Тематический план 6 страница

Царская власть была строго наследственной — от отца к сыновь­ям; обычно при своей жизни отец-правитель назначал наследником одного из царевичей, хотя это и не исключало в дальнейшем борьбы за трон. Традиция оставляла предпочтение одного из наследников на волю отца: в зависимости от отношений с сыном, оценки его «ума» и т. д. Вступление на престол сопровождалось особой церемо­нией воцарения — абхишека.

Г Власть древнеиндийского правителя-раджи вела происхождение от арийских военных вождей, поэтому менее всего носила священ­ный характер. Религиозные функции никогда не входили в обязан­ности царя. Зато достаточно рано сложилось представление о почти неограниченных полномочиях царя в делах управления. Как вер­ховный управитель, царь мог издавать указы по самым разным воп­росам, и этими указами следовало строго руководствоваться не только государственным служащим, но и всем подданным: «Главное для царей — это указы, ибо состояние мира и войны зависит от них» («Артхашастра», 28). В критических случаях царская прави­тельственная деятельность могла даже иметь значение священных законов, охраняющих целостность традиции: «Когда все законы на­рушаются, царь сам является проводником закона, охраняя нравы и обычаи народа в пределах четырех каст и четырех ступеней жизни» («Артхашастра», 57-58). Царь был и главнокомандующим армией, мог принимать участие в судебной деятельности.

Главными фигурами царской администрации были министры. Их назначал сам раджа по своему усмотрению. Следовать, выбирая министров, традиции, знатности считалось неправильным: главное заключалось в пригодности к делу и почтительном отноше­нии к правителю. Министры должны были только выполнять волю царя. Кроме них, были советники, не занятые непосредствен­но управлением. Главный из них был и домашним жрецом правите­ля, чтобы «уметь противостоять бедствиям, происходящим от богов и людей».

Второй уровень администрации составляли самые разные чинов­ники, деятельность которых строго специализировалась. Несколько смотрителей ведали финансами, другие — царскими мастерскими, земельным хозяйством, были особые надсмотрщики за судоходст­вом, за торговлей. Особую часть управителей составляли военные: надзиратель за слонами, начальники пехоты и колесниц, главный военачальник, которые должны были руководить и военным снаря­жением, и обучением войска, и были командирами на поле боя.

Важную роль в государственном управлении играл совет при ца­ре — паришад. В него входила военная и жреческая знать, а также главные администраторы. Совет был политическим органом, игнорировать который в решении государственных дел не полага­лось. Кроме паришада, раджа мог опираться и на узкий администра­тивный совет приближенных лиц по собственному выбору — глав­ным был сам факт совещания. От прежней эпохи сохранилась исабха — собрание представителей знати, а также сельского и городского населения. Теперь оно созывалось только по воле царя, было произвольным по составу, но оставалось существенным рыча­гом влияния областей и общин на политику власти.

Держава Маурьев разделялась на провинции со значительной ав­тономией. Четыре провинции считались главными — их давали в управление царевичам. Деятельность местной администрации явно и тайно контролировалась инспекторами из центра. Помимо про­винций, были области, затем округа; низшей единицей территори­ального управления считалась деревня-община (грама). Города сохраняли прежнее городское самоуправление в виде советов; Чи­новники из центра и различные писцы выполняли главным образом землеустроительные и финансовые функции. Основная масса вопро­сов на местах решалась в традициях самоуправления, подчиняясь принципам общинного строя.

 

Социально-правовой строй

Особый характер древнеиндийской патриархальной общины сделал ее не только важнейшей ячейкой экономического и социального строя эпохи Маурьев, но и частью государственно-политической организа­ции, общины было объединено почти все население государства, в некоторых случаях условная грома насчитывала до 1000 семей, т. е. это было объединение десятков поселков. В общем владении грамы были земля и общественные постройки. Земля делилась на общую и на ту, что выделялась по долям членам общины. С этих земель пла­тились индивидуальные и общеобщинные налоги царю. Деревенские ремесленники также делились на тех, кто работал сам, и тех, кто работал в общинных мастерских или нанимались на работу. Взаим­ное обслуживание членами общины друг друга создало беспример­ную в истории многовековую замкнутость индийской грамы. Общи­на защищала своих членов, но она же могла понудить их к общественным работам штрафами. Управлялась община сходкой полноправных своих членов. Но все большее место в управлении стал за­нимать выборный глава — староста; со временем его начинает утверждать территориальное начальство, и он превратился в государственного представителя в общине. На общинную систему накла­дывалась система сословий — варн и каст.

