ОБРЕЧЁННОСТЬ

БАБОЧКА

Эпиграф:

- А помните, у Кастанеды?..

(Мы с кем-то спорили)

 

Бабочка порхает над левым плечом.

Словно чашечка белого шиповника кувыркается в полуденном мареве. Я улавливаю эти всплески периферийным зрением, и мне кажется, что я чувствую разгорячённой шелушащейся кожей лёгкое движение воздуха вокруг неё.

Я сижу, оперевшись рукой о землю, и мир проплывает мимо меня лёгкими барашками облаков по глубокому сине-голубому хрусталю. Голова кружится, и я явственно вижу, как сквозь бурый загар бледнеет моя кожа, становясь розоватым мрамором.

Рана на боку глубокая, и кровь покидает меня толчками. Я не чувствую боли. Я ничего не чувствую. Только одно: с меня сняли груз. Долгий, тяжёлый и безнадежно мой. Теперь его нет на мне. Его нет рядом. Его нет вокруг. Его просто - больше нет.

ВСЁ...

Есть приятная усталость подошедшего к конечной точке путешественника. Такая усталость, когда ты уже на месте. Точно. И не хочется шевелиться, и думать тоже ни о чём не хочется.

Если бы сейчас шёл дождь, я бы всё равно чувствовал только это. И даже, если бы вдруг здесь пошёл снег... Но снега здесь не бывает. Здесь бывает только солнце, небо, птицы и облака. А ещё здесь сегодня люди с ненавистью убивают друг друга, и им безразличны жёлтые и ярко-оранжевые цветы, облюбовавшие это поле. Безветрие и солнце... И тишина... Я слышу только шелест. Шелест. Неясный белый шум. Ш-ш-ш...

Земля вздрагивает и где-то вспыхивает нестерпимо яркий свет. Я не слышу этого из-за тихого шелеста в ушах. Я не хочу этого слышать.

Идёт какой-то таинственный торжественный ритуал, посвящённый только мне. И именно мне предстоит узнать что-то очень важное.

- Бабочка-балетница, ва-абражуля, сплетница! - звонко кричит девчонка без ресниц и прыгает по расчерченному асфальту, подталкивая носочком красной туфельки жестянку из-под гуталина. Баночка должна побывать во всех нарисованных клетках, и тогда девочка сможет...

- Изя! Изя! - женский голос из окна, - Иди домой!...

Это уже было. У Стругацких....

 

31.12.2006 года

 

БЕЗ НАЗВАНИЯ…

 

Это было в одном крупном гипермаркете. Мы только что приехали из очередной командировки, и я решил заехать, купить каких-нибудь вкусностей, благо деньги у меня были.

...Я стоял посреди нарядного, сияющего зала, смотрел на всё это великолепие, на чисто одетых, беззаботных покупателей, играла какая-то спокойная музыка...

Меня стали душить слёзы, настолько всё это контрастировало с тем, что окружало нас ТАМ!

Я плакал оттого, что понял: МЫ НЕ ЗРЯ ТАМ РИСКУЕМ СВОИМИ ЖИЗНЯМИ И ЗДРАВЫМ СМЫСЛОМ! РАДИ ВОТ ЭТОЙ КРАСОТЫ, ЧИСТОТЫ И СПОКОЙСТВИЯ Я ГОТОВ СНОВА, ХОТЬ СЕЙЧАС, ПОЕХАТЬ И, ЕСЛИ НАДО БУДЕТ, ОТДАТЬ ЖИЗНЬ!

 

Я ходил по супермаркету, и украдкой утирал слёзы. Я прятал глаза от людей, так как чувствовал, что, если посмотрю на кого-нибудь прямо, разрыдаюсь окончательно…

 

 

Без даты..

 

 

Вот так. И не иначе. Я обречён. На что? Да, нет, пожалуй, здесь надо ставить вопрос по-другому. Надо понять, чем?

