Жанри газетної журналістики

ЖАНРОВАЯ СИСТЕМА - сложившееся в литературе определенной эпохи соотношение и взаимодействие актуальных для неё жанров друг с другом (в котором может преобладать либо иерархия, либо основанная на равноправии конкуренция в зависимости от эстетических предпосылок и предпочтений), а также с фольклорными и внелитературными (жизненными «речевыми» - устными и/или письменными) жанрами.

В действительности этот логический круг разрывается, во-первых, благодаря существованию жанрового канона. Во-вторых, устойчивые признаки неканонических структур могут быть определены с помощью их соотнесения с ведущей особенностью романа - принципиальным для него несовпадением героя как субъекта изображения с его сюжетной ролью. Так, на основе этой особенности - и под очевидным прямым влиянием романа возникает и развивается «внутреннее действие» в неканоническом Ж. драмы.

ЖАНР (от франц. genre - род, вид) - тип словесно-художественного произведения как целого, а именно: 1) реально существующая в истории национальной литературы или ряда литератур и обозначенная тем или иным традиционным термином разновидность произведений (эпопея, роман, повесть, новелла и т. п. в эпике; комедия, трагедия и др. в области драмы; ода, элегия, баллада и пр. - в лирике); 2) «идеальный» тип или логически сконструированная модель конкретного литературного произведения, которые могут быть рассмотрены в качестве его инварианта (это значение термина присутствует в любом определении того или иного Ж., т. е. тогда, когда мы не только констатируем принадлежность к нему данного произведения, но и объясняем, в чем состоит его сущность).

Соотношение между двумя указанными значениями термина, а вместе с тем между теоретической моделью жанровой структуры и реальной историей литературы – главная проблема теории Ж. (иногда - «жанрология», «генология»). С одной стороны, поскольку эта категория поэтики одинаково относится к произведениям всех трех родов литературы, проблема инвариантной структуры Ж. не может быть сведена ни к различным сочетаниям в одном произведении признаков, в своей совокупности потенциально присущих одному из родов, ни к совмещению в нем признаков разных родов. Между тем, попытки строить определения Ж. по таким принципам достаточно распространены: балладу, рассказ в стихах и романтическую поэму определяют как «лироэпические» Ж.; часто выделяют лирическую и эпическую драмы, лирический и эпический романы и т. п.

Родовую и жанровую структуры литературного произведения необходимо различать. Лишь при этом условии возможно увидеть их действительную взаимосвязь. Так, в одной из работ по теории драмы (М.С. Кургинян) определено характерное для этого литературного рода закономерное соотношение между логикой развития действия и обрамляющими сюжет ситуациями начальной и конечной; отсюда и возможность разграничить три варианта этого соотношения: трагедию, в которой исходная ситуация в итоге разрушается (меняется на противоположную), комедию, где происходит возврат к первоначальному положению, и драму как Ж., в котором ход действия направлен к полному прояснению (для героя и читателя) неизменной исходной ситуации.

С другой стороны, в структуре каждого исторически существующего Ж. на каждом значительном этапе литературного процесса (особенно в Новое время) актуализируются именно те признаки, которые связаны с его местом и функцией в рамках определенного направления или литературной системы данной эпохи в целом, т. е. отличающие один его исторический вариант от других – предшествующих и последующих. В результате выявить константную, исторически устойчивую структуру представляется крайне затруднительным. Ю.Н.Тынянов даже считал невозможным «изучение изолированных жанров вне знаков той жанровой системы, с которой они соотносятся». Противостоящая, как кажется, этому тезису идея «памяти жанра» означает, что сохранение смысловой основы структурного инварианта Ж. («отвердевшее содержание», по Г.Д. Гачеву), сочетается в истории литературы с постоянным варьированием этой структуры и, тем самым, обновлением смысла: «Жанр возрождается и обновляется на каждом новом этапе развития литературы и в каждом индивидуальном произведении этого жанра» (М.М. Бахтин). Поэтому характеристика структуры Ж. л. в связи с его функцией в данной литературной (в первую очередь - жанровой) системе, т. е. в аспекте сихронии, должна быть предпосылкой освещения этой же структуры в диахронической перспективе. Именно таков, например, подход Бахтина к проблеме жанровой структуры романов Достоевского.