Еще в ведийскую эпоху социальные слои общества обособились серией взаимных запретов и разной профессионально-культурной деятельностью.[Так сложились четыре варны: «Закон для брах­мана — учение, жертвоприношения для себя и для других, разда­ча даров и их получение. Закон для кшатриев — учение, жер­твоприношение, раздача даров, добывание средств к жизни военным делом и охрана живых существ. Закон для вайшьи — учение, жертвоприношение, раздача даров, земледелие, скотоводство и тор­говля. Закон для шудры — послушание и ведение хозяйства в повиновении у дважды рожденных, ремесло и актерство» («Артха-шастра», 3)Г]В эпоху Маурьев древние социально-культовые разли­чия дополнились правовыми разграничениями: земли брахманов освобождались от налогов, им давались транспортные и торговые при­вилегии, наказания за преступления для членов варн были разными по типу. Военными и правителями могли стать только члены варны кшатриев. Для брахманов были открыты почти все профессии, свя­занные с учением, ремеслом, искусством. Сохранность варн закреп­лялась запретами на взаимные браки низших с высшими.

К концу I тыс. до н. э. древняя система варн видоизменилась, они стали дробиться и превращаться в узкие профессиональные и имущественные группы — со своими интересами, правилами пове­дения, даже со своей администрацией, действовавшей по принципу цеховой. Таких наследственно замкнутых групп стало насчитывать­ся несколько сот — они получили название каст. Касты сложи­лись в особую иерархию в зависимости от почетности или малопоч-тенности занятий, приобретаемого богатства и т. д. Существование этих сословий стало едва ли не важнейшей особенностью индийско­го общества вплоть до Нового времени.

 

Принципы государственного правления

Создать прочное государство в обществе столь разных социальных интересов было непростой задачей. Индий­ская монархия Маурьев пыталась решить ее через особую политику дхармы — социального благочестия, которому должны следовать подданные. Стойкому в следовании дхарме обещались милость рад­жи и благоволение небес. В указах Маурьев неоднократно проводи­лись начала дхармы, которые были этическими идеями, общими разным религиозным направлениям Индии. Для соблюдения наро­дом дхармы назначались даже особые смотрители — махатмы, которые должны были согласовывать интересы власти с тем, что бы­ло традиционно и привычно для разных культурных и религиозных направлений.

Особая роль правильной государственной идеи вообще весьма за­нимала умы древних индийских монархов. Этой идее был посвящен специальный трактат «Артхашастра», приписываемый советнику первого из Маурьев Каутилье (III в. до н. э.). Государь должен быть деятельным, внимательным к делам, заботящимся о счастье поддан­ных — перечислялись в трактате обязанности царя. («Польза для царя не то, что ему приятно, но что приятно подданным».) Он дол­жен совещаться о делах со своими советниками и постоянно быть в курсе всех тайных и явных дел и замыслов в государстве. Деятель­ность агентов и разного рода доносчиков была возведена вообще в ряд важной государственной функции. Трактат содержал специаль­ные должностные инструкции всем администраторам и хозяйствен­ным смотрителям, рекомендации по военному делу. Огромное вни­мание уделялось правильной внешней политике, разного рода меж­дународным хитростям. Согласно одной из главных идей трактата, польза для государства — вот важнейший руководитель действий царя, а не закон, не традиция.

