Архив русской революции» как исторический источник

Приложение 4

 

Документы и материалы АРР, кропотливо сортировавшиеся долгие годы издателем — И.В.Гессеном и его сподвижниками, являются ценным источником, доступ к которому исследователям искусственно затруднялся в советское время. АРР не случайно хранился в спецхране библиотеки им. В. И. Ленина. Ведь внимательное изучение его документов и материалов могло поколебать веру в незыблемость схемы революции и Гражданской войны, созданную официальной советской историографией. Уже в 1920-х гг., когда начали выходить в свет первые тома АРР, была сформулирована большевистская концепция отношения к нему как к историческому источнику. «Архив» — сборник документов, где ярко выражается классовая тенденциозность легко определяемой политической направленности[1271]. Здесь есть только «саморазоблачительные публикации, раскрывающие лицо подлинной контрреволюции ее собственными руками», факты, говорящие против Белого движения, фальсификация революционных событий в России и т. д.[1272] Примерно в таком ключе и оценивался «Архив» на протяжении советского периода в отечественной исторической науке[1273].

Приступая в 1921 г. к изданию АРР, Гессен писал: «Многое из того, что каждому из нас пришлось увидеть или в чем участвовать, осталось единственным в своем роде и больше нигде уже не повторится. Поэтому, если сейчас не записать все, чему каждый был свидетелем, то многое из фактических данных пропадет бесследно и такой недостаток может безнадежно затруднить раскрытие истинного смысла переживаемого нами перелома». И далее: «Нет, пожалуй, более вредного и праздного занятия, чем искать теперь правых и виноватых. Никакой натяжки нет в том, если сказать, что виноватых нет, или, еще вернее, все мы виноваты и вина еще больше увеличится, если мы станем искать, на кого свою вину переложить»[1274]. Видимо, подобными тезисами Гессен хотел особенно подчеркнуть свою беспристрастность в подборе документов к публикации. Однако объективности не получилось: издатель отвергал любой материал любых авторов, если обнаруживалась хоть малейшая лояльность по отношению к революции. Поэтому вполне закономерно, что документы и материалы, опубликованные в АРР, носят тенденциозный характер.

Кроме этого, сложности в работе с АРР создаются следующими обстоятельствами.

Во-первых, отсутствует редакционный комментарий, добротный научно-справочный аппарат[1275].

Во-вторых, АРР эклектичен. В нем собраны и мемуарные и документальные сведения. В то же время, нельзя не отметить: научная ценность АРР, по моему суждению, повышается тем, что он не был сугубо партийным изданием. Правда, сам Гессен являлся членом ЦК партии кадетов и некоторый приоритет, как показывает анализ АРР, документов и материалов кадетской направленности все-таки имеет место. Но он не столь ярко выраженный, чтобы вести речь об оформившейся тенденции.

В 22 томах «Архива» помещено, по моим подсчетам, 130 публикаций. Они классифицированы по трем большим взаимосвязанным группам.

Первая группа – мемуары, переписка, дневники, то есть материалы личного происхождения. Их характерная черта — субъективизм, опосредованность. Но историк получает возможность рассматривать явление извне, когда мемуарист осмысливает их изнутри, с определенной временной дистанции.

Вторая группа — работа лидеров контрреволюции, командования белых армий. Их особенность — наличие документов и воспоминаний личного характера. Жанр таких трудов можно определить как срединное положение между мемуарами и исследовательскими произведениями. Здесь прослеживается однородный подход к проблеме, структуре. Наложило серьезный отпечаток на сочинения и литературное дарование авторов.

Третья группа – работы рядовых участников событий, тех, кто принимал участие в них или, по крайней мере, являлся очевидцем. Такие публикации очень субъективны, несут в себе множество бытовых сцен, помогающих современному историку глубже прочувствовать колорит того времени.

Существенная особенность АРР — наличие во многих сочинениях ошибок фактического плана. Они детерминированы тем, что людям свойственно забывать вообще. Не исключается и подтасовки, вызванной желанием показаться в глазах потомков значительно лучше, чем был автор в период описываемых им событий.