Важнейший поворотный момент истории литературы - смена канонических Ж., структуры которых восходят к определенным «вечным» образцам, неканоническими, т. е. не строящимися как воспроизведение готовых, уже существующих типов художественного целого. Два эти вида структур сосуществуют в течение многих веков (главным неканоническим Ж. считается роман, историю которого принято начинать с эллинизма), но доминируют в литературе до XVIII в. именно канонические Ж. Поскольку декларации об отказе от «правил» поэтики характерны для эпохи романтизма, то именно с нее обычно начинают отсчет периода, в который Ж. - как устойчивая, постоянно воспроизводимая система признаков произведения - как будто перестает существовать. Литературоведение оказывается перед необходимостью либо вообще не считать структуры, впервые формирующиеся или выходящие на авансцену литературы после XVIII в., Ж. (таков тезис Ю.Н.Тынянова: «Исторический роман Толстого не соотнесен с историческим романом Загоскина, а соотносится с современной ему прозой»), либо найти иные, адекватные им научные понятия и методы. Отсюда методологический парадокс, сформулированный Г. Мюллером: «Дилемма каждой истории литературного жанра основана на том, что мы не можем решить, какие произведения к нему относятся, не зная, что является жанровой сущностью, а одновременно не можем также знать, что составляет эту сущность, не зная, относится ли то или иное произведение к данному жанру».

Понятие Ж. в различных его трактовках призвано разрешить обозначенные основные методологические проблемы и противоречия. С этой точки зрения в истории его разработки можно выделить несколько парадигм, сложившихся вначале как формы литературного самосознания, а затем создающих (иногда - в течение ряда веков) целые направления в поэтике и кристаллизующихся в определенные научные концепции. Во-первых, Ж. предстает в неразрывной связи с жизненной ситуацией, в которой он функционирует, в частности, - с такими типическими моментами жизни аудитории, как разного рода ритуалы. Отсюда акцентирование установки на аудиторию, определяющей объем произведения, его стилистическую тональность, устойчивую тематику и композиционную структуру. От поэтик и риторик древности и средневековья такой подход перешел в научное изучение канонических жанров (А.Н. Веселовский, Ю.Н. Тынянов). Во-вторых, в Ж. видят картину или «образ» мира, запечатлевшие определенное миросозерцание - либо традиционально-общее, либо индивидуально-авторское. Такое понимание переходит от критики и эстетики эпохи преромантизма и романтизма к мифопоэтике XX в.(ср. теорию Ж. у О.М. Фрейденберг), а также в концепцию жанра как «содержательной формы» (Г.Д. Гачев), приводя в иных случаях к разграничению «жанрового содержания» и «жанровой формы» (Г.Н. Поспелов). В-третьих, на почве теории трагедии (от Аристотеля до Ф. Ницше), а именно - учения о катарсисе формируется представление об особом аспекте структуры художественного произведения - границе между эстетической реальностью и внеэстетической действительностью, в которой находится читатель-зритель, и о специфическом пространстве-времени взаимодействия этих двух миров. Условия такого взаимодействия наглядно воплощены в организации пространства театра, в котором происходит событие «встречи» сознаний героя и читателя-зрителя на смысловом рубеже двух действительностей и преодоление разделяющей их границы во вневременном настоящем переживания катастрофы героя, т. е. в катарсисе. Гете распространил идею эстетической границы на поэтические произведения других литературных родов, предложив обозначить ее термином «завершенность».

В России эта традиция через эстетику символизма (статьи Вяч. Иванова) перешла в «психологию искусства» Л.С. Выготского (идеи «эстетической катастрофы» и «уничтожения содержания формой») и в концепцию «зоны построения образа» героя у М.М. Бахтина. Последнее понятие обозначает не что иное, как «творческий хронотоп»: пространственно-временную сферу, в которой осуществляется событие эстетического завершения героя. Созданная этим ученым теория Ж. как «трехмерного конструктивного целого» синтезирует все три традиции европейской поэтики. Выдвигая идею «двоякой ориентации» Ж. в «тематической действительности» и в действительности читателя, Бахтин в одном случае акцентирует «сложную систему средств и способов понимающего овладения действительностью »; в другом - «непосредственную ориентацию слова как факта, точнее - как исторического свершения в окружающей действительности». Оба аспекта объединяются установкой на завершение: «Каждый жанр особый тип строить и завершать целое» (Медведев). Любое из трех выделяемых ученым измерений жанровой структуры содержит и позволяет увидеть всю целостность произведения, но взятую в одном из своих важнейших ракурсов.