 

5.2. Государства Древнего Китая

 

Древнекитайская земледельческая цивилизация возникает в VI — V тыс. до н. э. в бассейне реки Хуанхе. Общие, еще более древние корни связывают китайскую цивилизацию с ближневосточ­ными. Но с этого времени она развивается на самостоятельной этни­ческой основе, почти не соприкасаясь с другими народами Среднего Востока. И в дальнейшем изолированность, обособленность от сре­диземноморского ареала мировой цивилизации и государственности определили особые черты исторического пути китайского общества.

 

Формирование китайской государственности

С рубежа III — II тыс. до н. э. земледельческие общинные объединения, сложившиеся на востоке Китая по среднему течению реки Хуанхе, начали формироваться в первые протогосударства. В начале II тыс. до н. э. центральное место среди этих объединений занял союз племен Инь. Несколько позднее союз слился с переселившимися на его земли племенами шанцев, в ре­зультате чего образовалось первое государственно-политическое об­разование Шан-Инь.

Шан-Инь (XVIII-XII вв. до н. э.) еще не в полной мере было да­же протогосударством: властные функции центрального правителя в значительной мере были обесценены особой политической организа­цией союза, да и города представляли всего лишь большие по разме­рам поселки без специфических элементов властной деятельности. К концу своего существования Шан-Инь подразделялось на три ус­ловные зоны политической организации: первая — центральная вокруг столицы, подчинявшаяся непосредственно правителю всего образования и его администрации, вторая — промежуточная, включавшая примыкавшие к центру области, где управляли мест­ные титулованные правители, чаще всего родственники (даже жен­щины) главного; третья — периферийные племена со своими вождями, нередко только на время и условно признававшие власть центра. Одним из самых важных факторов, способствовавших тако­му объединению, была постоянная военная опасность для земле­дельческих племен со стороны северных кочевников; она же неред­ко была фактором ослабления объединения, поскольку периферий­ные племена перекидывались на сильную в тот или другой момент сторону. Образование Шан-Инь было по преимуществу военно-политическим союзом.

Верховный правитель — ван — был одновременно и верхов­ным жрецом. Основная его функция заключалась в организации всех общественных дел, земляных работ, причем традиция требова­ла, чтобы ван нередко лично возглавлял эти работы. Должность его считалась наследственной, но твердого порядка наследования не бы­ло; только к концу существования Шан-Инь наследование идет от отца к сыну. Ван располагал разветвленным и иерархически органи­зованным административным аппаратом, в котором выделялись высшие советники, затем исполнители поруче­ний и, наконец, специалисты. Среди последних важней­шими были охотничьи администраторы вана, так как охота рассмат­ривалась как важная функция власти и показатель ее престижа. Считалось, что в управлении ван обязан опираться на «почтенных людей», обеспечивавших «согласие народа».

На рубеже XII — XI вв. до н. э. на западе от образования Шан-Инь укрепился другой союз племен - Чжоу, первоначально нахо­дившийся в зависимости от Шан-Инь. Окрепнув, Чжоу подчинило себе шанцев, его правители основали новую династию ванов. Так сложилось раннее государство Западное Чжоу.

Государство Западное Чжоу (XI-VIII вв. до н. э.) было уже бо­лее оформленной монархией. Права вана приобрели священное обоснование в виде якобы полученного им на власть «Мандата Не­ба». Мудрость и добродетель гарантировали законность власти но­вых правителей. Более развитой была и центральная администра­ция. На управленческие должности назначались, как правило, вы­ходцы из кругов старой знати; их деятельность опиралась на 14 рас­положенных по всей стране постоянных армий. Власть на местах основывалась на системе наследственных уделов, правитель которого получал от вана всю полноту власти над территорией и обязывался в верности перед центральными властями. Таких уделов было более 70, причем вначале до 55 из них получили родственники вана. Это позволяло учесть интересы этнически разных племен, создавших Чжоу.

