ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ И ХАРАКТЕРИСТИКИ ОБУВИ

Боскис Р. М. Некоторые принципы диагностики аномального развития ребенка с частичным поражением анализатора (к теории вопроса) // Известия АПН РСФСР. – М., 1961. – Вып. № 117. – С. 3-16.

Другие болевые точки

Раймиста точки – боль при боковом давлении на остистые отростки позвонков независимо от топографического уровня (впервые точка описана при пораении плечевого сплетения).

Боасаточка – точки расположенные паравертебрально на уровне Th10- Th12 позвонков – проявляют свою активность при пальпации при наличии язвенной болезни желудка, гастродуодените.

Опенховского точка – болезненность остистых отростков на уровне C8 – Th9 при наличии язвенной болезни желудка, остеохондрозе позвоночника и спондилезе.

 

Современные исследования аномального детства значительно продвинулись в понимании сущности дефектов различных анализаторов и общей познавательной деятельности у детей. Имеются существенные достижения в теоретическом рассмотрении влияния того или иного дефекта у ребенка на общий ход его развития.

Еще в тридцатые годы в советской патопсихологии Л.С. Выготским выдвигается идея сложной структуры аномального развития ребенка с тем или иным дефектом. Исследования дефектологов показали, что в развитии аномального ребенка возникают вторичные симптомы, которые не могут быть объяснены перенесенным болезненным процессом, а возникают в результате воздействия первичного дефекта на общий ход развития, обусловленного болезненным процессом. Такой подход к рассмотрению сложной структуры аномального детства позволил расчленить различные проявления дефекта, понять сущность каждого из этих проявлений, рассмотреть их взаимозависимость, ориентироваться в роли внутренних личностных влияний и внешних воздействий на развитие ребенка с дефектом.

В дефектологической клинике известны группы детей глухонемых, слепых, умственно отсталых и т. д. При анализе особенностей развития аномальных детей теперь уже принято отличать первичный недостаток от всех вторичных симптомов. Так, у глухонемого глухота представляется как первичный дефект, ведущий за собой целый ряд вторичных отклонений, возникающих у ребенка в его измененном ходе развития. К числу таких отклонений у глухого относятся, в первую очередь, отсутствие устной речи, трудность овладения письменной речью, особенности развития словесно-логического мышления, а под этим влиянием и другие отклонения в познавательной деятельности и общем развитии личности глухого ребенка. Аналогично этому в анализе развития слепого ребенка различают первичный дефект – слепоту, в отличие от возникающих у него вторичных симптомов: затруднений в пространственной ориентировке, особенностях моторики, своеобразии представлений о предметах и в целом ряде других проявлений.

Сложность структуры аномального развития требует анализа всех положительных проявлений, всех способов приспособления личности ребенка к тому или иному дефекту. Мало этого, каждый из вторичных симптомов рассматривается не просто с негативной стороны, но как некоторое проявление своеобразного развития той или иной функции. Это своеобразие всегда может иметь, наряду с отрицательной характеристикой, некоторую положительную характеристику, отражающую приспособление развивающейся личности к своему дефекту. В каждом из отклонений, возникших в развитии, мы усматриваем определенное динамическое своеобразие, а не стабильный, имеющий лишь негативную характеристику дефект вторичного порядка.

И даже такой общий дефект познавательной деятельности, каким является олигофрения, может быть также проанализирован с позиций развития, в плане рассмотрения сложной структуры дефекта, в которой одни симптомы тесно связаны с первопричиной, а другие не могут быть прямо выведены из нее и связаны с ней опосредованно. И в сложной структуре детской олигофрении различные проявления могут рассматриваться не только как негативный симптом, но и как некоторое динамическое своеобразие. (В свое время некоторые детские психопатии были весьма продуктивно проанализированы Г. Е. Сухаревой в плане динамического сцепления симптомов в аномальном развитии.)

Таким образом, в дефектологии уже имеется определенный теоретический подход к основным формам аномального развития детей, позволяющий их рассматривать в плане законов развития. Специальная педагогика уже многие годы разрабатывает (а в некоторых разделах – столетия) систему педагогического воздействия на вышеуказанные формы детской дефективности. Принципы рассмотрения дефективных детей с учетом закономерностей их развития делают эту область педагогики все более и более продуктивной.

Задачи дефектологии отнюдь не исчерпываются коррекцией этих основных тотальных форм детской недостаточности. Уже не одно десятилетие у нас и во многих странах предпринимаются в различной мере успешные попытки обучать отдельно от нормальных слабовидящих и слабослышащих детей. Однако со стороны теоретической эти вопросы мало разработаны.

Работа со слабослышащими детьми, разностороннее исследование большого числа детей, диагностика их аномального развития, рассмотрение вопросов построения специальной школы для таких детей, разработка принципов их специального обучения привели нас к постановке новой в дефектологии общей проблемы аномального развития ребенка с частичным дефектом, в отличие от ребенка, развивающегося в условиях тотальной недостаточности одного из анализаторов.

