Бола азиатских эскимосов для охоты на птиц (втор. четв. XX в.).
Способ использования болы при охоте на птиц.
Воспроизведено по: Hughes 1984b: 272, fig. 15
9 Описание болы см.: Кибер 1824: 98; Кашеваров 1846. № 228: 911 (аляскинские эскимосы); Аргентов 1861: 9, примеч. 2; Норденшельд 1936: 323; Гондатти 1898: VI (5–6 хвостов); Богораз 1901: 31; Акифьев 1904: 64 (5 хвостов); Антропова 1957: 198; Меновщиков 1959: 66; МАЭ. № 611–132–136; 668–10 (5–8 хвостов).
[123]Очевидно, бола была оружием эскимосов и оседлых чукчей, а не кочевых, которые для этой цели использовали лук (ср.: Онацевич 1877. № 7: 66; Леонтьев 1969: 131–132; Леонтьев, Тураев 1987: 211). Как отмечает А. Е. Норденшельд (1936: 323), все мужское население поселка приморских жителей носило при себе болы, обкрутив их вокруг головы, чтобы при случае тут же воспользоваться этим оружием. В. В. Леонтьев (1969: 136; 1979: 20) наблюдал еще в 1930–1940-е гг. в береговом поселке Уэлен, что все мужское население, кроме немощных стариков и младенцев, носило на лбу своеобразное «украшение» — 4–5 шариков из моржовой кости величиной с куриное яйцо. Это был вид болы, обвязанной вокруг головы, чтобы тут же метнуть это оружие в низколетящую стаю птиц (Гондатти 1898: VI). Очевидно, это было оружие эскимосского происхождения, употреблявшееся еще в первой половине I тыс. (Диков 1979: 190); оно известно и на СевероЗападной Аляске (Jacobsen 1884: 251. Fig. 17), да и само чукотское название болы заимствовано из эскимосского языка (Тан-Богораз 1935: 356; Вдовин 1961: 44).
Топоры.В одной чукотской сказке наряду с костяными ножами в качестве типичного оружия чукчей упоминаются «топорики из оленьего рога» (Богораз 1900. № 146: 389). Речь идет о войне с Якуниным, то есть о событиях первой половины XVIII в. Неясно, что понимал рассказчик или переводчик под данным видом оружия. Возможно, имеется в виду хозяйственное оружие, ведь даже на рубеже XIX — XX вв., даже сделанный из железа, топор был орудием, которым оленные чукчи владели плохо (Богораз 1991: 76). В XVIII в. чукчи использовали каменные топоры гаттэ (Вдовин 1987: 71; ср.: у коряков — это тесло с поперечным лезвием: Линденау 1983: ПО). Эвены также из-за недостатка железа применяли хозяйственные топоры из камня и кости (1646 г.; Белов 1952. № 7: 52). Такие же топоры использовали оседлые коряки для рубки леса (Бриль 1792: 387), а ительмены имели топоры из оленьих и китовых костей (Крашенинников 1949: 380; ср.: Георги 1777: 66). Вместе с тем, топоры употребля—
Воспроизведено по: Рубцова 1954: 536, рис. 35
[123]лись и в военном деле народов региона. Как оружие топор, дубина и камни фигурируют в сказке эскимосов (Рубцова 1954. № 45: 481. § 63; Меновщиков 1988. № 159: 367). Оседлые коряки сражались костяным топором, которым действовали после того, как копье было использовано (Меновщиков 1974. № 148: 468–469; ср.: Кибрик, Кодзасов, Муравьева 2000. № 18: 79. § И (оседлые коряки)). В документе от 1646 г. упоминаются боевые «топорки» дауров (Белов 1952. № 7: 51; Степанов 1959: 200). На вооружении юкагиров в XVII в. также имелись каменные топоры (Гурвич 1966: 15). В одной чукотской сказке жена оседлого чукчи, участвующая в походе, била врага топором по голове (Богораз 1900. № ПО: 287). Но это, скорее, исключение, нежели правило — топор не чукотское оружие в XVII — XIX вв. Ведь в другой чукотской сказке, описывавшей гибель Якунина, прямо говорится о том, что чукчи не имеют топоров в качестве оружия (Богораз 1900. № 128: 333).
