы на баррикадах. В Одессе, на Кавказе, в Лодзи, Либаве и других местах пролилась кровь пролетариата, выступавшего в авангарде борьбы с самодержавием. Борьба перерастала в народное восста­ние против самодержавия.

Зашаталась опора царизма — армия; начались волне­ния в некоторых войсковых частях; в июне 1905 года на Черном море с оружием в руках на сторону революции перешла команда броненосца «Потемкин».

Начавшаяся русская революция находила горячую поддержку рабочего класса в Европе и угнетенных наро­дов Азии, всюду вспыхивали забастовки и выступления солидарности с русским пролетариатом.

Царское правительство с каждым днем убеждалось в том, что продолжение войны окончится катастрофой. И хотя Линевич, Куропаткин и другие вожаки действую­щей армии настойчиво убеждали царя в том, что Маньч­журская армия стала настолько сильной в материаль­ном и духовном отношении, что готова перейти в наступ­ление и разгромить врага, царское правительство не ре­шилось продолжать одновременно две войны — внешнюю и внутреннюю.

Цусимское сражение сильно повлияло на изменение внешней политики международной буржуазии. По этому поводу В. И. Ленин писал: «Европейская буржуазия, этот вернейший оплот царской власти, начинает тоже терять терпение. Ее пугает неизбежная перегруппировка в меж­дународных отношениях, растущее могущество молодой и свежей Японии, потеря военного союзника в Европе. Ее беспокоит судьба тех миллиардов, которые она вели­кодушно ссудила самодержавию. Ее серьезно тревожит революция в России, слишком волнующая европейский пролетариат и грозящая всемирным революционным по­жаром. /313/

Французские банкиры предложили царю специальный заем для подавления революции, а немецкие были го­товы дать ему армию интервентов, чтобы утопить в крови восставших. Английское правительство, считая, что Япония может в будущем чрезвычайно усилиться, а царская Россия обессилеть или, хуже того, в России победит ре­волюция, что было не в интересах английских капитали­стов, в предвидении войны с Германией за передел мира воздействовало экономически на Японию с целью заста­вить ее кончить войну. Особую активность проявило правительство США. Оно опасалось дальнейших военных успехов Японии и усиления ее позиции на Дальнем Во­стоке и Тихом океане, а также и возможного поражения ее сухопутной армии, ибо то и другое было невыгодно для американских капиталистов. Но не успели еще правители США что-либо предпринять, как сами японцы вновь обратились к президенту США Теодору Рузвельту за со­действием в заключении мира с Россией. Японские правители не могли продолжать войну. В армию было мобилизовано до 2 млн. 750 тыс. человек, моральное состояние солдат резко ухудшилось. Запасы военных материалов приходили к концу, людские потери были огромны, истощались финансы. Руководители армии в Маньчжурии считали, что в случае продолжения войны они могут быть разгромлены и потеряют все завоеван­ное ранее 1.

1 Исии Кикудзиро, Дипломатические комментарии, 1942г.

Американское правительство ухватилось за просьбу японцев, и не из гуманности, как об этом пишут реак­ционные историки США, а исключительно преследуя корыстные цели, президент Теодор Рузвельт охотно принял предложение и выступил в роли миротворца, и на этот раз скрыв от общественности, что это он делает по просьбе японского правительства. /314/