Эта проблема приобретает все большую актуальность прежде всего в связи с ростом ее практической значимости. Как известно, число детей с тотальным нарушением за последнее время заметно падает, однако этого еще пока нельзя сказать о детях с частичными нарушениями. Современные методы лечебного воздействия при инфекционных заболеваниях у детей еще не всегда полностью предупреждают возникновение дефекта, но все же резко уменьшают токсическое влияние инфекции, что приводит к возникновению частичного дефекта взамен тотального. В результате этого число обращений к дефектологам по поводу частичных дефектов относительно увеличилось. Этому способствует и достигнутое в последнее время усовершенствование методов их распознавания.

В клинике давно известна большая сложность анализа частичных нарушений по сравнению с анализом тотальных расстройств. Частичные нарушения анализаторов вызывают больше диагностических трудностей по сравнению с тотальными расстройствами и поэтому чаще остаются без адекватного лечебного или корригирующего воздействия.

Сложность диагностирования частичных расстройств анализатора у детей пока еще слишком часто приводит к неправильному воздействию на пострадавшего ребенка. Трудность распознавания частичного дефекта у ребенка ставит его в особые условия в окружающей среде. В отличие от тотального выпадения определенной функции, частичная ее недостаточность обычно не замечается или недооценивается окружающими. Это создает неправильное отношение к ребенку, окружающие не испытывают потребности оказать ему помощь. Не вполне адекватное поведение ребенка оценивается ошибочно. Так, например, неумение слабослышащего ребенка ответить на вопрос понимается как упрямство, как недомыслие, как рассеянное внимание и т.п. Ошибки в письме маленького слабослышащего школьника рассматриваются как обычная орфографическая неграмотность. Неумение решить задачу вследствие непонимания текста задачи (при недоразвитии речи) неправильно рассматривается как результат интеллектуальной недостаточности.

Аналогично этому можно наблюдать слабовидящего ребенка, который часто не узнает предмета вследствие своего обедненного зрительного опыта. А окружающие, не заметившие неполноценного зрения ребенка, рассматривают его ошибочные ответы как интеллектуальную неполноценность, а отказ от ответа – как каприз, непослушание, недисциплинированность и т.п. Неумение решить арифметическую задачу, зависящее от бедности зрительных представлений, плохая ориентировка в пространстве слабовидящего ребенка рассматриваются окружающими как умственная отсталость и т.п.

Так, вследствие нераспознавания частичного дефекта у ребенка создается неблагоприятная позиция в окружающей среде. В то время как ребенок с тотальным дефектом обычно встречает сочувствие окружающих, ему оказывается та или иная помощь, при частичной недостаточности ребенок часто необходимой ему помощи не получает. Ему не помогают воспринять непонятное, не используют всех возможностей компенсации дефекта, подчас попрекают, в школе подчеркивают его неуспеваемость.

Ребенок болезненно ощущает свою неполноценность, теряется среди товарищей. В одних случаях у него проявляется тяжелая астеническая реакция, в других – даже своеобразная агрессивная реакция. В результате вторичные отклонения в аномальном развитии все больше усугубляются.

Не следует, однако, думать, что все это полностью отпадает в условиях специального обучения.

Распознавание сущности частичного дефекта в непосредственном обиходе представляет исключительную трудность.

Оценка слуховой недостаточности детей, даваемая учителями, ни в какой мере не соответствует той, какая обнаруживается при объективном исследовании.

Учитель оценивает слух ребенка в условиях, когда у него имеются возможности приспособления к дефекту. Степень частичного дефекта, которая в какой-то мере постоянна в условиях специально организованного исследования, оказывается относительной при ее использовании в общении и тем более в познавательной деятельности.

Конечно, учитель-специалист имеет возможность и должен постоянно корригировать свое ошибочное впечатление и оказывать ребенку более эффективную помощь. Но все же факт неточной оценки окружающими частичного дефекта будет определять своеобразную позицию такого ребенка.

Само собой разумеется, что рассмотрение диагностических вопросов, связанных с распознаванием частичного дефекта, и разработка специальных коррекционных мероприятий требуют теоретического обоснования.