Дробление на уделы заключало в себе неизбежность дальнейше­го обособления. В IX-VIII вв. до н. э. единое государство рушится, удельные правители — их было уже до 160-200 — превращаются в самостоятельных, лишь номинально признавая власть вана. Часть территорий вообще выпадает из орбиты общей государственной судьбы. В период Восточного Чжоу (VIH-V вв. до н. э.)дробление продолжилось, в каждом из них закладываются основы самостоя­тельной государственности, основанной на многоступенчатой иерар­хии территорий и их правителей. Со временем к V в. до н. э. обра­зуется 7 наиболее крупных и сильных царств, одно из которых — Цинь — в силу разных исторических причин стало лидером в после­дующем объединении царств и других уделов вокруг одного центра. Усилением централизации была отмечена и внутренняя история этих 7 царств. В значительной степени это прошло под влиянием нового фактора — идеологии конфуцианства и связанного с ним легизма . Китайский мудрец Конфуций(VI в.до н. э.) учил, что государство — это семья, основанная на разумном управ­лении добродетельного правителя. Подчинение его власти — одна из высших моральных добродетелей, в этом была главная посылка легизма (законничества). Опираясь на идеи легизма, во многих из 7 царств были проведены централизаторские реформы по укреплению власти ванов, единой администрации и по ослаблению влияния вельможной знати. Самыми знаменитыми стали реформы в царстве Цинь, проведенные министром-легистом Шан-Яном (IV в. до н. э.).Шан-Ян упорядочил общинное землепользование, создав систему круговой поруки по государственным налогам, укрепил армию, от­менил прежние привилегии знати. Страна была поделена на адми­нистративные округа во главе с назначаемыми из центра чиновни­ками. Это укрепило власть единого правителя (хотя судьба самого Шан-Яна была печальной: его казнил собственный наследник), цар­ство приобрело возможность вести более активную внешнюю поли­тику. В течение III в. до н. э. царство постепенно подчинило себе остальные из семи царств. В итоге почти все цивилизованные обла­сти Китая объединились в единое государство — империю Цинь (III— II вв. до н. э.),ставшую венцом древней истории Китая. Преемником ее станет империя Хань, история которой переходит в раннее средневековье.

 

 

Власть и управление в империи Цинь

В империи Цинь власть вана трансформировалась в императорскую. Правитель выбрал для себя новый титул хуанди, который означал претензию на исключительный статус и небывалые ранее полномочия. Власть императора стала практиче­ски неограниченной и обожествленной, особа его — священна и не­прикосновенна. Даже в рамках общего типа древневосточной монар­хии (см. § 6) китайская империя отличалась особой исключительно­стью статуса правителя.

Во главе управления империей находились два министра — со­ветники императора и одновременно управляющие центральными ведомствами. В Древнем Китае впервые на Востоке сформировалась система учреждений, которые существовали независимо от полно­мочий высших руководителей и представляли постоянный государственный аппарат с особым персональным составом, самостоятельными функциями, особым порядком службы в них.

Важнейшим было военное ведомство, которое руково­дило всеми территориальными войсками и военачальниками; ведом­ство подразделялось на специализированные департаменты со свои­ми полномочиями. В числе других ведомств были финансовое, государственного хозяйства, обрядовое. Выдели­лось и особое «ведомство наказаний» (условно-судебное), которое, однако, непосредственно судопроизводством почти не занималось, а следило за применением законодательства и исполнением наказа­ний. Специальное учреждение осуществляло централизованный контроль за работой всего государственного аппарата и личным со­ставом чиновничества.

Империя была разделена на 36 крупных областей, которые, в свою очередь, подразделялись на более мелкие округа; на уровне общин и условных волостей администрация (организация работ, взимание налогов, исполнение трудовой повинности и т. п.) была в руках самоуправления. Область возглавляли губернатор-наместник и военный начальник. Областные чиновники подчинялись и своему наместнику, и центральному соответствующему ведомству. Военные и военачальники подчинялись только своему ведомству и, через не­го, императору.

