Основные принципы боя

Управлять войсками, сообразуясь с принципами военного ис­кусства, — это значит:соизмерять цели и задачи частей (под­разделений) со сложившейся обстановкой, их боевыми воз­можностями; не допускать субъективизма, недооценки либо переоценки противника и своих войск; планировать бой, орга­низовывать взаимодействие, всестороннее его обеспечение не вслепую, а на основе глубокого прогнозирования, расчетов, предвидения; опираться на объективные условия, знание при­роды боя, тенденций его развития. Перечисленные требования реализуются не механически, а творчески, строго сообразуясь с обстановкой. Командир не может не считаться с тем, что жела­емые цели далеко не всегда могут соответствовать имеющимся боевым возможностям войск, истинное положение дел часто может быть совершенно иным, чем полученные сведения об обстановке. Успешно преодолеть эти и многие другие трудности и противоречия, принять оптимальное решение и добиться претво­рения его в жизнь может только нестереотипно мыслящий офи­цер, смелый новатор, искатель, волевой организатор.

Рис. 5. Классификация принципов общевойскового боя

Рис. 4. Формы оперативного и тактического маневра, применявшиеся армией США в годы Второй мировой войны

Рис. 3. Формы оперативного маневра, применявшиеся советскими войсками в наступательных операциях в годы Великой Отечественной войны

Рис. 2. Формы оперативного маневра, применявшиеся немецко-фашистской армией в годы Второй мировой войны

Рис. 1. Место тактики в системе военного искусства

 

связи между принципами стратегии, оперативного искусства и тактики.Традиционное взаимодействие между стратегией и тактикой в изменившихся условиях нарушилось: последняя оказывала на стратегию уже не прямое, а опосредованное вли­яние — через оперативное искусство. Главенствующую роль в решении задач войны заняла стратегическая инстанция, по­скольку наиболее мощные средства поражения находились в ее распоряжении.

Следует сказать, что выработка новых подходов к форми­рованию принципов военного искусства в новых условиях не проходила гладко. Как в зарубежной, так и в советской воен­ной литературе высказывалось немало различных точек зре­ния на перспективы развития военного искусства, особенно тактики. Например, в труде «Военная стратегия», вышедшем в 1962 году под редакцией В.Д. Соколовского, говорилось, что в создавшихся новых условиях следует принципиально по-ино­му оценивать взаимосвязь стратегии, оперативного искусства и тактики. Прошло то время, писали авторы, когда «считалось непреложным фактом, что общая победа в войне складывает­ся из множества частных успехов... Современные стратегиче­ские средства... находящиеся в непосредственном подчине­нии главных командований и позволяющие добиваться реша­ющих результатов в достижении победы в войне, зачастую даже без участия сил и средств тактического и оперативного звена, говорят в пользу того положения, что теперь частные успехи могут быть обусловлены успехами общего стратегиче­ского характера»⁵.

Из подобного заключения закономерно вытекал вывод, что роль тактики в новых условиях становится по сути второ­степенной. Однако подобные взгляды формировались под влиянием «ядерной эйфории», характерной для 60-х годов, когда однозначно считалось, что будущая мировая война не­пременно будет ядерной. В 70-х годах советская военная док­трина стала учитывать возможность возникновения как ядер­ной, так и обычной мировой войны. Соответственно в новом свете представлялась взаимосвязь составных частей военного искусства, роль тактики.

В наиболее полном виде новая концепция была отражена в книге А.А. Гречко «Вооруженные Силы Советского государст­ва», вышедшей в 1975 году. Там, в частности, говорилось: «...независимо от того, какими средствами ведется война, так-

⁵ Военная стратегия. М.: Воениздат, 1962. С. 16—17.

гика остается базой достижения оперативных и стратегиче­ских успехов, именно с тактики начинается, тактическими приемами осуществляется и ими завершается претворение в жизнь оперативных и стратегических замыслов»⁶.

С подобной однозначной оценкой роли тактики в системе воо­руженной борьбы можно согласиться лишь частично.Дело в том, что современные военные действия могут носить весьма разнообразный характер и всякий раз роль тактики в них бу­дет меняться. Так, если взять вооруженные конфликты, то в них действительно превалирующее место занимают тактические действия. Например, в войне в Афганистане их удельный вес в общем комплексе боевых действий составил 80%, а в двух че­ченских военных кампаниях — 75%⁷.

Что же касается крупномасштабной войны, то вероятнее всего она начнется с применения стратегических и оператив­ных средств — нанесения массированных ракетно-авиацион-ных ударов и проведения длительной электронно-воздушной кампании по типу операции «Буря в пустыне», с тем чтобы со­здать благоприятные условия для последующих наземных дей­ствий. Тактика на этом этапе тоже будет играть определенную роль, поскольку воздушно-космические, воздушные, морские и тем более наземные операции и сражения не могут обхо­диться без участия личного состава, расчетов, экипажей, кото­рые готовят и осуществляют нанесение ударов. Но тактиче­ские действия в таких условиях будут не главными, а обеспе­чивающими, и то лишь скорее всего на начальном этапе войны. В последующем в ходе длительного и напряженного противоборства сторон несомненно развернутся многократ­ные оборонительные и наступательные операции, в которых тактика займет подобающее ей место, как предпосылка и ос­нова достижения оперативных и стратегических успехов.

Общий вывод из этого можно сделать такой: пока существу­ют массовые армии, сохранится и тактика, однако ее роль в раз­личных видах военных действий будет проявляться по-разному. Ктактическому искусству сейчас предъявляются более вы­сокие требования, чем раньше. Теория тактики должна быть более гибкой и мобильной — вырабатывать способы боевых действий как для условий крупномасштабной войны, веду­щейся с неограниченным применением всех видов оружия, в том числе ядерного, так и в региональной и локальной войнах, а также для вооруженных конфликтов, где может быть разный

⁶ Гречко А.А. Вооруженные Силы Советского государства. М.: Воениздат, 1975. С. 281. ⁷ Военная мысль. 2001. № 2. С. 16.

противник. В одном случае он будет обладать технологиче­ским превосходством, в другом — количественным, в третьем — тем и другим, в четвертом — применит специфическую так­тику партизанских «набеговых» действий. И чтобы войска не были застигнуты врасплох, как это у нас случалось не раз, та­ктическая мысль, военная теория, боевая подготовка войск должны «работать» на перспективу.

Развитие тактики в войнах и вооруженных конфликтах XX века

Становление тактики, и прежде всего ее «стержневого каркаса» — теории боя, — длительный и сложный процесс. На протяжении многих веков накопление боевого опыта происходило интуитивно, методом проб и ошибок. Неудачи всякий раз оплачивались кровью, и это заставляло воена­чальников задумываться над тем, каким образом избежать просчетов и так организовать бой, чтобы было меньше из­держек и людских потерь. С течением времени апробирован­ные в ходе многих боев тактические правила отражались в трактатах, уставах, наставлениях и соответственно приобре­тали статус обязательных к исполнению. Теперь при органи­зации боя, сражения военным руководителям не приходи­лось всякий раз заново вырабатывать свои способы дейст­вий. Опираясь на накопленный опыт, они учились более искусно строить боевой порядок войск, достигать скрытно­сти, быстроты и слаженности действий, применять обман­ные приемы и т.п. Таким образом талантливые полководцы вносили свой вклад в развитие тактики.