Как показывают исследования, проблема частичного дефекта имеет особую теоретическую значимость также для нормальной и патологической психологии, вскрывая с наибольшей точностью роль того или другого анализатора в нормальном развитии психики на разных его этапах. Если изучение ребенка с тотальным поражением анализатора позволяет лишь в основном установить его роль в развитии той или иной психической функции, то исследование ребенка с частичным дефектом анализатора помогает рассмотреть это в деталях. Так, например, изучение оглохшего полностью ребенка дает возможность установить тот факт, что без слуха не возникает самостоятельного развития речи, что даже результаты начавшегося развития речи могут быть утрачены при раннем возникновении глухоты. Иными словами: здесь удается установить факты зависимости речевого развития от слухового анализатора, анализ же развития ребенка с частичным дефектом того же анализатора помогает понять эти факты значительно тоньше. Изучение речи слабослышащего ребенка позволяет выяснить непосредственную связь овладения звуками речи в зависимости от возможности восприятия тонов различной частоты и различной громкости. Здесь удается глубже проанализировать акустическое различение отдельных фонем и увидеть непосредственное влияние слухового восприятия на усвоение отдельных фонем. Смешение звуков в произношении слабослышащего ребенка отражает зависимость овладения различными фонемами языка от деятельности слухового анализатора. Изучение особенностей речи слабослышащего ребенка помогает выяснить роль слухового анализатора в овладении грамматическими формами языка, в усвоении лексики и т. п.

При частичной сохранности анализатора обнаруживаются проявления, которые создают возможность изучения разных сторон его деятельности. Так, например, изучение детей с частичной сохранностью слухового анализатора может помочь в некотором отношении выяснению вопросов о различении музыкальных тонов в отличие от восприятия речевых и других звуков.

Кроме того, изучение детей с частичной сохранностью анализатора создает благоприятные условия для выяснения закономерностей взаимодействия различных анализаторов в развитии ребенка и их влияния на общий ход его развития.

Исследование детей с частичной сохранностью слуха и некоторое сопоставление наших данных с литературными материалами, освещающими вопросы изучения детей с частичной зрительной недостаточностью, позволило нам выявить некоторые общие закономерности, определяющие, в известном смысле, способы анализа частичной недостаточности у ребенка.

Выяснение этих общих закономерностей оказывается продуктивным в первую очередь для диагностики наблюдаемых нарушений. Само собой разумеется, что вслед за адекватным диагностическим определением наблюдаемого у ребенка состояния можно надеяться на более рациональный выбор лечебных и корригирующих мероприятий.

Кроме того, эти положения должны помочь нам отграничить частичный дефект у ребенка от тотального, с одной стороны, и от нормы – с другой, и быть направляющими для построения специального педагогического процесса. Если одни из этих положений будут иметь значение лишь для диагностики, то другие не только послужат диагностике, но и определят собой принципиальный подход в учебно-воспитательном процессе в специальной школе.

Попытаемся представить основные принципиальные положения, определяющие требования к изучению аномального развития ребенка с частичным дефектом. При выяснении сущности выдвигаемых общих закономерностей мы будем обращаться в первую очередь к слуховому анализатору, который изучен нами специально. В отношении зрительного анализатора мы вынуждены будем ограничиться лишь отдельными указаниями на существующую здесь некоторую аналогию. Что касается специфичных для зрительного анализатора закономерностей, то они могут быть выяснены лишь специальным исследованием.

Первое положение касается способа объективной оценки частичного дёфекта анализатора, послужившего причиной аномального развития ребенка.

Известно, что дефект анализатора может достигать самых разнообразных пределов: от самого минимального до полного или почти полного отсутствия его функции.

При оценке нарушения анализатора нередко наблюдается попытка определить частичное нарушение в отличие от полного лишь в абсолютном смысле этого слова, т. е. полным поражением анализатора считается такое, при котором нет ни малейших остатков его функции. Однако отнюдь не для любой цели возможна подобная абсолютная оценка функции анализатора. Для медицинской диагностики и лечебных целей такой подход может иметь некоторый смысл, но он не годится для целей педагогических. Дефектология не может удовлетвориться подобным абсолютным измерением дефекта для коррекционных целей.

При полном отсутствии функции анализатора мы имеем возможность оценить дефект в абсолютном смысле, но как только мы наблюдаем хотя бы самый минимальный остаток его функции, так от нас требуется относительная оценка остаточной функции анализатора.

Известно, что у человека при нормальном функционировании анализаторов имеются возможности, далеко превосходящие требования обычной жизненной практики. Так, например, наше ухо может воспринимать шепотную речь в полной тишине на расстоянии 20 м от ушной раковины, а экспериментально можно создать такие условия, когда шепот будет услышан на 70 м. Разумеется, что использование таких обостренных возможностей нашего слухового анализатора может потребоваться лишь в особых условиях. Так, для некоторых профессий (для парашютиста, радиста, пилота и т. д.) требуется особенно высокая острота слуха. Для других профессий достаточна лишь возможность устного общения с помощью слуха и т. п. Здесь выступает на первый план особо характерное явление относительности частичного дефекта в зависимости от условий его использования.

Проф. Б.С. Преображенский еще в тридцатых годах нашего столетия, поставив перед собой задачу разработать классификацию школьной тугоухости, указывал, что на вопрос о степени тугоухости невозможно дать академически точный ответ. Правда, это касалось тех условий, когда слух измерялся еще только речью, а не с помощью электроаудиометра, который дает возможность значительно более определенно оценивать слуховую недостаточность. Но ведь в жизни слух ребенка не измеряется чистыми тонами, как это делается с помощью электроаудиометра. Ребенок использует свой слух отнюдь не для сопоставления чистых тонов, напротив, он с помощью слуха должен определять сложные шумы и самые сложные дифференцированные из этих шумов – звуки речи.