Все государственные служащие наделялись одним из 20 рангов-чинов, которые далеко не всегда совпадали с должностью. Низшие восемь были доступны выходцам из простого народа, которые могли заслужить их, получить по семейной традиции, путем покупки или в награду. Высшие давались только за службу в чиновничьих долж­ностях; обладателей самых высших — 19-20-го — рангов были еди­ницы, зато они имели право не только на государственное жало­ванье, но и на получение доли налогов с выделенной им территории (при этом административной власти над ней они не получали). Все остальные получали за службу государственное жалованье — как правило, натуральные выдачи из казенных амбаров.

В короткий срок эта административная система настолько усили­ла вездесущее государственное регулирование и вмешательство во все стороны общественной жизни, что Цинская империя оказалась способной на грандиозные предприятия: для защиты от кочевых племен севера была построена грандиозная Великая стена, аккуму­лировавшая на десятилетия людские, финансовые и материальные ресурсы страны, начато строительство новой столицы с огромным дворцовым комплексом. Новая государственная администрация по­зволила разоружить население и знать, перейдя на территориаль­ные ополчения и профессиональную армию.

 

Доктрина легизма

С самой древности в государственной организации Китая большую, нежели где бы то ни было на Востоке, роль играла особая государственная идея. Иногда вся политика правителей и страны была подчинена особому пониманию задач общества и власти, связанному с учением конфуцианства и выросшей из него идеологии легизма. Многие принципы и правила этой государственной доктрины были изложены в «Книге правителя области Шан», составленной по делам и вы­сказываниям правителя Гунсунь Яна (Шан-Яна) в IV — III вв. до н. э. и как бы предвосхитившей государственную деятельность, приведшую к созданию империи Цинь.

Согласно этой доктрине, ставшей на века классической для Ки­тая, традиция древности — не безусловный идеал: «Чтобы достичь хорошего управления своего века, существует не один путь; для то­го чтобы принести пользу государству, не обязательно подражать древности». Правление должно быть требовательным к людям, дол­жно направлять их к общей пользе и собственной выгоде, о которой они не всегда могут дать себе отчет, поэтому строгость наказания — один из безусловных приемов власти: «Люди по всей сути стремятся к порядку, однако действия их порождают беспорядок; потому там, где людей сурово карают за мелкие проступки, проступки исчезают, а тяжким просто неоткуда взяться». В управлении страной следует дорожить суждениями подданных: «Если в стране порядок, это зна­чит, он покоится на суждении семьи». Самовластие правителя при­водит только к быстрому ослаблению государства. Вместе с тем зна­чение новых правителей в том, что они освободили от традиции по­читать древних мудрецов и некие условности, они создали почита­ние должностей, которые единственно способны обеспечить управ­ление государством и его стабильность. Строгость и неусыпный кон­троль — вот пути к благоденствию народа и государства, даже воп­реки стремлениям самих людей: «В образцово управляемом государ­стве много наказаний и мало наград», ибо, для того чтобы сделать закон всесильным, нет насущнее задачи, чем искоренение преступ­лений.

 

§ 6. Древневосточная монархия

 

Монархия и деспотизм

Становление ранней государственности на Древнем Востоке проходило в целом по единому историческому пути: итогом его было формирование практически у всех народов неограниченной единоличной власти в централизованно управляемом государстве. С этой властью в сооб­ществе были связаны все или почти все политические отношения, эта власть доминировала в религиозной и культурной сфере. Харак­терные черты общего исторического процесса становления государ­ственности на Востоке определили особенности ранней древневосточной монархии, или, как ее нередко характеризуют, древнево­сточной деспотии.