Палицы.Согласно информации сына коменданта Гижиги, видевшего бой чукчей с коряками в 1770-х гг. под стенами крепости, противники в рукопашной сражались «палицами и копьями» (Мамышев 1809: 24). В. Г. Богораз также полагает, что южные чукчи использовали в бою палицы (Тан-Богораз 1979: 53). Дубина была охотничьим оружием оседлых этносов, предназначенным для добывания и оглушения зверя. Ительмены использовали деревянную или костяную дубинку (Стеллер 1927: 22; Георги 1777: 64; ср.: Тюшов 1906: 272), была она и у оседлых коряков (Георги 1777: 78; Bogoras 1917. № 2: 29; Тан-Богораз 1979: 53). Естественно, палицу спорадически могли применять и в ходе боевых действий, но для оленных чукчей это орудие не характерно. Палица использовалась оседлыми жителями при отсутствии под руками другого оружия.
Молоток.Женщины в качестве случайного оружия использовали каменный молоток на короткой деревянной рукоятке, основное предназначение которого состояло в дроблении костей (Норденшельд 1936: 328–329; Богораз 1991: 119. Рис. 105Ь). Такой молоток был характерен для оленных чукчей. Эскимосы же оглушали зверя специальным молотом весом 2–3 кг (тукшугун) (Бабошина 1958. № 68: 168; Меновщиков 1959: 64; 1974. № 17: 99; № 30: 135).
Кистени.В. Г. Богораз, в соответствии со своими данными, писал, что у южных чукчей были воины, главным оружием которых были «каменные кистени на крепком ремне» (Тан-Богораз 1979: 53–54). Последнее оружие сложно атрибутировать, однако в описи оружия, захваченного чукчами у юкагиров в 1754 г., кистени упоминаются (Гурвич 1966: 71). В эвенкийском фольклоре также упоминается подобное оружие, называемое «молотами на цепочке» (Василевич 1966: 254, 351, примеч. 8; 1972: 150).
[123]Камни.В сказке «Эрмэчын» упоминаются в качестве оружия камни, которые герой бросает во врагов, людей-писцов, бегущих по льду (Козлов 1956: 24). Очевидно, камень как оружие мог применяться спорадически, когда нужно было сражаться, а под рукой не было оружия дальнего боя. Хотя оружие ближнего боя (нож, копье) чукчи обычно носили при себе, но при неожиданном нападении врага, когда нужно было отбиться от превосходящих сил противника, камни также шли в ход. Вместе с тем применение в сказке камней именно против врагов-оборотней могло носить и ритуальный характер.
Посох.Нельзя исключить и того, что пастухи-оленеводы могли использовать в качестве случайного оружия бумерангообразный посох (танвычгын) длиной 82–83 см, с помощью которого останавливали выбившегося из стада оленя и который иногда метали в птицу на расстояние 20–30 м (Гурвич 1953: 47–48; 1979: 97–98; ср.: Аргентов 1857: 101). Кроме того, И. С. Гурвич (1979: 98) предполагает, что существовали и бумерангообразные метательные палицы, воспоминание о которых сохранилось в искривленных дощечках, метаемых при обряде приближения оленей во время ритуала забоя животных.
Огнестрельное оружие
Огнестрельное оружие в регионе появилось с приходом русских в середине XVII в. Последние, естественно, не продавали и не дарили это грозное оружие врагам. Старикикоряки так описывали первое знакомство чукчей с огнестрельным оружием: «Главной причиной их поражения была паника, наведенная на них огнестрельным оружием. ...Чукчи приняли выстрелы из ружей за гром небесный и раны от пуль за ранения от молнии» (Беретти 1929: 7; pro: Аргентов 1886: 11; contra: Дионео 1895: 146). При первом столкновении страх внушал и сам вид противника: русских с блестящим железным вооружением (Богораз 1900. № 130: 334; ср.: Bush 1872: 428). Однако подобный эффект мог иметь свое действие лишь при первых столкновениях, позднее противники «привыкают» к огнестрельному оружию. А, например, аляскинские эскимосы не боялись ружей, поскольку за них в бою было удобно хвататься, а затем поражать противника (Загоскин 1956: 117). Сначала ружья появились у туземных союзников русских, но уже в XVIII в. распространились у коряков |0. К чукчам же оружие попадало в качестве трофея
10 Комически-трагическую сказку о первом знакомстве оленных коряков с ружьем, когда поставили мишенью женщину и предложили ей поймать подолом пулю, чтобы не потерять добро (!), что, естественно, привело к ее гибели, см.: Стебницкий 1938а: 133–134.
[123]или путем обмена с соседями. Естественно, речь идет о ружьях, пистолеты — нечастое оружие даже у казаков — не использовали, как и захваченные пушки, поскольку не умели из них стрелять.