Имея в виду принцип относительности в оценке детской слуховой недостаточности, мы должны прежде всего выяснить реальное своеобразие тех требований, которые предъявляются к слуховому анализатору в развитии ребенка. Это позволит нам установить ту степень сохранности слуха, которая может быть определена для ребенка как относительная норма, за пределами которой следует говорить о частичной слуховой недостаточности.

Подходя к диагностике с позиций развития ребенка, ориентируясь на вышеприведенные положения о вторичных образованиях в аномальном развитии, мы обратимся для отграничения нормы от недостаточности слуха у ребенка к той функции, развитие которой прежде всего страдает при возникновении у ребенка частичной недостаточности слуха, – к речи. Следовательно, критерием отграничения у ребенка частичной недостаточности слуха является возможность отклонений в развитии речи при данном состоянии слуха. (Исследования показывают, что отклонения в развитии речи ребенка под влиянием слуховой недостаточности наблюдаются даже при потере слуха в 15–20 дцб. Это мы предложили считать условной границей частичной недостаточности от нормального слуха у ребенка.)

Нам думается, что мы не ошибемся, если выскажем предположение, что и для зрительного анализатора остаются в силе те же закономерности. Очевидно, что и оценка частичной зрительной недостаточности, в отличие от условной нормы, также должна иметь относительный характер и что ее определение должно быть рассмотрено в свете взаимозависимости зрительного анализатора, с одной стороны, и функций, развитие которых зависит от него в первую очередь, – с другой.

Попытаемся теперь принцип относительной оценки частичного дефекта рассмотреть с точки зрения его отграничения от тотального дефекта.

Специальная педагогическая практика настойчиво выдвигает перед нами требование отграничения тотального дефекта от частичного. Не случайно в практике специального обучения детей с недостатками анализаторов выделились отдельные школы для детей глухих и слабослышащих, слепых и слабовидящих. Для этих различных групп детей потребовались различные условия обучения и, следовательно, возникла потребность определения частичного дефекта в отличие от тотального.

Оказывается, что в школах для глухих учатся не только дети абсолютно глухие, но и с некоторыми остатками слуха, в школах для слепых учатся не только полностью слепые, но и с некоторыми остатками зрения. Как показывает практика, некоторые глухие с остатками слуха учатся так же, как и полностью глухие, некоторые слепые с остаточным зрением – как и полностью слепые. Вместе с тем при другой степени остаточного зрения и остаточного слуха детям требуются совсем иные условия обучения.

Граница, устанавливающая для учащихся различные условия обучения, может быть определена только с учетом качественного своеобразия условий, возникающих в развитии ребенка при определенной степени частичной недостаточности анализатора.

Для определения границы, на уровне которой может возникнуть новое качество в развитии, необходимо, в первую очередь, учесть возможность развития функций, зависящих от интересующего нас анализатора. Выясним это положение на примере слухового анализатора.

Наши исследования показали, что критерий оценки слуховой недостаточности, предложенный для отграничения частичной недостаточности от условной нормы, может быть принят также и для отграничения частичного дефекта от тотального. Напомним, что в отличие от слуховой недостаточности у взрослых частичный дефект слуха детей должен оцениваться не только с точки зрения возможности использования слуха в общении, но, главным образом, с учетом возможностей речевого развития ребенка при данном состоянии слуха.

Ориентируясь на этот критерий оценки слуховой недостаточности у ребенка, нам удалось путем специально организованного исследования решить вопрос об отграничении глухоты от тугоухости в целях дифференцированного обучения детей. К категории слабослышащих, в отличие от глухих, относятся дети, которым остаточный слух помогает хоть в самой минимальной степени накоплять самостоятельно словарный запас.

 

Напомним коротко смысл этого исследования.

Речь является ближайшей из зависящих от слухового анализатора функцией. Отклонения в развитии речи составляют важнейшую основу всей картины аномального развития ребенка со слуховым дефектом. Стремясь определить существующую для педагогики границу между глухотой и частичной слуховой недостаточностью, мы детально изучали слух в его сопоставлении с состоянием речи у детей, которые в различном возрасте лишились полноценного слуха. Такое сопоставление первичного дефекта с ближайшим вторичным проявлением аномального развития дало нам возможность определить, во-первых, ту минимальную степень слуховой недостаточности, при которой возникают отклонения в развитии ребенка; во-вторых, ту степень частичной недостаточности слуха, когда этот анализатор еще может служить развитию и этим принципиально отличается от того состояния слуха, когда с точки зрения педагогической уже следует говорить о глухоте, несмотря на наличие некоторого остаточного слуха.