XX век вошел в историю как век машин, век моторов. Но­вая техника интенсивно внедрялась не только в производство, но ив военное дело. Появление более совершенных вооружений вызывало необходимость поиска новых тактических концепций.Это давало мощный импульс исследованию боя, вооруженной борьбы в целом. Незадолго до Первой мировой войны вышло в свет большое количество военно-теоретических работ отече­ственных и зарубежных авторов, а в 1911 — 1915 годах в России была издана Военная энциклопедия. В ней, в частности, под­черкивалась важность для достижения победы в бою превос­ходства сил (как основы успеха), духовного компонента, все­стороннего обеспечения, элемента внезапности¹.

' Военная энциклопедия. Т. 4. СПб., 1911. С. 479.

Суровой проверкой действенности выработанных к тому времени положений тактики явилась Первая мировая война. Многие из предвоенных концепций в ходе боевых действий не выдержали испытания и были отметены практикой. Обще­войсковой бой стал представлять собой совместные действия пехоты и артиллерии, а в последующем — и танков, и авиации. Основой боевого построения пехоты служила цепь, а их эше­лонирование (создание «волн») несколько увеличило пробив­ную силу войск. Но удар «грудью пехоты» в густой цепи сопро­вождался большими потерями. Громоздкость «волн» делала их трудноуправляемыми. Наиболее маневренным оказался груп­повой боевой порядок, применявшийся на заключительном эта­пе войны. Его появление связано с поступлением в войска легких пулеметов, легких орудий, минометов и танков. К кон­цу войны фронт наступления войск сузился: для дивизии — до 2,5—3 км, для батальона — до 500—600 м.

Развитие обороны шло от очаговой (опорных пунктов) к траншейной, глубоко эшелонированной, насыщенной боль­шим количеством огневых средств и инженерных загражде­ний. К концу войны полки располагались в обороне в три эшелона, дивизионные участки не превышали 5 км. На 1 км фронта приходилось от 12 до 24 орудий и от 4 до 8 минометов.

Опыт Первой мировой войны дал большой импульс разви­тию тактики в условиях позиционных форм борьбы, в частно­сти, стало более тесным сочетание огня и движения при осу­ществлении охватов, маневра и удара в наступлении и обороне. Совершенствовались методы огневого обеспечения действий войск, в том числе при бое в глубине обороны противника, на пересеченной местности, при проведении контратак.

В отличие от Первой мировой войны боевые действия во время Гражданской войны в России характеризовались высо­кой маневренностью, особенно для кавалерийских частей, ко­торые совершали глубокие обходы узлов сопротивления про­тивника, рейды по его тылам. Широкое применение маневра и пулеметов в бою способствовало переходу от равномерно вытянутых вдоль фронта стрелковых цепей к мелким боевым группам, наступавшим при поддержке пулеметного огня. Фронтальный удар в таких условиях обычно сочетался с охва­тами и обходами флангов противника. Маневр стрелковых и кавалерийских частей в Красной Армии осуществлялся с бо­лее решительными целями и на более значительную глубину. Летом 1918 года, когда наиболее характерной стала тактика «эшелонной войны» (ведение боевых действий вдоль железно-

дорожных магистралей), маневр обычно осуществлялся в форме действий небольших обходящих отрядов с целью захва­та узлов коммуникаций в тылу противника, а в последующем, с расширением фронта активных боевых действий, стал пре­обладать над прорывом.

В 20—30-е годы в Красной Армии началась разработка тео­рии глубокого боя и глубокой операции, основывающейся на использовании ударных и маневренных качеств войск, а так­же теории подвижной обороны, впоследствии названной ма­невренной. Никакой бой не мыслился без маневра — это по­ложение красной нитью проходило через все предвоенные по­левые уставы Красной Армии.

Важную роль в развитии тактики в межвоенный период сыграли труды А.И. Верховского «Общая тактика» (1923), «Огонь, маневр, маскировка» (1928), в которых было дано оп­ределение целей маневра, условий и способов его осуществле­ния. В «Тактике броневых частей» П.Д. Гладкова (1930) впер­вые были изложены принципы их применения в боевых дей­ствиях. Эти положения были развиты затем в труде С.Н. Амосова «Тактика мотомехсоединений» (1932), где рас­сматривалось применение мотомехчастей не только при веде­нии наступательных действий, но и в подвижной (маневрен­ной) обороне. В работах А.Н. Лапчинского «Техника и такти­ка воздушного флота» (1930), «Воздушный бой» (1934) была впервые в отечественном военном искусстве разработана так­тика ведения воздушного боя, в том числе даны рекомендации по авиационному обеспечению наземных войск, применению воздушных десантов в операции и бою.

Но не все теоретические положения, касающиеся вопросов тактики, находили практическое преломление в ходе боевой подготовки войск накануне войны. Недооценивалась полевая выучка войск. Низкой была интенсивность боевой учебы в зимнее время и ночью. Недостаточно внимания уделялось учениям с боевой стрельбой⁹. Хотя после советско-финлянд­ской войны были приняты меры для устранения этих недос­татков, сделать удалось далеко не все.

В годы Великой Отечественной войны советскую тактику называли «тактикой маневрирования» в противовес «шаблон­ной», как ее характеризовал И.В. Сталин, тактике немецко-фашистских войск. Действительно, наша тактика, как и в це­лом военное искусство, доказала свое очевидное превосходст­во над немецким военным искусством, ярким свидетельством

⁹ Гареев М.А. М.В. Фрунзе — военный теоретик. М.: Воениздат. 1985. С. 357.

чему является одержанная победа. Но несправедливо так низко оценивать тактику немцев. Они умели вести бои против превос­ходящих сил, применять маневр в наступлении и обороне.Прав­да излишний педантизм в следовании букве устава нередко подводил их, но в целом их тактика была далека от шаблона. Из всех составных частей военного искусства немецко-фаши­стской армии именно она являлась наиболее сильной сторо­ной Об этом свидетельствовали четкие, хорошо спланирован­ные действия в наступлении и обороне, умелый маневр, осо­бенно танковыми и моторизованными частями. Сделав в своей военной доктрине ставку на молниеносную воину, не­мецко-фашистское командование настойчиво и целеустрем­ленно готовило войска к решительным боевым действиям.

Вопросы расчленения и окружения противника нашли от­ражение в германских боевых уставах, где в качестве основной формы ведения операций предусматривались «клеши» - уда­ры по сходящимся направлениям (рис. 2). Реализация этой формы оперативного маневра на практике осуществлялась следующим образом. Обходящие колонны нацеливались на то чтобы соединиться в оперативной глубине расположения противника и создать «внешние клещи». Одновременно про­водилась фронтальная атака с целью расчленить оборону и со­действовать охватывающим и обходящим войскам в уничто­жении окруженного противника.

Маневр в целях обхода и охвата флангов противника пред­усматривался также при другой форме оперативного маневра, именуемой «клином». Для этого наносился фронтальный удар с последующим развитием успеха в глубину и в сторону флан­гов (см рис. 2). Необходимость обеспечения высокой ударной мощи на поле боя закладывалась в оргштатную структуру об­щевойсковых соединений и частей немецкой армии, которые были приспособлены для самостоятельных действии в отрыве от главных сил. Их организация отличалась достаточной гиб­костью и высокой управляемостью.

Идея обеспечения решительных действий лежала в основе построения боевого порядка соединений и частей вермахта в на­ступлении. Он создавался с таким расчетом, чтобы наряду с на­несением фронтального удара обеспечивалась возможность для совершения охвата и обхода опорных пунктов противника. В оборонительном бою маневр огнем, силами и средствами осу­ществлялся в целях локализации прорыва противника, противо­действия его охватам и обходам, нанесения контратак, переноса усилий на новые оборонительные рубежи в глубине и т.п.