Чем?.. Или как получилось так, что я, сорока с лишним лет мужчина, чувствую на себе не свойственный любому, отдельно взятому ровеснику, груз невыполнимых обязательств? Как? Да вот так: просто надо было когда-то, очень давно, в незапамятные времена, вдруг, ни с того, ни с сего, на простой вопрос: «Ты согласен? Ты понимаешь всю ответственность взятых на себя обязательств?» - ответить коротко и решительно: «Да…».

Что меня вело тогда? Почему я, не колеблясь ни секунды, согласился? Неизвестно. Возникает, как само собой разумеющееся, следующий вопрос: «А если бы ты знал, как сейчас, что это такое, ты бы тоже согласился?».

…Ответ положительный…

Вывод: этот человек так устроен.

Тогда опять вопрос: «А может, ты при рождении уже был обречён?». Думаю, что не только при рождении. Ещё раньше. Тогда, когда ещё только человек метаморфизировал из обезьяны в человека. Или ещё раньше, когда во времена Большого Взрыва, когда из Энергии рождалась Материя, молекулы и атомы, из которых они состояли, уже тогда сложились в меня, будущего. И в тех, кто родится в меня, после меня и от меня.

На что же я обречён? О чём я тут распинаюсь? Представьте, я никогда не присутствовал на похоронах своих боевых друзей. НИКОГДА. Кроме одного единственного раза, когда погиб Дима Гитлер…

Я знал, куда я еду. Я знал, что мне там скажут. Но я ехал. Пустой и глухой, как старый полковой барабан.

Ну, и что мне там сказали? Теоретически, ничего нового. Но по сю пору, и до смертной минуты глаза и губы родных Димы будут говорить и говорить… И не только Димина родня…

Долгое время я, что называется, прятал в себе эти переживания. Не ездил не только на похороны. Даже на могилы ходил только в будние дни. Редко. И если сейчас кому-нибудь покажется, что я сидел и плакал на этих могилах, то я вас, ребята, здорово разочарую. Ничего подобного! Просто, приходил, клал цветы… Даже не разговаривал с ребятами. Сразу уходил.

Я просто не знал, почему я это делаю! И, тем более, зачем? Так продолжалось довольно долго.

Теперь я категорически не хожу на кладбища. Потому, что понял, что хватит лицемерить и красться.

То, что я несу в себе, гораздо больше и сильнее, и непреодолимее, чем эта незамысловатая традиция: перед Пасхой, или прямо в праздник, красить оградку, сажать цветы и т.д. Эх, ребята, если бы всё было действительно так просто: пришёл, отметился, сделал комплекс необходимых упражнений, - и иди себе спокойно домой. Спать. Без ничего. Без криков и пота, без ненависти, - без ВОЙНЫ.

Я обречён. НАВСЕГДА. Как и те, кто рождены от меня. В них тоже сидит и, вне зависимости от моих личных переживаний, живёт своей жизнью, громадное и настоящее чувство долга.

Высокопарно, - скажет кто-нибудь. А я могу парировать. Без затей и экивоков:

- А подите ка вы на х…!

И нечего метать бисер… Да какой уж там бисер? Сердце – пепел, и кровь липнет к пальцам, когда я обмахиваю рукой внезапно возникающие образы…

От этого не уйти. Да я и не собираюсь. И вот сейчас, подытоживая сказанное, и заканчивая рассказ, объясню скептикам, живенько так интересующимся, почему я до сих пор жив и не пустил себе кровь в горячей ванне?

Всё и просто и трудно одновременно: я стою в одном строю с Русскими Воинами. Такими, как все былинные богатыри и герои земли Русской. И не только я в нём стою. Из нынешних Воинов. И предыдущих. Много нас. И те, кого я знал лично – тоже здесь. Мы держим друг друга. Плечом и локтем. Открытой ладонью. Мы – одной крови. Все – ОБРЕЧЁННЫЕ на это вечное и незыблемое стояние. В этом СМЫСЛ. Понятно?

Тогда – ВСЁ.