Очевидно, для отграничения слепых от слабовидящих необходимо было бы также определить критерий, вытекающий из закономерной деятельности зрительного анализатора в развитии ребенка. Возможно, что здесь критерием будет состояние зрительных представлений, ориентировка в пространстве, зависящая от них, или что-либо имеющее отношение к этой стороне познавательной деятельности.

Итак, выдвигаемое нами первое требование к диагностике аномального развития ребенка с частичным дефектом анализатора может быть сформулировано следующим образом. Критерием оценки дефекта анализатора у ребенка, с точки зрения коррекционной педагогики, является возможность развития зависящей от пострадавшего анализатора функции, при данной степени его недостаточности.

Второе положение касается вопроса об изменчивости частично сохранившейся функции анализатора в зависимости от условий ее использования.

Нельзя забывать о том, что наши анализаторы вообще функционируют не безотносительно к условиям, в которых реализуется эта деятельность, и эта относительность функционирования приобретает совершенно исключительную роль при частичной ее недостаточности.

Покажем это на примере частичного нарушения слуха. Специально поставленные нами исследования восприятия речи у детей с частичной недостаточностью слуха демонстрируют различные возможности использования остаточного слуха в зависимости от различных условий предъявления материала. Опыты показывают, что в условиях подсказывающей ситуации возможности восприятия речи далеко превосходят пределы объективно доступных слуховому аппарату ребенка частотности и интенсивности тонов и шумов.

Показано, например, что ребенок, не отличающий звуков «с» и «ш» в бессмысленных слогах («аса», «аша»), различает слова, в которых эти звуки играют смыслоразличительную роль, если слова эти предъявляются в осмысленном контексте («вытри нос», «принеси нож»).

Аналогично этому можно создавать самые разнообразные подсказывающие ситуации, что облегчит восприятие слов, лишь частично состоящих из звуков, доступных слуху исследуемого ребенка. Можно, например, предупредить ребенка, из какой области ему будут предъявлены слова, и этим способом получить значительно более эффективный результат ответов при предъявлении слов на слух. Так, Галина Е., способная без предупреждения различать слова только на расстоянии 1 м от ушной раковины, правильно повторяет за экспериментатором 50% слов, предъявленных ее слуху на расстоянии 3 м, после предупреждения о том, что ей будут названы предметы, стоящие перед глазами.

Показанная экспериментальным путем относительность восприятия речи при частичной слуховой недостаточности постоянно проявляется в жизни ребенка с таким дефектом. Чем больше благоприятствующих восприятию ситуаций, тем богаче восприятие ребенка в окружающей его среде, тем лучше складываются условия его развития.

Вышеизложенное угадывание слов без полного их восприятия возможно только при условии употребления при эксперименте известного ребенку речевого материала.

Отсюда по мере развития речи ребенка непрерывно возрастают возможности использования его неполноценного слухового анализатора. В этом с наибольшей очевидностью проявляется закономерная относительность деятельности частично нарушенного анализатора.

Нам представляется возможным и актуальным применить это положение не только к диагностике развития детей с частичной слуховой недостаточностью, но и к слабовидящим детям, в частичном дефекте которых также должны проявляться относительные возможности его использования в зависимости от подсказывающей ситуации и в зависимости от уровня развития зрительных представлений. Для слабовидящих в их обиходе, как и для слабослышащих, существуют то более, то менее благоприятные условия использования частично сохранившегося зрительного анализатора.

Третье положение касается необходимости учитывать при оценке частичной сохранности анализатора не только степень, но и качественное своеобразие первичного дефекта у каждого из изучаемых нами детей.

До сих пор еще в практике определения частичного нарушения анализатора у детей принято учитывать степень остаточной функции. Здесь постоянно наблюдается тенденция только количественного измерения первичного дефекта. Между тем качественный анализ остаточной функции может предупредить случаи ошибочной диагностики. Покажем это на примере слуховой недостаточности у ребенка.

При исследовании слуха у глухих и слабослышащих детей мы постоянно наблюдаем факты неравномерного его нарушения в различных частотах тонов. У одних детей мы обнаруживаем особое западение функции слухового анализатора на высокой частотности тонов при относительно большой сохранности слуха на низкие звуки. В этих случаях ребенок часто реагирует на громкий голос, а при сравнительно небольшом усилении его различает количество слогов в слове или даже гласные, входящие в эти слоги. В то же самое время у таких детей может совсем отсутствовать способность различения согласных звуков, тогда они лишены возможности с помощью слуха самостоятельно усваивать полностью звуковой состав слова. Такие фактически глухие дети, научившись речи в условиях специального обучения, могут по контуру, в особо благоприятной ситуации, различать своим слухом некоторые слова.

В подобных случаях мы часто встречаемся с недоразумениями в диагностике. Ребенок, который лишь в искусственных условиях овладевает речью, относится к категории слабослышащих, хотя обучаться в школе, где учатся дети, в какой-то мере самостоятельно овладевающие речью, он чаще всего не может.