Слова деспотия, деспотизм (от древнегреческого despoteia — неограниченная власть) лишены определенного государ­ственно-правового или историко-политического содержания. Входят в употребление они в конце XVII — начале XVIII в.: впервые их употребил французский писатель-моралист Ф. Фенелон в романе «Приключения Телемака» для осуждающей характеристики такого правления, при котором подданные живут в постоянном страхе и не защищены законом. В литературно-политических дискуссиях XVIII в. о правильно построенном государстве понятие «деспотия» играло важную роль: так определили неправильную, пагубную для общества монархию, где государь властен произвольно распоряжать­ся не только администрацией страны, но и имуществом и даже жиз­нью подданных. Примеры такого произвольного правления черпали, как правило, из истории средневекового Востока (Турции, Персии и т. д.) или истории древности. Отсутствие гражданских прав в совре­менном смысле стали признавать главенствующей чертой государст­венного уклада древневосточной монархии, хотя реально все государ­ственно-правовые отношения в ту эпоху просто строились по-друго­му. Древневосточная государственность действительно выделяется неким особым характером — но эти черты связаны с историческими путями формирования ранних государств вообще и со своеобразием регулирующей роли государства в древневосточном обществе.

 

Особенности исторического происхождения

Древневосточная монархия была в истории первым типом государственности и первой формой монархии. Ее даже нельзя характеризовать как вполне монархию в позднейшем смысле — настолько отлична она по своим связям с породившим ее обществом. Они еще очень мало имели политический и правовой характер, а главным образом экономически-распорядительный, ре­лигиозный и военно-административный. Такие особенности древневосточной монархии в первую очередь были определены истори­ческими путями ее формирования в обществе.

Первым из исторических путей возникновения древнево­сточной монархии было перерождение власти выбор­ного религиозного и хозяйственного лидера союза общин, образовавших начальное протогосударство. Основные функции таким путем установившейся власти правителя-монарха заключались в исполнении жреческих обязанностей и в организации публичного хозяйства. Функции определяли и содержание власти: во-первых, правитель наделялся полномочиями отправлять религи­озный культ, исполнять и истолковывать волю божества, организо­вывать святилища, религиозные церемонии, приносить жертвы и требовать жертвенных подношений; в этих пределах правитель по­лучал права контролировать деятельность общин и даже отдельных семей; отсюда же проистекали полномочия правителя вмешиваться во внутриродовые и семейные дела. Во втором отношении, прави­тель получал полномочия регулировать сбор продуктов, которые вы­делялись сообществом на общегосударственные нужды, устанавли­вать размеры налогов или натуральных отработок, распределять зе­мельный (или иной ресурсный) фонд страны, организовывать выдачи продуктов нуждающимся или привилегированным слоям, опреде­лять степень участия общин, родов и каждого подвластного в обще­государственных работах. Первоначально как лидер надобщинного выборного управления, такой монарх сохранял привязанность к ин­ститутам традиционного управления старшинства — советам жрецов, старейшин, знати.

Вторым историческим путем возникновения древневосточ­ной монархии было усиление (и органическое перерождение) роли и власти выборного военного вождя союза общин или племен. Если новая государственная власть устанавлива­лась этим путем, то функции и содержание власти такого правителя были уже: как бывший военный вождь, правитель ранее всего наде­лялся полномочиями по руководству объединенным войском общин, боевым командованием, затем и по собственно первоначальной ор­ганизации государственной военной силы. В этом случае степень принудительных властных полномочий была значительно выше: в конце концов монарх обретал право определять судьбу подданного, вплоть до вопроса о жизни и смерти. Монархическая власть, поя­вившаяся этим путем, характеризуется также и значительными су­дебными полномочиями правителя. Тогда как хозяйственно-распо­рядительная деятельность ее в государстве в данных условиях будет ограничиваться влиянием на общее управление и останется в руках главным образом жрецов. Как первоначально лидер воинов (став­ший таким благодаря еще и особым личным качествам), такой мо­нарх связан был с институтами прежней условной военной де­мократии — сходками, собраниями. Это были институты не­сравненно более инертные, чем коллегии старейших. Поэтому здесь монархия нередко образовывалась путем узурпации власти, использования назревших социальных противоречий в общинах (на проти­вопоставлении интересов «бедной вдовицы» «людям мешка»). Реши­тельнее здесь оформлялись полицейские, репрессивные полномочия правителя, опорой в которых для него становились постоянные во­енные отряды, создававшиеся при нем и ранее как при военном вожде.