Таким образом, учиться трудному искусству тактики в годы Великой Отечественной войны нашим войскам пришлось в про­тивоборстве с сильным, опытным и искусным врагом.Одним из достижений советской тактики в годы войны явилось умелое применение в бою танковых и механизированных соединении и частей, действовавших в составе подвижных групп армии и фронта Благодаря более высокой подвижности и ударной си­ле они отрывались от стрелковых войск и, действуя в тактиче­ской и оперативной глубине обороны противника, стреми­тельно обходили узлы сопротивления, безостановочно форси­ровали водные преграды и решительно преследовали врага.

Основной формой их боевого применения являлись глубо­кие рейды. Рейды представляли собой высокоманевренные бо­евые действия в тылу противника в целях развития успеха, де­зорганизации его обороны в тактической и оперативной глу­бине, уничтожения или захвата важных объектов (рубежей), нанесения удара по группировкам и резервам противника во фланг и тыл, дезорганизации системы управления и работы тыла, срыва его маневра и перегруппировок, содействия вой­скам, наступающим с фронта. Рейдовые соединения (части) совершали стремительные марш-маневры, внезапные налеты на штабы, тыловые базы, перехватывали узлы коммуникации, блокировали действия отсеченных и обойденных группировок противника в ограниченном районе, осуществляли их окруже­ние и уничтожение, стремительно атаковали объекты с не­скольких направлений.

На рис. 3 показаны основные формы оперативного маневра, применявшиеся советскими войсками в наступательных опера­циях в годы Великой Отечественной войны. Наиболее эффек­тивными среди них были: дробящие удары, удары по сходя­щимся направлениям, рассечение фронта обороны противника фронтальным ударом, дополненным ударами на второстепен­ном направлении, нанесение ударов на нескольких направле­ниях с окружением противника и развитием ударов в глубину.

Повышению боевых возможностей советских войск в годы Великой Отечественной войны во многом способствовало ко­ренное улучшение их материальной базы. Достаточно сказать, что если количество дивизий Советской Армии к концу войны было увеличено в четыре раза, то численность материальной части авиации и артиллерии возросла в пять раз, а танков сов­ременных типов — в 15 раз¹⁰.

» Вознесенский Н.А. Военная экономика СССР в период Великой Отечествен­ной войны. М.: Госполитиздат, 1948. С. 87.

 

Существенное развитие в годы Второй мировой воины полу­чила тактика в армии США.Ее сильной стороной являлось тща­тельное огневое обеспечение наступательных и оборонительных действий. Во многих операциях, особенно проведенных в 1944-1945 годах американские войска довольно успешно применяли такие способы оперативных и тактических действии как кон­центрический удар по сходящимся направлениям, фронталь­ный удар в сочетании с охватом и обходом, фланговый удар в со­четании с охватом, рассекающий удар в центре с последующим расширением прорыва в стороны флангов и развитием успеха в глубину (рис 4). К формам оперативного и тактического манев­ра уставы армии США относили также отход и контрнаступле­ние" При построении боевого порядка соединении и частей в наступлении выделение подразделений для совершения охватов и обходов обычно не предусматривалось. Создаваемая группи­ровка сил и средств распределялась на несколько тактических групп одна-две из которых предназначались для нанесения главного удара, а остальные (большая часть) - для оковывания противника. Полк в наступлении действовал в боевых порядках «батальоны в колонне» (боевой порядок в три эшелона), «усту­пом к открытому флангу», «углом назад», «углом вперед», «ба­тальоны в линию».

Однако недостаточное боевое мастерство как рядового, так и офицерского состава заставило американское командование применять так называемый «принцип простоты действии», что на практике приводило к прямолинейности наступления. В боевых уставах английской армиипроводилась идея дос­тижения решительности и активности в бою. Однако практи­ческие действия английских войск в годы войны отличались строгим методизмом. Наступление обычно выливалось в пря­молинейное продвижение от рубежа к рубежу. Так, при насту­плении 2-й английской армии в Голландии в 1944 году полоса наступления разбивалась по глубине на несколько рубежей, последовательный захват каждого из них составлял «фазу» (этап) операции. Закрепившись на захваченном рубеже, вой­ска готовились к наступлению на следующий. При сильном сопротивлении противника продвижение обычно приостана­вливалось, подтягивалась артиллерия, танки, вызывалась авиация чтобы заново провести артиллерийскую и авиацион­ную обработку позиций противника. Однако имели место и

" Багреен А.Д. Военное искусство капиталистических государе™ 1939-1945 .т. М.: Воениздат, 1960. С. 159.

 

глубокие охваты и обходы, сочетавшиеся с фронтальным уда­ром (операция 2-й английской армии по овладению городом Канн в июне—июле 1944 года, наступательная операция «Маркет Гарден» в Голландии и др.).

После Второй мировой войны в мире произошло более 250 локальных войн и вооруженных конфликтов, которые оказали существенное влияние на развитие тактики. Глав­ным фактором явилось интенсивное совершенствование в 50 — 80-х годах средств вооруженной борьбы, что обуслови­ло появление новых способов тактических действий. В войне на Корейском полуострове (1950—1953) зародилась тактика охвата противника по воздуху на вертолетах, тактика «тун­нельной обороны», в более широких, чем раньше, масшта­бах стали применяться морские десанты, разведывательно-диверсионные действия. Все это еще раз подтвердило ту за­кономерность, что развитие тактики идет в унисон с развитием оружия и боевой техники, причем революциони­зирующим элементом совершенствования форм и способов вооруженной борьбы неизменно выступают изменения в мате­риальной основе войск.

Еще отчетливее это обстоятельство проявилось в ходе вой­ны во Вьетнаме, где более широко и интенсивно стало исполь­зоваться новое оружие: зенитные ракетные комплексы, упра­вляемые авиабомбы, самонаводящиеся авиационные ракеты «Шрайк», боевые вертолеты, боеприпасы объемного взрыва, средства метеорологической и геофизической войны. Это по­высило напряженность и решительность боевых действий. Благодаря массовому применению многоцелевых вертолетов войска обрели принципиально новое боевое качество — воз­душную мобильность. В военном искусстве появился новый вид боевых действий сухопутных войск — аэромобильные операции. Для их ведения в американской армии было созда­но новое оргштатное формирование — аэромобильная диви­зия, предшественница воздушно-штурмовой дивизии. Широ­кое применение на поле боя боевых вертолетов положило на­чало новому способу огневой поддержки войск на поле боя — поддержке с вертолетов.

Вьетнамская война дала большой импульс последующему развитию армейской авиации — вертолетов, легких самоле­тов, беспилотных летательных аппаратов. Стало интенсивно совершенствоваться вертолетное вооружение, на оснащение вертолетов стали поступать ракеты класса «воздух—воздух», комплексы ПТУР, отвечающие концепции «выстрелил—за-

был»; повысилась защищенность и полезная нагрузка верто­летов, усовершенствовались их бортовые средства разведки, целеуказания и РЭБ.

Немало новых видов оружия и боевой техники испытывалось в вооруженных конфликтах на Ближнем Востоке (1967, 1973, 1982). В них участвовали массовые сухопутные армии, оснащенные более совершенными типами танков, артилле­рии, авиации. В широком масштабе применялись управляе­мые ракеты (ПТУР, ЗУР, авиационные). Высокая эффектив­ность ПТУР в арабо-израильской войне 1973 года дала повод назвать эту войну «войной ПТУР против танков». Состязание брони и снаряда в вооруженных конфликтах 70-х годов всту­пило в новую стадию, причем чаша весов все больше стала склоняться в пользу новейших противотанковых средств, по­казавших свое превосходство над танком. Если в арабо-изра­ильской войне 1967 года потери танков составили 36% от их общего количества, в войне 1973-го — 51%, то в войне 1982 го­да эта цифра увеличилась до 80%.