У других детей слух на высокие звуки оказывается несколько более сохранным. Они лучше других слабослышащих детей воспринимают шепотную речь, различают высокие фонемы и благодаря этому точнее воспроизводят слова с высоким звучанием. Они говорят более разборчиво, владеют большим запасом самостоятельно приобретенных слов, хотя при количественной оценке их слухового недостатка оцениваются как дети с тяжелым слуховым дефектом. При организации специального обучения таких детей особенно важно учитывать качественную характеристику их первичного дефекта в целях использования их слуха для овладения произношением.

Мы привели здесь лишь отдельные примеры возможных качественных вариантов остаточного слуха. Таких вариантов очень много, поэтому качественная оценка слуховой недостаточности ребенка имеет исключительное значение для диагностики, а следовательно, и для правильной организации корригирующего обучения. Очевидно, качественное своеобразие частичных дефектов зрительного анализатора может иметь для интересующей нас диагностики аномального развития не меньшее значение.

Как известно, нарушение зрения проявляется в форме аномалий рефракции, когда возникает та или иная степень близорукости или дальнозоркости в форме ограничения поля зрения и изменений цветоощущений. Нетрудно представить, как различны условия использования зрения при обычных аномалиях рефракций в отличие от ограниченного поля зрения.

Нарушение центрального зрения в одних случаях, частичной зрительной недостаточности и периферического – в других создает разнообразные условия восприятия окружающих предметов.

Сохранность цветоощущений играет немалую роль в развитии ребенка, их нарушение в каком-то смысле обедняет мир его представлений. Разнообразие искаженного восприятия окружающих предметов создает исключительное разнообразие условий развития детей с частичной зрительной недостаточностью.

Представим себе ребенка с колобомой сосудистой и сетчатой оболочки (врожденный дефект сетчатой и сосудистой оболочки, чаще всего располагающийся кнутри и книзу). Он может рассмотреть предмет только при помощи верхних разделов своих глаз. Такое восприятие дает ребенку с самого раннего детства искаженные впечатления, которые ему приходится всю жизнь корригировать путем непрерывных изменений положений головы так, чтобы можно было использовать сохранные части сетчатки. Это может привести и к задержке умственного развития, и к изменениям поведения ребенка.

Совсем по-иному будет протекать развитие ребенка с аномалией рефракции, которую чаще всего в той или иной мере удается корригировать стеклами. То обстоятельство, что нарушение зрения может с возрастом изменяться, еще больше усложняет диагностику аномального развития слабовидящего ребенка.

Трудно описать все обилие качественных особенностей дефектов зрительного анализатора, а между тем в практике комплектования специальных школ зрительная недостаточность определяется главным образом количественным измерением.

Для использования зрительного анализатора в развитии ребенка, несомненно, должно иметь значение качество функционирования этого анализатора. И в самом деле. Мы видим в школе слабовидящих детей с одинаковой остротой зрения, но одни из них усваивают, а другие не усваивают программного материала. Возможно, что в ряде случаев качественный анализ первичного нарушения мог бы объяснить причину этой неуспеваемости.

Таким образом, для диагностики аномального развития ребенка с частичным дефектом анализатора не только необходимо количественное измерение дефекта, но и обязателен его качественный анализ.

Четвертое положение касается вопроса о качественном своеобразии вторичных отклонений, наблюдаемых при частичном дефекте. Оно заключается в следующем: отклонения в развитии ребенка, у которого тот или иной анализатор пострадал частично не только количественно, но и качественно, отличаются от тех отклонений, которые возникают при полном выпадении того или иного анализатора.

Может ошибочно показаться, что развитие в условиях частичного дефекта лишь количественно отличается от развития в условиях тотального дефекта, что психическая функция, развитие которой зависит от пострадавшего анализатора, совсем не развивается при полном выпадении и мало или недостаточно развивается при частичном дефекте того же анализатора.

Между тем исследования показывают, что здесь имеют место глубокие качественные отличия. Это станет понятным, если учесть то обстоятельство, что при частичном дефекте зависящая от него функция развивается в условиях частичной сохранности пострадавшего анализатора, и это приводит не только к уменьшенному развитию, но и к искаженному развитию психической функции, зависящей от данного анализатора.

Так, например, при частичной сохранности слуха речь у детей не только бедна. Она отличается особыми искажениями, которые зависят от того, что слабослышащий ребенок воспринимает речь окружающих не только меньше, чем нормальный, но и в неправильном виде. Мы наблюдаем у него в связи с этим искаженное произношение слов и звуков («скаратра» – экскаватор, «бульва» – буйвол и т. п.), искаженное письмо («питнашит» – пятнадцать и т. п.), искаженное понимание слов («мертвая» понимается как «морда» и т. п.).