 

Религиозное содержание власти

Наиболее отличительной особенностью древневосточной монархии был религиозно-священный характер власти правителя. Монарх считался как бы живым воплощением богов на земле, носителем их воли и единственным законным представите­лем. Соответственно он получал право на полномочия, которые религиозными представителями приписывались богам. Во взаимосвязи власти монарха с символами религиозных культов было еще много от пережитков родоплеменного уклада: почитание мифического ос­нователя племени, символический тотемизм. Но в период ранних государств это мифологическое воспреемство обеспечивало условно национальное единство страны. Ранее всего это выражалось в спе­циальной титулатуре правителей, должной подчеркнуть всеобъем­лющий, общенародный характер их власти: египетские фараоны звались «царями Верхнего и Нижнего Египта», вавилонско-аккадские правители — «царями множеств», «царями Ура, Шумера, Ка-Ури» и т. д., китайские императоры простирали свое условно-поли­тическое господство до пределов «Поднебесной».

Божественное происхождение власти должно было показать и выразить неограниченный ее характер на земле, в том числе и по­тому, что ограничивать божественную по своему содержанию власть неразумно и не в интересах людей: она мудра, направлена ко всеоб­щему добру. «Он тоже бог, не знающий себе равного, и не было по­добного ему прежде, — говорилось о фараоне в эпоху Среднего цар­ства. — Владеет он мудростью, замыслы его прекрасны и повеления отменны; по приказу его входят и выходят». Повелитель «дан лю­дям от бога», он обрел «царскую власть в яйце» (т. е. в первоначаль­ном зародыше), «зачат от семени божьего»... Соответственно, древ­невосточный правитель становился первым и наиболее законным представителем народа и пред богами. Он считался либо персональ­но верховным жрецом, либо главой жреческой иерархии, он мог проводить любые культовые церемонии (кроме связанных с силами зла, смерти и т. п. — что также весьма показательно). Священный характер власти правителя был настолько безусловным, что за ним признавалось право вводить почитание новых богов, отменять по­клонение прежним.

Правитель мог ввести и собственный культ, объявить себя собст­венно богом страны (как, например, лугаль Нарам-Суэн в Аккаде или китайские ваны). Это создавало представление о неприкосно­венности, священности самой особы правителя и даже его изображе­ний. Покушения на власть приравнивались к святотатству и кара­лись отныне самыми тяжкими из известных наказаний: смертью, изгнанием. Однако это накладывало на правителя и особые обяза­тельства в отношении образа жизни: он практически не мог появ­ляться перед лицами простых смертных (либо появлялся в каком-то особом, отстраненном виде — в символических одеяниях), жил в особом мире дворца по строгим канонам. Царю Древнего Востока невозможно было игнорировать и всевозможные предсказания и пророчества — вплоть до того, что он должен быть насильственно умерщвлен, если срок его «земного пребывания» истекал. (Поэтому столь важную роль при дворе восточного владыки играли астролог, маг, предсказатель-халдей.)

Религиозно-священный характер власти главным образом опре­делял преемство власти правителя. Строгого порядка престолонас­ледия, тем более жесткого соблюдения принципа передачи престола от отца к сыну, древневосточная монархия не знала. Более важным, чем следование семейной традиции старшинства, здесь считалась условная пригодность к выполнению воли богов, некая предначертанность, особая отмеченность судьбой. Нередко трон переходил по принципу родового старшинства братьям и племянникам, наследо­вать могли и женщины. Наследие престола от отца к сыну считалось исключением и, для того чтобы быть признанным, нуждалось в ос­новательной мотивации. Эту мотивацию создавали, как правило, мифологизированные качества наследника: родство с богами, особая избранность. Вместе с тем не считалось недопустимым, чтобы пре­стол получил кто-либо из совершенно посторонних прежнему пра­вителю. В таких случаях происходила процедура священного узако­нения через символический брак с богиней, посредством священного по своему смыслу (хотя не исключался и реальный брачный союз) бракосочетания с кем-либо из женской линии прежде царствующего дома.