Существенно и то, что с каждой новой локальной войной в войска все более интенсивно внедрялись новейшие системы воо­ружения.Так, в войне в Корее было введено в действие девять принципиально новых боевых систем, во Вьетнаме — 25, в войнах на Ближнем Востоке — 30, а в войне в зоне Персидско­го залива американцы испытали уже около 100 новых видов оружия и боевой техники. Впервые в интересах войск на поле боя был использован космический фактор, причем не только в оперативно-стратегическом, но и в тактическом звене. Косми­ческие средства явились технической основой разведки США.

Все большее развитие получают высокоточные системы оружия, впервые примененные во Вьетнаме. Об увеличении удельного веса ВТО свидетельствуют следующие показатели: воперации «Буря в пустыне» (1991) доля управляемых авиабомб составляла 8%, через семь лет — при проведении операции против Ирака «Лис пустыни» (1998) — 70%. В операции «Уст­рашающая сила» (1999) против Югославии 90% всех амери­канских средств поражения были высокоточными.

Параллельно с созданием суперсовременных средств пора­жения в ходе вооруженных конфликтов совершенствовались и так называемые «классические» рода войск — артиллерия, мо­тострелковые и танковые войска. Так. вдвое возросла боевая эффективность РСЗО вследствие повышения точности стрель­бы, увеличения числа направляющих и применения кассетных боевых частей. РСЗО и авиация стали использоваться для дистанционного минирования местности, что повысило эффек­тивность воздействия на противника. Дальность стрельбы ствольной артиллерии возросла в полтора раза, а ее возможно­сти по подавлению групповых и одиночных целей — в два раза. Вследствие этого длительный дальний огневой бой стал непре­менным условием обеспечения успеха действий войск. Ближ­ний бой хотя и не потерял своего значения, но стал превалиро­вать лишь в вооруженных конфликтах. С возрастанием роли высокоточного оружия было положено начало периоду так на­зываемых «неконтактных» боевых действий.

С принципиально новым явлением столкнулись советские войска в ходе боевых действий в Афганистане — им пришлось учиться вести борьбу с иррегулярными вооруженными фор­мированиями, применяющими тактику партизанских дейст­вий. Прежде всего потребовалось существенно перестраивать оргштатную структуру мотострелковых дивизий, поскольку из-за перегруженности тяжелой боевой техникой они оказа­лись мало приспособленными к применению в горно-пустын­ной местности в условиях очагового характера боевых дейст­вий, бездорожья, высоких температур, большой запыленности и безводья. Лишь в редких случаях соединения выполняли бо­евые задачи, действуя в полном составе. Далеко не везде мог­ли применяться танковые полки.

В условиях «расширенного поля боя», при наличии боль­ших промежутков между боевыми порядками войск стороны стремились «выиграть тыл», нанести удар во фланг, перерезать коммуникации противника, устраивая на них засады, минные заграждения, завалы.

Для борьбы с иррегулярными формированиями приходи­лось создавать сводные отряды с облегченной боевой техни­кой, основу которых составлял мотострелковый батальон, усиленный артиллерией, танками, саперами и поддерживае­мый авиацией. В труднодоступной горной местности значи­тельно повысилась роль высокомобильного наземно-воздуш-ного компонента — тактических воздушных десантов. Они высаживались обычно на глубину 15—50 км от передовых час­тей для захвата и удержания важных объектов (мостов, перева­лов, переправ, населенных пунктов, ущелий), обеспечения пропуска войск, отсечения и окружения отрядов противника, воспрещения подхода к ним резервов из глубины. Только в 1986 году в Афганистане было высажено 76 тактических воз­душных десантов общей численностью 12 246 человек, в 1987 году — 28 десантов численностью 8793 человека.

При действиях в общем армейском операционном районе соединениям (частям) назначалась не полоса наступления или обороны, как обычно, а обширная зона ответственности. Так, 5 мcд определялась зона ответственности протяженностью 640 км, для 108 мcд — 420 км, 201 мcд — 400 км. Зоны ответствен­ности полков доходили до 100—120 км.

Сложность состояла в том, что средства управления, ра­диосвязи, разведки и обеспечения не были рассчитаны на по­добные условия, из-за чего в организации боевых действий возникло немало особенностей. Например, командиру диви­зии приходилось проводить рекогносцировку местности с борта вертолета. Да и войска в зонах ответственности вынуж­дены были решать много «нетиповых» задач, таких, как разве­дывательно-поисковые действия, захват опорных баз, борьба с засадами, охрана и оборона аэродромов, коммуникаций, бое­вое сопровождение колонн с грузом, блокирующие, сдержи­вающие и рейдовые действия.

В таких условиях требовалось обеспечивать высокую бое­вую самостоятельность подразделений. Возникла необходи­мость изменить структуру и техническое оснащение тыла, приспосабливать тыловые и технические подразделения к «са­мообороне», чтобы они могли решать не только тыловые, но и боевые задачи, связанные с отражением нападения противни­ка. С этой целью автотранспорт, обеспечивающий подвоз ма­териальных средств, особенно боеприпасов, нужно было ос­настить броневой защитой, а личный состав — соответствую­щим вооружением. Аналогичные требования предъявлялись к войскам обеспечения — инженерным подразделениям, под­разделениям РХБЗ, связи, которые были весьма уязвимы от налетов диверсантов.

Практически с теми же проблемами, что и в Афганистане, федеральные войска столкнулись и во время двух чеченских во­енных кампаний. Необходимо подчеркнуть, что хотя в зоне конфликта новые виды оружия и боевой техники применя­лись ограниченно, тем не менее формы и способы тактиче­ских действий существенно обогатились: во-первых, сформи­ровалась система взглядов на ведение боевых действий против иррегулярных формирований, применяющих тактику парти­занских действий; во-вторых, возникло немало новых форм и способов тактических действий — разведывательно-поиско­вых, ударно-штурмовых, рейдово-блокирующих, проводимых совместно с формированиями других силовых структур (внут­ренними войсками МВД, ФПС, МЧС, ФСБ и др.); в-третьих, утвердилась отрядно-групповая тактика действии в вооружен­ных конфликтах, появилось немало новых элементов боевого построения общевойсковых соединений и частей; в-четвер­тых, усовершенствовалась система огневого поражения про­тивника применительно к условиям очагового противоборст­ва; в-пятых, появился новый способ обороны — сдерживающе-стабилизирующие действия; в-шестых, существенное развитие получили принципы общевойскового боя, обогати­лись содержание и методы работы командиров и штабов по его подготовке и ведению, управлению войсками, организа­ции взаимодействия и всестороннего обеспечения.

Практикой боевых действий во внутренних вооруженных конфликтах была выработана новая форма оперативных дей­ствий — совместная специальная операция, представляющая собой совокупность согласованных и взаимосвязанных по це­ли, месту, времени и задачам войсковых, оперативных, ре­жимных и погранпредставительских действий, проводимых боевыми усилиями формирований разноведомственных сило­вых структур под единым руководством, как правило коман­дования Сухопутных войск.