Уже в 1689 г. чукчи, захватив русские ружья, стреляли из них (Вдовин 1965: 111; Зуев 20026: 225; ср.: Михайлова 1996: 190–191). Однако это было, скорее, исключение из общего правила, ведь еще в 1741 г. сенатская справка отмечает (КПЦ. № 60: 162), что у чукчей нет огнестрельного оружия. Однако в 1752 г. чукчи используют ружье для передачи сигналов тревоги (КПЦ. № 68: 176), возможно, позаимствовав этот обычай от казаков (Никитин 1996: 77). И. Б. Б. де Лессепс (1801. Ч. Н: 115) отмечал, что чукчи покупали ружья (1788). В первой четверти XIX в. запрет на продажу чукчам огнестрельного оружия еще существовал (Шишмарев 1852: 183–184; Литке 1948: 221; Миддендорф 1869. Отд. 5: 597, примеч. 2), но его особо не соблюдали. Кроме того, уже в начале 1820-х гг. американцы продавали чукчам ружья (Гильсен 1849. № 12: 229; Шишмарев 1852: 183–184; Берх 1823а: 17). В 1837 г., согласно договору русского комиссара и чукотского тойона Ятаргына, чукчи получили разрешение на покупку ружей и свинца, тогда как порохом их должны были снабжать казенные заводы (Окунь 1935а: 114–115). В 1844 г., по замечанию А. Аргентова (1886: 24), чукчам на Анюйской ярмарке продавали ружья. Именно во второй половине XIX в. у чукчей распространяется огнестрельное оружие. Впрочем, ружье использовали нечасто, предпочитали охотиться с традиционным оружием, поскольку порох и свинец стоили дорого, а достать их не всегда было возможно. Да и при государственной монополии на производство вооружения государственные магазины отпускали порох и свинец по норме (Дитмар 1856: 25, 35; Норденшельд 1936: 322). Особенно долго луки использовались на севере полуострова (Народы России. 1874. № 2: 27). Лишь к началу XX в. у каждого жителя побережья было от одного до трех ружей, главным образом винчестеров, полученных от американцев, которые продавали их дешевле, чем в русских магазинах (Акифьев 1904: 64; Толмачев 1911: 103; ср.: Гранстрем 1886: 136; Плавание... 1890. № 43: 3; Онацевич 1877: 61; Свердруп 1930: 255), тогда как их западные сородичи использовали кремневые ружья на сошках (Богораз 1901: 29; 1991: 91. Рис. 79). Причем колымские чукчи иногда устраивали соревнования по стрельбе (Дионео 1895: 26). Приморские чукчи в начале XX в., по мнению русских, были отличными стрелками, они с берега попадали в голову тюленя с нескольких десятков саженей (Акифьев 1904: 64; ср.: Горовский 1914: 8), хотя еще в начале XX в. могли охотиться с луком вследствие его дешевизны и бесшумности.
[123]Комплекс вооружения
Комплекс вооружения менялся с течением времени, но из-за недостатка сведений данный сюжет известен нам лишь поверхностно. Судить о комплексе тяжелого вооружения воинов мы можем по комплектам оружия, хранящимся в музеях, и по изобразительному материалу. Так, в один комплект входят панцирь, наруч и поножа из оленьего рога (РЭМ. № 485914; 4859–15; 4859–16). Поножа надевалась на левую голень, а наруч, по-видимому, на левое предплечье. Все предметы вооружения сделаны в одном стиле, создается впечатление, что они произведены в одной мастерской для одного воина. Вероятно, воин не имел шлема и сражался с открытой головой, как мы видим это на некоторых изображениях (см.: Антропова 1957: Рис. 22; 33; Богораз 1991: Табл. IX. Рис. 2). Возможно, это была не просто традиция и пустая бравада, но воин, главное оружие которого был лук, имел возможность лучше прицелиться, когда он был без шлема. Это, очевидно, была эскимосская традиция — сражаться без прикрытия головы, цведь жители Западной Аляски также не использовали шлемы (Burch 1998: 73; ср.: Fienup-Riordan 1994: 329 (деревянное защитное кольцо)). Подобный доспех, по-видимому, предназначался не столько для рукопашной, сколько для прикрытия во время перестрелки.
В другой комплект вооружения, хранящийся в МАЭ, также входит доспех, шлем и наруч (№ 434-Юа, Ь, с; см.: Богораз 1901: Табл. XII, 2–4). Доспех состоит из ламеллярного подола из семи рядов железных пластин, прикрывающих воина до середины голени, трехчастного кожаного нагрудника и одного наспинного правого крыла. Поскольку доспех запахивается налево, то очевидно, что он принадлежал левше, именно позто—