Таким образом, при тотальном дефекте слуха совсем нет самостоятельно усвоенных слов, при частичном дефекте их мало, а самостоятельно приобретенные слова искажены.

Аналогично этому у детей с частичной зрительной недостаточностью при определенных условиях может обнаружиться не только ограниченный запас представлений, но и искаженные представления, которые возникают в результате использования частично сохранившегося неполноценного зрительного восприятия. И если это так, то у слабовидящих детей общий запас представлений задерживается в своем развитии под тормозящим влиянием искаженных представлений.

Искаженное развитие зависящих от пострадавшего анализатора функций всегда будет определять особые своеобразные требования специального педагогического воздействия на ребенка с частичным дефектом.

Так, при частичной слуховой недостаточности специальная школа решает задачу не только обогащения вторично недоразвившейся функции, но и создания условий непрерывного выправления возникших в развитии искажений. Это достигается а) за счет усиления остаточной функции пострадавшего слухового анализатора, б) путем использования всевозможных приспособлений, повышающих роль компенсирующих анализаторов.

Для выправления искажений в развитии, возникающих при частичной сохранности слухового анализатора, применяется усилительная аппаратура, вводится раннее обучение грамоте в целях использования зрительного анализатора для уточнения произношения. Для коррекции искаженных речевых навыков проводятся специальные упражнения по уточнению звукового состава слова, применяются всякого рода приемы, стимулирующие развитие и использование личностных качеств ребенка для борьбы с собственной недостаточностью. Для этого в школе создаются условия, повышающие потребность ученика активно бороться с собственными дефектами речи; создаются условия в коллективе, стимулирующие потребность в возможно более четком произношении (общение с нормально слышащими детьми, организация соревнования на лучшую речь, разговоры по телефону) и т. п.

Наличие искаженных представлений у слабовидящих детей, возможно, также требует специального педагогического подхода.

Пятое положение, по-видимому, также общее для диагностики частичных дефектов любого из анализаторов, связано с вопросом о степени вторичных отклонений в их зависимости от степени первичного дефекта. Это положение может быть сформулировано следующим образом: степень вторичных отклонений, их характер при частичном дефекте представляют разнообразие не только в зависимости от степени первичного дефекта, но в еще большей мере в зависимости от тех условий, в каких протекает развитие ребенка.Взаимодействие различных условий развития при частичном дефекте анализатора несравненно более сложно, нежели при тотальной его утрате.

Возьмем, к примеру, временной фактор аномального развития. Раннее возникновение тотального поражения слуха определяет собой наиболее грубое поражение зависящей от данного анализатора функции. Оно ведет к полному отсутствию речи. При частичном дефекте мы никогда не имеем подобного однозначного влияния возрастного фактора. В одних условиях при раннем возникновении частичного дефекта речь очень долго не развивается и дает резкую картину искаженного развития, в других – процесс аномального развития протекает более доброкачественно. Все зависит здесь от сложного сплетения факторов, определяющих возможности речевого развития. С одной стороны, различная степень слухового дефекта и его качественная характеристика, с другой – различное время возникновения, с третьей – педагогические условия, далее – индивидуальные особенности, интеллектуальные, личностные и т.п.

Учет этого сложного сплетения факторов развития является обязательным требованием при диагностике развития ребенка с частичным дефектом анализатора. Только тогда можно понять исключительное разнообразие аномального развития психической функции, зависящей от частично пострадавшего анализатора.

Шестое положение, имеющее важнейшее значение для диагностики аномального развития ребенка с частичным нарушением анализатора, связано с вопросом приспособления к частичному дефекту.

Приспособление ребенка к частичному дефекту представляет весьма сложный целостный процесс, отчасти сходный с аналогичным процессом при тотальном дефекте, однако имеющий свое безусловное своеобразие. Это приспособление складывается из целого ряда компонентов.

а) Использование остаточной функции анализатора, естественно, играет в этом приспособлении некоторую роль. Пределы возможностей ее использования, как мы уже видели выше, весьма разнообразны не только в зависимости от степени остаточной функции, но и от целого ряда других условий. Важнейшее значение имеет то обстоятельство, что возможности использования остаточной функции анализатора в процессе обучения непрерывно нарастают за счет развития зависящей от пострадавшего анализатора функции.

б) Использование сохранных анализаторов не путем прямого замещения пострадавшего анализатора, но путем косвенного усвоения свойств воспринимаемого предмета или явления. Здесь исключительную роль играет мыслительный процесс, сопровождающий овладение окружающей действительностью, путем сознательного использования компенсирующих анализаторов.

Примером может служить сознательное изучение слабослышащими детьми речи, ее произносительных компонентов, значений слов, значений грамматических форм с помощью чтения с губ, чтения текстов и т. п. У слабовидящих детей происходит аналогичный сложный процесс овладения зрительными представлениями в условиях, когда неполноценные зрительные образы дополняются тактильными при обязательном участии мыслительных операций.