Что же касается наступления и обороны, то они тоже нахо­дили достаточно широкое применение, но не в «классиче­ском», а в трансформированном виде. Так, оборона чаще все­го велась не путем создания сплошных траншейных позиций и глубоко эшелонированных полос, а по принципу очаговых действий войск с оборудованием отдельных опорных пунктов, узлов обороны, заслонов с круговой системой огня и заграж­дений для перекрытия важных направлений.

Основу наступательного боя составляли ударно-огневые дей­ствия в специфических формах, где не использовались позици­онные методы противоборства (прорыв обороны, создание мощ­ных ударных группировок, атака на сплошном фронте, наращи­вание боевых усилий путем ввода в бой вторых эшелонов и т.п.). Уничтожение крупных отрядов незаконных вооруженных фор­мирований проводилось по схеме: дальнее огневое поражение — огневой удар в ближней зоне — кратковременная решительная атака. В некоторых случаях осуществлялся дальний огневой раз­гром НВФ без контактного вступления в бой с ними мотострел­ковых, танковых и воздушно-десантных подразделений.

Условия очагового противоборства, отсутствие устойчивой линии фронта, ограниченность сил и средств для решения боевых задач наложили существенный отпечаток на построение боевого порядка войск в наступлении и обороне.Для действий в отрыве от базовых центров на удаленных, нередко изолированных на­правлениях требовалось обеспечить тактическую и огневую самостоятельность мотострелковых и танковых подразделе­ний. Это обусловило создание сводных тактических отрядов и групп по целевому назначению. Их основу составляли мото­стрелковые батальоны, усиленные танковыми, артиллерий­скими, инженерными и огнеметными подразделениями.

Кроме того, новыми элементами боевого порядка частей в вооруженном конфликте являлись: войсковые маневренные, ударно-огневые, истребительные, противодиверсионные, вертолетно-рейдовые группы, бронегруппы и подвижные группы минирования на вертолетах¹².

Перспективная тактика XXI века.

Определяющим фактором в развитии перспективной так­тики явится появление новых видов оружия.Под влиянием об­новленной материальной основы боя уже теперь начинает формироваться его новая модель. Главную роль изданном эта­пе играет высокоточное оружие, которое в недалеком буду­щем, вероятнее всего, утвердится в качестве «центровой силы».

Параллельно будет идти интенсивная модернизация «клас­сических» видов оружия. Так, в ближайшее время создадутся условия для функционирования артиллерии в режиме РОК, а перспективные разведывательно-ударные комплексы, скорее всего, будут рассматриваться не только как системы вооруже­ния, но и как формы организации войск, как качественно но­вые оперативно-тактические системы.

Продолжится процесс «бронизации» сухопутных войск. Для танкового противоборства уже теперь характерен переход от ближнего боя (с дистанции в среднем 600—800 м, как это было в прошлом) к дальнему огневому бою с дистанции 2000—2500 м и более¹³. Однако что касается перспективы, то вряд ли за танком сохранится роль лидера при ведении боевых действий с приме­нением ВТО, поскольку эффективность противотанковых средств уже теперь намного опережает защитные качества тан­ков. В последующем же этот разрыв неизбежно будет возрастать.

Дальнейшему динамичному наращиванию боевого потен­циала общевойсковых формирований будет способствовать оснащение их вертолетами новых модификаций — многоце-

¹² Военная мысль. 2001. № 2. С. 19-20.

¹³ Шишкин Н.К. Танки в локальных войнах и вооруженных конфликтах. М., 2000. С. 5.

с\»

левыми, разведывательно-ударными, вертолетами-истребите­лями, специальными вертолетами сопровождения, вертолета­ми — постановщиками помех и другими типами. Об их возрас­тающих возможностях можно судить по тому факту, что уже теперь ударные вертолеты типа «Апач», на которых установле­ны новые радары «Лонгбоу», способны следить за более чем 200 движущимися целями и передавать друг другу эти данные. Вертолеты типа «Команч», построенные с использованием технологии «стеле», при оснащении двумя-тремя суперкомпь­ютерами будут иметь возможность вести разведку, наносить удары по целям и передавать данные наземным войскам¹⁴.

Наряду с вертолетами получит дальнейшее развитие легко­моторная, «москитная» авиация. Мини-самолеты привлекают внимание своими уникальными летными и эксплуатационно-техническими возможностями. Они способны подниматься с «пятачка», с обычной полевой площадки, грунтовой дороги. Полет «по рельефу местности», высокая маневренность, дол­гое парение, бесшумность, малозаметность — все эти качества сверхлегких самолетов окажут немалое влияние на тактику бо­евых действий наземных войск.

Совершенствование средств ПВО идет по линии создания мобильных ЗРК на бронебазе для борьбы с самолетами и вер­толетами как непосредственно над боевыми порядками войск, так и для отражения атак средств воздушного нападения на дальних и ближних подступах с малых, средних и больших вы­сот. В перспективе зенитные комплексы планируется осна­стить лазерным оружием. Это обеспечит им возможность по­ражать органы зрения пилотов на дальности до 30 км, а на ди­станции до 10—15 км выводить из строя бортовые оптико-электронные средства наведения ракет и бомб. На удалении до 3—5 км ЗРК с лазерным оружием будут способ­ны разрушать конструкции средств воздушного нападения.

Бой будущего представляется как электронно-роботизирован­ный. Вближайшие годы войска будут оснащаться роботизиро­ванными средствами, достигающими уровня «искусственного интеллекта». Специалисты видят будущее робототехники глав­ным образом в создании роботизированных боевых машин, способных действовать автономно и при этом самостоятельно «мыслить». В частности, в армии США в ближайшей перспек­тиве планируется применение безэкипажных транспортных средств для ведения разведки на переднем крае; роботизиро-

¹⁴ Красная звезда. 1995. 24 сент.

ванных наземных средств для наблюдения и целеуказания; ро­ботов-разведчиков; ДПЛА для наблюдения и целеуказания; БЛА для обнаружения минных полей; роботов-минеров; робо­тизированных средств постановки дымовых завес и проделы­вания проходов в минных полях; роботов-разведчиков водных преград; наземных роботизированных платформ; роботизиро­ванных средств для развертывания антенн; роботизированных вспомогательных средств постановки заграждений; летающих роботизированных платформ; роботизированных систем дега­зации, дезактивации и дезинфекции боевой техники; вспомо­гательных средств для ремонта боевой техники, устройств для подачи артиллерийских снарядов; многоцелевых роботов и ма­нипуляторов-погрузчиков боеприпасов; роботов-дозаправщиков; роботов-погрузчиков ракет на вертолеты; роботизирован­ных устройств для загрузки боеприпасов в танк; систем обслу­живания и обеспечения бронетехники; роботов-погрузчиков ядерных боеприпасов.

Создание «мыслящих», «видящих» и «слышащих» роботов даст толчок развитию способов ведения боя, поскольку резко по­высит мощь и ударную силу войск, автономность и мобильность их действий, снизит степень участия человека в процессе «раз­ведка — целеуказание — поражение».Следствием этого явится создание безлюдного «автоматизированного поля боя», в ко­тором не человек будет противостоять человеку, а одна авто­матизированная система другой.

Наряду с роботизацией реальным становится внедрение в тактическое звено управления полевой системы спутниковой связи, применение локальных сетей связи и отображения ин­формации с использованием персональных ЭВМ, подключе­ние к их сетям обмена данными высших командных инстан­ций. Располагая портативными компьютерными терминала­ми, командиры низовых тактических звеньев будут иметь доступ к информации, собираемой искусственными спутни­ками Земли. Применение в войсках космической системы на­вигации обеспечит минимальное время и высокую точность привязки местоположения боевых средств, выхода подразде­лений, боевых машин, самолетов, вертолетов в районы вы­полнения боевых задач, повысит точность попадания в цель ракет, снарядов, бомб.