Такой подход продемонстрирован в сравнении каноничнейшего жанра эпопеи и романа, «жанровый костяк» которого, наоборот, «далеко еще не затвердел». В романе при этом выделяются следующие три «основных особенности», «принципиально отличающие» его от «всех остальных жанров»: стилистическая трехмерность, хронотоп незавершенного настоящего и «зона контакта» автора и читателя с этой незавершенной современностью, в которой строится образ героя. В эпопее названным особенностям соответствуют слово предания, абсолютное эпическое прошлое и абсолютная эпическая дистанция.

Канон - модель Ж., носителем которой может служить такой реально существующий его образец, который считается наилучшим наглядным воплощением первообраза. Напротив, механизм, сохраняющий одно и то же «направление собственной изменчивости» романа, т.е. его «внутренняя мера», может быть лишь логически реконструирован на основе сравнительного анализа романных форм. В обоих случаях - и в канонических, и неканонических разновидностях - Ж. не просто репродуцирует либо готовую и неизменную структуру, либо порождающий все новые собственные вариации принцип творческого выбора одной из альтернативных возможностей создания целого в каждом его аспекте. Одновременно он являет собой непосредственную форму литературного самосознания. Тезис Бахтина «жанр всегда помнит свое прошлое» имеет вполне буквальное значение: воспроизводящая структура - переосмысление и переоценка воспроизводимой. Авторам, создающим образцы канонических жанров, это позволяет не повторять друг друга буквально, а неканоническим жанрам - сохранять, при всей их изменчивости, собственное тождество.

 

Ж. с. - проявление литературного самосознания и критической рефлексии: результат отбора наиболее значимых типов художественных произведений, оценки их соотношения (какую долю эстетической функции всей литературы выполняет каждый из них) и на этой основе – характеристики специфической содержательности их структур. Рефлексии и оценке подвергаются также границы, отделяющие словесно-художественные жанры от типов целого таких высказываний, которые, с точки зрения эпохи, находятся за пределами искусства. Поэтому в качестве исторической формы единства литературы Ж. с. возникает в т. н. эпоху «рефлективного традиционализма» (С.С. Аверинцев) или «эйдетической поэтики» (С.Н. Бройтман). Уже, напр., к древнерусской литературе применимо положение, согласно которому «необходимо изучать не только отдельные жанры и их историю, но и самую с и с т е м у жанров каждой данной эпохи» (Лихачев, с. 55). Более очевидны и известны существование различных Ж. с. в Новое время - в связи с развитием литературных направлений, а также смена в этот период господствующих представлений о различиях и соотношениях литературно-художественных, фольклорных и внехудожественных жанров.

Широко известна Ж. с. классицизма с присущим ей культом канонов, выдвижением на первый план драмы (особенно трагедии), четкой иерархией высоких, средних и низких жанров и стилей, пренебрежением к фольклору, а также представлением о внелитературном статусе романа. Несколько ранее и отчасти параллельно с этим направлением, в литературе барокко не было столь строго упорядоченной Ж. с: наряду с лирикой и драмой, в ней важное место занимает роман. Следующая эпоха разработанных Ж. с. - романтизм; для него характерно различие национальных вариантов таких образований: напр., в русской литературе ведущими были поэтические жанры - элегия, баллада, поэма; в Англии вместе с лирикой и поэмой - роман (исторический); во Франции - драма, роман и повесть; в Германии - роман и новелла. Европейскому реализму середины XIX в. в целом присуще доминирование романа, с которым так или иначе соотнесены и на который ориентируются другие жанры (стихотворная и прозаическая повесть, рассказ в стихах и прозе, прозаическая драма), что способствовало ослаблению границ между жанрами художественными и документальными или бытовыми. Период же так наз. модернизма, особенно на рубеже веков, характеризуется преобладанием лирики, которому созвучны безусловное господство малых и средних эпических форм, появление так наз. лирической драмы, а также растворение границ между литературными и жизненными жанрами в области «эго-литературы» (дневники, переписка, заметки и записи).

Изучение Ж. с. и закономерностей их возникновения и смены - одна из важнейших задач исторической поэтики.

 

 

Жанр газетної журналістики - це спосіб і форма виробництва публікації газетними журналістами