В этом процессе особую роль играет взаимодействие анализаторов, опирающееся на сознательный мыслительный процесс.

в) Совершенно исключительную роль в этом приспособлении играет речь с ее познавательной функцией. При частичном дефекте слухового анализатора компенсирующая роль речи нарастает в процессе специального обучения.

При частичном нарушении зрительного анализатора компенсирующая роль речи настолько велика, что даже при очень значительном понижении зрения может возникать близкое к нормальному развитие интеллекта. Эффект приспособления ребенка с частичным дефектом зависит от внешних условий, с одной стороны, и от его индивидуальных особенностей – с другой. Чем больше сохранных познавательных возможностей у ребенка, тем выше эффект приспособления. Так, например, хорошая зрительная ориентировка помогает компенсации слухового дефекта. Общая сметливость, подвижность мыслительных процессов играют большую роль в приспособлении ребенка к частичному дефекту.

г) Особое значение в этом приспособлении имеет личность ребенка. Интерес и положительная эмоциональная направленность на окружающий мир способствуют более эффективному приспособлению к дефекту. Важнейшую роль в этом приспособлении играет способность к произвольной деятельности. Ребенок, который способен не только непосредственно слышать, но и специально прислушиваться, естественно, развивается по-иному. Наши наблюдения не раз показывали, как велика возможность активной личностной реакции для овладения речью слабослышащим ребенком. То же касается слабовидящего ребенка, который способен всматриваться. Хорошо развитая речь, полноценный слуховой и двигательный анализатор, общая сметливость, хорошая способность к обобщению и переносу, собственная активность, аффективная сохранность, очевидно, определяют эффект приспособления слабовидящего ребенка к дефекту.

Анализируя вопрос о приспособлении к частичному дефекту анализатора, мы должны еще остановиться на вопросе о возможности адекватной оценки собственного дефекта. Наблюдения показывают, что, в отличие от тотального дефекта, частичный обычно не осознается в достаточной мере. Здесь мы, как правило, сталкиваемся с явлением, которое в клинике принято называть анозогнозией. (Под этим термином предполагается невозможность осознания своих дефектов.) В интересующих нас случаях это явление очень легко проанализировать психологически.

Если мы, скажем, по близорукости чего-нибудь не разглядим, то мы и не узнаем, что именно мы не увидели до тех пор, пока кто-то нам об этом не скажет. Известно, что взрослые с частичным понижением слуха обычно жалуются на то, что они не поняли того, что им было сказано, и не говорят о том, что они не слышали, часто уверяют, что они лишь временами недослышат. Между тем объективно дело обстоит иначе. Они всегда одинаково недослышат. Но в одних случаях ситуация им подсказывает факт недостаточного восприятия, в других случаях – нет. Характерно, что слабослышащие ученики, научившись читать с губ, уверены, что они теперь уже слышат. Во всем этом играет роль уже указанная выше относительность в использовании частичного анализатора. Для приспособления к дефекту эти обстоятельства имеют важнейшее значение.

Невозможность адекватной оценки недостаточности дезориентирует ребенка с частичным дефектом. И это обстоятельство очень важно учитывать не только при диагностике, но и при построении специального педагогического процесса. Чтобы помочь ребенку осознать свой дефект, мы используем обычно усилительную аппаратуру, улучшающую на время слуховое восприятие ребенка.

Попытаемся сформулировать практическое значение выдвинутых нами теоретических положений, определяющих требование к диагностике аномального развития ребенка с частичным дефектом:

1) Адекватная оценка наблюдаемой клинической картины аномального развития ребенка, от которой зависит рациональное построение специального педагогического процесса.

2) Отграничение частичного дефекта анализатора у ребенка от условной нормы и разграничение тотального и частичного дефекта для дифференцированного обучения.

3) Рациональная оценка наблюдаемых вторичных явлений и всех условий, определяющих их своеобразие и отсюда уточнение диагностики, преодоление ошибок диагностики, возникающих в результате формальной оценки частичного дефекта анализатора.

4) Рациональное использование приспособительных возможностей ребенка.

5) Рациональная оценка развития ребенка с частичным дефектом в педагогическом процессе.

6) Протезирование дефекта с учетом его качественных особенностей.

7) Определение особенностей содержания обучения с учетом необходимости компенсировать пробелы в развитии (для слабослышащих специальная программа по развитию речи, для слабовидящих другие аналогичные задачи).

8) Определение структуры школьных и дошкольных учреждений с учетом неизбежного разнообразия состава учащихся.

В заключение нам хотелось бы заметить, что более обобщенный подход к проблеме частичного дефекта позволил нам глубже понять конкретные условия развития слабослышащего ребенка, ярче обнаружил и яснее обозначил его основные закономерности.

Мы были бы удовлетворены, если бы выдвинутые нами положения оказались полезными при изучении и специальном обучении и слабовидящих детей.