Большое влияние на развитие способов тактических дейст­вий окажет дальнейшая автоматизация системы управления войсками и оружием.Можно ожидать, что уже в ближайшем будущем она охватит все элементы процесса управления в тактическом звене. Развитие технических средств сбора и обра­ботки информации с применением компьютеров 6-го и 7-го поколений, многопроцессорных, параллельных компьютеров, нейросетей, нейрокомпьютеров, оптической обработки ин­формации ускорит выработку решений, повысит их качество, быстроту постановки боевых задач, организацию взаимодей­ствия и контроля. Повышению эффективности управления будет способствовать выдача прогнозируемой информации на дисплеи рабочих мест командиров в виде справок, графиков, таблиц в масштабе времени, близком к реальному. Переход к автоматизированным коммуникационным системам, осно­ванным на принципах комплексированной автоматизации, цифровой быстродействующей связи и применения компью­терных коммутаторов, оптоволоконных каналов, обострит технологическое противоборство. Весьма вероятно, что и на тактическом уровне возникнет новая форма самостоятельных боевых действий по дезорганизации систем управления вой­сками и оружием.

Особое значение для развития тактики будет иметь оснаще­ние войск оружием, основанным на новых физических принци­пах.Такое оружие можно перенацеливать, не оставляя про­тивнику времени на осуществление маневра. Его преимущест­во состоит в том, что оно имеет неограниченный «боезапас», способно поражать не только одиночные, но и групповые це­ли, весьма устойчиво к мерам противодействия независимо от метеоусловий.

Судя по нынешним направлениям развития ВВТ, приори­тет в дальнейшем получат преимущественно дальнобойные средства поражения. Поэтому можно предположить, что трансформация боя в ближайшее время пойдет в первую оче­редь по линии увеличения его глубины. Это будет дальний («дистанционный», «бесконтактный») бой,который по мере со­вершенствования средств вооруженной борьбы вытеснит ближний и в конечном счете станет превалирующим.

Главная отличительная черта дальнего боя — возрастающий пространственный размах, когда разграничительные линии между соединениями (частями) и даже линия боевого сопри­косновения сторон имеют весьма условное значение, посколь­ку пределы дистанционного противоборства ограничиваются досягаемостью применяющегося оружия. Так, уже в настоящее время дивизионные огневые средства позволяют расширить зону боевого воздействия на противника до 50—70 км и более, полковые — до 15—20, батальонные — до 7—10 км. Отсюда

следует, что размах боя возрастет в 5—10 раз, можно ожидать, что изменится и структура поля боя. Если сейчас для него хара­ктерно трехмерное измерение — ширина, глубина, высота, то в не­далеком будущем новыми сферами боевого пространства станут информационное, электронное, эфирное.По глубине поле дис­танционного боя можно условно разделить на пять зон: зону глубокой тактической разведки и воздействия на противника дальнобойными (преимущественно авиационными) средства­ми (до 50—80 км); зону сближения войск сторон и последова­тельного ввода в действие огневых средств средней дальности (10—15 км); зону ближнего боя (до 10 км); тыловую зону, где располагаются резервы и тылы (до 30—50 км в глубину от ли­нии боевого соприкосновения сторон); зону коммуникаций (до 80 км в глубину от линии боевого соприкосновения сто­рон). Подчеркнем, что такое деление сугубо условно, посколь­ку активные боевые действия во всех зонах будут вестись не по­следовательно, а одновременно.

К преимуществам дистанционного боя следует отнести то., что при его ведении создаются выгодные предпосылки (кото­рые в перспективе, надо полагать, будут нарастать) к тому, чтобы принципиально по-новому решать задачи разгрома противника в наступлении и обороне, а именно — наносить ему поражение на самой ранней стадии его обнаружения сми­нимальным привлечением для этого общевойсковых форми­рований за счет воздействия преимущественно дальнобойны­ми оперативными и тактическими средствами поражения, а также высадки воздушно-наземного ударного эшелона и эше­лона глубинных действий.

Вместе с тем следует отметить, что организация и ведение дальнего боя сопряжены с немалыми трудностями. Вотличие от ближнего в дальнем бою командирам не представится возмож­ность вести визуальное наблюдение за полем боя, проводить ре­когносцировку традиционным методом, непосредственно на ме­стности ставить боевые задачи подразделениям и организовы­вать взаимодействие. Важно и то, что на начальном этапе дистанционного боя исключается участие в огневом поражении противника большого количества огневых средств ближнего боя, находящихся в составе мотострелковых и танковых частей и подразделений, что снижает мощь огневого удара. И особен­но много сложностей возникает при организации разведки и управлении,войсками в условиях «расширенного поля боя».

Все это накладывает определенный отпечаток на методы работы командира и штаба. Организовывать дальний неконтактный бой им чаще всего придется, располагая ограничен­ными данными об обстановке, особенно о противнике. Поэ­тому здесь, как нигде, важно искусство предвидения, умение учитывать динамику изменения соотношения сил, предвосхи­щать действия другой стороны.

Планирование дальнего, дистанционного боя и организация взаимодействия в нем не укладываются в типовую схему.Возни­кает необходимость осуществлять их поэтапно.

Первый этап — обнаружение противника на дальних под­ступах при выдвижении и в удаленных районах сосредоточе­ния средствами воздушной, спутниковой и глубинной развед­ки и одновременное проведение мероприятий по противодей­ствию разведке противника, борьбе с его средствами РЭБ, срыву его электронно-огневого удара.

Второй — развертывание ударно-огневой и электронной группировки в удаленном районе; осуществление мероприя­тий по достижению скрытности и внезапности действий; борьба с воздушными и аэромобильными десантами, диверси­онно-разведывательными отрядами и группами противника.

Третий — нанесение последовательных и одновременных электронно-огневых ударов по противнику, дезорганизация его системы управления, ПВО, создание условий для высадки в тыл к нему ударного воздушного эшелона.

Дистанционный бой, вероятнее всего, начнется соскры­той формы завоевания информационно-психологического и электронного превосходства.На оперативно-тактическом уровне информационно-психологическое превосходство проявится в достижении внезапности первого удара. Перво­начально основные усилия атакующей стороны будут напра­влены на то, чтобы нарушить систему управления войсками и оружием противника. Принципиально новым в дезорга­низации управления войсками и оружием явится воздейст­вие на системы компьютерных устройств. Ожидается созда­ние так называемой «вирусной пушки» — дистанционно уп­равляемого оружия, способного выводить из строя элементы программного обеспечения ЭВМ. Действие этой пушки экс­перты называют «тихим уничтожением». Полагают, что дан­ное оружие с помощью генератора ложных сигналов способ­но на расстоянии внедрять вирусы в компьютер, вызывать ошибки и искажения при решении задач. В электронно-ин­формационном пространстве разрушение системы управле­ния противника достигается не физическим, а организаци­онным путем, но с началом боевых действий этим дело не

ограничится — в ход будет пущен весь арсенал средств элек­тронного, огневого и ударного воздействия.

Исключительно острое противоборство развернется в эфи­ре. Можно ожидать, что на тактическом уровне оно выльется в «радиоэлектронный бой» как совокупность согласованных по цели, задачам, месту и времени мероприятий по выявле­нию систем и средств управления войсками и оружием про­тивника, их радиоэлектронному подавлению, а также радио­электронной защите своих систем и средств управления вой­сками и оружием и противодействия техническим средствам разведки противника.

Успех в радиоэлектронном противоборстве будет зависеть от того, насколько та или иная сторона сумеет более эффек­тивно и своевременно применить новейшие средства РЭБ; выявить замысел на завоевание господства в эфире; вскрыть режим работы РЭС; определить их группировку и характери­стики, боевое предназначение; предупредить свои расчеты РЭС об облучении их радиоэлектронными средствами про­тивника; оповестить о применении самонаводящегося оружия и моменте пуска ракет; ввести в заблуждение средства техни­ческой разведки противника; создать помехи его линиям уп­равления РЭП; принять меры по обеспечению скрытности своих РЭС и защите их от помех.

Радиоэлектронная борьба войдет в содержание общевой­скового боя как его органически неразрывный элемент наряду с огнем, ударом и маневром. Это потребует от командиров и штабов тщательно прогнозировать радиоэлектронную обста­новку, определять возможные силы и средства РЭБ против­ника, наиболее важные его РЭС, своевременно организовы­вать их радиоэлектронное подавление, намечать способы де­зорганизации системы РЭБ (изоляция, рассечение, отсечение, срыв), а также порядок управления своими сила­ми и средствами.

В условиях усиливающегося информационно-психологи­ческого противоборства командиры и штабы должны овладе­вать искусством рефлексивного управления действиями против­ника с использованием роботизированной техники, ВТО и ору­жия, основанного на новых физических принципах.

Использование лазерных имитаторов, «мыслящих», «слы­шащих», «видящих» роботов, создание массированных радио­электронных помех, аэромобильные действия дают возмож­ность более широко применять такие обманные тактические приемы, как «сковать и ударить», «заманить и разгромить»;

импровизировать «мнимую слабость», «мнимую циклич­ность»; демонстрировать «стереотипность поведения», «оче­видность решения»; заставить противника поверить в лож­ность истинных намерений наших войск («двойной обман»); скрыть или исказить важные сведения («защита ключевых сведений»); вызвать недоверие к полученным радиоданным («изнурение»), одновременно реализовать замысел достиже­ния обмана («вложенный замысел»); преднамеренно создать обстановку для успешных действий противника («ложное ве­зение»), с тем чтобы заманить его в ловушку, огневой мешок, под огонь засады, на минно-взрывные заграждения.

Немало изменений прогнозируется в содержании огневого поражения противника.Для дистанционного боя будет харак­терен переход от последовательного огневого воздействия к одновременному, от площадного поражения - к точечному, из­бирательному. В перспективе огневой бой выльется в огневое состязание высокоточных систем оружия, где важнейшее значение приобретет выигрыш времени, упреждение против­ника в обнаружении целей и их уничтожении. Представится возможность для более широкого применения различных ме­тодов огневого поражения: избирательно-ограниченного, зо­нально-объектового, огневого блокирования, барьерно-огневого, изоляции и т.д.

С массовым внедрением в войска оружия, основанного на новых физических принципах, система комплексного огнево­го поражения обогатится новыми видами ударов с использо­ванием лазерного, лучевого, СВЧ, кинетического, инфразву-кового оружия. Наряду с созданием зон огневого поражения появятся возможности для нанесения противнику энергети­ческого поражения.

Новые качества обретет маневр.В перспективном бою он будет играть господствующую роль. Его новыми видами явят­ся: маневр оружием направленной энергии, роботизированны­ми средствами, средствами РЭБ, дистанционного минирова­ния, системами ВТО, РУК, РОК, информационного «оружия». Возрастет значение и расширятся функции защиты войск.Она приобретет всеобъемлющий характер. Разнообразие средств и способов нападения предопределит многообразие способов защиты, особенно от ВТО, оружия, основанного на новых физических принципах, средств массового поражения. Защита должна пронизывать все содержание боя, а мероприя­тия по защите — быть адекватными способам нападения.

* * *

Принципы боя —теоретический каркас

искусства тактики

Не существует ни одной науки, которая не облекала бы ре­зультаты своих исследований, обобщений практики в опреде­ленные правила. Не составляет исключения и теория военно­го искусства, которому также присущи свои основополагаю­щие категории. Хотя управление войсками в бою не приемлет жестких нормативов — догматические шоры и непреложные постулаты наносят ему вред — это вовсе не означает, что здесь нет правил. Они есть и отражены в выработанных многовеко­вой практикой принципах военного искусства,пренебрежение которыми, как показал боевой опыт, неизбежно приводит к ошибкам, просчетам и даже поражению. Напротив, знание и умелое воплощение их в практической деятельности команди­ров обеспечивают успех.

Термин «принцип» трактуется как «основное правило, руко­водящее положение, установка для какой-либо деятельности^»15. В военную теорию принципы боя вошли как категории, опре­деляющие связи и отношения различных сторон боевой дея­тельности соединений, частей и подразделений, основопола­гающие идеи, важнейшие рекомендации по подготовке и ве­дению боя¹⁶. Их по праву называют сгустком военной мудрости, путеводными маяками в управленческой деятель­ности военачальника. Вних аккумулирован опыт многих войн, нашли воплощение творческие озарения полководцев, горькие уроки поражений и осмысленные итоги побед.От поколения к поколению принципы передавались как ценнейшая научная эстафета военного опыта, как наказ одного поколения друго­му. Они выступают незримыми «советчиками», постоянными «спутниками» в боевой обстановке. Это нестареющее, нержа­веющее оружие, своеобразным разящим острием которого яв­ляется творчество. В принципах воплощены уроки тысяч и тысяч больших и малых, удачных и неудачных боев, они плод долгих исканий, размышлений военачальников.

Многие полководцы и военные теоретики высоко оценивали значение принципов в военном искусстве. Приведем высказы­вания некоторых из них. Наполеон: «...Принципы военного ис-

¹⁵ Словарь русского языка. Т. 3. М.: Изд-во «Русский язык», 1983. С. 428. ¹⁶ Тактика. М.: Воениздат, 1987. С. 67.

кусства блестят в истории как солнце на горизонте, тем хуже для слепцов, не способных их видеть»¹⁷. Клаузевиц: «Принципы яв­ляются подлинной точкой опоры и путеводной звездой для дей­ствующего лица»'". Ф. Фош:«Военному искусству, как и всякому другому искусству, присущи своя теория, свои принципы, иначе оно не было бы искусством»¹⁹. Выдающийся советский полково­дец Маршал Советского Союза Г.К. Жуков: «...Ялично руководст­вовался ими (принципами военного искусства. — Авт.) при под­готовке всех операций. Одновременно видел, что, когда к этим вопросам относятся формально, успеха в бою, в сражении и опе­рации не было»²". Как следует из приведенных высказываний, принципы играют незаменимую роль в управленческой деятель­ности командиров, офицеров штабов, служб, всех органов упра­вления. Их по праву называют «учебниками жизни».

По глубине происходящих преобразований в военном деле нынешнее время не имеет аналогов в прошлом. И хотя уроки былых войн сегодня далеко не всегда могут служить базой, кри­терием оценки новых явлений, тем не менее поступательность в развитии форм и способов боевых действий не нарушилась, а значит, сохранилась ценность принципов, выработанных мно­говековой военной практикой. Они служат связующим звеном между прошлым, настоящим и будущим. Принципы столь же историчны, сколь и современны, поскольку старое и новое, во­площенные в них, — это противоположности, связанные меж­ду собой тысячами живых нитей. Историю развития военного ис­кусства правомерно рассматривать как историю развития принци­пов.С течением времени менялось их содержание, отмирали одни и нарождались новые. Формирование принципов всякий раз представляло сложный и противоречивый диалектический процесс, проходило в ожесточенном противоборстве старого с новым и являлось итогом все более глубокого познания приро­ды боя, его закономерностей. Этот процесс не закончен, он продолжается и поныне. И важно, изучая историю зарождения и развития принципов, сохранять все полезное, поучительное, что было в прошлом, чтобы, используя опыт предшествующих поколений, уверенно развивать тактику дальше.

В современных условиях значимость принципов особенно велика потому, что существенно повысилась цена оперативных и тактических решений, непродуманных действий, промахов и про-

¹⁷ Военная энциклопедия. Т. 6. СПб., 1912. С. 146 ¹⁸ Клаузевиц К. О войне. М., 1937. С, 146. ¹⁹ Фош Ф. О принципах войны. Пг., 1919. С. 12, ²⁰ Военная мысль. 1985. Спец. выпуск. С. 26.

счетов, исправить которые в динамичной, быстроменяющейся об­становке в ряде случаев просто невозможно.Принципы боя как раз и призваны предостеречь командира от опрометчивости в управленческой деятельности, обязывают учитывать накоп­ленный боевой опыт, исторические закономерности и тенден­ции в развитии военного дела. Для генералов и офицеров они служат ориентирами, помогающими находить рациональные способы применения имеющихся сил и средств для разгрома противника. Знание и умелое использование принципов при­дают командирам целеустремленности, уверенности в дейст­виях, и чем полнее учитываются их требования, тем, как пра­вило, оптимальнее, дальновиднее принимаемые решения.

Тактика, будучи отнюдь не свободной от нормативности, допускает выбор альтернативных вариантов в широком диа­пазоне, а принципы при этом выступают в качестве «тактиче­ских правил», без которых невозможна системность, логиче­ская осмысленность в управленческой деятельности в боевой обстановке. Однако они не могут и не должны выступать в роли регламентирующего ограничителя в творческих поисках.Их ре­комендации являются всего лишь исходной основой, отправ­ным пунктом для раздумий, выбора различных вариантов и путей достижения поставленной цели в бою.

Военное искусство относится к одному из самых сложных и тонких видов искусств. Не случайно еще философы древно­сти называли его «царской наукой», требующей духовного озарения, не приемлющей схематизма, казенщины, рутины, догматизма. Командирский опыт неповторим в своей внешне кажущейся повторимости. Конечно, куда проще было бы офицеру достичь тактического совершенства, взяв на воору­жение опыт выдающихся полководцев в использовании прин­ципов военного искусства, и, организуя бой, шаг за шагом воспроизводить апробированные ими тактические приемы. Однако решение на бой всякий раз принимается в творческих муках, а его реализация происходит через преодоление многих препятствий, разрешение противоречий. Поиск рациональ­ных путей претворения в жизнь требований принципов боя в конкретной обстановке — задача сложная. Тут нет рецептов и проторенных путей. Знание и личный опыт, интуиция и рас­четливость, организаторские качества и железная воля — вот тот фундамент, на котором зиждется тактическое искусство.

В методологическом плане роль принципов военного искус­ства состоит в том, что они являются стержневой основой, теоретическим каркасом, объединяющим в единое целое все

его составные части — стратегию, оперативное искусство и та­ктику. Посредством их устанавливается общность взглядов ге­нералов и офицеров на подготовку и ведение военных (бое­вых) действий, поскольку принципы стратегии, оперативного искусства и тактики в большинстве своем едины по формули­ровкам и содержанию, а отличие состоит лишь в масштабно­сти применения.

С точки зрения философии принципы воплощают в себе проблему сочетания необходимости и свободы. Командир не может достичь успеха в бою, выходя за рамки, обусловленные объективными факторами боевой обстановки, но он может и должен добиваться успеха в рамках этих условий. Диалектиче­ское противоречие здесь состоит в том, что военачальник в од­но и то же время свободен и зависим от обстоятельств, которые диктуют ему свою логику поведения, но не предопределяют однозначный выбор решения. В боевой обстановке всегда есть альтернативные пути реализации того или иного принципа, важно только, чтобы избранный вариант не вступал в противо­речие с объективными условиями. Понимать эту логическую тонкость, научиться сообразовывать свои практические дейст­вия по применению принципов с требованиями познанных за­кономерностей боя и есть изюминка тактического мастерства. Содержание принципов боя отражает достигнутый уровень развития тактики. Их сила и жизненность состоят в том, что они опираются не на второстепенные, малозначащие, преходя­щие обстоятельства, а выражают глубинные процессы боевых действий, устойчивые взаимосвязи, объективные закономерно­сти, познание которых служит своеобразным ориентиром, придерживаясь которого командир находит верный путь к до­стижению поставленной цели в бою.

Структура принципов, отраженная в боевых уставах ВС РФ, показана на рис. 5. К основным принципам боя отнесены: постоянная боевая готовность подразделений; решитель­ность, непрерывность и активность ведения боя; согласован­ное применение подразделений родов войск и специальных войск, поддержание непрерывного взаимодействия между ни­ми; внезапность действий и применение военной хитрости (обман противника); решительное сосредоточение усилий на главном направлении и в решающий момент; маневр подраз­делениями, ударами и огнем; своевременное восстановление боеспособности войск; всестороннее обеспечение боя; полное напряжение моральных и физических сил, использование мо­рально-психологического фактора в интересах выполнения

боевой задачи; твердое и непрерывное управление войсками. Принципы надлежит обогащать опытом, постоянно изыски­вая более эффективные пути реализации их требований на прак­тике с учетом изменяющихся условий современного (объемного, многомерного, наземно-воздушного) боя, в ходе которого при­меняются новые средства вооруженной борьбы, а вовсе сферы управленческой деятельности командира и штаба все более вла­стно вторгаются электроника, робототехника, компьютеры.

Принципы боя имеют двоякую значимость для военной теории и практики. С одной стороны, они являются основой си­стематизации научных знаний и логического построения теории тактики, отражающих соответствующий уровень ее развития, а с другой — это путеводные маяки, руководящие рекомендации, придерживаясь которых командир находит верный путь кдос­тижению поставленной цели в сложной боевой обстановке.

Для начала поставим перед собой такой вопрос: можно ли управлять подразделениями и добиваться успеха в бою без знания принципов военного искусства?Ответим так — вообще-то вка­ких-то частных, упрощенных условиях подобный случай не исключается. Если обратиться к опыту Великой Отечествен­ной войны, то, конечно, не все командиры тактического зве­на были достаточно подготовлены теоретически, чтобы осоз­нанно применять на практике соответствующие принципы. Можно сказать, что многие из них интуитивно, на основе по­лученного боевого опыта и знания уставных положений ос­ваивали трудную науку побеждать.

Офицера, не знающего принципов, но готовящего бой, мож­но сравнить с путником, который, будучи в чистом поле или гу­стом лесу, не имея ни карты, ни компаса, пытается найти доро­гу к нужному пункту. Совершенно очевидно, что ему придется немало поблуждать. Но если для путника это обойдется всего лишь потерей времени и сил, то для командира — потерей лю­дей, а возможно, и проигрышем боя. Чтобы этого не случилось, надо заранее «вооружать» себя и в теоретическом и практиче­ском отношении — глубоко изучать природу современного боя, знать его принципы и научиться умело применять их на практи­ке. Они подскажут в трудную минуту, как поступить, как найти выход из сложной ситуации, избежать ошибок и просчетов.